Я сидела на почте в очереди, периодически сдувая с лица отросшую челку и думала: почему нельзя просто пройти или проехать пару кварталов и вручить лично эти приглашения? Мамаша честно отправила меня за извещением. Я знаю, о чем она думала. Она хотела избавиться от меня хоть на какое-то время.
По приезду не было никаких объятий. Когда эта спесивая стерва увидела меня, вылезающую из такси, она даже забыла про Юну. Она смотрела на меня так, будто бы Юна безмолвно заявила, что она лесбиянка и привезла с собой свою девушку со словами – «Это моя девушка, мы вместе будем жить». Мать переводила взгляд то на Юну, то на меня, порой открывая рот и закрывая его, как рыба.
- Что. Ты. Здесь. Делаешь. – Четко и по словам произнесла она, рассматривая меня с ног до головы, будто если бы я была не только Юниной девушкой, а еще и инопланетянином.
- Алесса, не надо… - Начал было папа.
Боже, как они постарели.
- Что. Ты. Здесь. Делаешь. – Повторила мама. Она смотрела мне прямо в глаза своими серыми мышиными глазками.
- Алесса, успокойся! – Не выдержал отец и в эту же минуту получил звонкую пощечину.
Остального мне вспоминать не хочется.
А все началось с того, что Юна переехала сразу же от нас, как только предоставилась возможность. Ее пальцы, прыгая по клавишам дописывали СМС по интернету для таксиста – денег у нее на телефоне не было, ха! – и она встала со стула, взяла чемодан и пошла, как она выразилась, «вперед».
- Мама, - ласковым голосом проговорила Юна. – я… ну, я купила домик. Я буду там жить. Я всегда могу приходить к вам в гости, и вы ко мне…
- Юна, милая моя деточка, господи, как я счастлива, что у тебя все получилось в жизни, - проворковала эта, утирая слезы умиления и выразительно глядя на меня. – Какая ты у нас умница…
Через неделю Юна сообщила нам, что Кэл переехал к ней и что все готово к свадьбе.
Ее дом был ослепительно-белым, будто бы он выходил замуж и был, черт возьми, невестой; застекленная терасса, которую она называла «зимним садом», привлекала взгляд. Небольшая веранда, небольшой двухэтажный домик. У нее там еще и детская нашлась под семью замками. Кажется, она не говорила Кэлу о ней.
И вот я сижу на почте. Сижу, пока мимо проходят старые старушки, рыдающие от писем, которые они немедленно вскрыли или прыгающие от счастья. Почему они отказались нести это в наш почтовый ящик? Почему я должна переться за этим в отделение?
- Следующий, - проворковала сладким голосом мерзкая брюнетка с жирными патлами. Ее пухлые изуродованные губы мило улыбнулись мне.
«Лесбиянка», - быстро пронеслось у меня в голове.
- Пожалуйста. – Она снова улыбнулась, протянув мне конверт, где круглым маленьким Юниным почерком было выведено: «Кому: Алесса Канберри; От кого: Юна Канберри; Тема: Приглашения на свадьбу».
Три приглашения. Три.
Мать высокомерно поглядела на меня.
- Хотя бы ты должна выглядеть там лучше всех среди приглашенных. – Холодно произнесла она, приподняв надменно брови. – Ты же это любишь.
Моя кредитка опустела на пятьсот баксов, зато теперь я блистаю в «Шанель», затмевая невесту.
К нам заехала какая-то очередная Юнина подружка, Рита, забрав нас с собой на своем доисторическом «Форде», в котором можно было задохнуться от запаха бензина. Это была единственная вонючая машина на всю Канаду от самых Ниагарских водопадов.
С другой стороны шла еще толпа гостей. Кажется, они решили добираться пехом.
Юна встретила нас, ослепительно сверкая улыбкой и еще серее на лицо, чем обычно. На ней было длинное белоснежное платье, резко выделяющееся на фоне ее смуглой кожи, держащееся на одной лямке, украшенной пышными розами; его подол волочился за ней, волшебным образом не собирая всю грязь вокруг. Ее волосы были распущены, подсобраны белым тонким обручев – фамильной драгоценностью Кэла – в тон, и они мягкими волнами лежали на плечах.
Кэл стоял под алтарем – весь такой напущенный и самодовольный, как будто его распирает от гордости к себе.
Идиот.
Они договорились заключать брак на их участке. Отец взял Юну под руку и повел к Кэлу под начало свадебного марша.
Пам-пам-парам… Пам-пам-парааам…
Убедившись, что Юна держится крепко на ногах и подставка не нужна, он сел на свое место, а место за женихом и невестой заняла свидетельница.
- Мы собрались здесь, чтобы…
Сзади играл мерзкий свадеюный марш. Тошниловка была невероятная: свидетельница, старая премерзкая дама, какая-то бывшая лекторша какого-то накрывшегося университетика говорила мерзейшим голосом, что-то бормотала и бормотала.
Я смотрела на Юну и думала: она даже на свадьбу не соизволила накраситься. То-есть соизволила, но она выглядела абсолютной серой мышью на фоне остальных. Захотела скромную свадьбу, блин! Стоит, лыбится. Смотрит на Кэла.
На Кэла, с которым я спала каких-то полгода назад. Странно смотреть на то, как человек, с которым ты встречалась, женится на твоей сестре.
Я отрубилась на второй секунде этих речей. Только когда все замолкли – я имею в виду свидетельницу в том числе – я решила прислушаться.
- Сейчас была строка про причины, по которым молодожены не могут быть вместе, - услышала я шепот, обращенный ко мне. Знакомый тембр голоса, низкий, бархатный, чертовски напоминающий мне япо-…
О господи. Какого. Черта. Он. Здесь. Делает. Я уже как мама, честное слово.
Джек сидел прямо рядом со мной и улыбался моему изумлению. Ну и костюмчик. На какой барахолке он его откопал?
- Спасибо, - язвительно прошептала я.
Но это было искреннее «спасибо», так как это и впрямь уберегло их от того, что я могла вскочить и спросить – «Что-то случилось? Чего все замолкли?». Бренди медленно ударяло в голову.
Снова начались слова про какую-то очередную свадебную чепуху.
- Что ты здесь делаешь? – Шепнула я Джеку, пока он явно притворно улыбался, глядя на этот союз.
- Меня позвали, - коротко шепнул он.
Мама шикнула с первого ряда.
- ЗАЧЕМ тебя позвали? – Не унималась я. Я правда не понимаю, зачем Юне понадобилось его звать? Она что, подруга ему какая-то?
- Да я сам не знаю толком, думаю что она просто хотела, чтобы я…
Снова все замолкли. Взгляды Кэла и Юны упали на нас с Джеком. Свидетельница недоуменно смотрела на девять мест, пытаясь вычислить источник шума. Мать послала мне уничтожающий взгляд.
- Заткнись, - тихо и четко сказала она и тут же отвернулась.
- Согласны ли Вы, Юна Амелия Канберри, выйти замуж за Кэла Бенедикта Лостера? – Протараторила свидетельница, впившись взглядом в Юну.
(Бенедикт? Ну надо же.)
- Согласна.
- Согласны ли Вы, Кэл Бенедикт Лостер, взять в жены Юну Амелию Канберри?
- Согласен.
- Теперь жених и невеста могут произнести клятвы, которые они написали друг для друга, – торжественно объявила женщина.
Секундная тишина.
- Я клянусь, - послышался мелодичный тембр Кэла. – всегда быть рядом, в богатстве и бедности, в горе и радости…
Как это мне уже наскучило. Когда Кэл наконец договорил финальное «Пока смерть не разлучит нас», к клятвам приступил тоненький голосок Юны:
- Клянусь, что…
…и так далее…
- …пока смерть не разлучит нас.
Ха-ха! Смерть! Первый же залет разлучит их.
Они надевали золотые обручальные кольца друг другу на безымянный палец. Свидетельница счастливо улыбалась, глядя на этих двух идиотов. Что за бред здесь творится?
- Можете поцеловать невесту, - донесся ее голос и двое слились в страстном поцелуе.
Все девять приглашенных разразились громкими апплодисментами. Я лишь беззвучно хлопала, мои хлопки напоминали звук взмахов крыльев летучей мыши. Лицемерные улыбки и щелчки камерами; фотограф прыгал вокруг них в неописуемом восторге.
(Помню, как мать сказала Юне перед свадьбой:
- Фотографа мы оплатим, не беспокойся ни о чем.
Один кадр – один доллар. Серьезно. Опустошится же наш кошелек.)
Все улюлюкали и всё хлопали и хлопали, мать была уже в припадке экстаза, нахлынувшего на нее после поцелуя жениха и невесты, которые отныне являются мужем и женой; я же считаю, что я только зря сюда пришла.
Разрезание торта прошло вообще весело: Кэл запихнул Юне гигансткий кусок торта прямо в глотку и Юна была снова похожа на хомяка. Ну да, страшно представить, что это только какой-то там кусок торта.
- Цирк уродов, - бормотала себе под нос я. Остальные, кажется, так не думали.
Мой взгляд упал на хорошо выдержанное шампанское.
Впрочем, к шампанскому мы тут же и приступили; все держали в правой руке бокал, в левой – ложку.
- Такова традиция, Мейз, - сказал мне папа. – Как бы тебе это ни не нравилось, ты обязана постучать по бокалу три раза ложкой.
Ну да, конечно.
- И ты должна, слышишь, должна, - строго сказал он, кажется, безумно нервничая. – вместе со всеми сказать – «За молодоженов!».
- Но…
- Это обычай, Мейзи. – Вздохнул он. – Если бы ты выходила замуж, я бы не удивился, что этого всего нет. Но выходит замуж Юна, так что будь добра.
- Но… но…
- Ты ее сестра, - вновь оборвал меня папа ледяным тоном, который не допускал возражений. Он прибегал к такому тону крайне редко, и все же его аргумент меня не убедил. – Она выбрала такую свадьбу, и я знаю, что это не лучший тип традиций. Но все-таки, Мейзи. Сделай так, как я прошу. Не ради Юны, а хотя бы ради самой себя. Так как если ты этого не сделаешь – опозоришься в первую очередь ты, а после тебя и наша семья.
Тетя Лили выглядела даже краше, чем Юна. Ну почему нельзя было сходить хотя бы к стилисту!
И вообще, с каких это пор милашка Юна пьет шампанское? С каких это пор она вообще пьет?
Нет, что-то здесь определенно не так.
Бокалы дружно поднялись, и я произнесла вместе со всеми самым безразличным голосом, какой у меня только есть, это глупое «За молодоженов!».
Три раза постучали по бокалам ложкой. Опа, кажется, мой бокал треснул! Хоть что-то приятное в этой свадьбе нашлось.
- Горько! Горько! Горько! – Пьяный народ требовал хлеба и зрелищ, все улыбались, сияли улыбками, как начищенные русские самовары.
Юна и Кэл слились в долгом, невероятно глубоком и затяжном поцелуе, вновь прижавшись друг к другу. Мама упивалась этим зрелищем больше всех, и, казалось, едва подавляла в себе желание подойти и обнять их обоих, расцеловать, да еще и приподнять. Ну и, конечно же, кинуть на меня свой змеиный взгляд. Неужели она не имеет представления о Кэле Лостере-Канберри? О его родителях? Это же уголовник, черт возьми.
- Юна, я так счастлива за тебя, - слышала я голос матери.
Все пустились в дикий пляс, а я просто уселась на стул последнего ряда.
С меня хватит. И шампанского, и этих поцелуев, и всего этого бреда, который неожиданно свалился на мою голову.
Я уткнулась в телефон, сделав вид, что с напряженным лицом кому-то пишу, типа «по работе», которой у меня, собственно говоря, и нет. Мысль в голову не лезла, напряженное выражение лица мгновенно слетело, и только пальцы перебирали по рабочему столу сенсорного экрана.
- Скучаешь? – Донесся до меня голос Джека.
- А ты? – Мгновенно среагировала я. Он сел рядом со мной и улыбался мне. Да какого…
- Мм… скажем так, это не лучшая свадьба, которую я когда-либо видел. – Он горько усмехнулся.
- Ты-то чего скучаешь? Вон выпей шампанского, танцуй с бубном…
- Ха-ха. Не все так просто. Знаешь, не самое приятное зрелище – смотреть, как моя бывшая девушка выходит замуж за моего бывшего лучшего друга.
Я громко фыркнула.
- Бывшего друга? Почему бывшего?
- Ну… там все сложно. И да, это из-за Юны. Но это неважно. Впрочем… - Протянул Джек. - Какого цвета на тебе белье?
Да как он может!
- Красного, - сладко улыбнулась я.
- Ты не видела здесь спальню? – Он улыбнулся. Какие же ровные у него зубы. – Я немного устал. Желательно спальню жениха и невесты, гостевая меня не очень привлекает…
- Не видела, но можно пойти поискать. Я могу тебя проводить. А то еще не дойдешь…
Спальня словно сама нас манила, притягивала магнитом. И притянула.
- О господи, - тяжело выдохнула я. – Тут же совсем новое постельное белье. Кэл даже, наверное, сам не лежал на этой кровати, не то что… кто-то еще.
- И что? – Весело подмигнул он мне и легким движением его руки я уже лежала на правой половине кровати в самой странной позе, которая только может быть.
- А что, в Японии все извращенцы? – Деланым жалобным тоном спросила я. Мне уже нравилась такая веселая игра.
- Вообще да, но из наполовину японцев, пожалуй, только я.
Он прилег на меня, опираясь одной рукой на кровать, а другой подталкивая меня к себе за спину.
Его пальцы зарылись в мои волосы, теребили их, и, кажется, я обхватывала его за шею, покусывая его нижнюю губу; никогда не лежала в одной кровати с человеком, который был совсем иной национальности. Даже если наполовину. Он слегка приопустил меня, нащупал застежки на платье (что странно, ведь они скрытые, но, видимо, у него богатый опыт в этих делах на чужих свадьбах) и медленно растягнул их. Руки Джека скользнули мне под подол платья, начиная ощупывать каждую миллиметр моего тела своими сильными ладонями. На мгновение мне даже показалось, что он был в этом плане лучше Кэла - гораздо лучше Кэла. Его действия не были грубыми, он не рвал мое платье и не отрывал его подол от верха, лишь бы уже добраться к тому месту. Что же, если бы на его месте был Кэл, я бы уже заранее могла драть с него пятьсот баксов в компенскацию за платье. Кстати, он бы их и выплатил. С процентами. И пошутил бы как-нибудь на тему того, что я беру деньги за перепих.
- Ты сама-то готова к тому, чтобы потрепать свежевыстиранное постельное белье молодожен? – Все также есело спросил он, и его зеленые глаза встретились с моими. О боже, какие они… зеленые. Для того, у кого отец – японец, это просто какое-то нереальное чудо. Они были зеленее всех вечнозеленых лесов и лугов вместе взятых. Цвет его глаз хотелось записать в восьмое чудо света.
- Сам смотри будь готов, - пробормотала я, глядя ему в глаза. Но через мгновение пришлось их закрыть.
Он опустил меня на кровать полностью и начал покрывать поцелуями мое тело (зачемонэтоделает?), попутно этого стягивая с меня все, что только можно стянуть.
- А не залетишь? – Расхохотался Джек после окончания процесса.
Я положила свою голову на его грудь. Ну хотя бы у него она побрита.
- От тебя? Ни за что, - мстительно улыбнулась я. – Кэл мне хотя бы нравился.
Я рассчитывала задеть его этими словами, но он улыбнулся только шире.
- Очень смешно. Что же, мне можно рассчитывать на продолжение банкета?
- Можно, - улыбнулась я самой сладкой улыбкой из всех, которые у меня только были. Пусть только попробует заполучить Мейзи Канберри себе в девушки. – После дождичка в четверг.
Когда мы встали, уставшие и довольные, я первым делом посмотрела на кровать.
- Вот черт, - процедила я сквозь зубы, глядя на смятую постель и даже одну вылетевшую пружину.
- Не знаю, где у них утюг, - пожала плечами эта рыжая скотина, схватила меня руками за ноги и впилась своими губами в мои. Джек поднял меня за ляжки, я обхватила его за шею; он посадил меня на подоконник и покусывал шею, ладонями прислонившись к стеклу. Мочки ушей. Мои губы.
Черт. Ну и сильный же у него торс.
И трусы от Calvin Klein.
Кальвин сильно постарался. Интересно, из чего они сшиты, что еще не треснули по швам?
Он был совсем другим. Он был худее и меньше, чем Кэл, но он же японец; но он не был таким жутким задохликом. Он был сильным. Их с Кэлом даже сравнивать нельзя.
Гитарист студенческой группы «Faith», где вместо «t» красовался перевернутый крест. Гитарист группы, из которой он вырос, которая больше никогда не зазвучит на «Эстраде Флетли».
- Я ненавижу тебя, - выдохнула я после этого поцелуя, заправляя постель с одной стороны.
- Знаешь, я тоже не в восторге, - выдохнул он после этого поцелуя, заправляя постель с другой стороны. – Но, вынужден признаться, мне понравилось.
Наивные сопляки танцуют медленный танец под заунывную музыку во дворе.
Отец с матерью кружатся в таком же. Мать, наверное, думает, что я ушла домой. Или сижу на толчке.
Юна прижимается к Кэлу и кладет голову на его плечо. Кэл уверен, что Джек пошел проверить почту на их компе.
Папа прижимает маму.
Лили танцует с Лионом.
Профессор танцует со свидетельницей.
Глупые, глупые, глупые сопляки и слизни.
И только для нас с Джеком была предоставлена главная радость этой глупой свадьбы, самое потрясающее чувство, которого я не испытывала после Шона, который был еще восемь лет назад, который был старше меня на десять лет; сладкая ностальгия ударила в голову после бренди и шампанского – двадцатипятилетний мужчина занимается этим с пятнадцатилетней девочкой в кабинке в магазине, у него дома на широкой кровати, у нее дома на узком диване. Утром, днем и вечером. Способствует прогулам уроков. Берет ее с силой, с властностью. Лишает ее законного права девственницы и кучи уроков, о чем она ни капли не жалеет.
Этим соплякам никогда не понять. Никогда.
И даже если кто-то заметил, что Джек и Мейзи пропали, они никогда не догадаются о том, чем мы занимались на втором этаже этого крохотного дома.
- В следующий раз не засовывай себе кулак в рот, ладно? Потому что вряд ли Юна в ближайшее время будет выходить замуж второй раз, и вряд ли мы попадем вместе на чью-то еще свадьбу, где нас могли бы услышать.
- Мечтай о следующем разе, ха-ха, - высокомерно гляжу на этого дряного придурка. – И иди к черту.
Нет, серьезно, он как-то слишком размечтался. Я даже не ожидала.
- Хм, тогда я позвоню тебе как-нибудь.
- Звони, ага. Научись телефоном пользоваться, дебил.
Счастливая невеста распустила всех гостей.
И, кажется, я знаю, что счастливой невесте предстоит очень бессонная ночь.
А в четверг прошел дождь.