[pike]

Они опоздали.
Соревнуясь со временем и полагаясь на знаменитую выносливость тиритских скакунов, сотня сурдурукар, не жалея ни себя, ни своих коней, покрыла расстояние в несколько десятков лиг всего за три с половиной часа. Подобно стае борзых псов они, то рассыпаясь, то вновь сливаясь в единую массу, гнали своих взмыленных коней в отчаянной гонке со смертью.
Впереди, словно опытная легавая, ведущая стаю по свежему следу, на широких махах мчалась Хелена. Мельхиор Алекса едва поспевал за её лёгким и стремительным, как молния, Пилигримом. Следом неслись все остальные - отборная сотня имперских сурдурукар.
Но они не успели…
Поднимающийся над "Хмельной вдовушкой" зловещий столб густого чёрного дыма был виден издалека. Когда, с трудом остановив разгорячённого сумасшедшей скачкой Мельхиора, Алекс спрыгнул на землю возле полыхавшего постоялого двора, он уже понял, что случилось непоправимое.
- Алл! Они не ушли далеко! - крикнула Хелена, едва сдерживая беспокойно пляшущего под ней коня. И вдруг, привстав на стременах, указала рукой в сторону большой полуразвалившейся поленницы дров. - Там живые!
Повинуясь своему бошару, два десятка сурдурукар спешились и кинулись осматривать место кровавого побоища. Остальные во главе с Хеленой бросилась преследовать уходящих андаланцев.
Алекс поспешил туда, куда указала жена, и буквально сразу же увидел распростёртое на обильно залитой кровью траве тело женщины в тёмно-синем казакине. Она лежала ничком, слегка повернув голову. Тёмно-каштановые волосы растрепались, и лица не было видно, но Алекс сразу узнал её - это была Гражина.
В нескольких шагах от неё, среди груды залитых кровью дров, покоилась туша вороного жеребца, придавившего всей своей массой обезглавленное тело андаланского воина. Чуть дальше, возле самого забора, скрючился ещё один мёртвый андаланец.
Упав рядом с Гражиной на колени, Алекс осторожно убрал волосы с её лица.
- Лекаря! - вмиг охрипшим голосом крикнул он, глядя на оперение стрелы, глубоко впившейся в спину женщины. - Лекаря! И ищите живых, тут должен быть ещё кто-то, она сказала "там живые"!
Достав из ножен кинжал, он поднёс его к губам Гражины - дышит.
- Так это же... - подавленно произнёс подошедший бошар. - Слишком много крови… - с сомнением качнув головой, добавил он и, опустившись на колено, внимательно осмотрел торчащую из поясницы женщины стрелу.
- Лекаря! Проклятые боги! Лекаря, живо! - вновь закричал Алекс.
К ним подбежали ещё двое сурдурукар и идиш в чёрной мантии лекаря.
Поставив на землю свой саквояж, он быстро вынул из ножен небольшой нож с серповидным, похожим на коготь бритвенно-острым лезвием и одним быстрым движением распорол одежду Гражины, чтобы осмотреть рану.
- Ой-вей ... - хмуря брови, тихо пробубнил он, сокрушенно покачав головой.
- Что?!



- Плохо. Очень плохо, дурная рана. Подозреваю, что задета почка и, возможно, лёгкое. Странно, стрела вошла под большим углом, будто стреляли снизу, - он бросил быстрый взгляд на груду дров, хмыкнул, что-то сообразив, и только после этого взглянул в лицо раненой женщины. - Великая Дану, таки это королева-мать?! – вздрогнув, ошарашенно выдавил он, растерянно посмотрев на Алекса.
- Государь! - Алекс обернулся на окрик.
Один сурдурукар, взобравшись на самый верх груды дров, указывал рукой в сторону двора.
"Хмельную вдовушку" жадно пожирало ревущее пламя. Из конюшни доносились выворачивающие душу наизнанку мучительные крики гибнущих лошадей, в свинарнике исходили воплями свиньи.
Несколько сурдурукар, оставленных для присмотра за конями своих товарищей, с трудом сдерживали беспокойно храпящих и косящихся на пламя животных.
- Уведите коней подальше! - закричал бошар.
- Делай, что положено, и постарайся... - тихо произнёс Алекс, с мольбой в глазах посмотрев на идиша.
- Что могу, государь, что могу, я ведь не маг, я всего лишь обычный лекарь, - тихо ответил тот.
Алекс встал и, вцепившись в протянутую ему руку воина, поднялся на груду дров.
Перед ним открылся вид на объятый пламенем внутренний двор "Вдовушки", и его сердце сжалось от боли и отчаяния.
Сквозь густой удушающий, смрадный дым он увидел распростёртые тела убитых андаланцами фрименов и мечущиеся по двору силуэты нескольких сурдурукар, безуспешно пытающихся подобраться к запертым воротам полыхающей конюшни. Ещё несколько воинов, рискуя своими жизнями, выносили тела погибших работников, во всяком случае, тех, до кого они смогли добраться сквозь чудовищный жар.
А на крыльце...
На крыльце, прислонившись спиной к уже горящим перилам и неестественно запрокинув голову, сидела Плеяда. Издав отчаянный рык, Алекс рванулся было вперёд, но стоявший рядом сурдурукар, крепко обхватив его, подался назад.
- Нет, государь! Нет! Навес вот-вот обвалится! - закричал он, и оба буквально скатились с груды дров.
Высвободившись, Алекс вскочил на ноги, но тут же несколько подбежавших к ним воинов опрокинули его, крепко прижав к земле:
- Государь, нет!
До боли стиснув зубы, он безрезультатно пытался высвободиться, но в итоге издал отчаянный стон и обмяк. Сурдурукары отпустили его и расступились, почтительно склонив головы.
Алекс сел, обхватив голову руками, и уставился в землю немигающим взглядом.
- Я утоплю Андалан в крови, - осипшим голосом произнёс он.
Стоявшие вокруг своего императора сурдурукары молча переглянулись.
«Прежде нужно думать о живых», - промелькнуло у него в голове. Сестра убита андаланцами, и тут уже ничего не исправишь. Но на руках у него ещё живая Гражина, королева-мать Аурминд, и её надо спасать. Спасать во что бы то ни стало.
Он тяжело поднялся и, сопровождаемый настороженными взглядами своих воинов, слегка пошатываясь, подошел к хлопотавшему возле Гражины лекарю.
Тот как раз протирал чистой, пропитанной спиртом тканью узкий, чем-то напоминающий ножницы стальной экстрактор, готовясь извлечь из тела стрелу.
- Как она?
Идиш снизу вверх взглянул на него.
- Нужна помощь. Эй, помогите! - крикнул он, обращаясь к стоявшим неподалёку воинам.
- Не надо, я сам, - тихо сказал Алекс, жестом останавливая двинувшегося было к ним сурдурукара.
Идиш слегка приподнял бровь.
- Неприятное это дело, государь, - но видя, что тот и не думает отступать, качнул головой и протянул ему кусок белой ткани. - Протрите руки и прижмите вот тут, по бокам от раны.
Алекс тщательно вытер руки пахнущей спиртом тряпкой и опустился на колени. Положив ладони на поясницу Гражины так, как указал лекарь, но тут же отдёрнул их, почувствовав под пальцами неприятный холод её тела.
- Да что ты дёргаешься?! - с досадой выругался идиш, но тут же спохватился. – Прости, государь.
- Ничего, всё нормально, я понимаю... - Алекс вновь положил ладони на спину женщины.

- Она таки потеряла много крови, и боюсь, что у неё внутреннее кровотечение, - как бы оправдываясь, произнёс лекарь. - Слегка прижмите и раздвиньте края раны, но не сильно... Да, вот так. Всё, не дышим.
С этими словами он ввёл слегка закруглённый конец экстрактора в рану и, медленно продвигая его вдоль древка торчащей из неё стрелы, начал аккуратно заглублять его.
- Крови нет… Или, слава Великой Праматери, почка таки не задета, или... - задумчиво пробормотал он. - Если она очнётся, то держите её покрепче.
Подняв глаза на лекаря, Алекс заметил, что тот напряжён до предела. На лбу идиша выступили капли пота.
- Впервые вынимаешь стрелу? - тихо спросил он.
- Ой-вей ! Да сколько я их повыдёргивал, таки на армию хватит! Вот только вынимать стрелу из королевы-матери, да при том, что ассистентом сам император, - такое не каждый день случается! Да и костёр жарковатый.
Лекарь улыбнулся, но выражение его глаз при этом оставалось серьёзным.
- Ага! Вот оно! - пробурчал он, слегка поворачивая экстрактор. Из раны тонкой струйкой засочилась кровь. - Сейчас мы тебя таки вытащим, заразу! - стараясь не шевелить свой инструмент, идиш туго закрутил расположенный возле ручки экстрактора барашек. - Так, схватили… Неплохо, неплохо… Ну, иди сюда, - он медленно потянул экстрактор назад, и кровь засочилась обильнее.
- Дай вот тот тампон! - скомандовал идиш стоящему ближе всех сурдурукару. - Да не этот, вот тот! Да! Приложи таки к ране и держи. Как только выну, прижми сильнее,- деловито скомандовал он.
- Сильно прижать? - растерянно спросил воин.
- Таки девок щупал?! Ай, боги, с кем служу, с кем служу! Ну, вот так и держи, сильно, но нежно!
Стрела медленно, словно нехотя, покидала пронзённое тело Гражины. Женщина тихо застонала.
- Да чтоб я так жил! Держись, милая! Ещё немного… Вот и всё! - идиш положил окровавленный экстрактор с зажатой в нём стрелой на расстеленную прямо на траве белую тряпицу.
- На память. Слава Праматери, что андаланские стрелы таки не зубастые. Вот в Изумрудной долине, ой-вей, вот пришлось повозиться! Что ни стрела, так всё с бородками, всё с бородками, - обведя взглядом обступивших их воинов, он нахмурился. – Ну, всё! Что вы, как дети малые, столпились тут? Ничего интересного, отойдите все! – и, взглянув на Алекса, добавил - А мы с ассистентом её перевяжем. И надо отнести её подальше отсюда. Да найдите телегу, хотя бы какую!
Взглянув на полыхающий постоялый двор, он грустно покачал головой и вздохнул.
- Чтоб я так жил, какая тут телега…
Достав из своего бездонного саквояжа какие-то склянки, пакет с чем-то похожим на вату и длинные палочки, он быстро прочистил рану и с помощью Алекса наложил Гражине повязку.
- Теперь остаётся только молиться, - нахмурившись, пояснил он.
К ним уже бежало несколько воинов с раздобытой где-то дверью. Гражину бережно подняли на руки, с величайшими предосторожностями положили на импровизированные носилки и отнесли в сторону дороги, подальше от бушующего пожарища.




Пока Алекс помогал лекарю вынуть стрелу, сурдурукарам всё же удалось взломать двери конюшен и выпустить ошалевших от ужаса, полузадохнувшихся в смрадном дыму лошадей, и теперь они, храпя и взбрыкивая, очертя голову носились по полю.
В этот ужасный день судьба оказалась благосклонна не только к Гражине, но и к двум мужчинам, постояльцам "Хмельной вдовушки". Их обнаружили во дворе и успели вынести буквально за несколько минут до того, как начали рушиться крыши постоялого двора.
Лекарь занялся ранеными мужчинами. А Алекс, сев на траву рядом с Гражиной и сжав в руке её ладонь, словно это могло помочь удержать её в мире живых, угрюмо взирал на то, что жадно доедал огонь, на то, что ещё утром было постоялым двором "Хмельная вдовушка" и в итоге стало могилой для его сестры.
- Мы встретимся! Рано или поздно мы обязательно встретимся, - тихо прошептал он.
К ним приблизился сурдурукар, благоговейно держа перед собой на вытянутых руках катану Гражины, которую поднес Алексу, опустившись на колено и почтительно склонив голову.
- Оружие королевы-матери! - торжественно произнёс он. - В последнем бою оно насытилось кровью двух врагов – подвиг, достойный истинного воина, приносящий славу обладателю сего благородного клинка.
Алекс поднялся и с ответным поклоном принял меч из рук воина.
- Во славу Праматери и королевы Аурминд! - ответил он.
Положив катану рядом с Гражиной, он опустился рядом на колено и взял женщину за холодеющую руку.
- Великая Дану, вот возлюбленная дочь твоя. Не дай ей погибели, поддержи и укрепи её, даруй ей спасение! Ни зла, ни обиды не принесла она в этот мир, жила праведно и добродетельно. Подобно родниковой воде и бездонной высоте небес, чиста душа её. Не запятнала она душу свою ни завистью, ни гордыней. Чиста она и пред тобой, и пред памятью предков, любима и мужем своим, и сыном. Не испытывай горем утраты близких её! Даруй ей свою милость, не забирай её светлую душу из мира живых! Вот я, сын твой, в горе и отчаянии стою пред тобой и молю тебя. Ты забрала жизнь сестры моей, но не ропщу я в скорби и печали, покорно смиряясь с этой жертвой, ибо что предначертано судьбою, то должно свершиться. Даруй жизнь этой женщине, и навеки нареку её сестрою своею. Я буду любить её, как сестру единокровную, всю свою жизнь благодаря тебя за милосердие, Великая Праматерь, - в отчаянии взмолился он, глядя на Гражину.
Оторвав взгляд от её такого спокойного, но мертвенно-бледного лица, Алекс с удивлением увидел, что все находившиеся рядом сурдурукары так же, как и он, преклонив колени, возносили молитву Праматери. От этого зрелища у него перехватило дыхание.
Веки Гражины затрепетали, и она открыла мутнеющие глаза.
- Держись, девочка моя! Ты сильная, борись! - хрипло прошептал Алекс. – Держись, милая!
Её блуждающий, затуманенный взгляд остановился на Алексе. Гражина узнала его и едва заметно улыбнулась уголками посеревших губ. Он почувствовал, как её пальцы слабо сжали его ладонь.
- Обидно… - еле слышно прошептала Гражина.
- Лекаря! Скорее лекаря! - закричал Алекс, прекрасно понимая, что идиш сделал всё, что было возможно сделать в подобной ситуации и теперь бессилен помочь чем-то еще.
Гражина буквально угасала у него на руках, и он был не в силах предотвратить это. Она устало закрыла свои бездонные глаза, и её лицо стало до жути спокойным.
На губах умирающей засветилась чистым белым светом крохотная искорка.
Весь мир вмиг исчез, перестал существовать, сжавшись до размеров этой маленькой искорки. Алекс как зачарованный, не отрывая взгляда, смотрел, как она медленно, словно от дыхания, колеблется на губах Гражины. Однажды он уже видел подобную искру-душу, и видел именно тут, в теперь уже переставшей существовать "Хмельной вдовушке". Он вспомнил руку Хелены и бегущую по её тонким пальцам зеленоватую искорку.
Та же узкая рука с тонкими пальцами легла на губы Гражины, и крохотная белая искорка, доверчиво перебежав на неё, засияла на ладошке. Алекс поднял полные отчаяния глаза на Хелену. Он даже не заметил, когда она и вся участвовавшая в погоне за андаланцами сотня успели вернуться.
- Положи руки ей на грудь и лоб! - коротко скомандовала она.
Алекс беспрекословно подчинился.
- Будет боль, но надо терпеть. Ты готов? – и, метнув на Алекса быстрый взгляд, кивнула. - Знаю, готов!
Она опустила свои ладони поверх грубых пятерней мужа. Крохотная искорка отделилась от её руки и засияла над мертвенно бледным лицом Гражины.
Хелена слегка дунула на неё и, подобно тополиной пушинке, искорка вновь прильнула к губам неподвижно лежащей перед ними женщины.
Неожиданно на Алекса обрушилась непомерная слабость, он почувствовал сильнейшее головокружение. Через ладони, покоящиеся на груди и голове Гражины, он ощутил пронизывающий холод, словно они лежали не на чьём-то теле, а на глыбе льда. Волна этого могильного холода медленно поднялась по онемевшим рукам и сжала сердце. На секунду ему даже показалось, что его сердце перестало биться. Но вот в груди возникла новая волна, горячая, обжигающая, и в следующую секунду непонятный жар охватил всё существо Алекса, набрал силу и мощной волной устремился назад, к его ладоням. Покоящиеся поверх его кистей руки Хелены внезапно тоже стали нестерпимо горячи.
Стиснув зубы, он стерпел, не поддался естественному желанию отдёрнуть руки. Буквально на глазах крохотная искорка засияла ярким чистым светом - и вдруг всё пропало.
Потрясённый, Алекс наблюдал, как его жена низко склонилась, словно желая поцеловать Гражину в губы. Но поцелуя не было. Вместо этого Хелена с силой выдохнула, подобно заправскому спасателю, делающему искусственное дыхание, и тут же обессилено повалилась на траву.
Гражина с хрипом вздохнула.
Алекс с трудом поднялся на ноги, подошел к Хелене и помог ей сесть.
- Мальчишку нашли? - спросила она, взглянув на мужа.
- Мальчишку?!
- Да, Уруво. Помнишь рыжего парнишку?
- Помню, но...
Хелена попыталась встать на ноги, но у неё ничего не вышло, и она виновато взглянула на мужа.
- Там, на пустыре. Он спрятался в норе кротокрыса, - устало произнесла она и вновь попыталась подняться.
- Сиди, ребята вытащат его.
Она отрицательно мотнула головой.
- Он ребёнок и очень напуган. Воины испугают его ещё больше, - она оперлась на руку мужа и поднялась на ноги.
- Но Гражина…
- За неё не волнуйся! Гражина сейчас спит и будет спать ещё не менее суток. Но её надо немедленно отправить к Преподобной. Мы с тобой отдали ей часть своей жизненной силы, это на некоторое время её поддержит. Тем не менее, всё равно нужны доктора. Сёстры ордена помогут, они знают, что ей сейчас нужно.
Поддерживая жену за талию, Алекс повёл её в сторону пустыря.
- Уруво! Несносный мальчишка, хватит прятаться! Вылезай, кому говорю! - сердито произнесла Хелена, остановившись возле одной из нор.
При звуке её голоса Алекс вздрогнул: Хелена говорила голосом его погибшей сестры Плеяды.
- Вылезай, рыжий бесёнок, а то возьму хворостину!
- Вылезает... - усталым голосом произнесла она, покосившись на Алекса. - А тебе надо немедленно встретиться с Преподобной. И чем скорее, тем лучше. Заодно и за нашей Гражинкой по пути присмотришь.
Из норы кротокрыса показались босые детские пятки. Двое из сопровождавших Алекса и Хелену сурдурукар, ловко подхватив мальчишку за ноги, быстро вытащили его из спасительной дыры.
Всклокоченный, весь перепачканный землёй, он растерянно щурил зарёванные глаза.
- Ну, чумазик, поедешь с нами в Тирин? - ласково спросила Хелена и, обернувшись к мужу, тихо добавила. - Немедленно езжай к Преподобной. О, боги! Да возьми себя в руки, ты и сам выглядишь так, будто тебе нужна помощь! - тихо произнесла она.
Алекс молча смотрел на жену.
Хелена кивнула.
- Вместе поедем, так будет лучше. И ещё надо как-то предупредить обо всём случившемся Рональда. Гражине сейчас крайне необходимо его присутствие.
- У меня был брат, но он остался в мире людей. У меня была сестра, которую я встретил тут, в Сидонии... Теперь её нет, и виноват в её смерти именно я... - упавшим голосом произнёс Алекс.
Хелена взяла мужа за руку.
- Алл, позволь мне взять часть твоей боли. Не твоя это вина... Чтобы предотвратить случившееся, мне надо было всего лишь заглянуть в будущее Плеяды, - ответила она, глядя в глаза мужа.
Алекс отвернулся от неё и посмотрел в сторону догоравшего постоялого двора.
- Я даже не смог проститься с нею и предать её тело погребальному огню.
- Алл, "Хмельная вдовушка" была для Плеяды всем - центром её мира, её домом, её детищем, её жизнью. И она же стала её могилой. Плеяда ушла, но настанет день, когда она вернётся в мир Сидонии. Не забывай, душа сида бессмертна.
- Я это знаю.

* * * * * * *

Воздух в покоях Преподобной напоен смесью нежных ароматов роз, корицы и восточных благовоний.
Сама верховная жрица, облачённая в чёрное орденское платье, сидит возле камина в глубоком кресле, а у её ног, поближе к теплу жаркого пламени, подобно домашнему коту, уютно свернувшись калачиком и накрыв шипастую голову перепончатым крылом, дремлет Раббан, новорожденный дракон. Оранжевые отсветы огня играют на его глянцевой чешуе, отчего кажется, будто по трёхметровому, антрацитово-чёрному телу зверя пробегают огненные искры.
- Ты не хуже меня знаешь, в каком состоянии находится сейчас Хелена.
В мягком полумраке комнаты голос Преподобной звучит подобно гласу оракула - низкий, с лёгкой хрипотцой, обволакивающий спокойствием и задушевностью. В сочетании с мягким, колеблющимся светом свечей и игрой живого, пылающего в огромном камине огня, звук этого голоса завораживает.
Возле открытого настежь окна, угрюмо глядя в черноту ночи, замер, скрестив на груди руки, Муилькор, император Сидонии. Именно к нему обращены слова Преподобной.



- Вы с Хеленой казните себя за то, что произошло, но нет на вас вины, - Преподобная повернула голову, взглянув на своего духовного брата.
- Я знаю, что она не может предвидеть будущее каждого из нас. Её дар слишком тяжелая ноша. Он не благо, это проклятие, разрывающее душу. Расплата за него слишком жестока. Я говорил с ней, но... - он замолчал, подбирая слова, – это же Хелена.
Соглашаясь с ним, первожрица слегка кивнула.
- Душа Хелены - открытая рана, и если бы не ваши поддержка и любовь да сила её духа, то... - Преподобная умолкла, но Алекс и без слов прекрасно понял всё, что она хотела сказать. - Но в случившемся ты винишь себя!
- Я должен был предположить подобное развитие событий. Это полностью моя вина! Там не было даже патрульных разъездов! - с болью в голосе ответил он.
- Ты не мог ожидать, что опасность придёт со стороны Минас-Тирита. Это земли империи, твои земли, - Преподобная откинулась на спинку кресла и продолжила, глядя на пляшущее в камине пламя. - В любом случае Боккаж добился того, чего хотел. Он выбил тебя из колеи и заставил страдать. Сейчас ты слаб как никогда, ибо не разум руководит тобой, а эмоции. Андаланец подчинил тебя, направив все твои мысли в нужное ему русло и тем самым сделав тебя предсказуемым.
- В чём же моя предсказуемость?
- Алл... - Преподобная вновь взглянула на духовного брата. - Ты по-прежнему всё тот же самый Алекс, каким я знаю тебя уже много лет. Прости, но император Муилькор, храня в душе скорбь по погибшей сестре, не стал бы заниматься самобичеванием и подавил в себе пламя, которое разжигаешь ты сам.
- Пламя?
- Огонь мести. Он сжигает твой разум. Там, где бушуют эмоции, нет места здравым мыслям. Ты всего лишь потерял сестру. У меня же эта война уже отняла жизни тысяч сыновей и дочерей, и одним богам известно, сколько их ещё погибнет, - она отвела взгляд и, вздохнув, тихо добавила. – Я ведь физически ощущаю гибель каждого из них. Что может чувствовать мать, когда её дети убивают друг друга и она не в силах предотвратить это?
В голосе Преподобной прозвучала такая щемящая боль, что Алекс, прикусив губу, отвернулся.
- Боккаж хитёр и опасен, - уже ровным голосом проговорила Сандра. - Он сделал то, до чего не додумался бы даже интриган Меленгорд. И я скрепя сердце вынуждена признать, что это был гениальный ход, - она резко вскинула руку, заметив, что Алекс метнул в её сторону гневный и в то же время недоумевающий взгляд. - Пойми, до сего момента все действия врагов империи вели только к саморазрушению. Куда делись Нарзес, Лакои, Нан-Марог, Джаредд или тот же самый Меленгорд? Нет их, они исчезли и стали историей. К чему привела их политика? К тому, что их бывшие земли теперь вошли в состав империи или были подчинены королем Андалана, а имена прокляты навечно. Их проклинают не только те, на кого они нападали, но и бывшие подданные, - Преподобная взглянула на угрюмо слушавшего её Алекса.
- Алл, мир - это сложное переплетение добра и зла, жизни и смерти. Каждое совершенное действие ведёт к какому-то финалу, и чем это действие сложнее, тем бесконечнее многообразие его финалов. Даже самый обычный лист бумаги имеет две стороны.
- Я это прекрасно понимаю, но к чему ведут твои слова?
Преподобная едва заметно качнула головой.
- Я хочу, чтобы ты не просто меня понял, а сделал для себя некий вывод и на его основе повернул ситуацию в выгодное для тебя и для всей Сидонии русло! - первожрица пристально взглянула на Алекса. - До сего дня Лига открыто вела войну против империи и ордена. Её армии разоряли фермы и поселения, убивали фрименов и эльфов. Они вырезали семьи, не щадя ни стариков, ни детей. Они оставляли позади себя мёртвые деревни, оскверняли святилища, глумились над беспомощными жрицами ордена. Они творили зло. Но творящий зло рано или поздно столкнётся с еще большим злом, ибо сам своими действиями породил его. Таким злом была резня в Везинской чаще, когда армиям Лиги противостояли не только профессиональные воины, как было в битве в Изумрудной долине, но и обычные жители, фримены, охотники, мастеровые. И они не просто одолели эту армию зла - они полностью истребили её!



- Но сейчас ты говоришь то, что может сказать любой фримен, - несколько недоуменно произнёс Алекс.
Преподобная едва заметно улыбнулась.
- Ты нетерпелив, Алекс Верспоски. Слушай и делай выводы.
Он уловил, что Сандра специально правильно выговорила его фамилию, тем самым давая понять, что в настоящее время он ведёт себя неподобающим для императора образом. В знак извинения Алекс поднёс руку к груди и слегка наклонил голову.
- Как я говорила, даже у листа бумаги есть оборотная сторона. То, что стало злом для Лиги, также имело оборотную сторону, которая есть благо. Зло сработало против тех, кто его породил, и при этом обернулось триумфом для империи. Уверена, что Хелена давно посвятила тебя в премудрости тайных знаний ордена.
- Смерть - это изнанка жизни, добро и зло неразделимы, ибо существование добра невозможно без обратной его стороны, - проговорил Алекс.
Преподобная одобрительно кивнула.
- Ты знаешь формулу бытия, но не осмыслил её. Совершая зло и преумножая его своими дальнейшими поступками, Лига придала ему сил, и оно подобно бешеному псу обернулось против тех, кто его породил. Алл, зло и добро так же материальны, как мы с тобой или этот зверь, - Преподобная кивком головы указала на мирно дремлющего Раббана.
- Зло безлико, ибо оно абсолютно, но, преумножаясь, сметает всё без разбора. Зло нельзя увидеть и потрогать, но его действие можно сполна ощутить на себе. Сея гибель и разрушение, Лига породила чудовище. Но вспомни про лист бумаги, про обратную его сторону. Именно изнанка зла обернулась благом для империи. А теперь подумай, сколько воинов Лиги полегло в этих битвах, сколько семей потеряли своих сыновей, братьев, отцов. Ведь их кто-то любил так же, как ты любил свою сестру, как твои жёны любят тебя. Их ждали, надеялись, что они вернутся домой живыми, но молох зла забрал всех. Сколько горя принесла эта война в дома тех, кто был на той стороне! Как ты думаешь, кого они винят в гибели своих близких? Не тебя, не твоих сурдурукар. Нет, они винят и проклинают своих же вождей, тех, кто увёл на войну их сыновей, братьев, мужей и отцов. При этом ни одна мать, ни одна вдова в Вересковых Пустошах, не пошлёт тебе в спину проклятия, ибо нет за тобой вины в гибели их близких. Вот тебе наглядный пример листа бумаги. Именно в этом и кроется секрет краха Лиги и успеха в деле возрождения империи.
Преподобная умолкла, давая Алексу время для осмысления всего услышанного.
- То есть, говоря о том, что Боккаж сделал гениальный ход, повелев убить мою сестру, ты хочешь сказать, что он поставил меня в условия, когда со стороны каждое предпринятое мной действие будет выглядеть злом, ибо отныне каждый житель Сидонии будет воспринимать происходящее как моё стремление свести личные счёты с андаланцем? Если раньше империя вела оборонительную войну и защищалась от нападок Лиги, то теперь всё приобретает иной смысл!
Первожрица одарила его одобрительным взглядом:
- Сейчас я слышу глас Муилькора, императора Сидонии. Оставь тело Алекса возле тела сестры его Плеяды. Дни скорби настанут, но они придут своим чередом.
- Но почему ты не могла сказать всё намного проще, к чему все эти премудрости?
- Я только произносила нужные слова, истину ты должен был найти сам. И дело не только в этом. Главное в том, чтобы ты смог понять, что должен быть выше своих страстей, ибо ты император Сидонии. Во время нашего разговора ты смог унять своё горе и подавить в себе жажду мести. Ты думал не как Алекс-человек, а как император Муилькор, в чьих венах течёт кровь Великой Праматери.
- Тогда дай совет, что мне теперь делать?
Некоторое время Преподобная молчала, сосредоточенно глядя на полыхавший в камине огонь. По выражению её лица Алекс понял, что она разочарована его вопросом.
- Вспомни о двух сторонах листа бумаги, - наконец тихо ответила она.
- Ничего не предпринимать и ждать?



- Зачем ждать? Ты вправе вызвать Боккажа на омерту. Тут тебя никто не посмеет в чём-то обвинить. Но помни, что если андаланец окажется более удачлив, то всё, к чему мы шли столько лет, рухнет в одно мгновение. Все отданные жизни в одночасье станут ненужными и бесполезными, - она с укоризной взглянула на Алекса. - Император внимает советам, но последнее слово всегда остаётся за ним. Ты же ищешь совета у меня, но для меня и ты, и Боккаж равны, ибо вы оба сыновья одной Праматери. Может ли мать быть советчиком в истреблении её детей? Могу ли я дать тебе совет? Ты император, и ответы ты должен искать сам.
- Но ты же сестра мне, мы по одну сторону! Если выживем, то вместе, если нам суждено пропасть, то и пропадём также вместе.
- Не рви моё сердце, ведь я, как и ты, иду по неведомой для меня тропе, постигая саму себя и этот мир. Ты, исполняя своё предначертание, учишься быть императором, а я делаю неуверенные шаги, выполняя свою миссию, и мне так же тяжело, как и тебе. Ну какой я могу дать тебе совет? Пойми ты наконец: прежняя Сандра исчезла, сгорела в священном пламени. Правда, иногда она напоминает о себе, но всё реже и реже. Я - Белагестель, Преподобная Мать, первожрица ордена Праматери. Нет больше Сандры. Моё человеческое «я» выжгло очищающее пламя. Я произнесла слова клятвы и не имею права нарушить её.
- Значит, нет больше той Сандры, которую мы все так любили?
- Прости, но той Сандры действительно больше нет и никогда не будет. Я другая и накрепко скована произнесённой клятвой. Я по-прежнему могу дать тебе совет или обсудить что-то, помочь принять какое-то решение, но только если это касается лично тебя или твоих отношений с миром. Но тебе и не нужно искать моей помощи, у тебя есть куда более дельные советчицы, чем я. У тебя есть Хелена и Лилит, у тебя есть Ленни, - произнеся имя Ленор, Преподобная не смогла сдержать улыбки.
- Что тебя насмешило?
- Да так, вспомнила кое-что. Она, конечно, шальная баба, но за её внешней бесшабашностью кроется здравый прагматизм и холодная расчётливость. Я уверена, что вчетвером вы найдёте верное решение. А теперь оставь меня, мне нужно многое обдумать. И прошу тебя... - Сандра пристально посмотрела на Алекса. - Прошу тебя, не поддавайся эмоциям, не принимай скоропалительных решений.
Алекс молча поклонился и вышел.
Некоторое время Преподобная сидела, задумчиво глядя на огонь в камине.
- Как там наша Гражинка? Я знаю, что ты уже давно здесь, - произнесла она.



Тяжелая портьера, закрывавшая потайную дверь, колыхнулась, и в комнату, ступая мягкими сапожками по каменным плитам пола неслышно, словно тень, вошла Мила.
- Ею сейчас занимаются сёстры. Они говорят, что рана смертельна, но Хелена вовремя успела. Они с Алексом отдали ей часть своей жизненной силы, и это её спасло. Теперь всё будет хорошо, и Гражина быстро пойдёт на поправку, - мягким голосом отозвалась она.
Преподобная слабо качнула головой.
- Зачем Верховной жрице понадобилась столь поздняя встреча? - вкрадчиво поинтересовалась Мила.
- Мне нужна жизнь андаланца.
Мила приподняла бровь.
- Я могла ожидать этого от Алекса или Ленор, могла даже предположить, что Хелена попросит меня об этом, но чтобы сама Преподобная Мать…
- Мне нужна жизнь андаланца, и чем быстрее это случится, тем лучше. Он и так натворил много зла, и я предвижу, что может сотворить ещё больше. Боккаж решил, что настало его время, и ради своей цели готов залить Сидонию кровью. Его надо остановить раз и навсегда.
- Не ранее как сегодня утром ты отказалась от моих услуг, а сейчас я слышу из твоих уст совсем иные слова. Я поражена! Ты не уверена в Алексе и в силах империи или на тебя так подействовала смерть Плеяды?
Сандра подняла взгляд на бошар-ассасина Колодии.
- Всё меняется. Даже милосердие имеет свои границы. Поступок Боккажа подтвердил самые мрачные мои опасения. Это поступок человека, а не сида. За всю историю Сидонии не было ни одного подобного случая. Я вижу в андаланце человеческую скверну. Орден призван любыми средствами защитить мир Сидонии от этой заразы, и поэтому андаланец должен умереть так же, как умерли Нан-Марог, Лакои и Нарзес, - ровным голосом ответила она. - Боккаж далеко не глуп. Обратив всё в личную вражду с Алексом, он поступил мудро. Смерть Плеяды нанесла такой удар, что свела на нет блестящие победы в Изумрудной долине и в Везинской чаще. Я искренне скорблю о Плеяде и тех, кто погиб вместе с ней, но смерть этой несчастной женщины прежде всего подействовала на Алекса. Ты слышала весь наш разговор и не хуже меня знаешь, в каком он состоянии. Да и Хелена сейчас будет ему плохой помощницей. Ленни отчаянная баба, но сейчас все мои надежды именно на неё и на Лилит. Они удержат Алекса от глупостей. Ленни расчётлива, а Лилит мудра. Но я опасаюсь, что это продлится недолго, эмоции в конце концов одолеют его, и он непременно кинется в драку. Империя возьмёт верх, это несомненно, но цена будет слишком высока.
- Ты наговорила ему столько всего, и речи твои были столь туманны, что у кого угодно голова пойдёт кругом. Он только что потерял сестру. Может быть, Преподобной Матери надо было говорить с ним как-то более доходчиво, а не нагружать двусмысленными фразами?
Сандра молча отвернулась, её взгляд вновь утонул в пламени камина.
- Думаешь, Хелена не заглядывала в будущее своего мужа?
- К чему ты клонишь? - настороженно поинтересовалась Мила.
- «Эта война отнимет у нас Алекса» - эти слова Хелена сказала мне сразу после того, как они привезли сюда раненую Гражину и фрименов из "Хмельной вдовушки".
Услышав слова Сандры, Мила нахмурилась.
- Ты говорила с ней?
Сандра кивнула.
- Дело в том, что в первой же битве с объединённой армией Андалана, желая отомстить убийце сестры и сохранить жизни своих воинов, Алекс вызовет андаланца на бой омре и погибнет. Боккаж не будет столь милосерден, как ты в поединке у Везинской чащи. Он не отпустит никого, велит перерезать всех пленных. Армия империи уже достаточно велика и сильна. После гибели Алекса его сын Торрир взойдёт на имперский престол, и именно Торрир в итоге победоносно завершит эту войну, но уже без Алекса.
Мила поражённо смотрела на Преподобную.
- Теперь ты понимаешь, почему я желаю получить жизнь андаланца? Нужно сделать всё возможное и даже больше, чтобы Алекс ни при каких условиях не встретился с Боккажем лично.
Преклонив колено, Мила поцеловала руку Преподобной.
- Слово и дело! - твёрдым голосом произнесла она. - Воля Преподобной - моя воля. Первожрица получит кровь и жизнь короля Боккажа.

* * * Продолжение следует * * *