автор скринов
Катаринка - на ближайшее время мы теперь работаем совместно.
Шестая серия. Часть 1
Кто-то подъехал к дому и заглушил мотор. Я соскочила с кровати, подбежала к окну и распахнула его. На траве, внизу, стоял Ришар.
— Привет,— зашептала я.
— Привет.
— Ты давно тут?..
— Нет.
Я засмеялась. Он больше не улыбался, а пристально вглядывался в мое лицо, словно пытался запомнить.
Смотрел не моргая, как зачарованный, но вдруг вздрогнул, будто бы стряхивая наваждение, и подошел ближе. Я была в старой футболке, которая едва прикрывала живот, поэтому смущенно отшатнулась.
— А можно мне сказать?
— Давай. Что?
— Только не бей! Обещаешь?
— Обещаю.
— Клянешься?
— Да. Говори уже!
— Мне нравится твоя футболка.
Я покраснела и отвела глаза.
— Выходи, покатаемся...
Он помог мне выбраться из окна, и мы побежали к машине. Начался ливень. Я до сих пор помню ту ночь, словно это было вчера...
Жара. Едем. Окна открыты. Bob Marley поет что-то. Смеемся. Скорость нереальная, опасно немного. Асфальт сырой. Я подкуриваю тебе сигареты. Просишь отвечать на твой постоянно звонящий телефон. Мы останавливаемся на полпути и бежим в разные кусты. Потом спорим, кто сильнее намок.
Мне нравится с тобой ехать... На обочину. Тормозим.
— Поцелуешь?
Целую, руку в волосы. Вокруг темнота. Дождь просто потоком. Bob Marley по-прежнему разрывает машину изнутри. К тебе на колени. Не чувствую неудобства. Жарко. Невыносимо жарко.
немного откровенности
Майка летит из окна. Наверное, в лужу. Черт с ней. Ремень необычно быстро расстегивается. Снова целую. Мимо машина. Вторая. Свет фар на нас — мы блестим. Все мокрые, как будто и крыши нет. Как будто на наши головы льет дождь. Почему-то горячий...
***
О своей беременности я узнала к началу августа. Две полоски на тесте — и последний летний месяц полетел к чертовой матери. Он скукожился до размеров нескольких отпущенных на убийство недель, пропитался размышлениями и обидой: почему я не возразила, когда Ришар предложил сделать это без «резины»?
— Пожалуй, ты права: аборт сейчас единственный выход,— заключила подруга, к которой я пришла за советом. Ночью она гладила меня по спине, прогоняя бессонницу и страхи.
Ришар готовился к очередным экзаменам и всячески старался увернуться от встреч. Ему надоели постоянные звонки по телефону с просьбой поговорить. Ему надоела я.
Матери о своей беде я сказать не могла. Она так устала от моих выкрутасов, что перестала обращать на меня внимание.
— Живи, как знаешь,— махнула рукой мама во время одной из наших ссор.— Ты уже достаточно взрослая.
Как знаешь...
А именно сейчас я и не знала «как». В юности мы не понимаем полутонов, существуют лишь понятия «черное — белое». Для меня все было черным.
С друзьями я видеться не хотела. Боялась, что они узнают о моем позоре и будут издеваться. Вечера проводила во дворе дома, на детской площадке. Раскачивалась на качелях, надеясь улететь на них в те счастливые времена, где не было никаких проблем.
Раскачивалась до одури, до помутнения в голове, пока меня не начинало тошнить. Я находила упоение в издевательстве над собой. Хотелось, чтобы стало еще хуже и нарушилась грань между «быть или не быть».
В эти пустые и бессмысленные вечера я часто видела Анри, возвращающегося домой. Он сиял от счастья. Причину я узнала позже: девушка. Простая девушка. Ничего особенного, такую в толпе и не заметишь. Это больно ранило меня. Задевала именно обыкновенность.
Они подошли к нашему дому со стороны автобусной остановки. Два влюбленных человека.
Анри нежно обнимал ее за плечи, а она со щенячьей преданностью заглядывала в его глаза. Я ненавидела их в это мгновение.
Девушка — я так и не узнала имени — осталась на скамейке, а юноша ушел по своим делам домой.
Я слезла с насиженного места и подбежала к ней. Мои слова были грубы и циничны. Оказывается, я умела хорошо врать: образ Анри получился отвратительным.
В душе наступила тишина. Я не стыдилась содеянного — я должна была думать об аборте.
Продолжение следует...