Очевидно, объясняет девушке про гений Отто Штрассера и то, как космические корабли бороздят просторы Большого театра
Бракосочетание состоялось менее эксцентрично - присутствовали и украшенная цветами свадебная арка, и кремовое платье невесты, и строгий костюм жениха.
Правда, венчание пришлось провести очень быстро, так как упомянутой невесте надо было к одиннадцати часам быть на работе, а у счастливого новобрачного в полдень начиналась смена в лаборатории, куда он недавно устроился.
Также добропорядочных дам смущал другой аспект – после заключения брака Джон-Йоханн взял фамилию жены. Как шутили некоторые – не она стала миссис, а он – герром. Одних беспокоила национальная гордость, других – моральные устои, третьи волновались за «хрупкую мужскую гордость» новоиспеченного герра и мрачно предрекали паре серьезные проблемы, когда «эта стервочка начнет загонять его под каблук».
Эрика была женщиной во всех отношениях неблагополучной – мало того, что не бросила работу, дабы полностью посвятить себя обязанностям хозяйки дома, так еще и продолжала зарабатывать существенно больше мужа, и даже не прилагала усилий, чтобы скрыть сей прискорбный факт. Однако если она и лелеяла намерения начать загонять кого бы то ни было под каблук, то ничем их не выказывала.
Волнения понемногу улеглись, и вскоре возмутители общественного спокойствия, сами того не желая, начали прямо-таки воплощать собой тот глянцевый собирательный образ «молодой пары», что улыбался читателям со страниц журналов. Йоханн упорно работал в своем научном центре, и его смелость и деятельность нередко приносили ему такую же пользу, как Эрике – ее точность и аккуратность.
Его жена прослыла лучшим диагностом в округе, и, несмотря на ее холодное и часто резкое обращение с молодыми стажерами, от желающих «просветиться» не было отбоя. Порой она даже обнаруживала в своем почтовом ящике приглашения на конференции в Нью-Йорке или Сан-Франциско – до международного уровня фрау Эйберхарт пока не дошла, но была уверена, что это лишь дело времени.
Даже местная цыганка-гадалка, зарабатывавшая на жизнь предсказаниями для сомневающихся невест и приворотами несговорчивых одноклассников, благословила этот брак, торжественно возвестив, что древние силы готовы осыпать всяческими благами молодоженов.
На людях уже упомянутые добропорядочные дамы осуждали старушку, а особенно религиозные или суеверные побаивались ее «черного глаза»; однако в случае разлада в семье, проблем в личной жизни или угрозы со стороны соперницы они, вздохнув, шли именно к «мадам Розе». Привычка предпочитать ее услуги кабинетам новомодных психологов была неистребима.
В данном случае жительницам Бухты дали лишь еще один повод убедиться в таланте и могуществе таинственной мадам, ибо вскоре новоиспеченной фрау было послано несомненное, с их точки зрения, благо.
Эрика отнеслась к нему, с той же точки зрения, непростительно легкомысленно – продолжала ходить на работу, носила под халатом широкие брюки (а ведь это наверняка вредно!) и даже не отказывалась долгое время от любимых пробежек.
Ребенку предрекали многочисленные деформации, не говоря уже о душевных травмах. Ссылки на диплом и долгую врачебную практику матери мало кого убеждали. В убранных гостиных, за субботним покером задавался отчаянный вопрос: «Почему же Джон, то есть Йоханн, ничего не сделает?». Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что речь идет о своенравном и шкодливом ребенке, которого все никак не может выпороть мягкосердечный отец.
Вопреки ожиданиям, дочь родилась здоровой, крепкой и голубоглазой и была названа Лорелей – или попросту Лора. Имя рейнской сирены из поэмы Гейне могло бы показаться излишне претенциозным для маленькой девочки – однако Эрика предсказывала с железной уверенностью, что когда-нибудь эта маленькая девочка вырастет в красавицу.
