[Седая]

Отчет 2.8

- Винсент, - устало протянул я. – Ну пожалуйста, посмотри на папочку. Я только тебя сфотографирую и оставлю в покое. Ну, Винс, ну посмотри на меня.
Ребенок нагло игнорировал все мои сладкие речи и продолжал атаковать Плюшку невкусной кашей. Бедное животное судорожно вылизывалось за моей спиной.
- Ну что, Эд? – в комнату зашла Рена. – Как успехи?
- 3:0, каша побеждает.
- Я про фотографию.
- Ну а я о чем? Винсент так хочет поделиться с кошкой съестным, что ему совсем не до фотосессии.
- Может, убрать Плюшку?
- Тогда срочно захочет есть Роад, – я показал пальцем на куклу, лежащую на комоде. – И наш добрый сын будет отвлекаться на нее. А если кашу убрать?
- Тогда будет неинтересно. Нужно ведь заснять как он ест.
- Зачем? Ты еще его дела из горшка сфотографируй. Потом будем показывать: «Вот, это наше первое переваренное детское питание».
- Какой ты все-таки противный. Это же мило, Эдельвейс. Я видела фотографию Клэр, и хочу, чтобы у нашего сына было такое же фото.
- Ну давайте еще сделаем это семейной традицией!
- Эдель, отставить! – видимо, все родственники решили посетить комнату Винса. – Брюзжать в этом доме имею право только я. А ты должен выполнять прихоти беременной жены.
- Мистер Фе…
Глаза Рены встретились с раздраженными папиными.
- Папа, я еще ему не говорила.
- Почему?
- Ну, может тест не подтвердится.
- Да я и так все вижу.
- Я вообще-то еще здесь, - подавленно заметил я.
- А. Ну ладно. Вы пока идите поговорите, а я Винни сфотографирую, - отец выгнал нас за пределы комнаты.
Как ему удалось уговорить Винса несколько секунд посидеть на одном месте – непонятно. Не буду говорить, что это фото – самое милое из всех, иначе я окажусь не прав, а мне это не нравится.

- Рена, почему я всегда узнаю о твоей беременности последним, - я не спрашивал, хотя ответ мне был интересен. Злобы не было, но мне было обидно - она рассказывает папе так, будто это он принимал непосредственное участие в процессе, а не я.
- Ну… я сама не уверена еще. Может, это была просто тошнота.
- Даже если так. Я имею право знать, не находишь?
- Ты прав. Извини, - Рена поникла, а я почувствовал себя последней бездушной скотиной, которая металлическими раскаленными клещами вынуждает девушку выполнять все прихоти моего извращенного разума.
- Эдель, не смей винить себя, - весело рассмеялась Рена. – То, что я беременна, не значит, что я всегда права. И мне нужно иногда давать уроки.
- Значит, ты признаешь, что беременна? – хитро усмехнулся я. – А еще заливала, что не уверена.
- Я правда не уверена, – смущенно улыбнулась Рена. Мое внимание невольно захватила эта добрая, искренняя и самая красивая улыбка. Остальные предложения я пропустил мимо ушей.
- Почему ты не сделаешь тест, если не уверена? – я прижал ее к себе.
- Боюсь увидеть одну полоску. Или две. Просто боюсь. Может, подождем, пока живот появится сам?
- А если ты не беременна. Три года ждать будем?
- Ну…
Меньше всего мне хотелось, чтобы она сомневалась. Почему-то я так живо представил снова беременную Рену и Винса на ее руках, счастливую улыбку папы, ждущего второго внука, Клэр, которая уже составляет расписание, когда с каким племянником сидеть, что это на секунду показалось реальностью. Меня среди них не было, но это скорее всего потому, что я стоял за фотоаппаратом и спешил запечатлеть этот момент – и моих самых любимых людей.
- Сделай. Если отрицательный – попробуем еще раз.
- Я думала, ты не хочешь еще детей, - улыбнулась Рена.
- Я тоже так думал, - хитро прищурился я и поцеловал мягкие губы.

Вдруг мы увидели пожилую женщину, стоящую у наших окон. Она была журналистом, которая часто пыталась сорвать сенсацию у дома такой известной семьи, как наша. Почему такая относительно новая семья вдруг стала легендой Аппалузы – загадка, но такие «преследователи» были для нас уже не редкостью.
С этой же было что-то не так – она странно металась из стороны в сторону и, кажется, задыхалась. Кто-то хлопнул дверью и быстро побежал по ступенькам – это была Клэр. Женщину же окутал странный свет, который шел откуда-то изнутри.

Что было дальше – мы уже понимали. Это приятное свечение знаменовало приход грубого и нежеланного гостя в этот мир. Наша семья совсем недавно с ним познакомилась, но этого было достаточно, чтобы мы возненавидели этот черный плащ и блестящую косу.
Женщина, как только увидела ночного гостя, пришедшего по ее душу, кинулась в ноги и начала молить о прощении и просить не забирать ее.
Я посмотрел на Клэр – она оцепенела и не могла пошевелиться. Я уже хотел бежать спасать ее, как существо в плаще, презрительно усмехаясь, произнесло в сторону сестры:
- Ты сделала это. Глупая женщина.
Клэр пыталась что-то ответить, но рот ее не слушался.
- Вместо райских яблок и молодящих фонтанов, - продолжила Смерть женским, хрипловатым голосом. – Ты будешь вкушать страдание и умываться горем. Сначала в течение вечности на этом свете, потом на том. Достоин ли твой возлюбленный такой платы с твоей стороны, глупая женщина?
- Да, - дрожащими губами будто простонала Клэр.
Гость хотел сказать что-то еще, но старушка на коленях внезапно взвыла и начала громко звать помощь.

Брезгливо снеся душе голову косой, Смерть растворилась. Я вышел на улицу, а Клэр бросилась мне на грудь и зарыдала.
- Я люблю его, Эдель! Я хочу быть с ним вечно! Я люблю его! – кричала она в истерике, пока я растерянно гладил ее спину.
- И поэтому ты… попросила его укусить себя?
- Нет, - она судорожно покачала головой. – Он… он не знает… меня Рози обратила…
Я привел Клэр в дом и усадил на диван, Рена напоила ее теплым шоколадом. Выяснять сейчас, кто этот вампир, в которого она влюбилась, на каких условиях ее подруга-стилист согласилась обратить сестру, не было ни смысла, ни желания. Я только посидел до утра с Клэр, пока ее не перестало трясти, уложил сестру спать и вызвал ритуальную службу, чтобы они проводили эту журналистку со всеми почестями и, желательно, подальше от нашего дома.
Отцу, разумеется, никто ничего не сказал – реакция старика была неизвестна и неконтролируема, как мы это уже поняли по предыдущему разу. Конечно, позже он заметит, что его дочь немного умерла, но пока есть время – лучше молчать. Это их проблема в отношениях, и не мне ее решать.

Совсем забыл про Винса, как я мог! Мы ведь теперь с ним болтаем, не переставая, потому что мама научила нас говорить. Он рассказывает много всяких интересных и забавных детских вещей, над которыми я тихонько смеюсь в кулак. Еще Винсент считает меня очень умным (ну, что, собственно, верно), поэтому все вопросы, такие как: «Почему небо голубое? Потому что у меня глаза такого цвета?» выясняются исключительно у меня, что очень тешит мое самолюбие. Хоть в чем-то я лучше Рены в плане воспитания сына. А если у меня будет два ребенка!.. Все будет в два раза лучше.

- Эдель, - я услышал напуганный голос Рены. – Ты знаешь, кто разгуливает у нас за домом?
В голове моментально мелькнула мысль «Воры!», я усадил Винса в кроватку и пошел к Рене.
- Что случилось? Кто?
- Грэйси…
Я не поверил ушам. Мама? Рена, как будто сама себя считая сумасшедшей, указала пальцем в окно. Там действительно была мама. Вернее, ее призрак.
Она была спокойной и какой-то потерянной. Из-под очков белым светом сияли пустые глаза, полубезумная улыбка на губах то появлялась, то исчезала; мама шмыгала носом.
Я выбежал на улицу и направился к ней. Это был не обман зрения. Она действительно стояла передо мной и как будто изучала.
- Кто…, - послышался хриплый, чужой голос матери.
- Что?
- Кто… ты?
Она меня не помнит.
- Я твой сын.
- Ааа, - что-то вспомнив, мама встрепенулась. – Сын – это когда мать?
- Ну да. Ты моя мама. Ты ничего не помнишь?
- Ну почему же, - вдруг оживился призрак. – Я помню охоту на синих рогалисов и бурых фериставиев! И еще много чего интересного! А вот «сын-мать» не помню… - душа печально покачала головой.
Я решил оставить ее в покое и дать побродить там, где она хочет. Мама умерла и я прекрасно понимаю, что мне не познать всех прелестей охоты на синих рогалисов, так же как и ей не осознать понятия «сын».

Я рассказал о ночном приключении папе, который, несмотря на внешнюю «индюшность» (слово придумала Клэр, но оно приелось всей семейке), все еще переживает смерть Грэйси. Как и ожидалось: отец при разговоре отмахнулся, а потом тихонько ходил на задний двор и смотрел на могилку.
Мне бы хотелось, чтобы на этом наши «приключения» на том свете закончились, и мы бы все так же рассуждали не о смысле жизни, а о том, чтобы съесть на завтрак. Но у нас есть один полумертвый член семьи, который решил признаться в содеянном папе.
Клэр тихо вошла в детскую, где сидели я и дедушка и играли с Винсом в ладушки. Я деликатно покинул комнату вместе с Винсентом, а Клэр медленно подошла к отцу.
- Папа, ты только не ругайся.
- Что такое? – отец был дружелюбен, отчего Клэр еще больше поникла.
- Рози укусила меня. Я буду вампиром.
- Ну, - задумчиво протянул папа. – А оно того стоит?
- Да, - ответ был готов, так как вопрос уже задавался.
- Тогда я не могу злиться, это твой выбор.
- Пап, можешь не притворяться. Если хочешь накричать – накричи, только не ври.
- Я не хочу кричать. Это выбор моей дочери, и если он осмысленный – я не имею права возражать. Только у Винни кровь не пей, ладно?
- Да что ты! – замахала руками Клэр. – Обещаю, я буду прежней, только с бледной кожей и клыками.
Клэр обняла папу, а он одобрительно похлопал ее по плечу. Сестра вышла из комнаты и села дописывать роман, а я уловил мрачную ауру папы и его печальный вздох. Он считает, что обязан поддерживать все начинания детей, игнорируя здравый смысл. В голову постучалась мысль: «А что сделал бы я?»

Последние дни своей мирской жизни Клэр провела с Винсентом. То ли она боялась не сдержаться и не выполнить обещания, то ли просто хотела побольше насладится теплым телом племянника, то ли старалась, чтобы он запомнил тетушку веселой и со здоровым румянцем на щеках.
Я не смог выпытать у сестры, ради кого она решила стать кровопийцей. Сказала лишь, что я его знаю, как и весь остальной город, и у него есть жена и ребенок. Мда, угораздило же сестричку. Мне в голову закралась мысль, что я знаю возможного кандидата, но озвучивать не хочу – пускай это будет только между Клэр и ее возлюбленным.
Винсент радуется когтям тетушки, поскольку только она умеет щекотать его так профессионально, что он заливается смехом и не может остановиться.

- Эдель, пора делать ремонт! Я больше не могу спать с папой.
- Ухажера некуда привести?
- Да нет, у него комната слишком освещена, боюсь за себя.
Ну да, конечно. К счастью, мы накопили достаточно денег для ремонта обеих комнат. Способы заработка были разными – и работа, и подработки, и съемки в фильмах, и судебные иски. Последним отличился я – меня оклеветали, что якобы Эдельвейс Феллет роется в мусорном баке одной бедной, несчастной бабушки. Зачем мне, довольно богатому персонажу, звезде четвертого уровня, живущему в особняке рыться в мусорном ведре бабушки на окраине города – не уточняется. Она утверждает, что я хотел украсть ее семейную реликвию. В общем, адвокат и судья попались более адекватные, чем бабушки, поэтому я спокойно выиграл дело и даже заработал. Ну еще плюс доход от книг Клэр… В общем, отстроились мы очень прилично. А денег осталось… правильно, копейки

!
Вот комнатка Клэр. Светло и нежно для вампира, не думаете? А все потому, что даже не будучи человеком моя дорогая сестренка остается немного безумной.

- Эдель, я не беременна. – Рена наигранно надулась, села на диван и скрестила руки.
- Точно?
- Да. Я сделала два теста, на всякий случай. Оба отрицательные.
- Тогда действуем по плану Б?
- Ну, Эдельвейс, у меня что-то голова болит…
Не скажу, что знаю Рену как облупленную, но некоторые повадки любимой женщины мне все-таки известны. Например, сейчас нужно ее хватать на руки и нести в спальню, уговаривать всякими пошлыми словечками и действиями. Что я и незамедлительно сделал.

Клэр была в комнате Винсента, когда произошло превращение. Она громко кричала и испугала племянника, но оторвать его от зрелища было невозможно. Потом сестру окружили летучие мыши и красные облака то ли пыли, то ли дыма. Глаза загорелись красным, на шее появилась татуировка.
Моя любимая сестричка… умерла?

Поиск читателей продолжается, не забывайте об этом)
Техничка