После поцелуя, Братишка мягко отстранился, взял Афей на руки и ушёл в дом. Где же он был всю ночь? Хотя, что я о нём знаю, может быть, он устроился на работу, пока я тут коротала дни в обществе ноутбука, может, завёл друзей, может, просто ходил по паркам в одиночестве. Да какая разница, в сущности, где он был, главный вопрос, почему он сейчас так себя ведёт? Я думала, что он безумно обрадуется моей инициативе. Нет, не поднимет меня на руки и не закружит по двору, а сильнее прижмётся, скажет что-нибудь на ушко... Наверное, он обижен. Ну, в самом деле, я столько времени просидела в своём мирке, а теперь выползла, и давайте все прыгайте вокруг меня.
Пойду, приготовлю ему завтрак что ли. А ещё схожу, проведаю Афей, чувство вины заставляло меня судорожно бросаться на дочку и пытаться наверстать всё то время, которое я была безразлична к ней.
В детской я застала такую картину.
- Братишка!
Он повернулся, посмотрел на меня, хихикнул и продолжил дурачиться с Афейкой.
- Наша мама пришла. Молочка не принесла? Не? Ну и ладно, мы всё равно уже покушали.
Малышка просто заливалась счастливым смехом. Почему ему вдруг взбрендилось превратиться обратно в игрушку? Но всё это так забавно и умилительно... Братишка ходил своей смешной походкой и разговаривал тонким игрушечным голосом с дочуркой. Зачем я добровольно лишила себя друга? Мы так славно валяли дурака до того как он ожил, очень нравилось, что у меня такой особенный друг, которого никто не видит. А в школе он подглядывал в тетрадки отличников и говорил мне ответы, мы рассказывали друг другу страшные истории, гуляли, болтали и были неразлучны. Почему я вдруг охладела, когда он стал человеком? Потому что, он больше не был особенным? Потому что сразу стал любить меня, а мне не было это нужно? Когда тебя любит игрушка это как-то понятно и нормально и не требует от тебя ничего, кроме совместных игр, а когда тебя любит человек, это совсем другие отношения, другие обязательства...
Зачем же я вышла за него? Просто хотелось замуж всё равно за кого. Чёрт его знает, что такое эта любовь почему ты начинаешь её испытывать, а почему не начинаешь. Я не виновата, что не люблю Братишку, но определённо виновата, что избегала его.
Тем временем, он положил притомившуюся от впечатлений Афей в кроватку, и повернулся ко мне.
- Ну, привет, маленькая девочка!
- Привет, огромная кукла, - я с удовольствием поддержала игру
- А ты знаешь, что на ночь нужно снимать ботинки?
Я прыснула, вспомнила все эти наши бесконечные игры. “Ты знаешь, что одеяло не стоит засовывать под кровать? Да ты что? А если попробовать?”
Мы прохихикали целый день, дурачились, даже подрались подушками. Он такой милый, мой муж. Такой классный! Даже когда обернулся снова человеком.
- Ты как, Сэй? Тебе полегче?
Я кивнула.
- Братишка, извини меня снова. Я постоянно веду себя как идиотка, а потом раз за разом прошу прощения и снова продолжаю. Так виновата перед тобой и Афейкой...
Он почему-то потупил глаза и стал выглядеть так, будто сам обидел меня, прижал к себе и коротко вздохнул.
- Сэй, ты тоже меня прости. Пожалуйста...
Да не виню я его уже, он ведь действительно не мог знать, что самолёт упадёт.
К вечеру муж едва держался на ногах, я отправила его в спальню, а сама взяла доченьку, коляску и в такой замечательной компании отправилась на прогулку. Я ведь обещала Фейке, что буду больше с ней гулять.
Братишка
Почему так происходит? Почему судьба столь несправедлива?
Она вернулась ко мне именно теперь.
Именно сейчас.
Почему не позавчера, когда я ещё не совершил ужасный поступок и не предал её? Почему не вчера, до того как я поехал к Кэс? Почему сегодня, когда всё уж совершено и нельзя ничего вернуть? Как смотреть теперь ей в глаза? Как целовать её? Как искупить то, что я сделал?
Но в эти невыносимые муки потихоньку закралась одна маленькая, подленькая, но имеющая, огромный шанс оказаться правдивой мысль: “Надолго ли?” Надолго ли она повернулась ко мне своей светлой стороной? Не произойдёт ли какая-нибудь ерунда, которая снова позволит ей меня игнорировать? Я очень счастлив быть с ней в дни просветления, когда она мне улыбается, нежно гладит мою кожу, говорит ласково, а если закрыть глаза, то даже можно представить, что любит меня.
Но этих бесценных дней так мало.
Постоянно перебираю в памяти все те светлые моменты, которые у нас происходили, они уже заезжены до дыр, истёрлись и практически истлели за весь период, когда она меня сначала ненавидела, а потом была безразлична. Но я слишком хорошо помню, как она сторонилась меня, как отбрасывала руку, когда я пытался дотронуться до неё. А мне просто хотелось тепла… обычного человеческого тепла. Хотелось поговорить с кем-нибудь, нежного взгляда. Люблю её, всё равно люблю, но, чёрт возьми, как это трудно и больно.
И Кэс.
Светлая, бесхитростная Кэс, она тоже меня не любит, но относится ко мне не в пример лучше жены. Как я должен теперь поступить с ней? Порвать все отношения? Продолжить с ней общаться, только как с другом?
Или не только...
Память услужливо подсовывает завлекающие картинки: её локоны, небрежно растрепавшиеся по подушке, её полузакрытые глаза, её...
Стоп! Нет, нельзя, совсем нельзя, я женат и у меня есть дочь. Я должен забыть о Кэссиди ради Афей, вот так!
Причём здесь Афей?
Я останусь её отцом в любом случае, независимо от того буду ли тайно (сердце ухнуло куда-то под желудок) встречаться с Кэс. А сама Кэсси, нужен ли я ей вообще, я тут уже напридумывал себе, а она ясно и без обиняков сказала, что не любит меня.
Никто меня не любит.
И в то же время я странно себя чувствовал — бодро, уверенно, крепко стоящим на ногах. Пусть меня не любят, но есть целых две женщины, которым я нужен, а недавно не было ни одной. И это как-то грело душу, что ли.
Раздалась трель дверного звонка.
Я удивлённо спустился на первый этаж, кто бы это мог быть? У жены есть ключи... Дверь открылась, впуская взволнованную Кэссиди.
- К тебе можно? – робко улыбнулась гостья. Я прекрасно понял, о чём она.
- Да, Сэй ушла гулять с дочкой.
- Братишка, извини, что я к тебе пришла... у меня такое случилось!!
Она обвила меня руками и расплакалась. Так жалко было её видеть такой расстроенной, что же с ней произошло? Но её близость так меня будоражила... кровь, пульсируя, ускоряла бег, лёгкие сокращались всё быстрее... Да что же я за человек? Кэс плохо, а я думаю о таких вещах.
- Кэсси, - мягко начал я, пытаясь держать видимость дружеских объятий, - что случилось?
- Брайтон... - всхлипывала она, - умер... А я, я..., - и Кэс снова разразилась бурными рыданиями.
Честно говоря, не сразу сообразил, кто такой Брайтон. А, она вчера говорила мне, что любит его, Не знаю даже, как мне и помочь ей, как успокоить, ласково глажу её по волосам, она потихоньку успокаивается и вдруг, вскинув голову, находит мои губы и яростно прижимается к ним своими.
Резко вдыхаю, слегка поворачиваю голову и целую её. Как трепещут её ресницы, как обжигает тело через тонкую ткань её дурацкого платья. Она проникает руками мне под рубашку. Не в силах больше сдерживаться подхватываю её на руки и несу в спальню. На кровать, на которой никогда не лежала Сэй.
А потом я позорно заснул.
Сэй
Так хорошо на свежем воздухе, жалко, что я раньше не выходила на прогулки. Афейка хихикала, показывала пальчиком на то, что казалось ей интересным, периодически вскрикивала: “Стой!”, деловито вылезала из коляски и топала поближе к заинтересовавшему её явлению. Только и успевала протирать ей ручки влажными салфетками, только чуть не догляди, обязательно цапнет что-то, что не следует.
А в одну из таких несанкционированных остановок, она вдруг не помчалась к какому-нибудь очередному цветочку, кустику или бабочке, а подойдя ко мне, обхватила мои колени и чмокнула в ногу.
- Мамоська...
Волна нежности поднялась из моей души и увлажнила глаза, я осторожно присела и бережно обняла её. Мою дочку. Я просто преступница, разве может быть что-нибудь важнее твоего собственного ребёнка? Плоти от плоти, крови от крови... Половина её это я сама. У неё мои глазки, носик вроде бы тоже похож. Чмокаю в милую детскую щёчку. А вторая её половина — это Братишка, пусть он не живёт постоянно в моём сердце, но мы с ним навечно связаны этой крохотной девочкой, нашим продолжением, нашим совместным творением.
Скорей бы вернуться домой и рассказать ему об этом.
Вот мы и дома, несу осоловевшую Афейку в кроватку и тут вижу какую-то женщину, выходящую из нашей спальни.
Не поняла!
- Эй, ты кто? - в моём голосе негодование и едва сдерживаемая ярость осознанного превосходства. Это мой дом! Это мой мужчина! И я буду защищать территорию до последней капли крови. Не своей, конечно, её!
Она смущённо лепечет:
- Извините, я Кэссиди, подруга Братишки, уже ухожу, - начинает рыдать и действительно уходит, пока я в офигении смотрю на неё. Зелёная кожа, волосы с зелёными прядями, это вообще человек?
Выскакиваю во двор за этой особой, выяснить, что значит подруга?
Она взахлёб рыдает, эй, да, похоже, она беременна!
- Стой, - я даже не знаю как вести себя в такой ситуации...
Девушка продолжает плакать, и сквозь всхлипывания с трудом разбираю слова.
- Брайтон умер... я его любила... а у меня... будет ребёнок... А я ему даже не сказала... специально пришла... и не смогла сказать... Буду одна, а всё равно не смогу ему сказать... у него и так много проблем... тут ещё и я...
Мне стало очень жалко эту женщину, зря я так, не разобравшись, накричала на неё, ей, похоже, совсем плохо. Это ужасно, когда любимый умирает, а она ещё и ждёт ребёнка от него, у неё, возможно, от горя помутился рассудок. Как может быть много проблем у того, кто умер? У него, наоборот, больше никаких проблем нет. Наверное, она жалеет, что не успела рассказать ему, что беременна, пока он был жив. Только причём тут Братишка? Хотя, может быть, они и вправду подружились и он успокаивал её сегодня. Я сочувственно, погладила её по руке, она совсем была убита горем.
- Прости, прости меня, пожалуйста! Я не хотела, чтобы так получилось! И он не хотел... просто, так вышло...
Нет, она совсем плоха, кто ж хочет умирать? Никто не хочет, чтобы так получалось. Я вот тоже не хотела... сердце тонко кольнуло.
- Я понимаю тебя... Кэссиди? Правильно? Никто не хочет, но, тем не менее, так получается. Давай я отвезу тебя домой, что-то я переживаю, как ты доберёшься.
Она удивлённо посмотрела на меня.
- Ты на меня не сердишься? Правда? Спасибо тебе огромное! Ты просто святая женщина! Прошу тебя, люби его, пожалуйста!
Кого любить? Этого Брайтона? Так я его не знаю, к тому же он умер и с чего бы я сердилась. Ой, нет, хватит уже бреда на сегодня.
- Ты молчи, пожалуйста, тебе вредно волноваться.
Но кто бы меня слушался. Всю дорогу Кэссиди плакала и изливала мне душу, оказалось, что это не её дом, она живёт у друзей, а они мягко намекнули ей, что одно дело пустить пожить сиротку, пока она не заработает себе на маленький домик, а другое дело, если эта сиротка собирается родить.
Да-а, проблемка, тут ещё и этот Брайтон помер. Эх, Кэсси, надо было сначала за него замуж выйти, а потом уже малыша заводить, а так теперь ни прав на его дом, ни места, где жить, ещё и ребёнок. Хотя стой-ка, у нас над гаражом есть второй этаж, а там небольшой мини-домик, со спальней, гостиной, кухней и ванной. Я думала, что когда Афей подрастёт и выйдет замуж, вполне может там жить, если ей захочется жить отдельно. Но это когда ещё будет, может, пусть эта Кэс там поживёт? Она практически и пересекаться с нами не будет. Надо только посоветоваться с Братишкой, может, он, как отвязаться от неё не знает, а я ей тут жилище предложу. Надо же, я думаю о том, что нужно советоваться с мужем, а раньше бы я решила сама и всё. Я определённо исправляюсь!
Вот мы и доехали до дома моей новой знакомой, я поднялась в её комнатку, уложила её спать, наказав отдыхать и ни о чём не беспокоиться. В совсем крайнем случае, в воскресенье придёт чек за книжки, что я понаписывала, там что-то в районе семи тысяч, отдадим ей, что-то ж у неё должно быть, хоть крохотную хибарку на отшибе, но можно купить.
Меня как-то трогала судьба этой несчастной женщины, когда-то очень-очень давно моя прабабушка тоже была одна с ребёнком под сердцем... Но она нашла в итоге своё счастье, может быть и эта Кэс найдёт.
Вернулась домой, Братишка спал, я скользнула под одеяло и прижалась к нему.
Он, не просыпаясь, улыбнулся, обнял меня и пробормотал:
- Сэ-эй.
На следующий день, ближе к середине, после всех домашних дел и занятий с Афей, я возилась на кухне и решила поговорить с мужем.
- Братишка, вчера к тебе приходила Кэссиди...
Он как-то дёрнулся и уставился на меня почему-то испуганными глазами. Может, переживает, что я придерусь к её приходу и обижусь?
- Я тут подумала, может, поселим её в домике над гаражом? Мы там всё равно не бываем, а ей там было бы хорошо.
Муж открыл в изумлении рот, его глаза расширились. И через минуту, хрипло произнёс
- Что ты знаешь? Что она тебе сказала?
- Да всё рассказала, что Брайтон этот помер, а ее, похоже, скоро попросят из дома, а самой с ребёнком и без дома довольно сложно. Может, пусть поживёт у нас, как ты считаешь?
- С ребёнком? - непонимающе уставился на меня Братишка.
- Только не говори, что не заметил, что она беременна.
Он как будто бы даже посерел, вскочил, кажется, у него даже дрожали руки.
- А сильно беременна? Ой, прости, что я несу. Я сейчас! Извини!
И выбежал из комнаты. Я совсем не понимаю, что происходит! Чтобы отвлечься, пошла наверх, посмотреть телевизор, но до моего сознания не добиралось происходящее на экране. Мне почему-то было очень тревожно, я чувствовала, что должно произойти что-то очень-очень нехорошее.
И тут до меня дошло, в голове все элементы мозаики сложились в правильную картинку. Небеса, какая же я дура!
В комнату зашёл Братишка.
- Сэй, нам нужно поговорить.