Благословен и прекрасен тот час, что служит тонкой гранью между знойным летним днём и вечерним покоем.
Солнце заливает мир золотом, стихают трели суетливых дневных птиц, утихает звонкий хор полевых кузнечиков, с полей, уже налившейся зрелостью пшеницы, доносится крик заботящихся обо всём живом перепёлок: «Спать пора! Спать пора! Спать пора!»
Послушные командам хозяев, фермерские псы сноровисто загоняют отары овец в сложенные из грубого камня загоны.
Слышатся хлёсткие хлопки пастушьих кнутов, мычание и сочный перезвон медных колокольчиков - пастухи гонят в родные деревни нагулявшиеся за день на тучных пастбищах стада коров с набрякших выменем, и фрименки уже готовят вёдра к вечерней дойке.
Закончивший свою работу кузнец, блаженно фыркая и брызгаясь, ополаскивается под струёй воды, которую жена льёт ему на руки из большого кувшина.
Фрименские подростки гонят в ночное к реке табуны лошадей. Путники стремятся побыстрее достичь постоялых дворов, чтобы обустроится там на ночь.
В городах затихают, пустеют рыночные площади. Закрываются тяжёлые ставни лавок, пустеют узкие улочки. Рабочий день завершен, и вот-вот наступит тот момент, когда начнётся совсем иная жизнь - вечерняя.
Зашумят, загомонят разноголосицей и песнями таверны, на тех же рыночных площадях вновь соберётся пёстро разодетый народ, чтобы поглазеть на представление заезжих лицедеев и послушать песни менестрелей.
За околицами деревень уже начинают собираться стайки нарядившихся в яркие платья смешливых розовощёких девиц и крепко сбитых, разухабистых, гомонящих парней.
Подтягиваются и отцы семейств, чтобы чинно обсудить в своём кругу последние новости, а их жёны, завершив все свои дневные дела, соберутся там чуть позже, чтобы посудачить о том, о сём.
Добрым работникам и их хлопотливым хозяюшкам всегда есть о чём поговорить, а в последнее время ох как много новостей, и все они, новости-то, беспокойные да пугающие.
Это молодым всё нипочём, им бы повеселится, попеть да поплясать, а старшие уже смекают - близится что-то недоброе, злое. С каждым днём всё тревожнее новости.
В этот предвечерний час на балконе одной из башен цитадели в Тальмигарде, мирно беседуя, стояли двое мужчин.
- Барон поступает отнюдь не дальновидно. К чему вся эта показуха с послами? - тихим сочным баритоном произнёс тот, что был помоложе.
От своего собеседника он отличался не только возрастом, но и обликом.
В них обоих ощущалось присущее высокородным внешнее благородство, но в каждом его слове, движении, в выражении глаз присутствовало нечто неуловимое, отличающее того же барона от монарха.
- Не дальновидно, - тихо повторил он. - Столь явная демонстрация враждебности по отношению к послам выглядит крайне опрометчиво.
Признавая его правоту, собеседник склонил голову.
- Продержать послов почти неделю за стенами города и, не дав им никакого ответа, отправить восвояси - это поистине вопиющее нарушение дипломатического кодекса, сир, - ответил он слегка хрипловатым голосом. - Но барона тоже можно понять. Его земли находятся слишком близко к Вересковым Пустошам, и его откровенно беспокоят происходящие там события.
- Если бы барон был чуть расторопнее, он давно бы мог подмять под себя эти земли, а не дожидаться, когда сбудется пророчество и вернётся Преподобная Мать и, как теперь выяснилось, объявится император. Он объясняет своё бездействие тем, что опасался вмешательства их союзников, народа сульми. Но где находятся земли сульми и где Вересковые Пустоши? До того момента, как царица Саа-Мохан смогла бы вмешаться в конфликт, его дочь Милисентия уже сидела бы на троне в Строкстауне! – с лёгкой досадой в голосе ответил более молодой собеседник.
- Милый мой лорд Джаредд, боюсь, что на сегодняшний день мы уже проспали предоставленный нам судьбою шанс предотвратить неизбежное. Возвращение Преподобной Матери и смерть Нарзеса поставили жирную точку в нашем так и не начатом из-за возникших разногласий деле, - после некоторого раздумья добавил он.
- Сир, мне удивительно слышать это от Вас! Ради Бадб, разъясните мне свою позицию! В своём королевстве Вы прославились как хранитель истинной веры. Во славу Великой Праматери Вы строите новые святилища и восстанавливаете старые. В сенате Вы никогда не выступали против чрезмерного усиления влияния ордена. Вы столп веры! Так что же связывает Вас с Лигой пяти королевств?
- Милый мой лорд, Вы упустили ещё одну деталь: ни один эльф в моём королевстве не может пожаловаться на дурное обращение. Я классический нейтрал, если это касается ордена Праматери, но я становлюсь ярым противником, если речь идёт о восстановления императорского дома! Это Вы спите и видите себя монархами, а у меня-то всё это есть! Милый мой Джаредд, да не нужны мне чужие земли, ибо королевство Триногбард и без того самое могущественное и влиятельное во всей Сидонии! Но я слишком люблю власть, чтобы позволить какому-то выскочке встать между мной и ею.
- А также между Вами и такой желанной для Вас женщиной, - не удержавшись, заметил лорд Джаредд Ориенгот-Лето.
К своей тихой радости он заметил, что зацепил этого напыщенного, надменного монарха за живое, ибо король Меленгорд, метнув на него гневный взгляд, плотно сжал губы, и на его скулах заиграли желваки.
- Вот за что я Вас люблю, дорогой мой Джаредд, так это за то, что Вы легко находите слабую сторону собеседника и бьёте его наповал, всегда бьёте туда, куда надо, и тогда, когда это нужно. Мои Вам алодисменты! - усилием воли заставив себя успокоиться, произнёс король.
- Простите меня за дерзость, сир, но желание обладать женщиной, пусть и столь роскошной, как белая колдунья, не есть добрый посыл к грядущей войне.
- Вы абсолютно правы, лорд Джаредд. Тем не менее, факт, что до сих пор страстно желаемая мною женщина, дважды отказав мне, теперь стала чужой женой и греет постель этого выскочки, является поводом к тому, что я сейчас с вами.
- И при этом Вы выражаете сомнения в успехе, - покосившись на своего собеседника, то ли спросил, то ли констатировал лорд Ориенгот-Лето.
Король Меленгорд, слегка склонив голову, улыбнулся.
- Дорогой друг, я ведь прекрасно знаю, что Вы во всех деталях и красках передадите наш разговор барону Нан-Марог, и не строю иллюзий насчёт искренности Вашей дружбы со мной. Вы все желаете, чтобы именно я начал эту войну, но, увы, должен вас разочаровать. Армия Трингобарда не станет своей грудью прокладывать вам дорогу к славе. Барон Нан-Марог, а равно и его отпрыск, насколько мне известно, рвутся в бой, пускай и упустив, но ещё не до конца утратив свой шанс на победу. Настоятельно советую Вам, друг мой, поддержать барона. Ещё максимум год, и такого шанса больше никогда не предоставится. Силы выскочки ещё ничтожны - всего один легион сурдурукар и максимум четыре-пять тысяч паладинов, которых ему, возможно, дадут его союзники. Единственное, чего вам следует опасаться, так это орков Чёрной Ведьмы и степняков царицы Саа-Мохан. Не тешьте себя пустыми иллюзиями, Чёрная Ведьма обязательно вмешается в эту бойню. Выскочка всё же её отец, неужели дочь будет стоять в стороне, если семья окажется в опасности? Так что вам следует незамедлительно что-то решать. Или начать действовать, или забыть всё и, смирившись, присягнуть новоявленному императору. Сейчас вам нужна быстрая, сокрушительная победа! Чтобы одним ударом покончить и с Вересковыми Пустошами, и с орденом, а дальше, будь у них хоть тысяча союзников, им уже ничего не поможет, ибо помогать-то уже будет некому.
"Вот ведь сиятельная сволочь! - слушая слова короля Меленгорда, подумал лорд Джаредд. - Хочешь и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Будем побеждать мы - ты вступишь в войну, чтобы отнять у нас победу. Если нас ждёт провал, ты будешь первым, кто вобьёт осиновые колья в наши могилы! Чистоплюй! "
- Пойдёмте, сир, там, наверное, уже все собрались и ждут нас с Вами, - вслух произнёс он.
Король согласно кивнул.
- Видимо, у барона есть веская причина, чтобы столь срочно созвать совет Лиги и пригласить нас всех в свою столицу, оторвав от дел. Надеюсь, есть нечто важное, что необходимо сообщить нам, иначе такая поспешность с его стороны будет непростительна. Пойдёмте, дорогой друг, - произнёс Меленгорд.
Они направились в зал приёмов, но король неожиданно остановился, взял под руку лорда Джаредда и тихо сказал ему в самое ухо:
- Примите мой совет, дорогой друг: никогда не связывайтесь с сыном барона Нан-Марог, это опасно. Он опасный союзник, ибо глуп, безрассуден и тщеславен. А на будущее - получше присмотритесь к Милисентии, тем более, Вы с ней давно знакомы. Пора от знакомства перейти к чему-то более интересному. Не спорю, она не красавица, но в ней есть шарм. Она не по-женски умна и амбициозна. Для Вас, лорд, это была бы прекрасная партия. Подумайте на досуге над моими словами! Если у вас с ней что-то выгорит, то бьюсь об заклад, после победы над выскочкой Милисентия более чем способна привести Вас прямиком к трону Вашего будущего королевства, - король Меленгорд подмигнул и широко улыбнулся. - Обдумайте, обдумайте! Не век же вам ходить в лордах.
Лорд Ориенгот-Лето вздрогнул.
Дело в том, что последнее время, посматривая на Милисентию, он не раз ловил себя на мысли, что было бы весьма недурно заполучить в жёны баронскую дочку.
Причём её братец как дальнейший конкурент на баронство им не рассматривался вообще.
Джаредд прекрасно знал, что барон недолюбливает сына и при этом не чает души в дочери.
О том, что Милисентия не по годам умна и амбициозна, Джаредду также было известно, и, в общем-то, именно это удерживало его от осуществления своих замыслов.
- Джаредд, Джаредд! Друг мой, Милисентия не в том возрасте и не так красива, чтобы рыться в женихах. У тебя есть достойное оружие, чтобы покорить эту кобылку, - с ободряющей усмешкой добавил король Меленгорд, красноречиво указав глазами на то оружие, которое, по его словам, должно покорить Милисентию.
Собеседники подошли к залу приёмов.
Выскочивший из-за тяжелой портьеры лакей торжественно открыл перед ними дверь и склонился в почтительном поклоне.
Лорд Джаредд-Лето согласно этикету вошел в зал следом за королём.
* * * * *
Их было восемь человек, включая присутствующую тут дочь хозяина.
Лорд Джаредд сразу обратил внимание на эту деталь.
Раньше Милисентия никогда не принимала участия в совещаниях Лиги, но было бесспорно, что она в курсе всех событий. То, что сейчас она находится здесь, несколько удивило его, но навело на мысль, что барон намерен сообщить всем собравшимся нечто действительно очень важное.
- Прошу вас присаживаться, господа! – Нан-Марог широким жестом указал вошедшим на пустующие кресла.
С чувством приятного волнения лорд Джаредд обнаружил, что ему отведено место возле Милисентии.
Постаравшись вложить в приветствие, адресованное дочке барона, всю изысканность, на какую он был способен, лорд Джаредд с достоинством склонил перед ней голову.
Вознаградив кавалера сдержанной улыбкой и лёгким наклоном головы, Милисентия устремила взгляд на отца. Джаредд опустился в предназначенное ему кресло.
Между тем Нан-Марог, картинно заложив руки за спину, подошёл к камину, обвел всех присутствующих цепким взглядом и без предисловий приступил к самой сути вопроса.
- Господа! Прежде всего я хочу сообщить вам, что сегодня моя армия вторглась в Вересковые Пустоши! - преподнеся эту новость, барон внимательно посмотрел на присутствовавших в зале руководителей Лиги, стараясь запомнить реакцию каждого из них.
Надо признать, что заявление барона произвело должное впечатление.
Кто-то из гостей, ахнув, порывисто вскочил со своего места, кто-то, наклонившись к соседу, что-то тихо говорил ему на ухо, некоторые одобрительно закивали, и только король Боккаж Андаланский нахмурил брови и скривил кислую мину, словно только что съел лимон.
Сказанное не оставило равнодушным и лорда Джаредда, но он только понимающе кивнул головой, облегчённо вздохнув, ибо догадывался, что побудило барона в столь срочном порядке созвать глав Лиги в свою столицу.
И, в общем-то, такой оборот дел был им ожидаем.
Сейчас он, как и барон, наблюдал за реакцией всех присутствующих, при этом отметив для себя странное, но вполне объяснимое недовольство короля Боккажа. Впрочем, и сидевшая рядом с лордом Милисентия с интересом наблюдала за всем происходящим.
Джаредд слегка наклонился в её сторону:
- Кажется, Ваш батюшка своим заявлением растревожил это сонное болото, - тихо произнёс он, вдыхая пьянящий аромат её духов.
Слегка улыбнувшись, Милисентия ответила ему лёгким кивком головы.
Каждый из присутствующих так или иначе выразил своё отношение к словам барона. Одни, подобно лорду Джаредду, выразили своё одобрение, другие, справившись со своими эмоциями, молча воззрились на Нан-Марога, и только недавний собеседник лорда, король Меленгорд, с самым невозмутимым видом поинтересовался:
- Как я понимаю, армию Вы отдали под командование своего сына?
- Вы абсолютно правы! Рунхор получил от меня соответствующие указания и будет действовать именно так, - ответил Нан-Марог.
- Позвольте узнать, что Вы имеете в виду, говоря о соответствующих указаниях? - всё так же невозмутимо спросил Меленгорд.
- Под началом моего сына находится только передовая часть армии вторжения. Рунхор имеет приказ действовать предельно жестко, в его задачу входит полная очистка примыкающих к границе территорий противника. Уже через несколько дней в земли Вересковых Пустошей войдёт основная армия, и её поведу лично я.
Что означает произнесённая бароном фраза о полной очистке приграничных земель, все поняли одинаково правильно, и, к чести некоторых, не все это одобрили.
- А не слишком ли это жестоко? - спросил герцог Риншар.
Лорда Лето удивило, что вместо барона на этот вопрос ответил король Меленгорд.
- Дорогой Риншар! У барона нет иного выхода. Он вынужден действовать в одиночку, и ему совсем не хочется оставлять в тылу своей армии агрессивно настроенное по отношению к нему население. Иначе говоря, часть боеспособных войск, так необходимых ему в предстоящих сражениях, он будет вынужден использовать для выполнения иных задач. При этом ему всегда надо быть настороже. Нельзя забывать, что наш враг отнюдь не глуп, и о том, что он может предпринять в качестве ответных действий. К примеру, уклонившись от прямого сражения, нанести контрудар по землям барона, причём там, где никто этого не ожидает. Из чего следует, что какая-то часть боеспособных воск должна всегда быть готова для отражения таких действий врага и прикрывать границы земель барона. Так что это вынужденная жестокость.
- Вы абсолютно правы, сир, - уважительно склонив голову, произнёс Нан-Марог.
- Надеюсь, что Вы самым тщательным образом взвесили все «за» и «против», прежде чем решились на вторжение, - глядя то на барона, то почему-то на Милисентию вновь произнёс Меленгорд. - Располагая довольно приличной армией и действуя столь решительно Вы, как я понимаю, составили план всей предстоящей кампании. И сколько она, по Вашему мнению, продлится? - спросил он.
- Я рассчитываю, что даже если мы будем действовать в одиночку, но предельно жестко и стремительно, то зимние праздники мои солдаты отметят уже в Стокстауне. Если же Лига наконец-то соизволит вступить в боевые действия, то опять же к зимним праздникам мы безоговорочно покончим и с Вересковыми Пустошами, и с орденом Праматери. Ну и, конечно же, заткнём всех их союзников, - ответил Нан-Марог.
Выслушав его, Меленгорд молча кивнул головой.
- Откровенно говоря, барон, мне очень не нравится Ваш тон. Что значит "если Лига наконец-то соизволит"? Вы поступаете более чем самонадеянно, начав эту кампанию ни с кем не посоветовавшись и не оповестив нас заранее, - пробасил Боккаж Андаланский. - У меня складывается впечатление, что Вы поступили крайне необдуманно и абсолютно наплевательски относитесь к другим представителям Лиги. Столь значительное и серьёзное мероприятие должен возглавлять кто-то рангом повыше.
"Например, я! " – мысленно закончил лорд Джаредд фразу короля Боккажа.
- Вынужден согласиться с Вами, сир, и полностью признать Вашу правоту, - вежливо ответил барон Нан-Марог. На его лице не дрогнул ни один мускул. - Но мне пришлось так действовать по не зависящим от меня причинам, - продолжил он. - Иными словами, обстоятельства сложились так, что иного выбора, кроме как начать вторжение, у меня не было. Выскочка не так прост. По донесениям моих соглядатаев, он уже собрал пятитысячное войско, и, заметьте, вполне боеспособное войско. Кроме того, следует ожидать, что в ближайшее время и его зять, герцог Гуял-Исша, выставит против нас своих паладинов. Ну а если боевые действия затянутся ещё на какой-то срок, то и царица Саа-Мохан окажет поддержку Вересковым Пустошам. Увы, господа! Между Вересковыми Пустошами и землями сульми существует более тесная, чем договор о дружбе и взаимопомощи, связь. Дело в том, что между царицей и узурпатором существуют родственные узы. Да-да! Господа, она его кузина, и это так же верно, как то, что я сейчас стою перед вами! - Нан-Марог на некоторое время замолчал, предоставив своим слушателям время для обдумывания всего сказанного.
- Кузина?! - не скрывая своего потрясения, выдохнул Ханкард.
- Прошу прощения у присутствующих здесь монархов, но Лига существует уже достаточно давно! - не выдержал лорд Джаредд. - С тех пор как от рук убийцы пал уважаемый Нарзес, на каждом собрании мы только и обсуждаем, кто из нас имеет больше прав на лидерство в Лиге! Это всё продолжается уже невесть сколько лет, и каждый раз все наши собрания проходят впустую. Барон единственный из всех решил, что пора положить предел всем этим пустым спорам и начал действовать!..
Он хотел сказать ещё что-то, но почувствовал, как Милисентия взяла его за руку и слегка сжала ладонь.
Лорд Джаредд нахмурил брови: - Я как лорд объединённых кланов присоединяюсь к барону и готов выполнить любые его распоряжения. Я, лорд Джаредд Ориенгот-Лето, обещаю, что в течение нескольких недель соберу и приведу в указанное бароном место объединённую армию подчинённых мне кланов, - заключил он.
- Благодарю вас, лорд Лето, - с поклоном ответил Нан-Марог.
Видя, что слушатели молчат, он отошел в сторону, взял со стола кувшин с вином и наполнил свой кубок.
- Как верно заметил Его Величество Боккаж Андаланский, это вторжение должен возглавить не я, а кто-то рангом выше. Среди нас присутствуют выдающиеся монархи, и я как простой барон на первенство нисколько не претендую. Решать вам, кто встанет во главе наших армий. И, подобно уважаемому лорду Ориенгот-Лето, я обещаю: каким бы ни было ваше решение, я ему охотно подчинюсь, - произнёс он, отпивая вино из кубка. При этом его глаза зорко следили за собравшимися.
- Позвольте мне кое-что добавить к сказанному отцом, - неожиданно подала голос Милисентия. - Сейчас сложились самые благоприятные обстоятельства для абсолютной победы Лиги. Вересковые Пустоши переполнены беженцами. Соглядатаи доносят, что там уже ощущается нехватка некоторых продуктов питания. Сейчас настала пора сбора урожая, и массированное вторжение армий Лиги помешает фермерам и фрименам, живущим в землях Вересковых Пустошей, собрать этот урожай! А это значит, что противник не сможет пополнить свои запасы. Перед узурпатором встанет серьёзная проблема. Мало того, что ему надо будет каким-то образом обеспечить едой население Вересковых Пустошей, ему придётся кормить и беженцев, и свою армию, и войска союзников. Даже если учесть, что союзники предоставят узурпатору не только военную, но и продовольственную помощь, всё равно подвоз и распределение продуктов будут происходить с большими задержками и сбоями. Вересковые Пустоши уже к середине зимы будут обречены на голод.
- Барон, Ваша прелестная дочь в очередной раз продемонстрировала нам, что она куда мудрее многих присутствующих здесь мужчин, - пробасил король Боккаж. - Мы все на своём опыте уже могли убедиться, что принадлежащая ей идея решения эльфийского вопроса принесла положительные плоды. Вересковые Пустоши и союзные им земли буквально переполнены беженцами. К сожалению, это не вызвало ожидаемого нами решительного недовольства среди тамошних обитателей, ибо влияние ордена Праматери оказалось даже сильнее, чем это можно себе представить. Тем не менее, как и предрекала Милисентия, излишний наплыв беженцев изрядно подорвал продовольственные запасы противника.
- К чему Вы клоните, брат мой? - поинтересовался Меленгорд.
- Я хочу сказать, что в словах лорда Ориенгот-Лето – надеюсь, сказанных им в сердцах - есть здравый смысл, - продолжил басить король Боккаж. - Нам действительно пора уже покончить с главным вопросом: кому из нас наследовать должность главы Лиги пяти королевств. Милисентия единственная среди нас женщина, и женщина мудрая. Отчего бы нам, мужчинам, не проявить дух рыцарства и не доверить ей выбор? Пусть Милисентия назовет самого на её взгляд достойнейшего среди нас, и мы во славу прекрасной дамы примем это решение, каким бы оно ни было, - заключил он.
Все присутствующие устремили взгляды в сторону дочери барона.
- Сиятельные господа хотят доверить столь сложный выбор простой дочери барона? - мягко улыбнувшись, спросила Милисентия.
- Абсолютно согласен с предложением брата моего, короля Андаланского, - первый раз за всё сегодняшнее собрание подал голос Намиз-Кунхарский.
- Покорнейше прошу прощения у блистательного общества… Мне весьма льстит столь высокая оценка моих скромных способностей, но я всего лишь слабая женщина, находящаяся в кругу отважных, уважаемых и более чем достойных мужей. Каждый из присутствующих достоин стать первым среди равных. Но одних я знаю с детства, других - нет. Поэтому я вынуждена отказаться от столь лестного предложения, ибо нет у меня уверенности, что я не поддамся искушению и не совершу ошибки. Простите меня, господа, - потупив взор, тихо ответила Милисентия.
- Дорогой барон! - вновь подал голос Намиз-Кунхарский. - Примите мои искренние поздравления! Вы воспитали поистине прекрасную дочь! Милое дитя, позвольте Вами восхищаться!
* * * * *
Собрание лиги закончилось далеко за полночь - и, в общем-то, ничем, как это бывало и прежде. Сиятельные монархи за исключением короля Меленгорда , который посчитал недостойным для себя участие в споре, в очередной раз так и не смогли решить, кто из них достоин возглавить войну против Вересковых Пустошей и ордена Праматери.
Главы Лиги посокрушались, вспоминая Нарзеса, который, занимая скромную должность советника при ныне также покойном короле Лакои, являлся тем не менее верховным магом и главным жрецом культа Кухулина и был единственным и общепризнанным лидером Лиги, способным одним только движением руки разом прекратить все споры и распри.
Правда, вслед за лордом Джареддом и явно следуя его примеру, бароны Ханкард и Матильборн клятвенно пообещали в ближайшее время присоединиться к армии барона Нан-Марог, и уже это можно было считать весьма серьёзной победой.
Когда заседание было окончено и гости начали расходиться по отведённым для них покоям, барон подошел к лорду Джаредду, положил руку ему на плечо и тихим голосом предложил задержаться ещё немного.
Как и предвидел король Меленгорд, лорд Джаредд во всех деталях передал барону Нан-Марог их разговор, состоявшийся вечером.
Впрочем, кое о чём он сознательно умолчал.
Внимательно выслушав его, барон покачал головой.
- Меленгорд хитрый лис, и он ведёт свою игру, желая получить от этой войны максимальную выгоду. Боюсь, что Ваши опасения на его счёт не беспочвенны. При всей его показной поддержке и кажущемся понимании он палец о палец не ударил, чтобы как-то проявить себя, и занял выжидательную позицию.
- Вы думаете, что он вступит в войну, только если победа будет на нашей стороне? - спросил Джаредд, скосив глаза на сидевшую возле камина Милисентию.
В зале было уже достаточно темно, и он надеялся, что никто этого не заметит, но ошибался. Барон заметил.
- Именно поэтому я и попросил Вас задержаться, - улыбнувшись, сказал он.
Его ответ был столь неопределённым, что с одинаковым успехом мог как относиться к высказанному лордом мнению о Меленгорде , так и быть своего рода реакцией на его взгляд в сторону Милисентии. Джаред выжидающе взглянул на барона.
- Я имею виду короля Меленгорда, - пояснил тот.
Лорд Джаредд понимающе закивал.
- Боюсь, что Его Величество готовит для нас куда более серьёзную неприятность, - с этими словами барон взял лорда Джаредда под локоть и подвёл его к креслу, в котором сидела Милисентия.
- Прошу меня простить, лорд, но я вынужден буквально на пару минут покинуть Вас, а посему поручаю своей дочери позаботиться о Вас, - сказав это, барон вышел из зала приёмов.
- Милый мой лорд, Вы сегодня были крайне несдержанны, - мягким голосом пожурила Джаредда Милисентия. - Но вынуждена признать, что Вы здорово зацепили своими словами всех этих хлыщей. Этот порыв был настолько искренним, что только делает Вам честь.
- Благодарю Вас, моя госпожа.
- Ах, оставьте! Какая я Вам госпожа?! Я всего лишь дочь барона!
Джаредд стремительно рухнул на одно колено и, взяв в руки тёплую ладонь Милисентии, с неподдельным восторгом взглянул в глаза баронской дочери.
- Ах, Милисентия, Вы госпожа моего сердца! Вся моя жизнь всецело, без остатка принадлежит только Вам! Располагайте ею!
- О, великая Мёдб! Лорд, да встаньте же! Что вы делаете? - воскликнула Милисентия, тем не менее не пытаясь отнять руку.
- Клянусь святостью Кухулина, я готов погибнуть у Ваших ног! Милисентия! Как прекрасно звучит Ваше имя! Милисентия! Я готов повторять его снова и снова!
- Милый мой лорд, Вы ставите меня в неудобное положение! Вдруг сейчас вернётся мой отец?
- Поверьте, я знаю, что буду делать! Я буду просить у Вашего отца руки его прелестной дочери!
- Дорогой Джаредд, судьба готовит нам тяжкие испытания, - мягко произнесла Милисентия и свободной рукой провела по волосам лорда Ориенгот-Лето.
- Так позвольте мне назвать Вас своей дамой сердца. Во славу Вашего имени я обнажу свой меч и ринусь в смертельные битвы. Ваше имя придаст мне силы! Подарите мне надежду и дайте слово, что настанет день, когда я смогу назвать Вас, прекрасная Милисентия, своей невестой!
- Вы смущаете меня, милый лорд! Слабой девушке трудно устоять против такого напора.
- Чувства к Вам переполняют мою душу! Они, как полноводная река, готовы снести и уничтожить любые преграды, лишь бы Ваше сердце навеки было отдано мне!
Видя, как зарделись румянцем щёки Милисентии, слыша, как участилось её дыхание, Джаредд припал к руке девушки и покрыл её страстными поцелуями.
- Джаредд, Джареддд, что Вы делаете? – задыхаясь, прошептала Милисентия.
А он всё целовал и целовал её руку, всё выше и выше.
- Милисентия, ты будешь моей! Моя Милисентия! - жарким шепотом говорил он.
Вот Джаредд уже привстал и обхватил девушку за плечи, покрывая страстными поцелуями её шею.
-Джаредд! Пощадите! Вы же губите меня! - срывающимся на крик голосом взмолилась Милисентия.
- Богиня! Моя богиня! - стискивая её в своих объятиях и теряя от нахлынувшей страсти последние крупицы благоразумия, прохрипел он.
За спиной Джаредда послышался громкий голос барона, скрипнула дверь. Тяжело дыша, он стремительно отпрянул от Милисентии.
В дверях возникла фигура барона, но он что-то говорил лакею и не сразу обратил внимание на дочь и лорда Джаредда.
Милисентия быстрыми движениями оправила платье и слегка растрёпавшуюся причёску. Бросив на лорда умоляющий взгляд, она вновь приняла непринуждённую позу, но пылающий на щеках румянец и учащённое дыхание выдавали ещё бушующую страсть.
Когда барон подошел к ним, Милисентия уже окончательно взяла себя в руки.
- Простите, что заставил ждать, но приходится всё время быть начеку, принимая этих монархов! Когда они все приезжают, начинаешь чувствовать себя не бароном, а дворецким или, что ещё хуже, кастеляном! - проворчал барон и скрипуче засмеялся. - Дорогой лорд, сейчас уже глубокая ночь, давайте отложим все наши дела на завтра, - предложил он.
Для лорда слова, произнесённые старым бароном, прозвучали благодатной музыкой.
С трудом скрывая своё неугасшее ещё возбуждение, он ответил ему почтительным поклоном и, метнув на Милисентию страстный взгляд, поспешил выйти.
Когда тяжелая дверь закрылась за спиной лорда, барон взглянул на дочь.
Горяч? - тихо спросил он.
Милисентия улыбнулась.
- Теперь у тебя есть надёжный союзник.
- А как он тебе в качестве будущего мужа? - поинтересовался барон.
- Темпераментен, весьма напорист. Пожалуй, слишком прост и глуповат, но предан и, кажется, на самом деле влюблён. А впрочем, врёт, конечно! Главное, что он лорд. Идеальный супруг! - с усмешкой ответила Милисентия. - Но как горяч! Я до сих пор вся дрожу!
Глядя на дочь, Нан-Марог улыбнулся.
- Но каков! "Во славу Вашего имени я обнажу свой меч и ринусь в смертельные битвы, Ваше имя придаст мне силы!" - с пафосом в голосе прознесла Милисентия. - Клянусь девственной чистотой Венессианы, красиво сказано! Не ожидала от него услышать такое.
Барон опустил ладонь на плечо дочери.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Впрочем, вынужден признать, что из всей этой компании он лучший. А пока самое главное, что он наш.
"Мой! " - мысленно поправила отца Милисентия.
Конец первой части.
* * * Продолжение следует * * *