[pike]

"Если сила соединится со справедливостью - что может быть сильнее этого союза?"

"Не милуй слабого врага, ибо, если он станет мощным, он тебя не помилует"

- Клянусь вечной памятью Кухулина, он мнит себя спасителем Сидонии. Ну что ж, не будем его разочаровывать, - с иронией в голосе произнёс барон.
Ехавший рядом с ним баронет Рунхор скривился в пренебрежительной усмешке.
- Интересно, а зачем он своих шлюх на переговоры с собой притащил? Чтоб выглядеть в их глазах настоящим мужчиной?
- Глупец! Одна из этих, как ты выразился, шлюх хорошенько покопалась в твоей дурной башке, если там вообще есть в чем копаться! - отрезал барон. – Подозреваю, что её ждали жестокое разочарование и встреча с пустыней, ибо в голове моего сына нет ни одной нормальной мысли!
Баронет метнул в сторону отца яростный взгляд.
- Не зыркай, пора ума-разума набираться, - холодно произнёс барон. - Ты похож на обезумевшего секача в период гона - никаких иных мыслей, только одни самки на уме!

- Напрасно ты так думаешь, отец! Не позже чем сегодня вечером мои воины прикончат этого выскочку, возомнившего себя императором, а его шлюх за космы притащат к твоему трону! Ещё вчера вечером я отправил большой отряд в ущелье. Эти ребята не оплошают, они знают своё дело!
Барон сподобился одарить сына недоумевающим взглядом.
- Поистине безмерно был прав тот, кто говорил, что во всём мире нет ничего хуже инициативного дурака! Считай, что ты сам же им и рассказал о своей дурацкой идее с засадой!
Баронет обиженно нахмурился.
- В то время как вы мило беседовали, я думал о том, что сотворю с этими шлюхами в случае, если они попадут ко мне в руки! Так что, отец...
- Слава Кухулину! Никогда бы не подумал, что и от безумных мыслей всё же бывает своя польза! - с издёвкой в голосе воскликнул барон. - Ты думаешь, что они настолько наивны, чтобы уходить по той же дороге, по которой пришли сюда - через ущелье? Запомни, сын! Наш враг хитёр! Они обвели вокруг пальца такого мастера интриг, как Нарзес, и он поплатился за свою самоуверенность жизнью!
- Так что же мы предпримем дальше, отец?
Некоторое время барон, о чём-то задумавшись, ехал молча.





- Я бы на их месте пошел через восточный перевал. Уверен, что они так и сделали, - наконец произнёс он. – Значит, они спустятся прямо в долину в трёх-четырёх переходах от ущелья. Это тяжёлый путь, после него необходим хотя бы небольшой отдых. Скорее всего, они остановятся на постой в одной из деревень и там будут ждать подхода всей своей армии. После твоего недавнего похода в долине за перевалом не сталось ни одного селения с жителями, трусливые фримены разбежались. Это значит, что они уничтожили или увезли с собой всё, что можно. Там сейчас нет ни провианта для воинов, ни фуража для лошадей. Они точно будут ждать обоз! На некоторое время это лишит их главного козыря - мобильности.
- Ну так что, отец? Может, мне стоит напасть на них? - осмелился предположить баронет, но Нан-Марог даже не удосужился взглянуть на сына.
- Настало время действовать более решительно! - продолжил он свои рассуждения. - Пора расшевелить и орден Праматери!
Баронет удивлённо взглянул на отца.
- Но отец! Ты же говорил, что орден вынужден соблюдать нейтралитет. Как тебя понимать?
- Не соображаешь? - усмехнулся барон. – Во-первых, я хочу посмотреть, как отреагирует на это Преподобная! Во-вторых, мы наконец-то расшевелим лигу и покажем всем, что настолько сильны, что способны наплевать на Преподобную и на весь её орден впридачу! Ну и, в-третьих, ты реабилитируешься за своё недавнее поражение. Впрочем, я не особо и рассчитывал, что первое же столкновение будет удачным. Но главную задачу ты всё же выполнил, мы теперь знаем насколько боеспособна армия этого выскочки.
- Я так понимаю, что расшевелить орден предстоит мне? - спросил баронет.

- Воистину, ты ещё не потерян! - усмехнулся барон. - Ты у нас мастер по женскому полу, ну так тебе и карты в руки! Там, в долине, всего в двух дневных переходах от ущелья располагается одно из святилищ культа Праматери, а при нём десятка два жриц. Твоя задача: берёшь пару сотен паладинов из своих головорезов, по пути прихватываешь с собой тех олухов, которых отправил в засаду, и скорым маршем движешься к этому святилищу. Меня абсолютно не волнует, что ты будешь делать во время марша и что ты намерен сотворить с этими послушницами. Это уже на твоё усмотрение. Главное, чтобы ты сделал это как можно быстрее! Запомни: никакой жалости, никакой пощады! Ты меня понял?
Баронет хищно усмехнулся.
- Никакой жалости, говоришь?
- Единственное, что ты должен сделать, так это дать уйти парочке свидетелей и ждать!
- Ждать чего?
- Ждать, пока эти свидетели в поисках спасения прибегут к противнику и во всех красках расскажут там о случившемся. Ждать – пока на тебя не кинется подошедшая армия выскочки. Заодно и у ордена будет время как-то проявить своё отношение к этому. Выскочка взял себе герб - железного быка, ну так ты в этот раз выполнишь роль красной тряпки!
Гримаса злорадного ликования мигом сошла с лица баронета.
- Но я же не смогу противостоять армии врага, располагая всего несколькими сотнями паладинов! - растерянно воскликнул он.
- А тебе и не надо! Как только твои дозорные сообщат о приближении противника, ты должен немедленно уходить на западный перевал. Вот там-то ты и устроишь им засаду.
- Но, отец!.. - воскликнул баронет.
- Никаких «но»! Ты закрепишься на перевале и будешь держать его - насмерть держать! Мне наплевать, чего это будет тебе стоить. Сдохни, но чтобы перевал удержал! Заодно докажешь, что ты мастер не только девок по сеновалам портить! - грозно сверкнув глазами из-под мохнатых седых бровей, с угрозой в голосе произнёс барон.
- Девки-то тут при чём?
- При чём? Да при том, что не будь ты мне сыном, давно бы велел оскопить тебя да отправить в менестрели петь тенором! О твоих "подвигах" и "подвигах" твоих ближайших дружков давно шушукаются по тавернам! Не далее как вчера мне докладывали о том, что на днях вы учудили с дочкой старшего конюшего! Девка едва живая до своего дома доползла после встречи с тобой и твоей шайкой! А ведь она была в невестах у одного из моих сотников!
- Отец!
- Что - отец?! – багровея, прорычал барон.
- Я подарю ей что-нибудь, и вопрос утрясётся.
Услышав слова сына, барон, не в силах более сдерживаться, обрушил на него весь свой гнев.
- Подаришь?! Что ты ей подаришь? Разве что гроб! А что ты подаришь её "осчастливленному" жениху и его родне? Что ты подаришь её родителям и близким? А что ты подаришь её знакомым и всем тем, кому известно о твоих "подвигах"? Что ты им всем подаришь, чтобы утрясти это дело? Подарит он! Да она в тот же день удавилась на конюшне! Тебе перечислить тех девок, что свели счёты с жизнью после того, как ты и твои выродки натешились с ними? Пять-семь имён мне точно известны! Уверен, что на самом деле их намного больше!
- Прости, отец!
- Пошел вон с глаз моих! Исполняй, что было велено! - прорычал барон. - Сдашь перевал - я тебя своими руками удушу! Выродок!

* * * * *

Если бы Алекс слышал рассуждения барона, то по достоинству оценил его стратегический замысел. Он и сам первоначально думал, что, спустившись с перевала в долину, остановится со своим небольшим отрядом в одной из брошенных деревнь, чтобы его сурдурукары смогли дождаться подхода основной армии в теплых домах, но в последний момент отказался от этого плана, ибо предположил, что и барон может просчитать такой ход.
Тем более, Алексу не давала покоя мысль о засаде, устроенной баронетом в ущелье.
Враг не мог ожидать удара со стороны гор, ибо всё внимание его паладинов было сосредоточено на дороге, пролегающей по дну ущелья.
Чувство отвращения от близкого знакомства с бароном было ещё так свежо, а соблазн спустить пар был так велик, что Алекс решил уничтожить засаду противника.
Он хотел разделить свой отряд на две равные половины и, поручив Ленор командование одной из сотен, самому перейти на западный перевал и нанести одновременный удар в тыл врага.
Но этому плану не суждено было осуществиться - в тот же вечер дозорные привели во временный лагерь, устроенный на одном из скальных уступов, трёх фрименов.
Как выяснилось, эти парни шли через перевал с целью предупредить своего сёверена о засаде.
Они же поведали Алексу, что на северной гряде располагается тайный лагерь некоего Финна-охотника, где сейчас находится около трёх сотен фрименов и приключенцев, не пожелавших смириться с вероломным нападением барона и решивших с оружием в руках защищать родные края.
На боевом счету этого отряда уже имелось два разгромленных обоза противника, а в лагере находился целый ворох депеш, изъятых у перехваченных гонцов барона.
Это был настоящий подарок судьбы - отлично замаскированный и хорошо укреплённый лагерь, да ещё и под самым носом противника!
К тому же, как пояснили фримены, Финн был настолько предусмотрителен и осторожен, что, не желая раскрыть даже приблизительное расположение лагеря, все свои операции осуществлял на далеких от перевала расстояниях.
Оседлать перевал и при этом контролировать все перемещения войск барона и обозов с продовольствием - разве можно было бы желать чего-то лучшего?
Всё это заставило Алекса отказаться от замысла разгромить засаду.
Оставив на перевале только четырёх наблюдателей, Алекс с отрядом спустился в долину.

Наскоро поужинав похлёбкой, приготовленной из подстреленного днём горного козла, и сухарями, они переночевали на разрушенной ферме, закутавшись в плащи и попоны.
Ранним утром примчался один из дозорных, оставленных следить за дорогой, пролегающей по ущелью.
Он сообщил, что два часа назад большой конный отряд, насчитывающий сотни две паладинов, прошел по этой дороге.
Во всаднике, возглавлявшем этот отряд, дозорные опознали баронета.
К группе присоединились воины, находившиеся в засаде, и вся эта небольшая армия двинулась куда-то в сторону долины.
По расчётам дозорных численность отряда теперь составляла около пятисот всадников.
Выслушав доклад, Алекс отрядил трёх сурдурукар выследить отряд баронета, а сам собрал небольшой военный совет.
Было решено, что Ленор, возглавив две сотни сурдурукар, отправится в лагерь Финна и там будет ждать дальнейших распоряжений мужа.
Пожалуй, Алекс и сам не мог бы точно ответить, зачем это сделал, но он был уверен, что в ближайшие дни барон вновь двинет свои войска на земли Вересковых пустошей, и контроль над перевалом будет иметь уже стратегическое значение.
Неспроста он выслал своего выродка во главе передового отряда!
Сам Алекс вместе с Хеленой отправился навстречу двигавшейся в сторону Изумрудной долины армии, которую вёл Патрик.
Какое-то чутьё подсказывало Алексу, что в скором времени название долины войдёт в историю Сидонии как место одного из важнейших сражений этой войны.
На этот раз он твёрдо решил любой ценой не пустить врага в земли Вересковых пустошей.
Алекс не ведал, ждёт его победа или поражение, но был намерен именно тут, на выходе из ущелья, дать войскам барона генеральное сражение.
Он не решался спросить, что об этом думает Хелена, потому как обратил внимание, что за последние часы она как-то вдруг изменилась, стала молчаливой и очень мрачной.
Пока они вдвоём ехали через Изумрудную долину, Алекс несколько раз подступался к жене в попытках поговорить и узнать о её состоянии, но всякий раз Хелена отвечала, что с ней всё хорошо и не надо обращать на это никакого внимания.
Между тем Алекс заметил, что в её глазах блестели слёзы.
К разговорам она явно была не расположена, и в итоге Алекс был вынужден отступиться, но мрачное настроение жены продолжало не на шутку беспокоить его.
Он понимал, что на Хелену обрушилось озарение, но её нежелание говорить об этом и подавленное настроение он истолковывал по-своему.

Окажись он сейчас на месте Хелены, пожалуй, был бы подавлен не меньше, ибо она решила для себя один очень серьёзный морально-этический вопрос, заставивший её перешагнуть через свои воззрения и мораль в угоду здравому смыслу. Но совладать с эмоциями она была уже не в силах.
Если Алекс ориентировался на своё природное чутьё, то Хелена в отличие от мужа знала уже сейчас, что грядущая битва в Изумрудной долине действительно войдёт в историю Сидонии как легендарное сражение, ставшее переломным моментом во второй и последней войне кланов.
Хелена знала, что в этой битве они одержат победу над основными силами барона и его союзниками.
Она видела грядущее объединение Сидонии и мирную жизнь тысяч и тысяч сидов, чьи жизни будут сохранены благодаря этой великой победе, первой крупной победе империи.
Но кроме этого Хелена уже сейчас знала, чего это будет стоить.
Она знала, что в эту самую минуту двадцать ни в чём не повинных молоденьких девочек-послушниц из расположенного в предгорьях святилища Великой Праматери делают шаг, чтобы навечно войти в историю Сидонии, приняв мученическую смерть.
Душа Хелены, корчась от боли и содрогаясь в рыданиях, оплакивала их.
Словно ужасаясь происходящим, сама мать-природа закуталась в тёмную шаль мрачного октябрьского дня, затянув небо свинцовыми тучами и покрыв окрестности густой пеленой тумана.
На притихшую землю пролились первые слёзы осеннего дождя.
Сейчас, тут, в страшных муках рождалась сама история, и Хелена чувствовала себя жалкой букашкой на фоне грядущих событий.
Могла ли она вмешаться, рассказать всё ехавшему рядом с ней Алексу?
Да, могла!
Могла ли она предотвратить то, что сейчас происходит?
Да, могла!
Она с радостью отдала бы свою жизнь за жизнь этих девочек!
Но Хелена знала, что вмешайся она в эти леденящие кровь события, и погибнет всё!
В этом случае война продлится многие десятки лет. Кидая в чудовищное горнило смерти всё новые и новые жертвы, она унесёт с собой тысячи жизней тех, кто живёт сейчас, и миллионы тех, кто ещё не рождён.
Охваченная пожаром войны Сидония превратится в пустыню, где не будет ни городов, ни крупных деревень, а только разрозненные хутора да жалкие малолюдные поселения.
В итоге через несколько десятилетий война исчерпает саму себя и утихнет, как пламя в брошенном на произвол судьбы костре, сожравшем все питавшие его поленья.
Хелена уже сделала свой выбор.
Она знала, что мученическая гибель юных послушниц разожжёт в сердцах воинов пламя неистового гнева, и во всём поднебесном мире не найдётся силы, способной сдержать их сокрушительный порыв праведной мести.
Даже самый робкий станет героем в грядущей битве.
Но всё это будет потом.
А сейчас Хелена задыхалась от боли и отчаяния.
Чувствуя настроение хозяйки, её конь Картуш беспокойно храпел и, волнуясь, мотал головой.
Будучи не в силах больше терпеть этой муки, Хелена издала душераздирающий крик.
Её жеребец испуганно вскинулся, заржал и встал на дыбы. Хелена крепко сжала коленями бока коня, и тот, задрав морду, сорвался в бешеный галоп.
Это была сумасшедшая скачка!

Холодный осенний ветер хлестал лицо Хелены ледяными каплями осеннего дождя, но не мог остудить её жар. Влажный воздух пробирал до самых костей, но ей не хватало этого воздуха, она задыхалась.
Алекс тут же кинул своего Мельхиора в галоп вслед за женой.
Когда он смог догнать её, Картуш, роняя с удил хлопья пены и тяжело храпя, летел вперёд, не разбирая дороги.
Только со второй или третьей попытки Алексу удалось схватить его за узду и, рискуя вылететь из седла под копыта понёсшего жеребца жены, остановить.
Верный Мельхиор, подарок царицы Саа-Мохан, здорово помог ему, на полном скаку прижимаясь к обезумевшему от ужаса коню Хелены и как бы тесня его в сторону.
Спрыгнув на землю, Алекс крепко обхватил Хелену за талию и буквально выдернул её из седла.
Ещё не успокоившийся жеребец Хелены снова рванул куда-то в сторону и растворился в пелене тумана.
- Да что же ты у меня такая? - крепко прижав жену к себе и гладя её растрёпанные ветром, намокшие волосы, шептал Алекс, чувствуя, как её бьёт сильная дрожь.
- Успокойся, милая, успокойся, - его уже не интересовало, какое озарение посетило Хелену, он не желал этого знать! Сейчас он хотел только одного - чтобы она успокоилась.
Бивший копытом землю Мельхиор неожиданно поднял голову и насторожился, запрядав ушами.
Алекс толкнул жену в высокую траву, выхватил меч и развернулся в сторону, куда смотрел его конь.
Судя по приглушенному туманом фырканию, позвякиванию удил и волглому шелесту намокшей травы, к ним приближались всадники.
Мельхиор с шумом фыркнул и тоненько заржал.
В дождливой пелене тумана призрачно обозначились четыре тёмных силуэта.
- Алл, это свои, - услышал Алекс голос Хелены.
В то время как два всадника неподвижно замерли на месте, двое других шагом двинулись вперёд, и в следующую минуту Алекс уже смог различить знакомые чёрные накидки срдурукар.
Облегчённо вздохнув, он вернул меч в ножны и протянул руку Хелене, помогая встать на ноги.
Оба всадника, поспешно соскочив со своих коней, опустились перед Алексом и Хеленой на одно колено, осенив себя знаком Великой Праматери.
- Во имя Праматери! Дозор первого легиона имперских сурдурукар, сотник - Феар, сын Марилена. Направлен королём Патриком с конным разъездом вести дозор по пути следования армии Вашего Императорского Величества! - залихватски отчеканил один из воинов.
- Вот что, Феар, срочно отправьте одного из своих воинов к королю. Где-то тут, в долине, сейчас находится большой отряд паладинов барона, около пятисот всадников. Об этом нужно сообщить как можно скорее! - произнёс Алекс.
- Ты всё слышал. Исполняй! - тихо скомандовал сотник преклонившему рядом с ним колено воину.
- Слово и дело! - коротко ответил тот, порывисто встав на ноги.
- Во имя всех святых, отправь большой отряд в святилище Великой Праматери, - едва слышно простонала Хелена.
Словно ища спасения, она по-прежнему прижималась к Алексу.
Сурдурукар, уже вскочивший в седло, видимо, услышал слова Хелены и вопросительно посмотрел на Алекса.
Тот перевёл взгляд на сотника Феара.
- Сколько воинов ведёт с собой король Патрик? - спросил он.
- Второй и третий легионы сурдурукар Вашего Величества и три тысячи паладинов из своего войска!
Кроме этого герцог Гуял-Исша привёл с собой восемь тысяч эльфов из Зелёных дубрав, и Чёрная Колдунья прислала четыре тысячи орков! - с гордостью в голосе отчитался сотник, при этом выделив интонацией эльфов и орков.
Алекс потрясённо присвистнул.
Он не ожидал, что собранная Патриком армия окажется столь мощной. И тем более представить себе не мог, что орки решатся принять участие в войне сидов.
Санди преподнесла ему второй подарок, который трудно было переоценить.
«Ай да Санди! Молодец дочка! " - подумал он.
- Сообщи, что я велел немедленно отправить тысячу сурдурукар в святилище Великой Праматери, в то самое, что находится в предгорьях на севере Изумрудной долины! Пусть они займут его и ждут там дальнейших распоряжений! - велел воину Алекс.
- Во имя Праматери! - отчеканил тот и, пришпорив коня, исчез в туманной дымке.
- Да, Феар! - вновь обратился к сотнику Алекс. - Произошел неприятный казус - конь императрицы понёс. Вы не могли бы его изловить?
- Да мы, собственно... - ответил тот и вдруг по-разбойничьи свистнул. - Мы слышали вас, мой государь. Собственно, по шуму и нашли.
К ним подъехал ещё один всадник, ведя за собой уже успокоившегося коня Хелены.
Понуро опустив голову, словно чуя за собой вину, животное подошло к хозяйке.
- Картуш, дурачок! Испугала я тебя… Ну прости, прости, - приняв поводья, тихо прошептала Хелена, гладя шею настороженно косившего на неё глаз жеребца.

* * * * *

Что собой представляют святилища Великой Праматери сидов?
Собственно, это алтарь.
Довольно большое каменное сооружение, выполненное в виде плоского круга и имеющее три уровня.
На верхней площадке располагается псевдопортал с высеченными по его периметру рунами, символизирующими все народы Сидонии.
На верхней площадке или вокруг этих своеобразных ступеней установлены вертикальные столпы, увенчанные огромными каменными чашами.
В этих чашах полыхает огонь Праматери.

Дважды в год, в дни зимнего и летнего солнцестояния, вокруг каждого алтаря собирается всё население округи, чтобы отдать дань памяти Великой Праматери.
Но в отличие от привычных людям торжественно-приторных восхвалений паства культа Праматери предпочитает веселье и непринуждённость.
Кроме этих сугубо религиозных праздников возле алтарей устраиваются свадьбы и прочие торжества, многие из которых к самому культу не имеют никакого отношения.
Это, как правило, праздники первой пашни, окончания сбора урожая и, конечно же, Рождество.
Сиды любят веселье.
В праздники возле алтаря ставят огромные столы, и все жители округи приносят всяческие лакомства и выпивку.
На кострах запекаются целые туши вепрей и оленей.
Над пышущими жаром каменными мангалами, душисто брызгая жирком, подрумяниваются, покрываясь аппетитной корочкой, тушки кроликов и птицы, насаженные на стальные вертела.
На ломящихся от всяческой снеди столах можно увидеть домашнюю выпечку, огромные окорока, кольца копчёных колбас, большие, словно щиты воинов, деревянные миски, наполненные пчелиными сотами, истекающими янтарными слезами душистого мёда.
Рядом дубовые бочонки с пенящимся тёмным элем и глиняные корчаги с терпким, пахнущим летним лугом эльфийским вином.
Играет музыка, звучат песни и весёлый смех.
Но собственно алтарь - это ещё не всё.
Неподалёку от каждого алтаря находится не менее важная составляющая каждого святилища.
Как правило, это несколько добротных каменных строений, где живут жрицы и послушницы ордена Великой Праматери. Тут же находятся и хозяйственные постройки.
Во время религиозных торжеств жрицы и послушницы выполняют свои непосредственные обязанности, касающиеся проведения ритуалов, они же принимают самое активное участие в подготовке и проведении праздников и свадеб.
Всё остальное время женщины ведут жизнь, очень схожую с бытом обыкновенного монастыря.
Работают в поле, ткут, лечат хворых, дают кров застигнутым ненастьем путникам…
Уклад их жизни не так суров, как в человеческих монастырях. Рано или поздно послушницы покидают обитель, выходя замуж, ведь во главе культа Праматери всегда были семья и дети.
Многие святилища получили заслуженную известность среди жителей Сидонии, благодаря своим достижениям.
Например, святилище Зелёных дубрав прославилось своим великолепным вином, которое послушницы делают из выращиваемого ими же винограда.
А святилище в землях клана Ворона известно изящными женскими украшениями из перламутра и янтаря.
Святилище Изумрудной долины всегда славилось домоткаными полотнами с затейливой вышивкой, но не из-за этих чудесных тканей приехали сюда Алекс и Хелена.
Тем более что чудесные ткани сейчас были разбросаны по всему двору, втоптаны в грязь копытами лошадей и ногами воинов.
Сюда их привело нечто иное, мрачное, страшное.
Сурдурукары, крепкие, много повидавшие на своём веку мужчины, молча расступались, пропуская Алекса и Хелену.
Над святилищем стояла тяжелая, гнетущая тишина.
Серое октябрьское небо сыпало ледяной взвесью мелкого дождя.
Ехавший рядом с Алексом начальник императорской гвардии Рогнар был настолько потрясён случившимся, что, не замечая того, бессвязно повторял Алексу одно и то же уже в пятый раз.
- Девочки… совсем ещё девочки! Двоим едва исполнилось пятнадцать! Сначала их всех... а потом… верховную жрицу... на дверях! Стальными скобами!
Возле крыльца одного из домов стояла большая молчаливая группа угрюмых сурдурукар, окруживших сидящего на ступенях мужчину с чёрной лентой десятника через плечо.
Раскачиваясь из стороны в сторону в скорбном отчаянии, он обнимал нечто, завёрнутое в грязную окровавленную ткань, на которой кое-где ещё проглядывала затейливая вышивка.
Взгляд Алекса остановился на покрытых ссадинами и синяками по-детски худых ногах, торчащих из этого свёртка.

Алекс отвернулся, опустив глаза.
- Десятник Дион… Это его племянница, - угрюмо пояснил Рогнар.
В скорбном молчании они въехали на обширную центральную площадку святилища.
Тут и там на ней валялись обезображенные, превращенные в бесформенные комья копытами боевых коней сурдурукар, тела солдат баронета.
Два десятка верховых, угрюмо хмуря брови, молча наблюдали, как их соратники выносят из домов завёрнутые в драгоценные ткани тела растерзанных послушниц и аккуратными рядами укладывают их на каменных плитах алтаря.
Ещё несколько воинов бесцельно бродили по двору.
Алекс взглянул на ехавшую рядом с ним Хелену.
- Ты знала? Вчера... Именно это ты почувствовала? - спросил он. - Но почему?
Ничего не ответив, она ещё больше ссутулилась, словно в ожидании удара.
Алекс ясно понимал, что если Хелена ему ничего не сказала, на это были более чем веские причины.
Тем более, он видел, чего это ей стоило.
- Государь, твои сурдурукары жаждут мести! - охрипшим голосом крикнул один из воинов.
- Только прикажи, и мы разорвём их! - подхватили остальные воины.
- Они отступили за перевал? - спросил Алекс, обратившись к Рогнару.
- Да, государь. Их сейчас преследуют. Сколько ублюдков уложили тут, никто не считал, но никак не менее двух сотен. Особенно много там, за дренажной канавой!
- Тут не только послушницы? - спросил Алекс, обратив внимание, что не все тела, покоящиеся на плитах алтаря, были женскими.
- Несколько фрименов. Они укрывались в святилище и пытались сопротивляться. Есть двое живых! - ответил Рогнар, кивнув в сторону одного из домов.
Алекс увидел двух помятого вида мужчин, отрешённо сидящих возле стены дома.
- Кто такие?
- Купец и лекарь. Их схватили, привязали к одному из столпов алтаря, потом провели по святилищу, чтобы они увидели всё происходящее, а потом вывезли в поле и отпустили. Клянусь Праматерью, наши их точно прибили бы сгоряча, да только кто-то узнал лекаря-идиша, - пояснил Рогнар.
- Догадываюсь, зачем, - Алекс угрюмо посмотрел в сторону алтаря с покоящимися на нём телами.

В его душе поднималась нарастающая волна ненависти и гнева.
Теперь он ясно представил себе план барона во всех его гнусных деталях.
- Велите дать сигнал к общему сбору и отрядите нескольких парней, чтобы раздобыть телеги. Да, и срочно пошлите гонца к Преподобной Матери! - как можно громче скомандовал он.
В тот же день по приказу Алекса тысяча сурдурукар, занявшая святилище, ушла на северный перевал. Отправленные в это преследование воины были жестоко разочарованы тем, что остатки ускользнувшего от них отряда убийц, возглавляемого баронетом, были перехвачены и полностью уничтожены объединёнными отрядами сурдурукар под командованием Ленор и бойцами Финна-охотника, засевшими на перевале, а сам баронет с ближайшими подручными был схвачен.
Ленор объявила всех пленников своей личной добычей и заявила, что сама решит их судьбу. Впрочем, зная крутой нрав императрицы никто против этого возражать не стал.

По донесениям конных разъездов, через ущелье в сторону долины двигалась армия барона.
Близился день решающей битвы.

* * * Продолжение следует * * *