32. Кладбище домашних животных
Белая мраморная кошка пристально смотрела на меня, хотя до домашней стаи искусно вырезанным круглым глазам было, конечно, далеко. Протянув руку, я стёр пыль с головы каменного зверя, опустился на корточки и, щёлкнув пальцами, зажёг свечу у надгробия.
Тишина накрыла старое кладбище невидимым куполом – казалось, города вокруг не существует; только шмель гудел где-то среди цветов. Я не спеша зашагал к воротам, раз обернувшись напоследок. Маленькая мраморная хищница осталась охранять сон девушки, любившей кошек.
*
- Ай! – демон, соткавшийся из теней, пребольно укусил меня за палец. – Пр-р-рояви хоть немного уважения к совершившему призыв! – Луна стояла высоко, и, хоть я не разозлился, всё равно получился рык – демон пристыжено мяукнул.
- О, кот из Тени? – мама на секунду отвлеклась от кипящего в котле зелья. – Я в юности любила призывать их: они такие симпатичные. Смотри, милый, нам нужны вот эти травы… - проворковала она, обращаясь к демону, и высыпала на ладонь горстку разноцветных стебельков. – Принеси их свежими, каждой не больше и не меньше, чем входит в средний ритуальный черпак.
Напоминающий кота обитатель потустороннего мира обнюхал стебли, чихнул, мигнул сияющими глазами-изумрудами и растворился в ночи, грациозно пройдя сквозь окно магической мастерской. В самом деле, чем самостоятельно искать по лесам редкие ингредиенты для волшебных настоев и зелий, проще послать за ними низшего демона, который выполнит поручение легко и быстро. Важно лишь уметь правильно сформулировать желание: низшие горазды пакостить призвавшим, исполняя порученное на свой лад. Так, оставив невольному помощнику простор для искажения приказа, можно запросто оказаться в травах по самую макушку или получить щепотку пыли, которая когда-то тоже была травой.
- …это нехорошо.
- Что? - задумавшись, я не услышал начало фразы.
- Укус, - мама кивнула на наскоро замотанный носовым платком палец (магические раны даже у вервольфов заживают медленно), - нехорошо, что низший демон позволил себе такое. Тебе следует демонстрировать больше силы: маг твоего уровня может и должен вызывать трепет и у более полезных обитателей Тени, чем какой-то кот.
Я пожал плечами. Демонстрация до сих пор приносила мало хорошего, так что мне казалось разумным игнорировать беззлобные дерзости.
Кроме того, магия теперь вызывала у меня интерес исследователя, а не практика. В сопровождении Десмеры – приёмной дочери волшебника - отправляясь в залом пространства-времени, где мрачнела Бесова Яма, я проводил часы за трудами современников и старинными фолиантами, сохранившимися ещё с доэнергетического периода, когда магия была скрытым искусством. Ломкие страницы кириллицы, иероглифов и рун были куда привлекательней размахивания волшебной палочкой. Десмера же, не владеющая волшебством нашего мира, варила супы в стоящем без надобности ведьмовском котле и сама по себе привлекала сильнее всего.
*
Мама с папой переехали в центр города, взяв с собой две трети кошек: Пусика и Ворону. Отец сказал тогда, что дом – основная часть моего наследства, а наследовать намного приятней при живых и здоровых родителях, с чем я охотно согласился.
И вот Адора щурится на солнце, открывая калитку, недавно заменившую массивные ворота. За ней над дорожкой леветируют две орущие дурными голосами сумки-переноски.
Через минуту за мамой захлопнется дверца грузового такси, под завязку забитого чемоданами, коробками и свёртками. Пожав мне руку, папа спускается с крыльца – возраст не чувствуется в походке – и садится в болотно-зелёный автомобиль, подаренный Министерством Образования в честь вступления отца на пост министра. Тот тоже наполнен вещами, словно мешок с подарками на неделю зимних праздников. С рёвом оживает такси, бесшумно заводится мотор министерской машины.
Они вчетвером поселились в двухэтажной квартире в престижном жилом комплексе. Места там было более чем достаточно для двух супружеских пар, человеческой и кошачьей; одна комната даже осталась пустой. Отцу стало удобней ездить на работу, по соседству жила мамина давняя подруга, а уборка меньшего количества комнат отнимала и меньше времени.
*Клик*
Однако вскоре после переезда закончилась жизнь Пусика, очень долгая для кота (я с раннего детства тискал мехового добряка). Угрюмо нахохлившись, Ворона-вдова смотрела на улицу из окон. Маленькую урну закопали на старом городском кладбище, где решили смотреть вечный сон и родители. Но то были планы на далёкое ещё будущее.
*
Два месяца после свадьбы были самыми весёлыми в моей жизни. Оба – по-летнему жаркие, безумно хохочущие, праздные и праздничные, медовые. Мы не покидали Каньон, зато особняк Рэд оказался в нашем распоряжении целиком, от чулана под крыльцом до астрономической башенки.
Десмера блистала на светских приёмах, где мы вместе искали удачу: меня отвергли все городские театры, и я надеялся найти поддержку в богемной среде, она же просто не хотела обычной работы. Успехи оставались призрачными, но всё же через какое-то время мы положили начало карьерам. Мне досталась маленькая роль в немом кино – не то, о чём мечталось, но выбирать не приходилось. А красавица-жена окунулась в танец, совершенно очаровав на одной из вечеринок бывшую балерину, основательницу знаменитой танцевальной группы.
Изящество и гибкость сверхъестественно сильного тела обещали вскоре вывести её из последней линии в центр сцены, но пока Десмера лишь от души развлекалась, наслаждаясь сложными движениями, слаженной работой танцоров и собственной выносливостью.
Лучше всего было поздними вечерами возвращаться домой с однообразных раутов, где из еды только бутербродики на вилочках-зубочистках. Дружными пинками безжалостно отправлять по углам пиджак и коктейльное платье… и лезть в холодильник за рыбой под сырным соусом или свиными отбивными в томатах. Говорить с набитым ртом, кидаться оливками и пить на брудершафт вино из отцовского наследства.
Работа у обоих с приближением осени набирала обороты, но выходные по-прежнему оставались нашими. Мы заполняли их бездельем и бездумным весельем, словно дети, ускользнувшие от бдительных взрослых и пользующиеся этим вовсю.
*
С приходом сентября в Десмере что-то переменилось, и я долго не мог понять, в чём дело. Тот же нрав, то же упоение танцем и самим движением, та же страстная необузданность, от которой у меня трещали кости. Но в дневную жару её стало трудно расшевелить, она сделалась капризней, хотя и прежде была не особенно кротка. То жалуясь на солнечные ожоги, то в одиночестве просиживая часы на самом солнцепёке и никак не объясняя своё поведение, Десмера сводила меня с ума.
Я беспокоился и начинал по-звериному злиться, а она без игры в прятки скрывалась среди могил и стояла там, прислонившись к старому-престарому лимонному дереву. Солнце бабьего лета жгло белые плечи, и в воздухе едва ощутимо витал аромат цитрусовых. Однажды, думая об этом, я запнулся на слове «аромат» и понял.
Запах. Главная перемена, причина всех прочих. Благодаря многократно усиленному ликантропией обонянию я узнал бы из тысячи неповторимый запах её тела в сочетании с косметикой, шампунем, любимыми духами. Но теперь к яркому, как радуга, шлейфу ароматов прибавился ещё один, усиливаясь с каждым днём. По иронии недоступный обычным людям запах человеческой природы, жизни… материнства.
Полупрозрачный кругляш Луны тонул в бледно-голубом утреннем небе. Я сидел на краю постели, ожидая превращения в человека и пробуждения Десмеры. Последнее случилось быстрей. Она сладко потянулась, откинула с лица платиновые кудри и улыбнулась мне-зверю улыбкой, какую я почти никогда не видел синими глазами – где-то глубоко внутри привычно кольнуло. Не смог толком улыбнуться в ответ, хотя на самом деле очень хотелось растянуть рот до ушей и рассмеяться. Предчувствие подсказывало, что ещё рано.
- Почему ты не сказала, что ждёшь ребёнка? – я собирался начать важный разговор деликатней, но разволновался и бухнул главное без предисловий. Уголки губ всё-таки поползли в улыбку, обнажая зубищи.
Десмера открыла и закрыла рот, сморщилась, отвернулась.
- Я не могла решить… - её голос прозвучал глухо и отчего-то виновато.
- Что решить?
- Оставить его или… нет.
Я смотрел в одну точку, почти не дыша, и повторял про себя: «Я человек. Не трону её. Не трону. Не трону. Я человек». Когда Луна скрылась, и с лёгким покалыванием исчезли когти и шерсть, я молча вышел из комнаты.
Окраина Сухого каньона, трейлерный район
Какое-то время назад
На цепочных качелях сидела женщина в застиранном спортивном костюме. Тёмно-рыжие волосы были коротко острижены, плечи ссутулены, глаза устало прикрыты. Из-за маленького роста и хрупкого сложения она на первый взгляд казалась совсем молоденькой, в действительности же недавно прошёл её тридцать первый день рождения. Худые пальцы теребили больничную бирку на запястье. Резким, неловким движением женщина поднялась на ноги и нерешительно огляделась вокруг.
*
- Да, мне всего хватает, спасибо, Адора. Да, я позвоню. Спасибо ещё раз, - рыжеволосая женщина повесила трубку, почесала за ушком ластящуюся к ногам кошку Неллу (так она привыкла сокращать длинную и нелепую кличку) и вновь оглядела свой новый дом. Пусть он стоял на колёсах, но всё равно был уютным. Намного лучше прежних стен.
*
Пенни Рэд откинулась на диванные подушки и задумчиво уставилась в потолок. Она размышляла о том, какой странной стала её жизнь. Аккуратно перевернувшись на бок, она закрыла глаза и вскоре задремала. Левая рука прикрывала округлившийся живот.
Техническое 1. Александр, живя в династийном доме, исполнил мечту о семи развитых навыках - невозможное желание знайки (+1). Плюс всякая техника из главного дома.
2. Немного о жизни Пенни.
