Эпилог.
С того лета прошло ещё двадцать. И вроде они с Люси ещё совсем не старики, им нет ещё и сорока, но Джеральд уже воспитывает своего сына. И Реджинальд смотрит на него точно так же, как когда-то он смотрел на своего отца и занудного, до омерзения правильного старшего брата. Презрительно. Устало, будто зная наперед всё, что ему сейчас скажут. И ведь он знал наперед, что скажут, и Реджинальд сейчас знает, что Джеральд пошлет его спать и пообещает поговорить с ним завтра.
А может, рассказать ему? Рассказать, что его младшую сестренку назвали в честь высокой рыжеволосой девушки с потрясающей улыбкой, которая была создана для того, чтобы жить весло и долго, но - не получилось. И что Хьюго, который теперь, пусть редко, но приходит к ним в гости, до сих пор не может перестать колоть себе наркотики - и именно поэтому он приходит так редко. Рассказать, что и он, Джеральд, когда-то тоже был молодым, счастливым и безрассудным.
"Вот скажи мне, пап... Разве тебе никогда не хотелось куда-нибудь сбежать от этой тоски?"
Джеральд протянул руку и коснулся пальцем цепочки на куртке сына.
- Нет, - ответил он. - Иди спать.
И Реджинальд ушел. Джеральд вернулся в гостиную. Люси стояла у окна.
- Ну как ты? - шепнул он, обнимая её за талию и прижимая к себе. - Эй, ну что ты...
По щекам Люси катились слезы. Она и тогда, в их общее лето, плакала по любому поводу.
- Что ты, - повторил он, крепче прижимая к себе жену. - Всё с ним будет хорошо, он просто... живёт.
- Я знаю, - сказала Люси, все ещё глядя в окно. Повернулась к Джеральду и прошептала: - А ты не помнишь, когда мы перестали?