Как же давно я не открывала дневник, совсем забыв о своем терпеливом собеседнике! В моей жизни произошло не мало событий и мне так не терпится о них рассказать. Думая о причинах, по которым я решилась возобновить эти записи, мне удалось прийти к единственному выводу – желание поделиться своим счастьем переполняет меня, и поэтому я спешу снова взяться за перо.
***
*Для настроения*
Годы, которые мы прожили вместе с Биллом, явились для меня доказательством одной простой истины – всю жизнь я искала счастье, которое и так всегда было рядом – стоило только протянуть руку. Мысли о том, что между нами когда-то была огромная пропасть из непонимания и лжи, полностью перестали занимать мою голову. Да и сколько можно было думать о том, что осталось в прошлом? Горечь и предательство, неразделенная любовь и переживания остались в другой жизни. Это удивительное, ни с чем не сравнимое чувство легкости, что подарила мне новая любовь, переполняло сердце; хотелось жить, наслаждаясь каждым отмеренным судьбою днем.
Взрослые и по-настоящему мужские поступки Билла покорили мое сердце. Много раз я думала о том, как жестока была, заставляя его безответно любить все эти годы, страдать от недостатка внимания и терпеть унижения. Я благодарю бога за то, что он не оставил своих попыток, а прошёл этот путь до конца, и его чувства, проверенные временем и обстоятельствами, наконец, нашли отклик и в моем сердце. О, как много времени нам понадобилось для того, чтобы обрести друг друга!
Поначалу я все еще немного боялась. Боялась вероломства и предательства. Но я нашла в себе силы простить Клайда, оставив его бесконечно в прошлом, и тогда, делая осторожные шаги навстречу новым чувствам, желала лишь одного: любить и быть любимой. Не слишком ли много я просила?.. Не знаю, но мне кажется, что сейчас я имею все, о чем только можно мечтать.
***
Тот поцелуй стал началом наших отношений. Передо мной был уже не Локи, крутой мальчишка-гитарист из параллельного класса, а взрослый, способный на настоящие поступки человек. "Неужели для того, чтобы обрести друг друга, нам было суждено пройти все это?" - думала я.
Но какой бы ни была цена за наше счастье, я ни о чем не жалею. Главное, что мы теперь вместе. Несмотря ни на что. После разрыва с Китоном я не думала, что мое измученное сердце способно любить, ведь до сих пор всю свою любовь и нежность я отдавала лишь дочери, не думая о мужчинах. В своих ухаживаниях Билл был очень терпелив и осторожен, он пробудил во мне чувства, которые помогали с надеждой смотреть в будущее и верить в то, что все будет хорошо. Любовь пришла нежданно, накрыла с головой, застигла врасплох и подарила крылья за спиной.
Сотканная из нежных взглядов и теплых прикосновений рук, томных вздохов и сладких поцелуев, счастливых улыбок и добрых слов, она поселилась в наших сердцах. Любить и быть любимой – вот единственное счастье, которое есть в жизни.
***
Становясь
старше, мы невольно переосмысливаем свою жизнь, что-то кажется нам уже не таким важным, как прежде, а что-то, наоборот, приобретает новую ценность. Когда мне перевалило немного за тридцать, я точно знала, что судьба вознаградила меня сторицей. Получать удовольствие от простых вещей, почти как в далеком детстве, стало вновь совсем не трудно. Прошли годы с тех пор, как я с замиранием сердца разглядывала капельки росы на придорожной траве, искала взглядом гномов и добрых фей, которые, как мне казалось, жили в камышах у болот. Я считала, что люди вкруг меня были какими-то странными, ведь для того, чтобы стать счастливым, достаточно было лишь рассмотреть лучики солнца, игравшие в каплях, оставшихся на листьях деревьев после дождя. Но они их не замечали или просто не хотели этого делать. Они были взрослыми, я – маленькой девочкой. Но потом я сама стала такой – угрюмой и безразличной, разочаровавшейся. Самым страшным для меня явилась мысль о том, что до недавнего времени я даже не задумывалась над этим – а ведь я могла остаться такой навсегда.
Счастье должно исходить от тебя самого, тогда и всё вокруг будет казаться солнечным и прекрасным. Даже не верится, что теперь я снова такая, какой была когда-то. Я счастлива. Ведь это счастье, когда тебя ничего не тревожит, а дни проходят в приятных хлопотах о близких. Откровенно говоря, когда мы с Биллом отправлялись в ресторан или кафе, гуляли по набережной или вечернему пляжу, я не могла поверить в то, что вновь всем сердцем люблю.
Мы вместе ходили за покупками, вместе выбирали игрушки для Иди, вместе отправлялись с ней на прогулки, с каждым днем сближаясь всё больше и больше, по-настоящему; Билл успел стать мне самым родным человеком на свете. Я с восхищением наблюдала за ним, когда он занимался какими-нибудь делами, любовалась им за игрой на гитаре, (мысленно виня себя за то, что не замечала всего этого раньше), желала его, когда он просто обнимал меня или брал за руку.
Уже тогда, спустя пару месяцев после начала нашего романа, я знала, что хочу быть ему женой. Я смотрела на этого человека и понимала, что готова всю жизнь провести рядом с ним, быть матерью его детей. Порой я находила такие мысли немного самонадеянными и даже глупыми, ведь я вновь доверялась кому-то. Но потом наши взгляды встречались, он ласково улыбался мне, и все мои сомнения улетучивались сами собой.
Мое сердце вновь чувствовало, отдаваясь любви без остатка, забывая о прошлых ранах и обидах.
***
Билл сделал мне предложение на берегу Твинбрук Ривер, когда солнце клонилось к закату, крася небосклон над родным городом багрово-алыми красками; я, ослепленная своим счастьем, прошептала заветное «Да».
Вскоре мы поженились на закрытой церемонии в ратуше, на которую были приглашены лишь родители Билла и самые близкие нам друзья. Я была в подвенечном платье бабушки Мауриции. Мне посчастливилось обнаружить его при уборке на чердаке в одной из коробок.
Оно прекрасно сохранилось и, приведя его в порядок, я решила, что лучшего наряда для этого случая мне не найти. В день свадьбы я точно знала, что отныне у меня все будет
хорошо. Поженившись, мы стали жить одной семьей в нашем старом большом доме, и он вновь наполнился радостью и счастливым смехом. А после свадьбы мы отправились в путешествие - нас ждала Франция, страна любви и романтических приключений.
На время нашего отсутствия Иди со своей питомицей находились у моей кузины Фелеции. Брайан и Лео любезно согласились заботиться о дочери во время нашего отсутствия. Позволю себе небольшое отступление и скажу, что Иди отлично ладит с Биллом, и он, как мне кажется, очень сильно привязан к девочке. После нашего замужества Билл пожелал удочерить Эделайн и теперь у нас самая
настоящая семья!
***
Воспоминания, внезапно нахлынувшие на меня при одном только упоминании этой поездки, заставляют мечтательно улыбаться. Это были волшебные дни. Я помню, как мы стояли на верху старинной средневековой крепости, откуда открывался потрясающий вид на окрестности Шам ле Сим, вдалеке виднелись очертания Парижа, и гордо возвышалась Эйфелева башня.
Я с восхищением смотрела на мирное течение Сены (все-таки, вода – моя слабость), и птиц, так свободно паривших в синеве французского неба. Билл подошел сзади и, нежно обняв меня, произнес:
– Я люблю тебя, Келли.
Я развернулась и, обхватив его лицо руками, внимательно посмотрела ему в глаза.
– И я тебя тоже.
Я готова была повторять это каждую секунду своего существования. Мне не верилось, что мы наконец обрели друг друга. Думаю, что Билл и я заслужили это счастье после всего, что каждый из нас пережил.
***
Мне нравилось гулять с ним по оживленным французским улочкам, сидеть за столиком в летнем кафе, наслаждаясь потрясающим вкусом фисташкового мороженого, наблюдать за гуляющими по мостовой голубями. Вокруг говорили на всех языках мира, люди смеялись и что-то оживленно обсуждали, мы же молчали и беспричинно улыбались, с нежностью глядя друг на друга. Потом, наплевав на все красоты Франции, мы бессовестно упивались друг другом, двое суток проторчав в номере, и вышли, наверное, только потому, что метрдотель несколько раз интересовался, все ли у нас в порядке.
После своего добровольного затворничества мы вышли на улицу. Ослепленные ярким солнцем и опьяненные свежим воздухом, мы бродили по центральному бульвару Шам ле Сим, держась за руки. Уличные торговцы то и дело выкрикивали что-то, призывая незадачливых туристов купить то солнцезащитные очки, то бижутерию. Порой мы останавливались, и я делала несколько снимков. Казалось, что былое вдохновение вдруг вернулось, и мне хотелось запечатлеть каждую деталь, каждую мелочь этой поездки, ведь все вокруг было прекрасным.
О, как же сладко после долгого знойного дня тонуть в объятьях друг друга и, прижимаясь к спине любимого человека, чувствовать, как он дышит; слышать его сладкое «спокойной ночи», произнесенное усталым шепотом.
Я целовала его в ответ, но поцелуй, томный и полусонный, пробуждал в нас желание, и мы снова занимались любовью. Так продолжалось чудесных десять дней. Свой последний вечер в этой стране мы провели в тихом ресторанчике недалеко от отеля, в котором жили.
– Не грусти, – сказал Билл, заметив, что я немного расстроилась по поводу предстоящего отъезда, – наша сказка только начинается.
И это было чистой правдой.
***
Мы вернулись в Твинбрук, и жизнь потекла свои чередом, только теперь в ней не было места одиночеству и грусти. Днем мы занимались делами, а вечером вновь были вместе, делясь друг с другом впечатлениями клонившегося к закату дня.
К тому моменту Билл уже довольно долгое время работал в театре, они с Энтони являлись коллегами. Асгард все еще приглашали на концерты, и я с удовольствием ходила смотреть на их выступления. Начиная играть какую-нибудь песню, Билл очень часто говорил зрителям, что посвятил ее очаровательной девушке по имени Келли.
– Милая, – обращался он ко мне со сцены, – я все не привыкну к тому, что мы с тобой женаты.
И я тоже не могла привыкнуть к этому. Да и до сих пор не могу. Плотину из осторожности и страха вдруг прорвало, и мы, словно подростки, все еще не можем надышаться друг другом.
***
Как-то раз, целуя меня, Билл спросил:
– Неужели за все это время ты не замечала, как я на тебя смотрю? Да мне кажется, еще немного, и я набросился бы на тебя с объятьями, не в силах сдержаться…Уже только поэтому стоило надо мной сжалиться, – добавил он.
Я прижала его к себе покрепче, не зная, что ответить. Странно, но до той самой памятной прогулки я как будто вовсе не замечала в Билле влюбленного мужчину. То есть, конечно, я помнила обо всех его попытках сближения, но в тот момент, когда он перестал носить мне цветы и конфеты, сделавшись незаменимым помощником, я видела в нем только надежного и верного друга. Но о какой жалости он говорил? Нет, я люблю его, люблю всем сердцем, просто мне тоже нужно было пройти свой путь, чтобы это понять.
«Я люблю тебя, – ответила я. – Не из жалости, не из милости. Люблю, забыв обо всем, что было когда-то. Мы не сможем жить дальше счастливо, если будем постоянно оглядываться на то, что было». И мы не стали.
***
В Твинбрук пришла осень, чудесная пора года, наполненная пряными запахами убранных полей и горькой полыни. Это были те первые золотые дни, когда город празднует день урожая, а в Восточном парке проходит ежегодная ярмарка, пестрая и нарядная.
Я готовила фоторепортаж, расспрашивая фермеров об их деле, фотографируя лотки с фруктами и овощами, угощаясь то сочными яблоками, то ароматными грушами, предложенными радушными огородниками в качестве презента. Пробираясь сквозь плотные ряды собравшихся на празднике горожан, я любовалась праздничными флажками и лентами, которые в изобилии украшали рынок.
Хорошенькие фермерские дочки, проворно набиравшие спелые персики своим покупателям, заставляли всех мужчин оборачиваться. Все вокруг было очаровательным, и я с воодушевлением щелкала затвором своего фотоаппарата. Здесь же давали представление артисты бродячего цирка, и любопытные зеваки наблюдали за нехитрыми фокусами выступавших, столпившись у небольшой сцены. Неспешной поступью приближалась осень, но на сердце было неимоверно легко и радостно оттого, что оно вновь любило, оттого, что дома меня ждали муж и дочь, и я, ослепленная ярким солнышком и своим счастьем, ловила веселые кадры праздника в объектив своей фотокамеры.
Сделав несколько снимков с представлением, я залюбовалась старинным дубом, росшим в дальнем конце парка. Широко раскинув свои огромные ветви, он стоял в стороне, поросший мхом и вьюнами, словно наблюдая за праздником со стороны.
Под дубом приютился старый крытый фургон, похожий на те, в которых путешествуют цыгане. Я люблю такие кадры – смотришь на снимок, и в голове невольно рождается история, таинственная и загадочная. Фотографируя, я заметила стоявшую неподалеку женщину. Внешний облик и одежда выдавали в ней ярмарочную гадалку. Откровенно говоря, я всегда опасалась цыган, и когда бы не встречала этих людей, стараюсь не смотреть им в глаза, такая уж я мнительная. Но в тот раз все было иначе. Я, словно зачарованная, шла ей навстречу. Очутившись в нескольких шагах от незнакомки, я заметила изучающий взгляд ее карих глаз.
В это мгновение шум ярмарки словно смолк и я, не имея ни малейшего понятия, почему подошла к ней, стояла, не решаясь заговорить. Кончики ее губ слегка приподнялись и она, усмехнувшись, сказала:
– Не бойся, я не причиню тебе вреда. Идем со мной.
Цыганка схватила меня за руку и увлекла за собой. По сторонам замелькали лотки с овощами, цветы, плакаты и флажки, мы ныряли в какие-то арки и проемы и вдруг очутились у небольшого шатра. Тут же, у входа, красовалась красочная афиша, на которой значилось: «Мадам Варна. Предсказание судьбы». Заметив, что я с интересом уставилась на афишу, цыганка бросила:
– Людям нравится подобная ерунда. Но и я правда кое-что умею, – добавила она, когда мы оказались внутри.
Я тут же вспомнила наш подвал, полный таинственных и пугающих вещей. «А ведь кто-то зарабатывает на этом деньги», - мелькнуло тогда у меня в голове. Мне показалось, что нечто похожее на шар для предсказаний будущего я видела в недрах нашего старого дома. Мне стало не по себе. Не то, что бы я не верила в судьбу, – прежде всего, я опасалась шарлатанов. Но, словно читая мои мысли, цыганка вдруг произнесла, указав на стул:
– Я не собираюсь ничего у тебя красть, дорогуша. Но за мою работу придется заплатить пятнадцать симолеонов.
Я кивнула и, повинуясь ей, уселась за стол, на котором стоял тот самый шар с афиши.
– Вижу, судьба у тебя нелегкая, – произнесла она загадочно.
«Да уж, – подумалось мне, – с этим трудно поспорить».
Цыганка вскинула на меня недовольный взгляд:
– Вот только не надо мне мешать, милая, – сказала она, оборвав мои мысли. – Ты сама меня нашла, а значит, так нужно было.
Помню, что сильно удивилась, но вслух я ничего не сказала, приготовившись слушать дальше.
– Возле тебя ангелы стоят, – немного помолчав, произнесла она задумчиво. – Да ты не увидишь их, – улыбнулась женщина, заметив, что я непроизвольно обернулась. – Это души умерших родственников, которые охраняют тебя.
Я пришла в ужас.
– Они сейчас здесь? – ошарашено спросила я.
– Вижу седую женщину, – цыганка смотрела словно сквозь меня. – Она проливала слезы за тебя. Но теперь, – гадалка замолчала на секунду, как будто к чему-то прислушиваясь, – теперь все будет иначе. Она больше не будет плакать. И ты тоже.
Не знаю, кого она имела в виду, но в ту минуту я словно почувствовала прикосновение чего-то легкого, будто перышко дотронулось до моей щеки, и я невольно улыбнулась. Мне представилась бабушка Мауриция.
– Мадам Варна, – осторожно произнесла я, расставаясь со своим скептицизмом, – а мои отец и мать? Как у них дела?
Гадалка пристально вгляделась в свой шар и сделалась мрачнее тучи.
– Мать не желает, чтобы я ее трогала, – серьезно ответила она, – когда мертвые не хотят, чтобы их тревожили, не стоит этого делать.
Она замолчала на довольно долгое время. Я с интересом разглядывала ее шар и все не могла взять в толк – разве можно что-нибудь в нем увидеть?
– Она винит себя за свою земную жизнь и ей нелегко, – наконец произнесла она. – А твой отец скучает по ней, но у него все хорошо. К сожалению, им не суждено быть вместе даже на небесах – слишком тяжек грех твоей матери.
Я погрустнела, и это не могло остаться незамеченным гадалкой.
– Тебя совсем не интересует будущее? – спросила она меня.
Я пожала плечами.
– Не знаю, – ответила я рассеянно, все еще думая о том, что она сказала, – скорее, я боюсь его…прогадать.
Цыганка улыбнулась.
– Не стоит этого опасаться. Что есть, уже твое, - философски произнесла она. – Не так давно у тебя все наладилось, но ты будешь счастлива еще больше. Внутри тебя уже теплится новая жизнь.
– Вы хотите сказать, что я беременна? – оживилась я.
– Я это вижу, – важно ответила она. – Но у тебя есть еще дети. Девочка.
– Это так, - согласилась я. - И что вы можете сказать о ней?
В этот момент в шатер заглянул какой-то человек, помешав нашему разговору.
– Варна, – недовольно пробурчал мужчина в цилиндре, - и где тебя черти носят? – Сначала пропадаешь часами, потом сидишь тут дольше положенного! – начальствующим тоном заявил он. – Я же тебе говорил – не больше пятнадцати минут на клиента! Там уже очередь собралась.
– И как тут можно работать? – бросила она гневно. – Совсем не дают сосредоточиться! Извини, дорогуша, – сказала она, обращаясь ко мне, – но меня сбили. Да и время поджимает.
Я поблагодарила ее и, отдав обещанные деньги, вышла из шатра.
***
узнать, что было дальше Всю обратную дорогу я думала о том, что мне поведала гадалка. Ангелы, проливающие слезы; родители, которым не суждено воссоединиться даже не небесах… значило ли это, что моя мать находилась в аду, а отец – в раю? От подобных мыслей голова моя шла кругом. Однако сказанное ею проверить было невозможно. Медленно шагая по улицам Твинбрука, я думала о случившемся. Для себя я решила, что если догадки цыганки о моей беременности верны, то и ее словам можно поверить. И мадам Варна действительно оказалась права. По крайней мере в том, что я и в самом деле находилась в интересном положении - об этом я узнала в тот же день. К чему было мучиться догадками, когда можно было все проверить с помощью теста? Так я и сделала. Две полоски привели меня к врачу.
–
Четвертая неделя! – тараторила я. – Представляешь, уже почти месяц, как я ношу под сердцем нашего ребенка! – эмоции переполняли меня, и я готова была буквально задушить Билла в своих объятьях.
Узнав о том, что в скором времени станет отцом, он обнял меня и, нежно поцеловав, сказал:
– Я люблю тебя, милая.
***
Так мы стали готовиться к появлению…малышей.
Да, судьба подарила нам с Биллом возможность воспитывать сразу четверых детей. И я до сих пор не могу поверить в то, что в ту ночь на
свет появилось три здоровых малыша: старшенькие
Манон и
Винсент, а затем и малышка
Мэрион. Я не стану лукавить, и скажу честно: было очень
нелегко. Да и до сих пор мы с трудом справляемся с этими непоседами. Каждый требует внимания и заботы, у них болят животы, режутся зубки, а уж как пачкаются пеленки, я даже говорить не буду. Эделайн уже совсем
большая. Недавно она пошла в первый класс и ей тоже нужно уделять не мало времени, помогая с уроками и собирая в школу.
Поначалу мы с Биллом буквально валились с ног от усталости, дежуря у кроваток малышей по очереди. Но Эделайн была нам во всем опорой и
поддержкой, и я благодарю бога за то, что она у меня есть. Но как бы тяжело нам ни было, все проблемы мира кажутся лишь мелкими неурядицами, стоит только взять на руки маленького человечка, который искренне улыбается тебе своим маленьким ротиком, заставляя сердце радостно сжиматься от счастья. И пусть их трое, от этого мы чувствуем себя еще счастливее!
Дни летят незаметно, проходя в хлопотах и заботах, а ты с удивлением обнаруживаешь, что на лице начинают появляться морщинки, которые однако совсем не пугают, а лишь являются доказательством того, что жизнь не стоит на месте, твои детки растут, а ты, усталая, но довольная собой, еще находишь в себе силы прочесть дочери несколько страниц ее любимой книжки перед сном.
***
Когда Бил привез меня с малышами из роддома домой, Эделайн, внимательно рассмотрев своих маленьких братика и сестричек, сказала:
– Мама, и как они только уместились у тебя в животике?
Я улыбнулась, иронично ответив, что и сама не знаю. Тогда Иди подняла на меня свои задумчивые глазки и произнесла:
– У каждого из них есть свой ангелочек. Наверное, они захотели, чтобы у Винни, Мэрион и Манон была такая замечательная мама, - девочка обвела глазами детскую, –поэтому постарались их там очень аккуратно сложить.
Я рассмеялась и нежно прижала ее к себе.
– Мы с Фурией их уже видели, - продолжила она. – Они о чем-то болтали, когда малыши спали.
– Кого вы видели, милая? – не поняла я.
– Ну, – произнесла дочь, удивляясь моей непонятливости, – говорю же - ангелочков.
Я понимала, что все это – лишь детские выдумки. «Цыганка тоже видела ангелов, стоящих у меня за спиной», - подумалось мне. Однако, я никому не рассказывала о той встрече, так что Иди и знать об этом не могла и, следовательно, придумать ничего похожего тоже. Я знаю, что Эделайн – необычная девочка, она очень
умная и сообразительная, и, наверное, каждая мать считает, что ее ребенок – особенный, но стоит ли за всем этим нечто большее? Я не знаю. Я думаю, что ее история только начинается, а мою пора закончить на этой счастливой ноте.
Теперь уж ничего не сможет омрачить моего существования. У меня есть все, чего только может пожелать женщина: я люблю и любима, в моем доме раздается радостный детский смех и топот босых ножек. Пусть мои дети будут счастливы, а мы с Биллом постараемся сделать все возможное, чтобы эти слова стали реальностью.