Но первое, что сделала Кети, придя домой, это принялась укорять отца, что он утаил от нее, что ее дядя и двоюродный брат живут по соседству.
Как ни горько было Эдгару касаться в разговоре Хитклифа и всего того, что он совершил по отношению к Изабелле, ради предостережения дочери он вкратце обрисовал всю опасность этого человека и категорически запретил ей приближаться к его обиталищу.
«И что же – взмолилась Кети – нельзя даже послать письмо Линтону? Ведь я обещала ему заходить и он будет ждать!»
«Нет, милая, он напишет ответ и рано или поздно вам может захотеться увидеться, а я не могу этого допустить ради твоего же блага»
Но письмо все равно было написано и отправлено по назначению.
Предсказание отца сбылось, пришел ответ, причем, изрядно рецензированный Хитклифом (он верно рассудил, что если мальчишку не одергивать, он будет больше писать о своей особе, чем стараться настроить девушку на романтический лад).
Переписка затянулась. Кети начала вставать раньше отца и дожидаться почтальона у ворот. Здесь же она читала письма, проглатывая их целиком, а, в последствии, прятала свои сокровища в маленький секретер в холле.
Однако, Хитклиф собирался ускорить процесс. Беспомощность и эгоизм больного сына выводила его из себя. Если прежде он старался как можно меньше видеться с Линтоном, то теперь не уставал запугивать его и тиранить.
Он самолично отправился в Мызу Скворцов на свой страх и риск. Ему повезло, Кетрин маячила недалеко от ворот, ожидая письма, и он сумел завязать с ней разговор. «Линтон совсем плох – жаловался он впечатлительной девочке – и излечить его может только ваше благотворное присутствие».
Хотя Кети и пыталась отказаться, говорила, что не хочет расстраивать отца, который в последнее время себя неважно чувствует, слова эти запали ей в душу.
Пока Эдгар пролеживал все дни в постели, не составляло труда улизнуть в соседнее поместье и убедиться, правду ли сказал ей вероломный дядя.
Дверь открыл Гертон. Не обратив на него внимания, Кети прошла в гостиную.
«Как долго вы не приходили! - принялся жаловаться двоюродный брат. – Вы жестокая, вы не знаете каково это не иметь ни одной ночи спокойного сна».
Девушке хотелось оправдаться, но она не смела говорить о чувствах при Гертоне, который, хотя и был неграмотный, сейчас взял книгу с картинками и принялся их рассматривать.
«Нет, это невыносимо! – наконец воскликнула она и вскочила, что бы уйти – Я вижу, причина ваших горестей вовсе не во мне! Вам было бы много спокойнее в моем отсутствии».
Линтон сделал над собой усилие и поднялся задержать гостью. Он умолял ее простить его дурной характер, вызванный хронической болезнью, и клялся, что в доме, где все относятся к нему с презрением, она для него единственная отрада и любовь. Кети приняла извинения и призналась в ответных чувствах.
