[Hyacinth]

90. До рая подать рукой

САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: PANIC!AT THE DISCO, 'I WRITE SINS NOT TRAGEDIES'

— С тобой никогда не бывает легко, да?

Заметка: бешенство невест заразительно. Придешь в один свадебный салон, послушаешь, посмотришь, а на следующий день уже рвешь волосы на груди из-за неправильного оттенка салфеток. Яичная скорлупа, а не слоновая кость, черт возьми! Количество цветов строго регламентировано. Семья построена по струнке, жених после завываний «я планировала этот день с детства!!!» уходит к менее затейливой.
Ох, вот же подстава, да?
За неделю до меня одолела бессонница. Рядом Нейт безмятежно сопел в обе дырочки, а я лежала поверх одеяла и считала овечек. Или пони, неважно, что там сейчас на волне. Овечки рыжели и оборачивались взбитой гривой Ребекки Брукс и её выпитыми до дна мужьями в количестве трех штук. Лицом босса после недавнего совещания.
На шестую ночь я погрузилась в транс.

Воспоминания оживали, обретая объем, звук и запах. Я смотрела на себя со стороны – вот Хелена в пятнадцать, тощая и трясущаяся над размером груди, а вот она же в семнадцать, окончательно растерявшая комплексы по поводу внешности (ну еще бы, после такого-то напора). Почти любые комплексы. Вот двадцатилетняя Хелена пытается и рыбку съесть… Думаю, эта поговорка идеально все характеризует.
Вот я, мне скоро двадцать четыре, до самого прекрасного события в моей жизни чуть больше суток. Дату переносили дважды из-за работы Нейта, но он клятвенно обещал, что в самый ответственный момент ничего не сорвется. Он умеет убеждать, мерзавец, приноровился. Нейт человек многих талантов.
(Вот я, у меня скоро свадьба, и вчера я видела своего бывшего. Он изменился, уже не милый парень в цветастой рубашке. Лицо его стало жестче, что-то новое появилось во взгляде. Его окликнули: эй, Джаспер! Мое сердце заколотилось на грани приступа.
Он пошел навстречу той, что позвала его. Она тряхнула золотистыми волосами, хорошенькая, смеющаяся, и потянулась за поцелуем).

К черту прошлое, так к черту прошлое.

~*~

В Тот Самый День меня разбудил папа. Наглейшим образом откинул одеяло и стал щекотать ноги, как в детстве, когда я не хотела вставать в школу. Чудом увернувшись от прицельного удара пяткой в нос, он захохотал и сказал, что приехала Милли, а с ней парочка стилистов. Меня с кровати, как ветром сдуло. Временами она была зануднее незабвенной Эффи Тринкет, но дело свое знала.
Спустя несколько утомительных, нервозных, полных обещанием валиума часов я была готова. Зеркала отражали сложную, невесть как держащуюся прическу, в членениях которой мерцала маленькая диадема; корсаж невероятного платья, туго облегающего талию и переходящего в пышную юбку. Оно не было белым, о нет. Больше серебристым и, клянусь, где-то еще затесалась капля розового.
Милли не любила классические варианты.

Я украдкой посмотрела в окно – снаружи сновали люди с цветами и стульями. Полуодетая мама смотрела на них неодобрительно, постукивая каблуком по камням дорожки. Звук был громкий и внушительный.
Наконец она улетела в дом, шаль сложилась за её спиной в драконий хвост. Подхватив юбку, я на цыпочках прошла в бывшую комнату Деймона и поглядела в окно. Да, так и есть. Нейт стремительно шел по подъездной дорожке, солнце пыталось его золотить, но не успевало. Я улыбнулась: невесте можно смотреть на жениха до свадьбы. И нырнула в угол, чтобы он меня не заметил.
- Хелена! – Кэтрин не было нужды повышать голос, с её-то родом деятельности.
Я спустилась, оберегая платье от коварной лестницы. И чуть не зацепилась волосами за перила. К счастью, главные язвы нашего семейства этого не заметили – одна капала ядом на кого-то в ухо другой.

- Дорогая, ты великолепна, - восхищенно произнесла Эмма, само воплощение слова великолепие и парочки его синонимов.
Стоит однажды посмотреть на мою тетку, и ты больше никогда не назовешь других женщин красивыми. Им придется доживать свою век симпатичными. Эмма с её белокурыми волосами, сияющей кожей и безупречной фигурой затмевает всех. А в этом божественном черном платье особенно. Мама вообще облеклась в белое, так что со свадебным дресс-кодом все в порядке. По всем правилам выглядеть ослепительнее невесты неприлично, но это с лихвой компенсируется тем, что я буду самой счастливой девушкой на этой планетке.
Несколько объятий и взглядов спустя… Ноги предательски одеревенели, отказываясь подчиняться. Усилием воли я отцепила пальцы от дверного косяка и предала себя в папины руки. Он легонько пошевелил меня из стороны в сторону, щелкнул по носу и потянул за собой. В солнце и розовые лепестки, подхваченные ветром; свет ударил по глазам, все вокруг сделалось белым и, моргая – только бы не расплакаться! – пошла вперед.
Внутренности скрутило в тугой клубок. Так, главное, не рвануть обратно, несмотря на… Белизна пропала так же внезапно, как и появилась, и я оказалась лицом к лицу с Нейтом. Нейтаном Бартоном, дьявольским отродьем, предназначенным мне стервой по имени судьба.
В груди вспыхнуло что-то на грани боли, перекрывая все. Я была там, где мне место.

Арка, цветы, гости – жалкая мишура. Мы уже давно вручили себя друг другу. Рискнули своим выбором, сначала ход пропустив, затем пройдя вперед гораздо дальше.
И вот мы здесь, слова клятв перетекают одно в другое, в глазах того, что я захотела себе в мужья, пламя из глубин самой преисподней. Мои не отстают. Одно простое «да» - ключ, который открывает все.
Окаймляющая наши голоса тишина – абсолютна. Или это я забыла, как слышать, и стала читать по губам?
По губам, которые однажды изменили мою жизнь. Продолжают изменять до сих пор.
… Почему так долго? Ах, да, мне ведь тоже нужно сказать.
- Согласна.
- Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту.
Можете поцеловать и убить невесту, теперь окончательно можно все. Руки моего мужа обнимали меня, горячие, как раскаленная лава. Я пылала, точно сухое дерево в летний день. Такие пожары невозможно остановить.

Заедать их тортиком тем более нельзя, Нейтан Бартон!
Когда я думала про убить, то в метафорическом, блин, смысле, а не по-настоящему, телепат ты недоделанный! А тортик вкусный, м-м, иди-ка сюда, дорогой.
Покосившаяся кремовая башня блестела на солнце традиционными фигурками новобрачных. О, я знаю, поставлю их в рамочку и повешу над кроватью. Чтобы они сверзились нам на головы в кульминацию брачной ночи. Так сказать, ставя точку.
Что-то сладко щекотало меня изнутри, когда я под ручку с Нейтом прогуливалась, принимая поздравления. Что-то странное и эйфорическое, наверное. То, что приделывает крылья вам на спину, если везде пробки.
О, вот и фотограф. Они всегда прячутся похлеще ниндзя, а потом выскакивают из кустов.

Спустя вечность, полную вспышек и указаний, как встать – черт, вспомнила, за что ненавижу фотосессии! За это еще и не платят! – послышалось деликатное покашливание, и несчастный предстал перед светлыми очами господина мэра Дойла.
Крокодильими зенками, как нежно называет их мама, эта кроткая и вежливая женщина.
Фотограф в мгновение ока собрал имущество и растворился в увенчанных конфетти кустах, растущих у одной из многочисленных дорожек. Скорчив дурацкую рожу, папа мне подмигнул.
- В нашей семье, - сказал он, - есть обычай жениться по несколько раз. Так что я желаю тебе, детка, возмутительнейшим образом попрать эту традицию.
Я приняла торжественный вид:
- Обещаю, что не замыслю ничего хорошего.
- Вот и чудненько.
Волна поздравляющий вновь отмела меня к Нейту, и в следующий раз я увидела папу, ведущего в вальсе маму. Она выглядела непривычно довольным жизнью, даже, если знать Алису Вальтерс, неприлично. И улыбалась нормальной человеческой улыбкой.
Склонить голову Нейту на плечо не вышло из-за прически, но он понятливо обнял меня за талию, пряча смеющиеся глаза под челкой.

Лимит лавирования между людьми был близок к нулю. Ноги гудели; направляясь в дом, я обернулась – Нейт был безнадежно атакован Молли, женой моего единокровного братца Джека. Она не столько представляла ирландскую ветвь семьи, сколько развлекалась в местном светском обществе. О, Молли же еще в Нью-Йорке не была…
Ах, да, дом. Там было прохладно, и стояли штуки с горизонтальной поверхностью, зачастую даже мягкие. Я прокралась в библиотеку, села на диван и тщательно расправила юбки. К концу дня платье уже не казалось таким прекрасным. По ногам растеклась тяжесть, туфли скинулись как-то сами собой.
- А вот и сбежавшая невеста, - сказала Кэтрин, проступая в арке черным своим платьем и ярко-алыми губами. Порой мне кажется, что она вживила себе эту красную помаду.
- И тебе привет, Шерлок.
- Пфф, Шерлок. Я буду Ирэн Адлер.
Она присела на подлокотник дивана, попыталась небрежно перекинуть ногу на ногу, но передумала.
- Ну что, чувствуешь себя женой? – с таким выражением лица Кэтрин обычно пересказывала какую-нибудь гадкую сплетню. – Пока смерть не разлучит нас, все дела.
- Такие вопросы полагается задавать после брачной ночи, нет?
- Ну, тогда вам уже стоит отпраздновать юбилей.

- Когда-нибудь я отвечаю на твой вопрос, - торжественно изрекла я. – Клянусь вон той бронзовой фигней.
- Разве она не позолоченная? – усомнилась Кэтрин, косясь на фигню. Она стояла рядом с компьютером, являя собой перо на подставке с гравировкой «Лейтон Вальтерс от редакции Новостей Эмбер Бэй».
- Неважно…
Вскоре дом заполнил шум, пришлось возвращаться на последний рывок, а потом был самый последний, с мольбами не рвать чертово платье, которое мне хотелось сохранить, с шипением, когда легонько прикусывают кожу, с осознанием того, что прежде закончилось и началось потом.
Разделенное на двоих.
Пока смерть не разлучит нас.

~*~

Медовый месяц, отложенный на полгода, мы провели в Греции, где между Литохоро и Дионом, в восхитительной выси прославленного Олимпа, в месте закрытом от сигналов мобильника нас настигло известие. Нет, Известие. Воистину, божественное вмешательство!
Деймон собирался жениться.
Дело даже не в том, что словосочетания «Деймон Вальтерс» и «брак» не смотрятся вместе. Ну никак не смотрятся. Просто Деймон и свадьба со всеми её смыслами… Да, я говорю с высоты пережитого мною опыта, знаю, что говорю. Это не значит, что я в чем-то отказываю собственному брату… Ах, черт, выходит, что отказываю. Заткнись, Хелена.
Расстояние между «собрался» и «сделал» было очень маленьким. Мы только-только прилетели в Дублин пообщаться с семьями моих братьев и Ужасной Мэри, папиной бывшей женой, как Деймон ввел свою невесту под своды церкви Святой Катарины.
Я упомянула, что жениться он собрался на Веранке?

Не знаю, из любви ли, из благодарности ли, может, что-то еще примешалось. Детрит, например, который зовет Веранке мамой.
Тут впору поглумиться и сказать, что половина браков, благословляемых Святой Катариной, счастливыми не стали. А потом ударить себя по губами, потому что дура. Может, у некоторых людей свое представление о счастье…
Так или иначе, но мой брат женился на Веранке Террано.

Если верить Кэтрин – а ей можно, потому что во всем связанном с Деймоном она обретает нечеловеческую зоркость – все прошло замечательно. Маленький семейный праздник, только свои. Торжество модной одежды, от платья невесты, выхваченного сестрицей с показа одного супердизайнера, до нарядов самой Кэтрин, верной своему стилю крутой певицы, и Эммы, облачившейся в розовый шелк.
Тетушка умеет и любит одеваться потрясающе. Правда, я слышала, у неё однажды были розовые прядки, но это можно списать на грехи молодости.

Деймон, прежде не вылезавший из бурных вечеринок, казалось, искренне наслаждался скромным семейным празднованием. Я вспомнила, как он превратился в тень на моей свадьбе, тень невозмутимую и задумчивую. Вот, значит, что он надумал… Что ж, если он будет счастлив, если это то, чего он на самом деле хочет, то я рада за него. Осталось только сломать голову над свадебным подарком.

Кэтрин говорит, что дядя Ник вдруг отвел невесту в сторону, и они вышли наружу. Подгоняемая расцветшим в генофонде желанием узнать все скандалы-интриги-расследования, сестрица прокралась за ними.
Что же она увидела? Дядя Ник и Веранке мирно беседовали за бокалом шампанского. Солнце играло на стразах, украшавшим платье бывшей мисс Террано, папочка Кэтрин улыбался, будто старый дядюшка, атаковавший свои жертвы для мудрых советов. Губы Веранке сложились тоже в нечто похожее.

Неизвестно, что они обсуждали. Попытки наглой кошки Кэтрин выведать все у отца ни к чему не привели. Но, зная Веранке, вернее, успев узнать её часть и часть неплохую, могу сказать, ничего плохого она не хочет. Ведь что плохого в стремлении быть счастливой?