[katsol]

Почитайте, пожалуйста, сначала здесь...

Извините меня, пожалуйста! Я не думала, что вы подумаете, что Фьёр умерла, я наверное переборщила с образностью Фьёр не умерла! Только Виджи умер.
И отчётик получился очень маленький, не хотелось просто сбивать настроение другими событиями.

Amelie, спасибо тебе!! Я тоже плакала, когда писала. Я как-то проворонила этот пожар, следила за детьми, хотела снять как они заходят в школу, а когда вернулась, то Виджи осталось немного и в душ я бы не успела его отправить. Мне тоже его безумно жалко!
Mauri, спасибо большое!! Нет, Фьёр не умерла вместе с Виджи, от неё будет ещё один отчёт! Дети не одни остались, не переживай! И Стюарт понял, что нужно быть аккуратнее, потому что это приводит к ужасным последствиям.
Bukovka, не плачь, пожалуйста! Улыбнись, вот так Всё будет хорошо! Они со всем справятся и всё переживут. А тебе спасибо большое, что так им сопереживаешь!
Shiori, спасибо тебе огромное! За великого синего человека отдельно! Мне очень приятно Я сама так прикипела к Фьёр, что как видишь никак не могу с ней расстаться и передать уже слово следующему поколению. Она жива и всё будет хорошо! Да, а дети получились очень разные, но это и хорошо))))
bySmilE, не плачь пожалуйста! Всё наладится у семьи Фирт. Да, Лия образумилась, у неё вся злость пошла в силу характера, теперь она у нас "железная леди" Нет, отчётик ещё один будет от Фьёр. Спасибо тебе большое!!
bokotumka, спасибо-спасибо-спасибо!! Ну как ты уже поняла, смерть только одного персонажа. А Сина даже очнулась от своей погружённости в себя. Но они всё переживут и всё наладится!! А Стюарт всё осознал, теперь будет осторожнее

Отчёт 18. Луч света сквозь трясину

Вернулись дети из школы, я смотрела как они идут к дверям. Счастливые — пока ничего не знают.

Когда они вошли в дом и удивлённо уставились на меня заплаканную, потерявшую человеческий облик, с лицом, не выражающим ничего кроме скорби.
- Дети... - я не знала как это им сказать. Может подготовить как-то? Да как тут подготовишь? - Дети, Виджи... загорелась плита и Виджи сгорел. Насмерть.

Я развернулась и убежала рыдать в спальню. Не могу, не могу, не могу!!! Почему всё так?

Дети в прострации сели за стол, Лия и Стюарт достали тетрадки и стали тупо пялиться в домашнее задание. Им казалось, что если они займутся обычными повседневными делами, то весь этот ужас уйдёт из их жизни. Ну в самом деле, самая обычная вещь — выполнение домашки, как может при таком скучном занятии случится что-то плохое? Никак не может! Вот они допишут тетрадочку и выйдет живой Виджи, скажет им что-нибудь забавное или скорчит рожу. А мама... а она просто не так поняла. Он её разыграл! Да. Папа просто пошутил и вечером мы все дружно посмеёмся. Только так плохо видно, что написано в тетрадке, почему-то всё расплывается в глазах. И какие-то капли падают на бумагу. Да ещё какой-то неприятный высокий звук — что-то кричит Сина.

Сина кричала пронзительным тонким голосом:

- Как вы можете? Вы что не понимаете, что Виджи больше нет? Как вы можете учить уроки будто ничего не произошло?

Сина вскочила и убежала в детскую, ей наоборот хотелось орать, что-нибудь разбить, кого-нибудь ударить, что угодно, лишь бы не чувствовать эту неимоверную боль. Она уселась в центр ковра и рыдала, закрыв лицо руками.

Я не знала сколько прошло времени, я просто лежала в кровати и смотрела в потолок. Продолжалось ли это несколько дней или месяцев или лет, я не знаю. Я. Просто. Лежала. И. Ничего. Не. Хотела. Периодически приходила Сина и приносила мне еду — салаты и бутерброды, дети боялись даже близко подходить к печке.

Особенно переживал Стюарт, он очень винил себя в смерти отца, ведь если бы он не бросил включённую плиту ничего бы не было, он уже двести раз проклял свою обязательность, что опоздание в школу ему было важнее, чем проверить лишний раз печку. Лия, Сина и Руби пытались утешить его как могли, но он становился всё потеряннее с каждым днём.

Лия старалась не выносить трагедию на люди и позволяла себе горевать только наедине в детской.

И вот, когда наше горе достигло апогея, когда, казалось, что ничего в мире не может не то чтобы развеселить, а хотя бы заставить вынырнуть из тёмных бесконечных глубин боли и отчаяния, так вот, в это время прозвучал звонок мобильного телефона. Обычно я сбрасывала все звонки (зачем я вообще держала телефон включённым, я не знала). А тут как-то сама нажала кнопку приёма, но у меня не было сил даже на стандартное «Алло», поэтому я что-то прошелестела в трубку.

- Алё? Это семья Фирт? Виджи уже давно не появлялся на работе, что там с ним? Если ещё раз не придёт, то мы его уволим.

Внутри меня поднималась горячая неукротимая волна гнева. Не пришёл на работу?!!! Я сейчас ему отвечу почему Видж не пришёл на работу!!! И я заорала на ни в чём не повинного учёного. Выкрикивая всю ту боль, которая всё это время находилась внутри меня, всю ту вину, которую испытывала из-за того, что не смогла спасти мужа, всё отчаяние, всю злость, словом всё, что тянуло меня в темноту и не отпускало всё это время:

- Мой муж умер!!! И не пойдёт больше на вашу грёбаную работу, потому что его нет!!!

- Ой... Как умер? Ой, извините, мы не думали... Ой... а вы... сильно переживаете?

Ну придурок! Просто слов нет! Хотя в глубине души я была ему благодарна, ведь он вызвал во мне хоть какие-то эмоции, хоть какая-то жизнь появилась в моём теле. Я бушевала, я негодовала, я была в ярости, но моё сердце билось, кровь бежала по венам, и это было гораздо лучше, бесконечного погружения в апатию, в котором я пребывала всё время. Я даже ничего не ответила невидимому собеседнику, лишь прохрипела что-то нечленораздельное.

- Ой, ещё раз, извините! Я, наверное, идиот. Я в том смысле, у нас один учёный... разработал экспериментальное лекарство от смерти. Только мы его ещё ни на ком не испытывали. Но хуже смерти уже не будет, так ведь? Ну... в общем, вы приносите его прах в институт и мы попробуем оживить Виджи. Комната двести тридцать семь, спросите Тэда.

И он положил трубку, наверное, испугался, что я снова буду что-нибудь орать.

Я стояла посреди спальни оглушённая, выдернутая и взъерошенная. Во мне уверенно и мощно стал пробиваться росток надежды, который я всеми силами старалась заглушить. Ведь если ничего не получится, это будет ещё больнее? Я заметалась по комнате не зная за что ухватиться. Одеваться? Да, надо одеться. Я запуталась в собственных штанинах, сломала расчёску, попыталась одеть две левых туфли, но я выскочила из дома, держа подмышкой урну с прахом самого дорого мне человека.

Таксист посмотрел на меня с опаской, но к институту привёз.

Я внеслась внутрь как вихрь, мигом нашла двести тридцать седьмую комнату и хлопнув дверьми закричала:

- Где Тэд?!!!

Да вот он я, успокойтесь, - пытался образумить меня какой-то лохматый парнишка. - Всё, давайте урну, сядьте, хотите чаю?

Я как безумная замотала головой. Ну какой чай? Действительно одни идиоты вокруг! Меня всё-таки выпроводили из здания института, сказали, что мне лучше подождать на улице.

Я мерила шагами пространство, меня просто разрывало на части от всех чувств, которые одновременно носились в моей душе. Я очень хочу, чтобы у них всё получилось! Я ничего так не хотела и не буду хотеть! Пожалуйста, Виджи, вернись ко мне! Пожалуйста!

Пожалуйста...

Я закрыла глаза и сжала кулаки. И только повторяла про себя: «Вернись, вернись, вернись...»

И тут я почувствовала странное ощущение на своей коже, а через мгновение кто-то стал меня целовать. Я открыла глаза и увидела Виджи!!!

Но не такого как обычно, он стал призраком, но осязаемым! Его можно было потрогать, он улыбался и обнимал меня.

- Виджи, любимый мой, ненаглядный мой, хороший, солнышко ты моё, я так тебя люблю, я даже выразить тебе не могу как сильно!

- Да лан тебе, ну помер чуток, с кем не бывает?

И я не в силах была даже слова молвить, только восторженно смотрела ему в глаза и всё крепче прижимала его к себе, будто бы боялась, что это всего лишь мираж, что он растворится в воздухе, бросая меня снова в тёмную яму, в которой я провела последние... дни? месяцы? вечность? Виджи улыбался и нежно гладил мои волосы, он ничего не говорил, но я чувствовала всё, что он хотел мне сказать. Что ему было плохо без меня, что он думал всё время о нас, что так внезапно оборвалась его жизнь и он не успел так много.

Он снова улыбнулся такой родной, умиротворённой улыбкой и сказал тихонько мне на ушко:

- Фьёр, я тоже очень-очень тебя люблю.