Мне придется уехать на несколько дней, поэтому я выкладываю серию сегодня.
«В какую дурацкую переделку я попал! – Ян лежал на спине, закинув руки за голову, - По Виконии рыщут Птенцы Рейвена, они в любой момент могут отыскать Чашу, и она будет потеряна для меня безвозвратно. Мало того, что я не сумею из-за этого вызволить Любаву, так еще обязательно начнется война, в которой мир может просто не устоять. И вместо того, чтобы помешать шпионам, я сижу в темнице и, вполне возможно, сложу голову на плахе».
Уже восьмое утро он встречал в тесной сырой камере на охапке соломы, которая вместе с нужником составляла все ее убранство. Каменные стены сочились влагой, под самым потолком виднелось крошечное, с толстыми прутьями решетки, оконце, и лишь по тому, что оно превращалось в смутно белеющее пятно, юноша узнавал, что наступил новый день. Стражники, приносящие ему скудную еду, были настроены доброжелательно и даже сочувствовали ему, но стоило Яну заговорить о побеге, как их лица суровели. Их преданность королеве была слишком высока, и об освобождении с их помощью не стоило даже мечтать.
Пару дней назад в камеру приходил Дезмонд, он изо всех сил пытался подбодрить Яна, но выглядел встревоженным и прятал глаза. «Эмбрелла в ярости, - наконец, сказал он, - Стоило мне заикнуться о тебе, как на мою голову обрушился такой ураган, я уж подумал, что окажусь в соседней камере. Лучше бы ты оскорбил в ней королеву, парень, страшнее отверженной женщины нет никого на свете. Ну, ничего-ничего, пусть она немного остынет, и мы что-нибудь придумаем».
Ян поднялся и заходил по камере, разминая затекшие ноги. Три шага вперед, три шага назад и столько же влево и вправо – вот и все, что позволяли ему толстые стены. Несмотря на очень непростую ситуацию, в которую он попал, Ян ни на минуту не усомнился в правильности своего поведения. «Если бы я поддался искушению, - думал он, - Я загнал бы себя в еще более крепкую темницу, из которой и не выбрался бы».
Его лишили всех личных вещей. Больше всего он жалел, что у него отобрали флейту, музыка сейчас была бы кстати. Ничем не заполненные, мучительно бесконечные дни тянулись в тяжких раздумьях, складываясь в неделю, однообразные, похожие один на другой, и ему уже начинало казаться, что так было всегда и что так будет вечно. Чтобы не сойти с ума, Ян погружался в медитацию, очищая сознание, и тогда его душа освобождалась из душных застенков и свободно парила в эфире.
Юноша услышал металлическое лязганье отодвигаемого засова и удивился, что сегодня ему так рано принесли еду. В камеру, держа в руке факел, вошел незнакомый военный, и от его крупной фигуры в помещении стало совсем тесно. Человек посторонился, пытаясь вжаться в стену, и вслед за ним в облаке терпких духов и горьковатого бальзама вошла королева, подбирая пышные юбки.
- Оставь нас, Гарвер, - властно бросила она стражнику, и он, после секундного колебания, поклонился и вышел, унеся с собой факел и притворив дверь.
Камера погрузилась в полумрак, к которому глаза Яна за проведенную здесь неделю уже успели привыкнуть, и все равно он видел лишь ее темный силуэт. Эмбрелла молчала, видимо ошеломленная опустившейся темнотой. Они стояли так близко друг от друга, что юноша слышал ее дыхание, и оно было прерывистым. Ян коснулся правой ладонью своего лба, губ и груди и опустился перед ней на колено, склонив голову, и замер в напряженно звенящей тишине.
Королева судорожно вздохнула и сказала сорвавшимся голосом:
- Встаньте, прошу Вас.
Ян поднялся с колен и прямо взглянул ей в глаза, возвышаясь над ней на целую голову. Они смотрели друг на друга, казалось, вечность. Наконец, королева, не выдержав, первая отвела взгляд и отошла к стене, встав вполоборота к юноше.
- Ты сказал, что девушка, которую ты любишь, умерла больше года назад, - будто-то бы через силу заговорила Эмбрелла после продолжительного молчания, - Но тогда, почему ты отказываешься от живых женщин? Я настолько тебе неприятна или ты дал обет безбрачия?
- Ни то, ни другое, моя королева, - почтительно ответил Ян, - Я уже говорил тебе, что твоя красота лишает меня разума, но я люблю другую. Ее убили за то, что она полюбила меня, это правда, но мой друг паладин, от которого я привез тебе письмо, открыл мне способ, которым ее можно вернуть из Мрачных Чертогов. Ты наверняка слышала о Чаше Огня и Чаше Льда. Ролан сказал, что с их помощью можно оживить умершего. Я не знаю, где они, но я должен их найти и отыскать вход в Царство мертвых и тогда Любава вернется ко мне.
- Значит, ее зовут Любава… - рассеянно проговорила королева.
Она минуту молчала, а потом подняла голову и устремила взгляд на Яна, подойдя к нему.
- Я должна бы отдать приказ о казни за твою дерзость, - гордо сказала она, - И, скорей всего, я потом пожалею, что не сделала этого, но твой рассказ тронул меня. Я отпущу тебя и, пожалуй, смогу помочь в твоих поисках. Мне не известно, где Чаши, о них перестали упоминать задолго до моего рождения, но я знаю того, кто живет достаточно долго для того, чтобы помнить об этом. В восточной оконечности Виконии находится страна Терра Клаустра – Закрытые Земли, ее столица – Запретный Город. Это единственное место в Эладоре, где живут Истинные маги, для них столетие – все равно, что для нас с тобой десять лет. Этим государством правит королева Элоиза и, если кто и сможет помочь тебе, то только она. Вся беда в том, что попасть туда очень трудно, я не знаю ни одного человека, который проник бы в Закрытые Земли без приглашения. Путь туда преграждают Карусельные Горы, и они почти непроходимы. Но и это не все. Даже преодолев эту преграду, можно блуждать там всю оставшуюся жизнь, попадая в разные места, хоть долина и невелика, но так и не найти Запретный Город. Он и называется так, потому что его увидеть может лишь тот, кому Элоиза захочет его показать. Это все, что мне известно, а воспользоваться этой информацией или нет – тебе решать.
Ян, забыв, что перед ним королева, схватил ее руку и прижал к своей груди.
- О, моя прекрасная госпожа! – с чувством воскликнул он, - Моя благодарность тебе безгранична. Ты истинная правительница, справедливая и благородная.
- Глупый мальчик, - грустно проговорила она, - Я женщина. Я всего лишь влюбленная женщина.
- Прости, что не могу дать тебе того, что ты хочешь, моя королева, - тихо сказал юноша.
- Эмбер, - улыбнулась она, - Я же позволила тебе называть меня Эмбер.
- Эмбер, - согласился он и улыбнулся ей в ответ.
Уже на следующий день Ян покинул Абрилион. Эмбрелла не вышла проводить его, он вообще после разговора в темнице больше ее не видел. Зато прямо с утра к нему в комнату ввалился сияющий Дезмонд.
- Ты везунчик, парень, - весело воскликнул он, - Не ожидал, что она тебя отпустит. Но мало этого, так она еще приказала набить твои седельные сумы одеждой, а на содержимое кошелька при разумной экономии можно прожить целый год. Но лучше не рисковать. Я пригнал из гостиницы твою лошадь, так что уезжай, пока она не передумала.
Ян держал путь на юго-восток к перевалу через Срединный Хребет. Дезмонд не преувеличил, кошель на поясе юноши распух от обилия золотых, а его сумы были забиты новой одеждой. Ян убедился в этом в первой же гостинице, где он остановился на ночлег. Юноша мечтал наконец-то сбросить с себя этот вычурный наряд, одетый им в дорогу из уважения к Эмбрелле, и обрядиться, как он считал, по-человечески. Но, заглянув в тюки, он опустился на кровать с громкими ругательствами: все остальные куртки, штаны, камзолы и подбитые мехом плащи были столь же помпезными, из дорогого тонкого сукна и шерсти, расшитые золотыми и серебряными нитями и шнурами. Даже рубашки и нижнее белье были шелковыми с кружевами и жабо, и на них вышиты витиеватые монограммы «ЭЛ» - Эмбрелла Литанийская. «О, Боги! Она меня пометила что ли? – возмущенно подумал Ян, - И как я буду в этом ходить? Меня же засмеют».
Но к его удивлению, никто не смеялся. Наоборот, хозяева гостиниц подобострастно кланялись и предлагали самые лучшие комнаты по сходной цене; официантки в тавернах подавали еду ему первому; крестьяне сдвигали свои повозки на обочину, пропуская его, а в одном из городков местный бургомистр настоял на том, чтобы Ян заночевал в его доме, заявляя, что принцу не пристало спать на постоялом дворе с клопами. Ян вначале пытался объяснить всем, что он никакой не принц, а пастух. Его собеседники согласно кивали: «Конечно, как скажете, лорд принц». В конце концов, юноша махнул на это рукой, предоставляя возможность всем встречным называть его так, как им хочется.
Его путь не ознаменовался никакими выдающимися событиями, Ян просто ехал широким накатанным трактом на восток, оставляя за спиной деревни, города, и страны.
Он шел навстречу рождающемуся солнцу около двух месяцев и достиг подножия Срединного Хребта, когда листья и трава окрасились в пурпур и золото.
Ян пробирался по горной дороге, ведя Ласточку в поводу и, обогнув каменный выступ, оказался на довольно широкой площадке, нависающей над пропастью. На ней стояли трое огромных человекоподобных существ, которым Ян доставал лишь до середины груди. Вздувшиеся мышцы на их руках и ногах были похожи на перекрученные канаты, шишковатые головы с редкими короткими волосами неопределенного блеклого цвета сидели на коротких, толстых, как у быка, шеях. Массивные челюсти и квадратные подбородки были выдвинуты вперед, а маленькие, глубоко посаженные глазки злобно сверкали из-под низких надбровных дуг. Их одежда была сшита из звериных шкур, а в руках они держали огромные дубины.
«Это урфы, - подумал Ян, вспомнив рассказы Ролана Д’Этойля, - Вот ведь угораздило!»
- Эй, ты! Мне нравится это, - не очень разборчиво прорычал один из них, указывая на Ласточку, - Я брать это.
- Мне она тоже нравится, - спокойно ответил Ян, вынимая меч из ножен, - И она моя.
Урф с недоумением взглянул на своих спутников, не понимая, почему ему возражают. Его приятель оказался более сообразительным. С низким звериным рыком он бросился на Яна, замахнувшись дубиной. Юноша был готов к атаке и резким мощным ударом тыльной стороны клинка отбил его палицу. Сила удара отбросила тяжелое оружие вверх, заставив гиганта попятиться и немного откинуться назад. Ян мгновенно воспользовался замешательством противника и, сделав два коротких взмаха, располосовал лезвием меча открывшееся горло урфа. Огромный самец со стоном, переходящим в булькающий хрип, упал на колени и схватился руками за рану, пытаясь остановить бьющую фонтаном кровь, но через мгновение повалился на землю, и его глаза остекленели.
- Ты убить Харвика! – бешено взревел первый, видимо, самый красноречивый, урф.
Этот вопль вывел из оцепенения и второго, и они одновременно набросились на Яна с обеих сторон, зажимая его в клещи и тесня к краю площадки, нависшей над бездной.
Парень по рассказам паладина знал, что урфы очень серьезные противники, даже встреча с одним из них была смертельно опасной. Несмотря на относительную неповоротливость и низкий интеллект, они обладали огромной физической силой, бесстрашием и слабой чувствительностью к боли. Но самым страшным было то, что во время боя они зверели, превращаясь в берсеркеров, и тогда справиться с ними было очень сложно. Сейчас произошло именно это: смерть приятеля вызвала ярость гигантов, и они обрушились на Яна как цунами, угрожая смять и снести его, как щепку. Юноша отчаянно защищался, призывая на помощь все умения, которые он получил от Ролана, освободил сознание, сливаясь с врагами, и на несколько мгновений предвосхищал их атаки и отражал их.
Но силы были не равны, Ян стал уставать, и постепенно, пядь за пядью, он продвигался все ближе к краю пропасти, за которым его ждали лишь долгое падение и глухой удар об острые камни.