24. Все равно не сдамся!
Часто в разлуке я думал о том,
Как это прекрасно - возвращаться в свой дом!
Река здесь сверкает, здесь солнце встает,
Орлы здесь летают, здесь сердце мое,
Здесь радость повсюду, здесь не тронет беда...
Оооо, я к тебе возвращаться буду всегда.
(с)
Свадьбу Азы и Дэйва назначили сразу после первого дня рождения Уилла и Серафины. День был хороший, теплый и ясный, обычно в такие хочется сказать "ничто не предвещало беды", но в моем понимании свадьба Азиль и Дэвида была не бедой, а всего навсего катастрофой.
Конечно, я понимала, что у нас вряд ли есть совместное будущее с отношениями ближе чем сестринские, но это не отменяло моего отвращения к ее будущему мужу.
С самого утра дом стоял на ушах, все бегали вверх и вниз, старательно прятали Азу от жениха, завивали ей волосы, пудрили щеки и подкрашивали ресницы. Однако в результате Дэйв все равно успел увидеть ее до свадьбы, потому что наш дворецкий во время приготовления праздничного обеда чуть не спалил дом. Самое страшное было в том, что рядом с горящей плитой строил башни из кубиков маленький Уилл. Конечно тут же поднялась паника, благо у кого-то хватило ума вынести ребенка на улицу, я вызвала пожарных и взялась за волшебную палочку, так что, совместными с пожарным отделением усилиями, пожар был потушен.
На месте Азиль я бы восприняла пожар и нарушение традиции как сразу два плохих предзнаменования...
Гостей было совсем не много, потому что Азиль посчитала моветоном устраивать пушную свадьбу, когда на руках уже годовалый ребенок. Глупо, по-моему, наверняка это идея Дэйва, потому что кузина никогда не была столь пуритански настроена. В результате обстановка хоть и была торжественная, но кроме семьи присутствовала только какая-то знакомая Азы по работе и сестра Дэвида, довольно несимпатичная блондинка. Я оделась под стать событию - в очень красивое траурно-черное платье.
По-моему Азиль что-то подозревала, поэтому отвела мне место во втором ряду стульев, как раз между двумя гостями.
И вот, жених и невеста встали под увитую цветами арку - церемония началась. Я смотрела, как Дэвид надевает золотой ободок на тонкий пальчик кузины, она так же нанизывает на его палец более массивное обручальное кольцо. При этом она смотрела на него так, что мне захотелось немедленно взять большую бутылку вермута из бара и закрыться в своей спальне не меньше чем на две недели. Хотя нет, тогда мне понадобится не бутылка, а ящик спиртного, желательно покрепче вермута. Будь я чуть более мягкой, то скорее всего прямо там расплакалась бы, а потом безуспешно попыталась бы выдать это за слезы радости. Жаль, что я это я - пришлось ограничиться тем, что я смяла руками блестящий шелк платья и натянула на лицо маску умиления.
В конце Дэйв сделал широкий жест, призванный показать его силу и мужественность: белое безе платья взметнулось вверх и молодожены показали мастер-класс по страстным поцелуям. Рука Дэйва лежала на тонкой талии Азиль и мне отчаянно хотелось вцепиться ему в лицо и выцарапать глаза. Мне казалось, что вместе с Азиль он забирает у меня весь смысл моей жизни. И только искреннее счастье на лице кузины останавливал меня от глобального скандала. В немного старомодном свадебном платье тетушки Лессы она выглядела потрясающе.
Когда новоиспеченные муж и жена, наконец, разомкнули губы, все присутствующие поднялись со своих мест и наступило время умиленных улыбок и фальшивых аплодисментов. Как и все вокруг я вежливо улыбалась, смыкала и размыкала ладони, поздравляла Азу, Дэйва, терпела объятия Кирстен (так звали сестру жениха) и все еще мечтала о своей спальне и ящике горячительного.
Боги, иногда я сама себе отвратительна. Эта свадьба была именно таким моментом.
После церемонии пришло время клоунады. Вежливо взяв жену под руку Дэйв провел ее сквозь ряды сидячих мест и разделил торт на идеально ровные кусочки, чтобы после неловко запихнуть один из них в рот Азе, попутно запачкав ей всю щеку и засыпав крошками раритетное платье. На фотографиях Азиль была похожа на хомяка, сделавшего за щеками запас на всю долгую зиму, однако две гостьи после закатывали глаза и утверждали, что свадьба была великолепной.
Мне бы их уверенность.
Мне понадобилось много времени, чтобы в очередной раз усмирить в себе бурю. С годами это стало немного легче, но все-таки подавить все чувства к Азиль у меня никогда не получится.
После ее свадьбы мы отдалились друг от друга, я снова погрязла в работе, Аза тоже, еще и как-то умудряясь выделять время для детей.
Уилл и Сефи уже порядком подросли и перестали быть просто кричащими свертками. Они оба были спокойными детьми, не доставляющими особых хлопот. Уилл обожал возиться с кубиками, а Серафина не выпускала из рук старенького розового зайца.
Большим счастьем были родители, которые значительно помогали в воспитании детей, пока мы все (даже Дэйв) были заняты на работе. Дядя Алан общался со внуком с особенным удовольствием, мог часами учить ребенка ходить или разговаривать. Впрочем, пока Уилл так и не научился ни одному, ни второму.
Я по-прежнему не знала с какой стороны подходить к собственному ребенку. Сомнительно, конечно, что обязательно с левой, как к лошади, вряд ли моя дочь вдруг лягнет меня копытом. Однако какой-то непонятный страх мешал мне просто подойти и взять ребенка на руки, прижать к себе и сказать пару ласковых слов.
Она маленькая, хрупкая и совсем чужая. Я никогда не хотела ребенка, не планировала, к тому же если бы я поняла свое положение раньше, то скорее всего вообще избавилась от нежелательного результата развлечений. Но иногда меня мучила совесть из-за того, что все заботы о моей дочери в результате свалились на Азиль и родителей.
Дети подрастали и начинали обследовать окружающий мир. Почти все они делили вдвоем, хотя порой и располагались в разных углах комнаты. Но Уилл даже в свои полтора года был маленьким мужчиной, защищая Сефи от злых игрушек или бабушки с дедушкой. Конечно, это было просто забавной игрой, которая нравилась всем сторонам.
Иногда мне было грустно, ведь я все еще никак не могла стать частью жизни своей семьи. Незримый барьер отделял меня от родителей и точно такой же медленно вырастал между мной и дочерью.
Особенно остро я чувствовала свое одиночество, когда Аза, мама, тетя и дядя уходили на работу, Уилл сосредоточенно собирал кубики, а Сефи весело хохотала и училась петь детскую песенку вместе с папой. Я была тут же рядом, на диване, но единственным моим компаньоном можно было считать только если постаревшего Крекера, истошно мяукавшего, выпрашивая еще одну порцию кошачьего корма.
Недавно у Крекера появилась конкурентка за миску. Тетушка решила, что пора и кошачьему семейству обзавестись потомством и взяла из приюта немного толстоватую, но симпатичную кошечку Дани.
Характер у новой жительницы нашего дома оказался не самым приятным, но к людям она относилась доброжелательно и нежно полюбила обоих детей. С котом у них пока не очень складывались отношения, но тетя Лесса надеялась на изменение ситуации.
Но ситуация изменилась вовсе не с кошками.
В тот вечер я была дома одна. Аза и Дэйв еще не вернулись с работы, тетя Лесса и дядя Алан отправились в гости к давней университетской знакомой Таджине Трент, а мама с папой отбыли в ресторан Кактусовой Аллеи на романтический ужин. Мне было не очень уютно оставаться одной большом доме с двумя детьми, но иного выхода не было, ведь не могла же я признаться в том, что боюсь собственного ребенка.
Все выдали мне список предосторожностей и огромное руководство по обращению с детьми, которые я засунула в мусорное ведро, едва закрылась дверь. Дети спокойно спали, и я позволила себе немного посмотреть телевизор, прежде чем пойти проверить не проснулся ли кто-то из них.
Мое сердце замерло, когда я вдруг снова увидела там Антонию. Ее долго не было в этот раз и мне уже начало казаться, что она просто призрак прошлого. Но нет, она наклонилась над кроваткой моей дочери и протянула к ней свою холодную руку.
Вдруг мне стало страшно. И в этот раз мне было страшно не из-за ребенка, мне было страшно за нее. Я не знала кто или что такое Антония и на что оно способно, но зато вдруг осознала, что она - не просто моя бледная призрачная копия, а угроза. Угроза для моей маленькой и беззащитной дочери.
Мысли вихрем пронеслись у меня в голове и я кинулась к кроватке, ловко встревая между Антонией и дочерью. Я даже занесла руку для удара, но ее слова меня остановили:
- Давай, Тереза, что же ты медлишь?
Почему я никогда не замечала, что ее голос похож на шипение змеи?
- Но сначала подумай. Мне не будет ничего, а вот за своей малышкой ты можешь и не усмотреть когда-нибудь. Совершенно случайно, - она обворожительно улыбнулась и поцеловала меня в щеку, от чего меня как будто окатило ведром ледяной воды.
- Можешь сводить меня с ума хоть до самой моей смерти, но не трогай ее. Никогда, - я опустила руки, сверля взглядом бледное лицо Антонии.
- Непременно так и поступлю, - мурлыкнула она, начиная пропадать, как всегда, но я знала, что она услышала мои последние слова.
- И тогда тебя я заберу с собой, - сказала я уже почти в пустоту.
Я, забыв о своих глупых страхах, подхватила Серафину на руки и прижала к себе. По щекам катились злые слезы, и злилась я на себя. Как я могла быть такой дурой? Почему я возвожу вокруг себя стены, отдаляясь от самых родных и близких. Я ведь чуть не потеряла дочь.
может быть не в физическом смысле, но ведь Сефи когда-нибудь вырастет... И что будет со мной, если научившись говорит она назовет мамой не меня, а свою бабушку, тетю Лессу или Азиль?
Может быть я никогда не смогу сблизиться с родителями, но Сефи получит от меня все самое лучшее, потому что она моя дочь. Единственный ребенок, к которого и без того никогда не будет отца.
С того вечера я больше никогда не боялась любить своего ребенка.
Она постепенно научилась говорить, потом встала на ноги (и я гордилась тем, что видела ее первый шаг), совсем скоро сумела самостоятельно пользоваться горшком. Папа просто обожал Сефи, мог таскать ее на руках сутками семь дней в неделю, хотя к двум с половиной годам она стала весить уже весьма ощутимо. Он очень гордился всеми ее успехами, очень смешно было смотреть, как они с дядей Аланом спорят чей внук умнее, красивее и вообще самый-самый.
Тетушка Лесса обычно яро включалась в спор, утверждая что Уилл заговорил на полчаса раньше чем Серафина, а пошел и вовсе чуть ли не на месяц быстрее. Детскую печенку Уилл Чарльз Прайдон, кажется, выучил похоже еще раньше, чем родился на свет. Мама и папа никогда не уступали в спорах, так что обычно дискуссия разгоралась бурная и порой даже я подключалась к обсуждению. Я смеялась, злилась, любила, спорила, доказывала, осуждала и обсуждала и это все вместе со своей семьей. Наконец-то у меня получилось стать ее частью.
Антония была одновременно моим проклятьем и великим благом.
Тем временем Дэйв нашел повод гордиться собой.
По-моему это было смешно, его повысили от измельчителя рыбы до уборщика дельфиньих загонов. Ха, еще неизвестно что хуже, да и платят и за одно, и за второе сущие копейки. Недавно наша семья скопила свой первый миллион, так что его ежедневный оклад был просто каплей в море.
Он по-прежнему меня раздражал, иногда постоянное присутствие этого человека просто выводило меня из себя. Пожалуй, это было единственным отрицательным моментом в моей стремительно налаживающейся жизни. Черная точка на широченной белой полосе.
Зато мы лишились всех трат, связанных с вызовом сантехников. Натренировавшись на работе с дельфиньими загонами, Дэйв отлично справлялся и дома с унитазами. Каждый раз завидев его с вантузом, направляющимся в сторону ванной, я не упускала момента отпустить едкую шуточку или просто мерзко ухмыльнуться. Его и без того не слишком приятное лицо моментом превращалось в кислую мину, а я получала заряд хорошего настроения на весь день.
Азиль не гордилась своими успехами на профессиональном поприще, хотя вот ей-то как раз стоило. Она справилась со сложными проблемами у себя на работе и с триумфом вновь заняла кресло Медиамагната, а заодно и офис в самом высоком из небоскребов Сити с окнами, выходящими на морское побережье.
Не успела я оглянуться, как пришел черед праздновать пятилетие Уилла и Серафины. В доме и без того полно народа, так что было решено обойтись только строго семейным кругом. У детей была разница всего в несколько дней, так что было решено устроить праздник в День Рождения Сефи. Поздравлять заранее - плохая примета, а к тому моменту Уиллу уже формально исполнится пять.
Все собрались внизу, в кухне-столовой и смотрели как Дэвид помогает малышу задувать свечки. Благо ребенок рос не чета своему папаше, то есть красивый и умный как его мама, а потому не стал как многие глупые младенцы хватать свечки руками.
Сефи я не доверила никому. Внешне она ужасно была похожа на Джона, поначалу я сильно расстраивалась, не видя в дочери ни одной своей черточки, но позже это перестало иметь значение.
Гремели хлопушки и противно пищали дуделки, счастливая Серафина задула свечки, вся перемазалась уплетая свой кусочек торта и теперь носилась по дому с каким-то длинным зеленым куском серпантина в руках. За ней, с таким же серпантином, только цвета фуксии, и громким гиканьем носился Уилл. С возрастом дети стали активнее, но я не собиралась запрещать дочери делать то, что ей хочется. Воспоминания об опеке родителей и маме, хватавшейся за сердце, если я получала банальную ссадину на коленке, все еще иногда беспокоили меня. Моя дочь не будет смирно сидеть на стульчике, если только сама того не захочет.
Я иногда долго вспоминала наше с Азой детство, жаль что не существует машины времени, потому что порой так хочется вернуться назад. В те счастливые дни, когда мы не знали иных забот, кроме как не сделанные уроки и попытки притвориться больными, чтобы не ходить в школу. Но с другой стороны я никогда в своей жизни еще не была так счастлива, как теперь, когда маленькая Сефи смотрит на меня снизу вверх и говорит:
- Мама, поиграй со мной и Блэр!
Я покорно беру темноволосую куклу Блэр и сажусь на пол, прямо в дорогущем платье из натурального шелка:
- Куда Блэр и Чак пойдут сегодня ужинать, милая?