[BadTouch]

Be_a_utiful, спасибо Мне очень приятно, потому что наша дружба с фотошопом только начинается

От автора

Хочу сказать огромное спасибо Наташе, она же zeherita, за то, что она ни разу не отказывалась стать первым читателем (кажется, это теперь называется модным словом "бета-ридинг") тех отчетов Кардье, которые казались мне особенно важными. Наташа, еще раз спасибо! "Мыло" текста, особенно если работаешь над ним неделями, конечно, щиплет глаза, поэтому свежий взгляд порой просто необходим.
Джемма, знаю, ты иногда заглядываешь к Кардье, поэтому эксперимент со скринами в самом начале отчета, - своеобразная дань тому, что ты делаешь! Я очень люблю твой сериал «Жизнь моя…Боль моя…Любовь моя» и с нетерпением жду новой серии. Может, это тебя немного насмешит, но, надеюсь, ни в коем случае не обидит!
Ну и, наконец, хочу сказать спасибо всем своим верным читателям! Я очень вами дорожу!
Ну, вот и все. Оставляю вас наедине с отчетом!

- А знаешь, приятель, - весело сказал Джон, - я тобой горжусь! Не каждый сможет вот так просто послать все к черту. Ну… - протянул он неуверенно, - не то, что бы я это одобрял…Но ты молодец!

- Да, - хмыкнув, отозвался Китон, - это было не так уж и просто, дружище. Я до сих пор не верю в то, что решился, наконец, во всем разобраться.
Когда Китон рассказал другу о случившемся тем вечером в загородном коттедже Грифитсов, Джон, чуть было не поперхнувшись виски, изумленно уставился на своего приятеля. Проглотив разбавленный содовой напиток, Литтел не смог ничего с собой поделать и попросту рассмеялся.
- Из огня да в полымя! – воскликнул он, уставившись своими голубыми стеклянными глазами на Китона. – Нет, ну ты только подумай! – продолжал он, - бывает же такое!

- И не говори, - вздохнул Грифитс, - всё получилось, как в дешевой мыльной опере. Боюсь, только, что Келли меня не совсем правильно поняла.
- А что тут понимать? – хохотнул Литтел. – Получаешь в подарок от любимого кольцо, возможно даже считая, что весь этот спектакль – тщательно спланированная операция, - улыбаясь, сказал он, - слышишь страстные признания, за которыми следует ночь любви…ну, и, наверное, имеешь полные основания полагать, что все это – не просто так.

- Ну, хватит уже! – прерывая разглагольствования своего друга, отрезал Китон. – Так, значит, я снова помолвлен? – Грифитс все еще не хотел верить в правду, казавшуюся ему такой нелепой.

- Не будь дураком, Кит! – не выдержал Литтел. - А что еще она могла подумать?! Ты же сам прекрасно все знаешь. И потом, разве ты не этого хотел? Я что-то тебя не очень понимаю… – удивился он. – Но ты лучше скажи мне… - пытаясь отыскать что-то под завалами журналов и газет, беспорядочно разбросанных на стеклянном столике, продолжал Джон. – А, вот! - произнес он, найдя, наконец, то, что хотел, и протянул вчерашний номер Бриджпорт Ревью другу. – Лучше скажи-ка мне, - повторил он, - что ты будешь делать вот с этим? – его изящный палец ткнул в заголовок, напечатанный крупным жирным шрифтом.
Беглого знакомства со статьей было достаточно для того, чтобы задуматься.

Если журналистам стало известно, что «Клелия Де ла Кардье, талантливый фотограф из Твинбрука, покинула выставку, уехав в компании загадочного мистера Х», очень скоро по городу могут поползти слухи и посерьезней.
Конечно, он мог сослаться на то, что все это – пустые сплетни, не имеющие к нему никакого отношения. Однако дыма без огня не бывает, и все это отлично понимают - людей, окружающих его, вряд ли удастся обмануть. А вдруг журналисты прознают, что единственный сын и наследник известного в стране бизнесмена и владельца сети отелей Грифитс Инн расстался со своей невестой, и теперь проводит время в компании хорошенькой «фотографши» из провинции?

В этом случае скандала просто не избежать. Отцу и друзьями можно хотя бы попытаться все объяснить, но как рассказать об этом Келли? Вот так кашу он заварил! Кольцо лжи и обмана все плотнее смыкалось вокруг Китона и, казалось, что вырваться из него день ото дня становится только сложнее. И даже теперь, когда он порвал с Френсис, Грифитс-младший не чувствовал себя счастливым. Он по-прежнему боялся очень многих вещей. Нужно было действовать решительно и смело: отец не должен узнать о том, что он больше не собирается жениться на Френ, из газет. Но даже если он найдет в себе силы все ему рассказать, где уверенность в том, что старик его поймет? Сама мысль о предстоящей беседе с ним внушала страх - Китон всегда боялся поступать наперекор желаниям своего отца. Ему искренне хотелось покончить с ложью раз и навсегда, но как? Какой бы ни была реакция отца, ему, в любом случае, можно все рассказать. «Да, он может болезненно отреагировать, не принять и не понять меня, - думал Китон, - но это позволит очистить свою совесть хотя бы перед отцом».

Но как избавиться от лжи в отношениях с Келли? Ведь раскрыть правду значит признать, что он врал ей с самого начала. Обманывал буквально на каждом шагу. Рассказать все Келли равносильно тому, чтобы потерять ее навсегда. Значит, нужно молчать. А что, если и она узнает о существовании, теперь уже бывшей, невесты из прессы, или до нее дойдут какие-нибудь слухи? Он и не предполагал, что его увлечение этой девушкой может зайти так далеко. Голова просто кипела. Китон со злостью швырнул газету на пол и резко поднялся. Джон изумленно уставился на друга, но предпочел ничего не говорить, возможно, понимая, что Китону и так сейчас нелегко.

Сидя за рулем своего автомобиля, Грифитс-младший твердо решил откровенно поговорить с отцом, несмотря на то, что боялся его гнева, как огня. «Нужно пройти этот путь до конца, - решил он, направляясь домой. Отец еще был слишком слаб после болезни, и Китон всерьез опасался за его здоровье. Но он искренне хотел быть с Келли, поэтому решил сегодня же со всем покончить.
***
- То есть как это «больше не вместе»? - спросил Саймон Грифитс, удивленно вскинув бровь. Счета и бумаги, которыми он занимался во время разговора с сыном, были, наконец, отложены в сторону.
- Отец, я больше не люблю эту женщину, пойми. Мне жаль тебя расстраивать, но я не могу быть с ней рядом…- извиняющимся тоном пояснил Китон. – Не хочу обманывать ни себя, ни ее…

Грифитс-старший задумался на несколько секунд и, сняв очки, устало потер глаза. Помолчав еще некоторое время, он взглянул на сына и холодно произнес:
- Послушай, Китон. Тебе слишком хорошо известно, какие надежды я возлагаю на этот брак. Я говорю «возлагаю», потому что все еще верю в твою благоразумность. Меня совсем не интересует, с кем ты спишь – это твое личное дело. И будь ты умнее, ты бы понял, что в жизни есть вещи гораздо важнее всей этой романтической ерунды. Китон, - сказал он покровительственно, - ты еще слишком молод, чтобы об этом думать. Но где гарантии, что ты не разлюбишь эту Клаудию точно так же, как разлюбил Френсис?

- Клелию, отец, - поправил его Китон. – Не раз…
- Ну, Клелию. Это не важно, - ничуть не смутившись, продолжил старик. – Поэтому будь умницей: поезжай к Френсис и попроси у нее прощения.
- Но папа! - не выдержал Китон. - Это невозможно! Я не хочу быть с ней! Я ее не люблю, слышишь?
- Да как такое вообще возможно? – закричал Грифитс-старший. – На тебя ни в чем нельзя положиться! Что ты вообще знаешь об этой девушке? Нельзя же вот так просто все бросить и жениться на ком попало!

Нет, я этого точно не переживу, - сказал он, стараясь успокоиться. – А ведь ты – мой единственный наследник. Кому же я оставлю свои деньги? – удрученно спросил он, - свой бизнес, дело, в которое вложил всю жизнь? Взбалмошному юнцу? Тебе, Китон?
- Что ты этим хочешь сказать, отец? Ты намерен лишить меня наследства? Хочешь заставить меня быть с нелюбимой женщиной только потому, что это выгодно и престижно?
- Нет, Китон, я просто хочу, чтобы ты поступал благоразумно, - сказал мистер Грифитс, как-то по-особенному выговорив последнее слово. – Да и потом, кажется, раньше тебя это мало заботило. Что вдруг случилось, а? – усмехнулся отец. – В общем, поступай, как знаешь, только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

- Но я очень люблю эту девушку, папа. Она перевернула всю мою жизнь. Она настоящая, понимаешь? Нет в ней фальши и наигранности. И она вовсе не бедна, если ты можешь думать только об этом, - презрительно закончил он.
- Только не надо выставлять меня бездушным монстром и меркантильным старым хрычом, Китон! – перебил его отец. – Я могу лишь посочувствовать тебе. Возможно, тебе тяжело, сын, но пойми, что эта свадьба выгодна не только с финансовой точки зрения, - тон старика стал спокойнее. - Никто не знает, что нас ждет впереди, а этот союз принесет благополучие и тебе и твоим будущим детям. Мы занимаем далеко не последнюю нишу в обществе, но признаться, сын, все эти жалкие аристократишки всегда смотрели на нашу семью свысока, считая людей вроде нас безродными выскочками, «нуворишами», как они говорят… Я очень много работал, недоедал и недосыпал и все, что у меня есть, – результат огромных усилий и неимоверного труда! Однако благородного происхождения не заработать никакими стараниями. Френсис любит тебя, а ее отец готов потакать любым ее капризам. Твои дети будут благодарны тебе. Сын, вы должны пожениться, пойми. Нам нужно породниться с этой семьей.

- Я не хочу ломать свою жизнь из-за твоих неудовлетворенных амбиций! – вспылил Китон. – «Надо же, - подумал он, - оказывается, отец настроен куда более серьезно, чем я мог предполагать».
- Не смей так разговаривать с отцом! - стукнув кулаком по столу, рявкнул Саймон Грифитс. - Ты ведь не жил в ободранном закуте, не спал на холодном полу и не сидел неделями на одном хлебе и воде! Ты не знаешь, что значит по-настоящему вкалывать! И я имею право знать, что после моей смерти ты не останешься на обочине жизни! Я имею право знать, что у тебя и твоих детей всё будет хорошо, а в этом я могу быть уверен только в одном случае…
- Да что, я, по-твоему, ни на что не способен? – зло спросил Китон.
- Я больше не хочу об этом говорить. Делай, что хочешь, сын. Но моего благословения на брак с этой девушкой не жди, - сказал он, и вновь принялся перебирать счета и документы, которые отложил в сторону в начале этого неприятного для обоих мужчин разговора.

Китон в недоумении уставился на отца, спокойно изучавшего цифры на какой-то никчемной бумажке, и все его существо буквально наполнилось ядом злости, которая сменилась осознанием собственного бессилия перед этим властным человеком. Злоба, подступившая к горлу, душила его своими холодными цепкими пальцами. С шумом отодвинув кресло, в котором сидел, Китон вскочил с места и молча направился к выходу. В этот момент он ненавидел своего отца, презирал всех тех людей, для которых положение в обществе и материальное благополучие считалось высшей жизненной ценностью. Ему казалось, что теперь он лучше и достойнее всех этих лицемеров, полагавших, что брак – это, прежде всего, удачная сделка. Покидая родной дом, Грифитс-младший невольно обернулся, и его взгляд упал на портрет красивой женщины лет 35. Картина висела на стене в фойе, и при виде её сердце молодого человека мучительно сжалось: его мать умерла, когда ему было всего десять лет, и он почти не знал ее. Отчего-то ему показалось, что она смотрит на него глазами, полными материнской любви и сострадания. Китон никогда не интересовался историей знакомства своих родителей, ему было неизвестно, любил ли его отец покойную миссис Грифитс, и испытывала ли последняя какие-то чувства к нему…Громко хлопнув входной дверью, он вышел из дома и направился к своему автомобилю.


***
- Завтра я должна возвращаться в Твинбрук, - произнесла Келли, взглянув на Китона, отчего-то такого задумчивого и серьезного. – Что случилось, милый? – обеспокоенно спросила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?
- Все в порядке, - отозвался он не сразу. - Я… я хочу поехать с тобой, Клелия. Хочу просто все бросить, оставить этот сумасшедший город, фирму, всех этих людей здесь… забыть обо всем и просто быть с тобой рядом, - несколько вымученно улыбнулся он.
***
Узнавать человека – словно собирать картинку-пазл, состоящую из сотен малюсеньких кусочков: сначала контур, - это самое начало отношений, момент, когда становится ясно, что между вами возникла симпатия. Затем, будто подбирая из множества деталей те, что имеют одну и ту же цветовую гамму, начинаешь искать точки соприкосновения: общие интересы, вкусы, пристрастия. Постепенно продвигаешься все дальше и дальше, с радостью или с небольшой долей разочарования открывая для себя то, что всегда было рядом, но до сих пор оставалось незамеченным.

Мне нравится подмечать, как забавно Китон щурит глаза, закрываясь ладонью от яркого солнца, ощущать, как, переворачиваясь во сне на другой бок, он сонно прижимается ко мне, обжигая спину теплом своего тела, весело хохотать над его тщетными попытками сказать мне что-то с полным ртом вспененной зубной пасты. Знать, что следующий день поможет нам стать еще ближе друг другу, - самое настоящее счастье. Но что-то я отвлеклась. Итак, оказалось, что Китон очень боится летать, поэтому вариант добраться до Твинбрука на самолете сразу же отпадал. Домой мы решили отправиться на поезде. И каким удивительным показалось мне это путешествие! Было так приятно думать, что уже утром я окажусь в родном городе с любимым человеком. В восемь вечера мы заняли свои места в уютном купе на двоих, и вскоре урбанистические пейзажи Бриджпорта сменились маленькими домиками с приусадебными участками и садами.

Уютно устроившись на диване, мы болтали о том, что мелькало за окном, обсуждали планы на ближайшее будущее, и мне казалось, что счастливее этого путешествия в моей жизни ничего не случалось. Утренний Твинбрук встретил нас заспанным солнцем, лениво выкатывавшимся из-за горизонта. Кое-где по равнинам еще стелился туман, и ветер сонно трепал за косы плакучие ивы, покорно склонившие свои тонкие станы у мутных затонов Твинбрук-ривер. Я снова была дома.

Подъезжая к родному домику на Рю де Стерлинг, я еще издали заметила стоявшего на пороге дедушку. В памяти всплыл день, когда я вернулась в этот город после нескольких лет, проведенных в Риверсайде. Позади остались годы обучения в университете и я, полная надежд на светлое будущее, радостно бросилась ему на встречу. С тех пор прошло всего несколько лет, но дедушка очень постарел за последнее время. Сейчас это стало особенно заметно. Поднимаясь по ступенькам, я испытывала какое-то необъяснимое чувство неловкости, словно молчала о том, что и так все уже давно знают.

Дедушка приветливо улыбнулся и обнял меня совсем, как тогда. Они с Китоном пожали друг другу руки, и мне показалось, что он обо всем догадался. Мы расположились на кухне; чай только что вскипел и я, разливая ароматный напиток по чашкам, заметила, что дед, слегка улыбнувшись, взглянул на мою руку.
- По-моему, вы что-то скрываете от меня, молодые люди! – сказал он, лукаво взглянув сначала на меня, потом на Китона и, указав на мой безымянный палец

, расплылся в довольной улыбке.
- Ох, дедушка, - я смущенно улыбнулась ему в ответ. – Мы… мы с Китоном, - я все не могла подобрать нужных слов. – Мы так любим друг друга!

- Понимаю, - отозвался дед, снова взглянув на Китона.
- Я…- немного растерявшись, произнес Китон, поняв, что окончательно «попался», - я намеревался с вами серьезно поговорить, мистер Де ла Кардье!
- Вот это уже совсем другое дело! – одобрительно отозвался Уэй, - а то я думал, что вы уж и не попросите у меня руки внучки, Китон.
Растерянная улыбка не сходила с моих губ и, немного покраснев, я уставилась в свою чашку. Мне не верилось в то, что все это происходило на самом деле. Дед зачем-то еще раз пожал Китону руку, и, усевшись на стул, ласково погладил меня по голове.
***

На работе все с нетерпением ждали моего возвращения. Мне даже не пришлось рассказывать, как прошла выставка, потому что до коллег, как это водится у журналистов, уже давно дошли кое-какие слухи об этом событии. Джесси Гилмор был чрезвычайно доволен и даже выписал нам с Мэдиганом премию; ему за идею, мне – за реализацию. Впрочем, работа теперь отошла на второй план. Китон рядом, и я счастлива. Приготовления к свадьбе теперь полностью занимают наши мысли. Я никогда не думала, что готовиться к этому торжеству может быть так хлопотно. И как много предстоит ещё сделать!
***
Занимаясь списком гостей, я вдруг поняла, что совсем не знакома ни с отцом Китона, ни с кем бы то ни было из его окружения; кого он собирался приглашать - я тоже не знала, и это не могло меня не волновать.
- Китон, а сколько гостей будет с твоей стороны? – спросила я как можно непринужденней и протянула ему карандаш и блокнот. Он задумался и спустя полминуты написал на своей половине листка всего одно имя – Джон Литтел.

- Прости, милая, но мне не очень хочется об этом говорить, - заметив мой изумленный взгляд, произнес он. – Сейчас не самое подходящее время это обсуждать. Может, потом…Лицо Китона помрачнело, и я поняла, как ему, должно быть, неприятна затронутая тема. Я немного растерялась. Мысль о том, что у Китона есть какие-то проблемы, о которых я до сих пор совершенно не подозревала, напугала меня. Словно обо всем догадавшись, он поспешил меня утешить.
- Келли, - ласково произнес он, - в сущности, это такая ерунда. И поверь, вся эта история не стоит того, чтобы омрачать нам настроение накануне свадьбы.
Он подошел ближе и, нежно обняв меня, сказал:
- И разве нам кто-нибудь нужен?

Его слова подействовали успокаивающе, и больше мы не заговаривала об этом случае. Конечно, я не могла за него не переживать, считая, что в силу своей деликатности, он просто не хочет меня волновать. Вскоре, однако, мы обо всем забыли, с головой погрузившись в предсвадебные хлопоты.
***
Стоит ли говорить, что моим бессменным помощником в подготовке к свадьбе был Брайан. Именно он являлся главным советчиком и консультантом в таких вопросах, как выбор подвенечного наряда и места для предстоящей свадебной церемонии.

И откуда он только так много знает о свадебной моде и всех этих дурацких приметах? Закрытые туфли, что-нибудь старое, что-нибудь новое и непременно что-то одолженное! Послушать его, так мой родственничек всю жизнь только и делал, что устраивал чужие свадьбы. Не забыть про приглашения, позвонить в кондитерскую, договориться с оператором… Все должно быть «как у людей», ведь свадьба, как он говорит, может, и не один раз бывает, (при этом он пошловато мне подмигивает) но первую стоит отметить как следует.

- Еще бы твоих подружек загнать в тренажерный зал, пока не поздно, - пробормотал он, - а то ни один портной не захочет с ними связываться.
- Слушай, Брай, - весело произнесла я, - ну чего ты такой вредный-то? У тебя что, на личном фронте напряги?
- Отнюдь! - загадочно отозвался он. – Но всему свое время, всему свое время!
- Ну, колись уже! Кто он? Неужто Брайан теперь перестанет быть букой? – обрадовалась я.
- Мы с Энди собирались прийти к тебе на девичник, ты же не против, душа моя?

Я расхохоталась:
- Конечно, нет… - и секунду спустя добавила: - милости просим, девочки! - Брайан наградил меня презрительным взглядом, а я, не желая его обидеть, поспешила извиниться: Ладно, прости меня, я пошутила. И обнимая его, добавила: Ты же знаешь, как я тебя люблю!
***
Настоящая кара для фотографа - торжественные события, главным персонажем которых является он сам. Вот что прикажете делать в таких случаях? Несмотря на все уговоры, я твердо решила, что не смогу отказать себе в удовольствии лично поснимать гостей и место предстоящей церемонии. Да, фотографа нам тоже подыскал Брай (кстати, он же и отговорил меня «напрягать», как он выразился, моих коллег, мол, пусть спокойно веселиться на свадьбе) - к чужим людям, возможно, я буду не так придирчива. Мирра очень обрадовалась, узнав, что я выхожу замуж. Она даже согласилась сесть в кресло-каталку, лишь бы иметь возможность увидеть мою свадьбу собственными глазами. Врачи шутят, что отпустят ее на пару часиков, только если она будет хорошо себя вести и не вредничать.
***

Все это время Китон изо всех сил старался быть заботливым и нежным, и кажется, роль по уши влюбленного мужчины ему вполне удавалась. Но однажды ему стало просто скучно в тихом провинциальном Твинбруке, и мысль о том, что такая жизнь совершенно ему не по вкусу, все чаще стала посещать его голову. Именно здесь он впервые задумался о том, какое будущее ждет их с Келли. Сейчас, когда эйфория первых романтических встреч больше не ослепляла его рассудок, а свершенный им «подвиг» не казался таким уж геройским, Китону отчетливо предстали перспективы их совместной жизни. Если он решил навсегда отречься от своего прошлого, обосновавшись в этом городе, жениться на Келли и завести свою семью, ему придется искать работу, начинать все сначала, думать, как заработать деньги, забыть, что значит быть Китоном Грифитсом, успешным и блистательным молодым человеком, любимцем женщин и публики. «Черт, да неужели мне придется наниматься к кому-то на работу? Раболепно заглядывать начальнику в рот, считать каждый симолеон? Не могу же я жить на деньги жены!» - все чаще думал он.

Сказать, что он тайно вынашивал какой-то коварный план, конечно, нельзя. Скорее, подобные мысли стали для него чем-то вроде наказания: они просто приходили в голову и ничего с этим поделать он не мог. Понимая, что окончательно запутался, Грифитс-младший, все же, покорно плыл по течению, ласково улыбался своей будущей жене, знакомился с ее родственниками… иными словами, позволял этой трясине из лжи затягивать себя всё глубже и глубже.
***
Перед свадьбой было решено устроить традиционную вечеринку для жениха и невесты. Поскольку со стороны жениха ожидался только Джон, Китон решил, что они с другом просто посидят в небольшом уютном баре накануне свадьбы, пропустят стаканчик-другой чего-нибудь не особо крепкого и на этом разойдутся. Келли же предпочла не лишать себя и своих подруг праздника и планировала устроить девичник у себя дома.

Уэй договорился о встрече с друзьями и в этот день должен был отправиться в карточный клуб, впрочем, его интересовала не столько игра, сколько возможность увидеться со своими старыми приятелями, обсудить планы на жизнь, ну, и, конечно же, похвастаться внуками.

***
- По стаканчику в баре? – возмутился приехавший Джон. – Нет, постой! – запротестовал он. - Либо я что-то недопонял, либо ты собираешься жениться и не оторваться перед свадьбой как следует? – он замолчал, как будто давая другу возможность осознать смысл произнесенных им слов. – Я этого просто не допущу!
Таким образом, приятели отправились в ночной клуб, в котором Джон собирался напиться и, возможно, даже «снять», как он выражался, кого-нибудь. «Посмотрим на контингент», - важно заявил он, - может, и пачкаться не стоит». В то время как Келли рассказывала своим гостям о том, что она самая счастливая на свете невеста, Джон и Китон не теряли времени даром. Несмотря на то, что последний пообещал себе не переходить в этот вечер грани приличия и просто развеяться на кануне свадьбы, после третьего стакана виски он забыл обо всяких обязательствах.

В клубе было полно хорошеньких девушек, и настроение Джона, в конце концов, передалось и Китону. Они много пили, угощали понравившихся им посетительниц, веселились и флиртовали. Сначала Китон боялся, что его кто-нибудь узнает и непременно расскажет обо всем Келли. Но постепенно спиртное сделало свое дело, и спустя пару часов Грифитс перестал испытывать какие-либо угрызения совести. «Через пару дней я стану женатым человеком, - убеждал он сам себя. - Это ли не повод как следует оторваться? Джон абсолютно прав…»

И он словно сорвался, позволив себе слишком многое в этот вечер. Случайный секс в грязном туалете ночного клуба, возможно, не самый лучший способ проститься с холостяцкой жизнью, но в тот момент Китон об этом не думал. Если бы он мог оценивать ситуацию, (во всех смыслах этого слова) трезво, то, может быть, и не допустил столь бесславного окончания своего мальчишника

.

Техническое