[katsol]

Ответы...

Извините, что так поздно отвечаю!
Хотела вместе со следующей серией ответить, а вот затянула и потом стало стыыдно
Постараюсь такого не допускать больше! Простите!

Hildefonsa, спасибо тебе огромнейшее!!! Не, стукать мы тебя не будем, а вдруг ты так и не станешь фиолетовой в крапинку))))) что ж зазря тебя обижать-то)))))
Ой, спасибо-спасибо, что тебе понравилась передача чувства разочарования Алексея! Я переживала за этот момент!
Про Лию ты полностью права, она просто использует старый стереотип поведения, просто пытается
Да!! Алексей не ощущает себя главным в этой истории, может к концу рассказа и почувствует… О, а это мысль, спасибо!! Надо хорошенько над этим подумать…
Стриженый товарищ ещё долго будет морочить всем голову (ну, я конечно, постараюсь, но никогда не пробовала писать ничего детективного и вот не знаю, получится ли так, чтобы что-то проскальзывало, но всё равно было непонятно до самого конца, но буду стараться изо всех сил)))))

Ren, спасибо тебе громаднейшее!!! Ой, это мой большой-пребольшой косяк, что я так ударилась в рассуждения, что повествование практически потеряло лёгкость. Я после твоего комментария ещё раз прочитала, старалась как могла беспристрастно, таки да! Но при написании следующей серии случилось странное – этот Лёша такой зануда))))) занесло мня опять в заумь, пришлось переписывать)))) Кстати, спасибо, что указала на этот момент!
Но только там не душевнобольные… ну, им, конечно, хреново всем, но не это основное направление, они там вполне адекватны, насколько это возможно, конечно))))) Ой, а Алексей такой циник, что он и в настоящем дурдом с лёгкостью бы продержался)))))
А что за герой фильма с тараканами? Как называется? Интересно бы посмотреть, а то я в последнее время совсем не знаю, что уже и смотреть, прямо ничем мне угодишь, разбаловалась что ли)))))

Извините, серия меньше, чем обычно, просто события надо разграничить... а как я обычно делаю, постеснялась

5 серия. Три вспышки

- Ну что? Есть какие-то подвижки? – перехватил вопросом Курта, который поднялся с дивана и намеревался покинуть комнату отдыха для персонала.

- Лёш, да я понятия не имею, что там с этим субъектом. Неделю бьюсь — прогресса никакого. Не помнит ни черта! Ни отголосков эмоций, ни узнаваний, даже мышечная память задействована лишь на простейшие движения. Либо он ничем не занимался в принципе, пролежав половину предыдущей жизни, скажем, в анабиозе, либо... ой, на второе «либо» даже ничего придумать не могу. А что там с текстом?
Слегка морщусь.
- Бред. Сплошной бред. Возможно, писал наркоман или душевнобольной. Бессвязные предложения, не к месту сунутые прилагательные, смысла — ноль.
- Почему умер-то?
- Перерезал вены. А вот мотивы и пути к этому совершенно непонятны. Говорю же — бред.
Психолог, покачав головой, уходит.

Случилось странное — я привязался к пациенту. Каждый день после окончания рабочих повинностей, поднимаюсь к нему в палату и до поздней ночи мы ведём беседы .
О чём? Главным образом, тему задаю я и основным оратором являюсь тоже я. Оказалось, что внутри скопилось великое множество слов, которые хотели пролиться не на бумагу, а вслух. Они теснятся, выпрыгивают друг перед другом, совершенно не хотят становиться в очередь и подвергаться учёту и анализу. Всё говорю и говорю… Рассказываю о своём прошлом, о бесконечных переписанных историях, об удачных и неудачных исцелениях. Никогда не думал, что мне есть до этого дело, но, как выясняется, моей сущности происходящее почему-то приятно.

Всегда внимательно слушает. Застывает, затихает, словно пытаясь отыскать в себе отголоски тех же событий, а потом реагирует. Переживает, плачет, смеётся, принимает живое участие в беседе, но только жестами, мимикой, выражением лица и совсем иногда междометиями. Очень неохотно переходит на осознанную речь, словно резонанс голосовых связок причиняет ему боль.
Такое же зеркало, как и я.
Только моя судьба — отражать тексты, а его — разговоры.
Но не помнит, кажется, что и не хочет вспоминать – проявляет безразличие, как только я пытаюсь перевести общение в русло диалога, только затравленно и беспомощно смотрит в ответ на прямые вопросы.
Совсем не понимаю! Как давно не испытывал этого великолепного, будоражащего чувства — удивления. Как давно ум не метался по обширным полям знаний и опыта, тщетно пытаясь отыскать подобное... Мне нравится строить версии произошедшего с моим «собеседником» и совсем-совсем в глубине души, на самом дне подсознания, эгоистично желаю, чтобы ответ не нашёлся никогда.

- Алексей!!! - Арика влетает в мой кабинет, - Отторжение!! Лия!!
Вскакиваю, прерывая процесс вычитки очередной судьбы, и несусь в палату. Для меня положение вещей не стало новостью, слишком натужно прошло мероприятие по пересадке, слишком отстранённы были её глаза, честно говоря, думал, что начнёт растворяться прямо в операционной, но тогда пронесло.
А теперь пришла расплата.
Судьба была принята, но не прижилась.
Вот её кровать. Очертания тела уже зыбки, если присмотреться, сквозь него можно разглядеть покрывало.

Арика хватает Лию за руку, но та, скорее всего, даже не чувствует.
Закрываю глаза. Да, помню все выписанные судьбы наизусть, в этом нет ничего необычного, в каждой такой «переписке» часть меня. В чём ошибся? Где нестыковка? Что недоглядел? Почему не идёт?
На пару строк впереди просматриваю внутренним взором переписанную судьбу в то время, как губы проговаривают текст.
Не реагирует.
Наконец, прилетает Курт.
Тащит меня в коридор, совсем ополоумел?
- Дал бы тебе в морду за всё, Лёша!! Ты почему последние изменения в заключении не читал? Она же ребёнка хочет!!!
Понял. Обратно. Почти совсем растаяла, времени осталось ужасающе мало - меньше минуты.
Да не получится ничего.
Начинаю совсем уж безнадёжный, шитый белыми нитками, притянутый за уши вариант, начинающийся со слов «прошёл год»
Речитативом на ходу пытаюсь вырулить ситуацию, слышу за спиной бешеный стук клавиш — медсестра записывает мои слова.
Преподнеся как её воспоминания, описываю уход от мужа, новые отношения и когда буквально на последнем десятке секунд произношу слово «беременность», она выгибается на кровати и заходится в рыданиях.
Но проявляется. Прозрачности с каждым мгновением становится всё меньше.
Сделал. Невелико геройство — заносить хвосты за собой самим. Признаюсь, не читал последние правки в заключении психологов, сделанные после того, как текст был готов. В качестве оправдания перед собой мог бы привести фразу: «Их много, а я один», но не стану этого делать. Потому что если быть совсем честным, перед собой никогда не удаётся оправдаться.


Выходя из палаты, вижу в коридоре перепуганного беспамятного, да, двери в палату Лии, естественно, были нараспашку.
Он, заметив меня, в каком-то истерическом порыве машет руками и убегает.
Реакция? Заинтригован.
Иду следом и за очередным витком коридора нахожу беглеца. Он сотрясаясь крупной дрожью рыдает, в какой-то невероятно непонятной попытке обнять цветок.

Звать душеведов? Совершенно не умею обращаться с чужими эмоциями... Но почему-то чувствую ответственность за этого человека и, наверное, если перепоручу другому его боль, с моей стороны это будет предательством.
Неловко прикасаюсь к плечу... пациента? Не знаю, как обратиться, как называть даже в своих мыслях. Он затихает, спустя несколько судорожных вздохов неловко поворачивается, моргает, пытаясь разглядеть мою физиономию сквозь слипшиеся ресницы. И, наконец, начинает говорить. Звуки будто насильно выталкиваются из горла, голос звенит, плечи сведены судорогой на полудостигнутом взлёте.
- Это так? Это так происходит? Исчезают? А им больно? Всё время? Или иначе? Они... мы... ведь неживые, написанные... что у нас может болеть? Откуда это берётся? Почему существуем?
Неизвестно по каким причинам возникает ощущение важности момента, но тем не менее, не знаю, что ответить... слишком глобальные вопросы, слишком длинноречивые монологи, слишком много мнений и слишком мало фактов; поэтому ограничиваюсь одной фразой:
- Такими нас создали.
Почему-то он удовлетворяется этим ответом. Кивает, обратив глаза куда-то внутрь себя, потом резко повернувшись, удаляется.
Иду к себе. Нет, вечером отправлюсь прямиком домой, нам обоим сегодня нужно о многом подумать.

Что с ним?
Тайна интригует меня, лишает и без того недолгого сна, заставляя, вперив в бесконечность широко открытые невидящие глаза, беззвучно шевеля губами, перебирать в уме любые возможные варианты. Никогда не любил детективов, но сейчас понимаю тех, кто их читает – дразнящая, ускользающая, невыносимая разгадка пробуждает во мне нечеловеческий азарт. Ведь ответ, как всегда, лежит где-то открыто, только дотронься, только увидь, только чуть-чуть расширь ареал привычного обитания разума и награда твоя.
Ничего так страстно не желаю сейчас, как проникнуть под полог этой тайны, Я хочу поймать её за руку, сдёрнуть тяжёлые многослойные одеяния, насильно, жёстко припереть к стенке и заставить явить миру истину. Потому что хотя удивление и вносит разнообразие в мою жизнь, я не могу позволить себе роскошь – не понимать, что происходит.
Кроме того, согласно древней мудрости, правильно заданный вопрос содержит в себе половину ответа. Так вот, на краю сознания упорно фоном присутствует мысль, что вопрос я сформулировал неверно.