Дела шли на поправку. Сил на то, чтобы отложить хоть немного денег, Эрика на сей раз в себе не нашла, и премия быстро обратилась в уже помянутую белоснежную блузку, вышитую юбку, новые стеллажи для шкафа, удобную софу, новое покрытие для пола в гостиной. Зато теперь она перестала чувствовать себя дома, как в едва жилом бункере или комнате дешевого мотеля. Ведь, в конце концов, кто знает, сколько лет ей придется здесь прожить?
Сердобольные соседки продолжали приглашать ее на чай с яблочным пирогом, за что Эрика была сердечно благодарна. Утомленные монотонной жизнью зеленого пригорода, они с живейшим участием и интересом относились к ее судьбе.
Теперь, когда девушка если и не выкарабкалась из бедности полностью, то, во всяком случае, находилась на верном пути, дамы обратили внимание на другое бедствие – по их мнению, не уступающее по масштабам невозможности купить свежее мясо. Довольно хорошенькая молодая женщина была – что бы вы подумали? – одна, совершенно одна. Не помолвлена, не имела кавалера, тихого поклонника или хотя бы какого-нибудь самого завалящего служебного романа. Сочувственные слова звучали все чаще, как и идущие от чистого сердца предложения познакомить с кем-нибудь «милую девочку». Эрика дергалась – как и всегда, когда ее называли «девочкой» - и в очередной раз убеждалась, что она никогда не поймет людей. Ей было несравненно легче иметь дело с бумагами, цифрами, колбами и ретортами, чем даже с самыми благожелательными соседями – не говоря уже о демонстрировавших небывалую гражданскую активность старушках из числа пациентов.
Она изо всех сил держалась подальше от топкого болота местечковых рабочих интриг. В ситуациях, когда этого опасного поля нельзя было избегнуть никак, она неизменно проигрывала.
Зато в других делах цепкий взгляд, внимательность и педантичность Эрики скорее шли ей на пользу.
Она приноровилась отвечать на вопросы гостеприимных хозяек, туманно рассказывая им про «молодого человека в Германии», он же – «милый Рольф». Разумеется, говорить о Джоне-Йоханне было бы честнее; однако он жил сравнительно недалеко, и потому его упоминание рисковало вызвать еще большие расспросы: почему он не приезжает? Часто ли он навещает ее? Обручены ли они? Если нет, то почему? Если да, то как это произошло?
Пара тысяч миль, разделявшая «влюбленных», была сама по себе достаточным объяснением для большинства вопросов.
На самом деле последней весточкой от Рольфа было полученное еще в августе письмо. Он спрашивал, как у Эрики дела, осведомлялся о планах на будущее, слегка упрекал за желание остаться в этой прогнившей капиталистической стране, вдохновенно вещал о гении Отто Штрассера и рассказывал о своей недавно законченной службе в бундесвере. Отслужив еще год вдобавок к обязательным шести месяцам, он остался в непонятном для многих восторге и к письму приложил слегка размытую фотокарточку – он, в серой военной форме и берете, гордо улыбается на фоне какой-то ограды. Уголки губ Эрики тронула едва заметная улыбка – хорош, все-таки хорош! Но определенно не для нее.
Она никогда не пробовала курить и не собиралась начинать. Однако, наслушавшись его назидательных речей о современных «валькириях» с папиросой, которые калечат своих будущих детей и рушат будущее нации, и о том, что вообще курение присуще только всяким бесстыдным еврейкам, она испытала сильное желание демонстративно затянуться.
***
Йоханн приехал неожиданно. То был дождливый вечер, и хозяйка дома уже собиралась заварить себе чашку кофе и совместить духовную пищу с телесной – проще говоря, сделать себе бутерброд с колбасой и открыть новую книгу. Звонок в дверь заставил ее бросить эту затею и отправиться в холодную прихожую, бормоча под нос, кого же принесло к ней в такую погоду.
Бывший студент кафедры биохимии выглядел промокшим, чуть виноватым, но все еще жизнерадостным.
- О боже… - только и смогла вздохнуть Эрика, приглашая его войти.
Закипавший на кухне горячий кофе оказался как нельзя кстати.
- Ты мог бы мне позвонить.
- У тебя вечно отключен телефон. – пожал плечами Йоханн, садясь за стол и плотоядно глядя на распакованный батон колбасы.
- А телеграммы?
- Я до последнего надеялся, что ты включишь телефон.
- Железная логика!
- Ну, ты же все равно не можешь выгнать человека в темную дождливую ночь…
- Вообще-то могу. Но с тобой я так поступать не буду. Ты будешь чай или кофе?
По счастью, на следующий день у Эрики был выходной – в противном случае она бы просто не смогла подняться с постели в назначенный час. Она до раннего утра просидела с бывшим однокурсником, улыбаясь его рассказам, увлеченно обсуждая все события, о которых оба прочитали в газетах или хотя бы слышали краем уха.
… Обручение их состоялось в пятом часу утра, после нескольких чашек кофе с ликером, на диване возле книжного шкафа, по прямой инициативе невесты.
«В этом нет ничего стыдного или странного», - убеждала себя Эрика, встав ближе к полудню, заплетая косы перед зеркалом и поглядывая на изгнанного на тот же диван Йоханна – «В конце концов, говорят, даже королева Виктория с принцем Альбертом обручились по ее инициативе. А я разве хуже?».