- Как же ты мудро поступаешь, воздерживаясь от выпивки. О, моя голова! – Дан со стоном схватился за виски, - Это похмелье послано нам в наказание. Но вот чего я не могу понять, так это то, почему ты отказываешься от женщин. Ты очень привлекателен, и я вижу, как девушки смотрят на тебя, любая красотка готова была бы подарить тебе свою любовь. Ты девственник, Младич?
Ян едва не поперхнулся от такого откровенного вопроса.
- У меня есть любимая, - уклончиво ответил он, - Злой рок разлучил нас. Она сейчас очень далеко от меня, но я знаю способ вернуть ее и не успокоюсь, пока не сделаю это. Тогда я женюсь на ней.
- Ты романтик, парень, - усмехнулся вер, - Не представляю себя женатым.
- Просто, ты еще не встретил свою единственную.
- Да брось! Я циник и предпочитаю иметь подружку в каждой гостинице. Очень удобно: никаких обязательств, и я свободен, как ветер.
Парни продолжали продвижение к восходу. Срединный Хребет уже давно остался позади, и чем глубже они удалялись на восток, тем суровее и скуднее становился пейзаж, и местность вокруг была все менее обжитой. Бескрайние, ровные, как стол, степи простирались всюду. Глаз не замечал ни дымка, курящегося над крышей, ни вертящихся лопастей мельниц, лишь высокий ковыль пел свою вечную песнь ветру, да огромное косматое солнце осыпало лучами, как стрелами, эту дикую, неукротимую землю.
- Нет, ну, наверное, когда-нибудь и я женюсь, надо же остепениться, - задумчиво протянул Дан. Он немного подумал, а потом добавил в своей извечной насмешливой манере, - Когда мне стукнет лет сто.
Парни громко, в голос, захохотали. Радостная жажда жизни бурлила в них, молодые сильные тела переполняла веселая энергия, и казалось, что им все подвластно и что все им по плечу.
Несмотря на позднюю осень, солнце припекало, воздух на горизонте дрожал жарким маревом, сухая потрескавшаяся земля дробилась под копытами, оседая красноватой дымкой на одежде и волосах. Ян сбросил куртку и расшнуровал ворот рубахи, но горячий ветер не приносил облегчения, а лишь обжигал кожу и забивал ноздри пылью. Дан уже давно ехал в распахнутой рубашке, и его смуглая мускулистая грудь блестела на солнце от пота, как бронза. Юноша обернулся к другу и вздрогнул от неожиданности: вер, пытаясь защититься от пыли, достал откуда-то темный платок и обвязал им рот и нос, оставив открытыми лишь глаза. Дан увидел потрясенный взгляд Яна, и в его зрачках мелькнуло выражение досады.
- Расслабься, парень, - раздраженно сказал он, и его голос, глухо звучащий сквозь ткань, показался Яну чужим и незнакомым, - Это всего лишь тряпка. Этот песок уже скрипит у меня на зубах.
«Они быстры и неуловимы, как тени, и они грациозны, как хищные кошки, нападающие под покровом ночи. Они прикрывают низ лица темной вуалью, и лишь белки их глаз сверкают в темноте», - в памяти услужливо всплыли слова Ролана Д’Этойля, сказанные им о Птенцах Рейвена.
«Ради Астарты, что же это? В чем я подозреваю своего лучшего друга?» - в смятении подумал Ян. «Лучшего друга? А много ли ты знаешь о нем? Может быть только то, что он сам захотел тебе рассказать?» - отвратительно подлая мыслишка всплыла из подсознания, отравляя сердце. И дорога больше не казалась легкой, и человек, скачущий рядом, больше не был родным и надежным.
«Нет! – решительно сказал Ян сам себе, - Я не буду омрачать нашу дружбу подозрениями, у меня нет для этого никаких оснований. Дан спас мне жизнь и всегда был мне хорошим товарищем».
Но настроение испортилось у обоих, они скакали молча, не глядя друг на друга, испытывая неловкость и отчуждение.
Красная от избытка железа земля пересохла и звенела под копытами коней, как колокол. Шершавые от пыли губы парней жаждали влаги, но вокруг была лишь степь, поросшая горькой полынью. Наконец, зоркие глаза Дана разглядели вдалеке сверкающую в солнечных бликах синюю гладь огромного, как море, озера. Повеселевшие путешественники направили туда коней, которые сами, без понукания, ускорили ход, устремляясь к воде.
Молодые люди уже подъезжали к берегу, как вдруг из прибрежных кустов и перелесков с диким гиканьем и свистом выскочили рыжеволосые мужчины верхом на низкорослых косматых лошадях и, поднимая тучи пыли, окружили парней со всех сторон. Ян ударил Ласточку стременами по бокам, пытаясь прорваться через кольцо нападающих, но брошенная кем-то веревочная петля затянулась вокруг его плеч, спеленав его. Ошеломленный Ян слетел с седла и, кувыркаясь, покатился по земле.
Он вскочил на ноги, как только сумел затормозить, и невдалеке заметил взбешенного Дана с ободранной щекой, и его руки также были прижаты к телу наброшенным арканом. Вокруг гарцевали около тридцати атлетически сложенных всадников в кожаных куртках без рукавов, вооруженных копьями и короткими мечами.
- Что будем делать? – вполголоса спросил подошедший Дан.
- Ты можешь превратиться в барса? – так же негромко ответил вопросом Ян, - Или тебе мешают веревки?
- Конечно, могу, веревки не помеха, я бы в два счета их перегрыз, - пожал плечами вер, - Но зачем? Бойцов слишком много и они неплохо вооружены, мне не справиться с таким количеством.
- Ты мог бы прорвать кольцо и уйти.
Дан, прищурившись, посмотрел Яну в глаза.
- Ты думаешь, что я способен бросить друга в беде? – с задумчивым удивлением спросил он, - Хорошего же ты обо мне мнения.
Щеки Яна залила краска стыда, он хотел что-то сказать, как-то оправдаться, но к ним подошли несколько мужчин и грубо сорвали с них ремни с оружием и еще туже стянули на них веревки.
- Ладно, не напрягайся, парень, - лениво процедил Дан, - Мы что-нибудь придумаем, сначала надо понять, чего они от нас хотят.
Двое мужчин бесцеремонно подхватили Яна и, как куклу, усадили его на Ласточку, один из всадников взял ее за уздечку и увлек за собой. Руки у юноши были связаны, но он был отличным наездником, поэтому легко и уверенно держался в седле, обхватив бока кобылы коленями. Он оглянулся и увидел скачущего таким же образом Дана, который ободряюще подмигнул ему.
Они ехали в быстром темпе вдоль берега озера не менее трех часов, солнце уже начало клониться к горизонту, когда отряд, состоящий из всадников и двоих пленников, подъехал к большому становищу. Вокруг круглой утоптанной площадки с кострищем в центре были установлены войлочные шатры с нашитым на них разноцветными узорами. Рядом суетились женщины, готовя пищу, мужчины чинили упряжь и точили мечи, а между ними сновали стайки ребятишек. Немного в стороне, ближе к озеру, возвышался самый большой и нарядный шатер, изготовленный из шелковой или атласной ткани, и Ян подумал, что это, видимо, жилище вождя.
Парней стащили с коней и, связанными втолкнули в небольшую палатку на окраине стойбища.
- Есть идеи, кто они такие? – спросил Ян охрипшим от жажды голосом.
- Какие-то дикари, - предположил Дан, - Возможно, хотят обратить нас в рабство. Но раз нас не убили сразу, это внушает оптимизм.
Полог шатра откинулся, и внутрь, пригнувшись, вошел мужчина, поставил на пол две фарфоровые миски, наполненные молоком, и молча удалился.
- Они что, считают нас собаками? – возмущенно воскликнул Ян, глядя на свои связанные руки, - Они думают, что мы будем лакать?
- Как хочешь, - пожал плечами вер, - Мне это привычно.
Он опустился на колени, окунул губы в жидкость и с видимым удовольствием стал жадно пить ее. У Яна дернулся кадык, и после короткой внутренней борьбы он последовал примеру Дана.
Едва молодые люди успели напиться, как полог вновь откинулся и к ним вошел седовласый человек в длиннополом голубом камзоле и в островерхой шапке, украшенной длинным конским хвостом белого цвета.
- Что это за место? – спросил у него Ян, - Мы мирные путешественники, едем по своим делам. Почему ваши люди напали на нас?
Мужчина поднял на него бесцветные глаза и сказал, немного растягивая слова:
- Вы находитесь в Удейской степи, эта страна называется Терра Руж – Красная Земля. Здесь живет народ Гиппокампа, я – его Служитель Луарвик. Через несколько дней к нам придет большой праздник - Родины. Мы, как всегда, планируем провести пышные гулянья, и пиршественные столы будут накрыты семь лун. И в этом году праздник пройдет, как положено, и мы вновь сможем принести Гиппокампу достойную жертву.
Мужчина сделал паузу, окинул глазами парней и торжественно произнес:
- Эта жертва – вы.