[pike]

- Солнцепотобный, шени на мне своего сина, - вкрадчивым, бархатным голосом пропела царица. - Я буту ему самой люпимой шеной.
Саа-Мохан, великая царица народа сульми, взглянула на своего сиятельного гостя. В её чёрных, как восточная ночь, слегка раскосых глазах промелькнула лукавая искорка.
Смущённый столь категоричной постановкой вопроса Алекс искоса взглянул на возлежащую на мягких подушек поодаль от него Хелену.
Увы, та всем своим видом демонстрировала, что не имеет к разговору никакого интереса, и слова, произнесённые царицей, её не касаются. Элегантно облокотившись на мягкий, украшенный кистями бархатный валик, она с независимым видом поглощала засахаренные зёрна граната. При этом на губах Хелены играла загадочная полуулыбка: «Ну-ну, император, посмотрим, как ты выкрутишься».
- Я вишу, солнцепотобный утивлён претлошением своей претанной слушанки, - сверкнув глазами, произнесла царица.
Лёгкий восточный акцент придавал голосу Саа-Мохан ни с чем несравнимое очарование. Язык народа сульми, синдорин, более древний, чем квенья, на котором говорят все прочие обитатели Сидонии, был легко понимаем, но отсутствие или замена некоторых звуков и немного протяжное, как бы напевное произношение придавали ему неповторимое и, в общем-то, непривычное слуху северянина звучание.
- Коворят, твой син красиф, как бог, отвашен, как лев, и силён, как буйфол. Среди моих поттаных нет тостойного мошарата, фосьми меня своему сину в шёны, и я рошу ему тостойных, красивих тетей, а тебе, император, и тебе, великая императрица, тостойных вашей славы фнуков.
Алексу уже не раз доводилось встречаться и беседовать с великой царицей пустыни, и он не переставал удивляться её непредсказуемости.
Прошло много лет с его самой первой встречи с правительницей народа сульми, но он помнил её так явственно, как если бы это случилось всего пару месяцев назад. И надо сказать, что эта самая первая встреча произвела на Алекса неизгладимое впечатление, причём не самое лучшее.
"Роза пустыни" - так переводится с древнего языка синдорин, да и с квенья, имя царицы. Так же называется и растущий только здесь, в пусыне Маас-Мохан, безумно прекрасный, обладающий потрясающим, непередаваемым благоуханием, но чертовски ядовитый вид розы. Можно созерцать красоту кроваво-алых цветов и наслаждаться их ароматом сколь угодно долго, но приближаться, а тем более, упаси Праматерь, прикасаться даже не помышляй - вопьётся в руку налитыми смертельным ядом шипами, и холодные объятия смерти примут тебя в течении того же дня.
В первую встречу с царицей Алекс ощутил себя блуждающим странником, впервые узревшим божественную красоту смертельно опасного цветка.
Казалось, что царица пребывала в состоянии полусна. Неподвижно восседая на низком пуфе, подобно изваянию Будды, она отрешенно взирала на гостя из-под полуопущенных век.
Говорил тогда только Алекс. Царица молча и, казалось бы, равнодушно внимала, общался с новоявленным императором её савватт.
Перед тем, самым первым визитом Преподобная предупреждала Алекса, чтобы он был предельно осторожен, ибо Саа-Мохан могучий ментад. Тогда царица не проронила ни слова, только слегка наклонила голову в знак приветствия и так же холодно простилась с Алексом. Она наблюдала, изучала его.
После той давней аудиенции Алекс вернулся в Тирин подавленный и молчаливый. Но буквально через неделю, без всякого предупреждения, в Тирин пожаловала сама Роза Пустыни, царица Саа-Мохан.
За всё своё многовековое существование Тирин ни разу не видел столь пышного представления. Роскошная процессия торжественно вступила в город под рёв труб и грохот барабанов.
В один миг Тирин превратился в бурлящий муравейник. Сопровождаемые взглядами восхищённо галдящей толпы зевак, в Тирин вступили трубачи и барабанщики. Разинув от изумления рты, жители Тирина вовсю глазели на вертлявых как ртуть танцовщиц. За ними шествовали стройные ряды угрюмо-молчаливых, облачённых в тёмно-вишнёвые мантии секуторов. Далее, сверкая роскошью конских попон, блеском украшенного драгоценными камнями оружия и расшитыми золотом длинными халатами, в город въехала личная охрана царицы - статные чернобородые всадники на холёных вороных конях, её верные суаддины. Сама царица, облачённая в алые одежды, гарцевала на белоснежном сухоногом скакуне-пустыннике в окружении своих преданных саяддин. Тирин был потрясён всей этой роскошью и великолепием, но ещё большее потрясение ждало жителей города, да и самих хозяев, когда в сопровождении Ленор и Хелены на лестницу цитадели вышел Алекс, чтобы встретить столь блистательную, но неожиданную гостью.
Слуги помогли царице слезть с её великолепного скакуна, и она в сопровождении своего саввата и двух ближайших саяддин приблизилась к подножью лестницы.
Рёв труб и грохот барабанов оборвался, и в наступившей тишине раздался зычный голос саввата царицы.
- Великая царица Саа-Мохан, правительница народа сульми и верная твоя раба, приветствует своего владыку и господина, солнцеподобного императора Сидонии, и желает ему долгих лет жизни и благоденствия. Да воссияет его образ и образ его прекрасных жён! Да одарит Праматерь благами и заботой своей дом императора! Да воцарится любовь и счастье в доме блистательного! - громогласно произнёс он.
Царица, а следом за ней и все сопровождавшие её подданные, разом опустились на колени. Над площадью повисла мёртвая тишина. Пораженно молчали жители Тирина, молчали опустившиеся на колени гости, ошарашенно молчал и Алекс.
Дружеские отношения между Вересковыми Пустошами и кочевниками пустыни сложились очень давно и имели долгую историю, но это был союз равных. Теперь же сама великая царица прибыла в Тирин, чтобы во всеуслышание признать над собой власть императора.
В довершение ко всему царица извлекла из-под своего бурнуса длинный кривой кинжал в украшенных затейливой филигранью ножнах и, поцеловав клинок, торжественно подняла оружие над своей склонённой головой.
- О, солнцепотобный, тфоя верная раба препотносит сей клинок в снак сфоей истинной покорности. Отнине орушие и шисни воинов пустини принатлешат тебе, солнцепотобный. Тебе принатлешит моя шиснь, моя крофь и моя душа. Сути меня и мой нарот, оттаю сепя и нарот сфой фо фласть тфою! Я, царица нарота сульми, кофорю это перет всеми, та услышат меня слышащие! - стараясь говорить как можно громче, произнесла царица.
- Чтоб я сдохла! - поражённо прошептала Ленор.
Стараясь скрыть волнение и лихорадочно припоминая всё, что ему когда-либо довелось прочесть и услышать об этикете и традициях сульми, Алекс спустился по каменным ступеням к стоящей на коленях царице.
Приняв из её рук кинжал, он наполовину извлёк его из ножен и поднял оружие над головой.
- Я, император Сидонии Муилькор, именем Великой Праматери и именем единого народа Сидонии принимаю дочь нашу, царицу блистательного народа сульми, и весь её народ в единое лоно империи предков. В наших венах течёт кровь Праматери нашей, богини Дану, - тщательно подбирая слова и стараясь говорить как можно громче, произнёс Алекс. - Я возвращаю сей клинок в руки царицы Саа-Мохан и нарекаю её отныне Клинком Пустыни, властительницей южных пределов! - с этими словами он поцеловал клинок и вернул его в руки стоящей на коленях царицы.
Саа-Мохан несколько удивлённо взглянула на Алекса, но приняла свой дар обратно. Коленопреклонённые воины сульми и представители свиты царицы обменялись многозначительными взглядами.
Присутствовавшая на площади толпа зевак возбуждённо загудела. В жизни каждого сидонийца символизм занимает не самую последнюю роль, и жест Алекса абсолютно для всех означал только одно: вернув Саа-Мохан её дар, император предназначил царице не подчинённое, а почти равное с собой положение. Как выяснилось чуть позже, Алекс, пусть и подсознательно, совершил верный шаг, вернув кинжал царице, ибо воинственный народ по достоинству оценил такое проявление уважения. Для них этот жест означал: «Вы сила и мощь империи! Вы основа грядущего величия».
Наклонившись, Алекс взял царицу за плечи и заставил подняться с колен.
Взяв её за руку, он повернулся в сторону притихшей площади и торжественно произнёс:
- Поднимитесь, сыны народа сульми! Не пристало столь доблестным воинам стоять на коленях! Наши народы связывает давняя и крепкая дружба. Много тяжких испытаний преодолели мы в едином союзе, нас объединяет единая вера и единая кровь предков. Мы всегда были одним народом, все мы братья и сёстры, дети нашей Праматери! Не было и не будет между нами ни обид, ни вражды, рука об руку мы пойдём вместе через огонь сражений к общей цели, ибо нашему народу предначертана великая миссия - восстановление единства Сидонии! Единства, завещанного нам предками, единства, завещанного Великой Праматерью! - он на мгновение умолк, прислушиваясь к одобрительному гулу толпы.
- Со времён древней войны кланов Сидония поражена человеческой скверной! - уже более темпераментно воскликнул Алекс. Окинув долгим взглядом напряжённо притихшую толпу, он выдержал паузу.
- В древнем пророчестве говорилось, что настанет час, и в Сидонию вернутся Преподобная Мать и законный император! И вот пророчество сбылось! - он на секунду умолк и, приложив руку к груди, продолжил. - Вот я стою перед вами и говорю: мы пойдём вместе, единым народом! Я не обещаю вам лёгкой и быстрой победы, ибо враг силён и коварен. Только объединившись, мы обретём силу, чтобы свернуть шею всем, кто в угоду своей похоти надругался над древними законами Сидонии, данными нам Праматерью и нашими предками! Мы сотрём с лица прекрасной и любимой Сидонии грязь человеческой скверны! Мы сполна рассчитаемся с теми, кто попрал законы равенства и справедливости! Мы отомстим тем, кто вешает эльфов, кто ради устрашения жжёт мирные хутора идишей, кто ради своего развлечения, уверенный в своем превосходстве, устраивает охоты на орков! Изменники заплатят нам за слёзы поруганных эльфийских дев, за слёзы матерей, чьи сыновья были замучены в застенках руками подлых предателей! Мы раз и навсегда уничтожим лжецов из ордена Кухулина, порочащих честь и добрую память Великой Праматери, лжецов, вещающих о превосходстве одного народа над другим и вселяющих в сердца рознь и ненависть к ближним! Подлецы сполна ответят за все свои злодеяния!
- Ответят! - взревела толпа, потрясая сжатыми кулаками.
- Да будет так вовеки веков! Это говорю вам я, император Сидонии Муилькор, в чьих венах течёт кровь нашей Праматери, великой Дану! Вы готовы идти рука об руку с вашим императором?
- Готовы! - буйствовала толпа.
Встречая в тот день царицу и выступая с пламенной речью перед воинами сульми и жителями Тирина, Алекс ещё не мог знать, что весть об этом союзе облетит Сидонию за считанные дни, что произнесённые им слова вызовут поддержку и одобрение не только у жителей Вересковых Пустошей и обитателей ближайших земель. Его слова будут приглушенным шепотом передаваться из уст в уста в шумных тавернах Андалана и баронства Нан-Марог.
И шепотом, в тишине супружеских спален, и на улицах городов и околицах деревень жители земель, принадлежащих Лиге пяти королевств, ещё долго будут обсуждать сказанное им, со значением поднимая брови и солидно кивая головами.
Алекс был первым, кто произнёс вслух то, о чём до этого дня было принято помалкивать. И не просто произнёс - он открыто призвал к борьбе и явно был готов возглавить её.
До этого абсолютно все жители Сидонии так или иначе признали истинность Преподобной Матери, но к нему как к императору многие относились настороженно и с большой долей подозрения. Одни ему просто не верили, другие относились равнодушно – да, он брат Преподобной, да, в пророчестве говорится об их возвращении, но что это изменит?
Теперь же всё стало выглядеть иначе. Законность императора признала одна из самых влиятельных властительниц Сидонии. Но главное, он произнёс слова, отвечающие чаяниям основной массы населения, он говорил о справедливости и призывал народ к действиям.
Ещё долго злые языки будут называть его выскочкой или узурпатором, но для многих жителей Сидонии в тот день он стал императором.
С тех пор прошло уже много лет, и своими действиями Алекс-Муилькор доказал, что достоин называться императором Сидонии. Он разгромил Лигу пяти королевств, уравнял в правах все расы, населяющие мир Сидонии. Своим указом он разогнал старый парламент и отменил все нелепые или откровенно противоречащие древнему праву законы, принятые парламентом за долгую эру безвластия только для того, чтобы угодить интересам той или иной фракции.
Император серьёзно взялся за восстановление древних трактов, школ и университетов. По его указу и при поддержке ордена Праматери в городах, расположенных на территории империи, начали строиться больницы, и всю возрождающуюся империю покрыла сеть постоялых дворов и почтовых станций, где путники могли спокойно отдохнуть и сменить лошадей.
По его приказу были реконструированы два гигантских древних акведука и возведён третий, ещё более широкий и протяжённый - вода с ледников, расположенных в сумеречных горах, вновь пришла в степные земли сульми.
Алекс призвал самых лучших зодчих империи, и под его руководством они разработали план строительства дамбы на беспокойной реке Самитала.
Дамбе надлежало стать водоразделом, предотвращающим ежегодные катастрофичные разливы реки, и отвести лишнюю воду в искусственное озеро, ложем которого предстояло стать древнему кратеру, находящемуся в землях сульми.
Для воплощения этого грандиозного по меркам Сидонии проекта не хватало рабочих рук. Это послужило поводом издать императорский указ, в котором говорилось, что все захваченные в военных действиях пленные непременно должны быть направлены в специально созданные лагеря, где в течение двух лет обязаны своим трудом искупить зло, причинённое империи и мирным жителям Сидонии.
Алекс вовсе не собирался превращать власть императора в тиранию и устраивать лагеря смерти для пленённых оппозиционеров. Он прекрасно понимал, что пленные солдаты армии противника честно исполняли свой долг перед кланом или своим господином, а посему строго-настрого велел содержать пленных в должных условиях, обеспечивая их качественной едой и надлежащим медицинским обслуживанием.
Если бы не мятежный Андалан и недобитые союзники почившей в бозе Лиги пяти королевств, Алекс сделал бы для Сидонии ещё больше, но надвигающаяся угроза новой войны заставила его, взвалив все мирные дела на плечи советников, полностью переключиться на проблемы сугубо военные.
Вот и сейчас этот визит к царице народа сульми был связан с подготовкой к военным действиям.
Впрочем, особой нужды в нем не было, но чего только не сделаешь ради прихоти женщины. Вернее, женщин.
С недавних пор Хелена и Ленор, а затем и Лилит, регулярно стали намекать мужу, что было бы неплохо навестить царицу.
Особенно сейчас. По их словам, Алексу следовало наконец-то встряхнуться и отвлечься от мыслей о погибшей сестре, тем более что, исходя из чисто политических соображений, в настоящее время следовало уделить более серьёзное внимание столь верной союзнице, как Саа-Мохан.
- Алл, ты сам говорил, что жители империи один народ. Воины сульми выходят на поля сражений под стягами империи и проливают свою кровь не меньше, чем другие народы, - утверждала Хелена. - За последние полгода ты дважды был у Санди-ведьмы и ни разу не посетил земли сульми. Это для нас с тобой Санди дочь, а всем прочим может показаться, что император больше внимания уделяет оркам, нежели прочим расам.
Ленор же в свойственной ей прямолинейной манере категорично завила, что Алексу пора бы всерьёз задуматься и о браке сына. Торрир возмужал, и ему как отцу следовало бы приглядеться к царице на предмет её возможного бракосочетания с наследником престола.
Алексу было сложно устоять против столь единодушного натиска императриц, и в итоге он был вынужден уступить.
Вопреки первичной договорённости о том, что царица пришлёт в помощь имперской армии три легиона отборной конницы и сама прибудет в Тирин, Алекс написал ей письмо, в котором в довольно витиеватой форме сообщал, что во благо процветания народов империи он желает посетить царицу и лично выслушать чаяния представителей народа сульми.
Хелена вызвалась сопровождать мужа в этой поездке и упросила, чтобы все переговоры на деликатную тему о возможном браке Торрира и Саа-Мохан он поручил вести именно ей.
Первая часть визита прошла на удивление гладко.
Алекс и сопровождавшие его в этой поездке приближенные с комфортом расположились в роскошном дворце Ульсами-Саад, летней резиденции царицы, находящейся всего в трёх лигах от шумной столицы царства, крупнейшего во всей Сидонии города Аль-Самарна. Там Алекс принял старейшин сульми и имел с ними продолжительные беседы. Все аудиенции проходили в прекраснейшем дворцовом саду.
В своих, да и в сопредельных землях царица прослыла мудрой и любимой всеми влиятельной правительницей, и это было бесспорно, но всё же существовал целый ряд вопросов, которые не входили в компетенцию Саа-Мохан.
Поэтому Алексу как императору пришлось серьёзно потрудиться.
Он выслушивал старейшин, и если на какую-то просьбу мог ответить сиюминутно, то старался не задерживать с решением, если же вопрос требовал более детального рассмотрения, то имперский секретарь записывал всё в толстую тетрадь и ставил на полях напротив таких записей цифры или галочки.
Цифра «1» обозначала, что вопрос требует немедленного рассмотрения и скорейшего принятия решения, «2» - можно обождать, «3» - вопрос серьёзный и требует более детального изучения, не ниже сенатской комиссии.
Галочки ставились в основном напротив вопросов, касающихся военных действий, будь то проблемы с поставками снаряжения, или продовольственного обеспечения войск, или, например, жалоба одного из старейшин, касающаяся недостаточного обеспечения вновь сформированных легионов лекарями и походными госпиталями. Напротив этой записи Алекс собственноручно поставил три восклицательных знака.
Деловая часть визита была завершена, и теперь в более расслабляющей обстановке предстояло обсудить с царицей совсем иные, мирные темы.
Пока Алекс проводил смотры вновь сформированных легионов, общался со старейшинами сульми и решал их насущные проблемы, Хелена успела несколько раз встретиться с царицей и даже поучаствовать вместе с ней в большой охоте на степных антилоп. По её словам, Саа-Мохан проявила некоторый интерес к возможному браку с наследником императорского престола.
Впрочем, никаких подробностей Хелена не сообщила, отговорившись только общими фразами. Теперь же, несмотря на то, что накануне визита изъявила желание вести переговоры о браке Торрира лично, она почему-то предпочла предоставить Алексу возможность выкручиваться самому.



- Солнцепотобный, шени на мне своего сина, - эти слова, произнесённые мягким вкрадчивым голосом, застали Алекса врасплох.
- Императору претит принуждать кого-то к браку, даже собственного сына. Всходы крепкой любви не взрастают на почве принуждения, - стараясь не выдать своего замешательства, ответил он. - Царица молода и столь прекрасна, что обликом своим способна разжечь страсть в сердце любого мужчины, но истинную красоту и аромат цветка постигаешь, только приблизившись к нему.
- Рата, что император снаком с мутростью фостока, - мягко улыбнувшись, ответила царица.
- Любой уважающий себя правитель должен быть знаком с мудростью своего народа, иначе он будет похож на глупого мула.
- О! Император снаком с трутами великого Муат-Таута, та не померкнет во веки векоф слафа и мутрость сего тостойного муша!
- Когда на тебя помимо твоего желания сваливается бремя власти, то ноша сия столь тяжела, что ищешь поддержки в мудрости и познаниях предков. Труды Муад-Дауда с недавних пор стали моей опорой в поисках истины, и я нахожу в них то, чего не даровали мне боги – мудрость правителя.
- Скромность телает тепе честь, о, солнцепотобный, и слофа тфои свучат тля моего слуха потопно мусике, я слишу в них мутрость истинного прафителя.
- О, изливающая нектар с уст своих, ты смущаешь меня сладкозвучием изрекаемого тобой. Укрепив дух свой, ответствую тебе, о, женщина, прекрасная ликом и духом своим: не пристало тебе восхвалять мудрость мужчины, ибо при виде образа твоего улетучивается разум оного...
Царица улыбнулась.
- Шелаю фидеть сина тфоего сфоим костем.

* * * * * *

Земля дрожит от тяжёлой поступи тысяч ног. Бряцанье оружия и тусклый блеск доспехов, скрип колёс удары бичей, рёв тягловых буйволов, хриплые команды урукхаев...
В прохладном предрассветном воздухе над колышущейся массой движущегося войска стелются густые клубы тумана.
- Дети Морока Великого! Лютая смерть Андалану! Смерть предателям Праматери!
- Нет пощады предателям! Зальём кровью Андалан! - хрипло ревут в ответ тысячи орочьих глоток.
Рогатые шлемы, тяжёлые секиры и усаженные кривыми шипами наконечники копий...
Надрывный рёв труб и грохот барабанов…
Сорокатысячная армия орков несокрушимой лавиной движется на соединение с имперскими легионами, чтобы стереть с лика Сидонии ненавистный Андалан, рассадник зла, гнездо измены. Они идут, чтобы сравнять с землёй его города, уничтожить, испепелить, чтобы и памяти о нём не осталось.
Давно Сидония не видела такой огромной армии орков. Да тут не только орки, тут и три тысячи горных троллей! Громадные, страшные, не ведающие пощады машины смерти, вооруженные чудовищных размеров палицами и боевыми молотами.
Тёмной живой лавиной движется по дну мглистого ущелья армия орков, а там, на вершине утёса, чёрным неподвижным силуэтом возвышается восседающая на своём вороном коне владычица Архаин.
Сама Чёрная Ведьма ведёт в бой своё лютое воинство.
Чуть позади своей госпожи стоит военачальник Сэпхем, успевший стать живой легендой, отличившись во время битвы в Изумрудной долине - обласканный самим императором герой Сэпхем, сокрушитель гулей, до потрохов верный своей госпоже и преданный императору, любимец своего народа.
В тот же день к рубежам Андалана, выполняя указ своего императора, выступили и легионы сурдурукар. По ведомым только им тайным лесным тропам в сторону границ мятежного королевства двинулись и многотысячные отряды эльфов.
Войска шли, чтобы уничтожить мятежный Андалан.

* * * * * *

Начало лета выдалось на славу - без изнуряющей полуденной жары и удушающего безветрия. Свежий ветерок одаривал медвяными ароматами цветущих луговых трав одинокую наездницу, неспешно двигавшуюся по Андаланскому тракту, и ласково играл её медно-рыжими локонами. Приглушенный толстым слоем дорожной пыли ровный стук копыт навевал умиротворение и дрёму. Покачиваясь в седле в ритме движения коня, Мила задумчиво мурлыкала себе под нос какую-то незамысловатую мелодию.
Петляя по низинам Кирионских пустошей, подобно следу, оставленному гигантской змеёй, Андаланский тракт терялся в туманной дымке лесистых холмов Конихата. Но Мила избрала для себя иной, пусть и менее торный путь. Во избежание ненужных ей встреч с андаланскими дозорными, она намеревалась съехать с тракта и двигаться в земли Андалана в объезд, через Сумарову гать.
Конечно же, ей совсем не хотелось кормить тучи ненасытных нудных комаров, и перспектива путешествия по вонючей торфяной трясине не прельщала, но иного выбора просто не было. Болота были единственной свободной от вражеских разведчиков дорогой, и по иронии судьбы причиной тому являлись те самые тучи гнуса и смердящая сероводородными испарениями трясина. Но Миле уже неоднократно доводилось бывать в этих краях во времена облав на стайных гулей. Она как, пожалуй, никто другой знала все тайные тропинки через болота.
Наверняка андаланцы не хуже её знали про Сумарову гать, и с их стороны было бы верхом легкомыслия не перекрыть эту дорогу через болота.
По договорённости, на окраине леса Милу должен был встретить один из её ассасинов. Он должен был сообщить о последних перемещениях короля Боккажа, а также название постоялого двора, где Миле предстояло встретиться с одним из её шпионов. Кроме того, ассасину нужно было забрать Нордика, ибо, в отличие от хозяйки, конь не сможет преодолеть болота.
Увидев густо заросшие диким хмелем руины заброшенной фермы, Мила уверенно свернула с тракта и направила коня в сторону леса.
Стараясь придерживаться пышных зарослей цветущего шиповника, она въехала под сумеречный полог соснового бора, соскочила с седла, с удовольствием потянулась, полной грудью вдыхая смолистый лесной аромат, и несколько раз присела, разминая затекшие ноги и спину. Её Нордик, невозмутимо помахивая хвостом, принялся щипать сочную траву.
Немного прогулявшись вдоль окраины леса и внимательно осмотревшись, Мила поднесла сложенные лодочкой ладони к губам и трижды громко прокричала, подражая гарпии.
Некоторое время ничего не происходило. Мила тихонечко, словно тень, отступила в заросли молоденьких сосен и вновь издала крик гарпии.
Нордик поднял голову и, насторожившись, беспокойно запрядал ушами.
Откуда-то слева раздался резкий ответный крик.
Мила присела и трижды прокричала в ответ.
Тут же в кронах сосен послышался звук хлопающих крыльев, и на землю посыпались сосновые иглы. Мила с досадой сплюнула и тихо выругалась:
- Твою ж мать! Вот только тебя тут не хватало!
Обдирая кривыми когтями кору, огромная гарпия опустилась на прогнувшуюся под её весом сосновую ветку, сложила крылья и с любопытством огляделась, хлопая злыми желтыми глазами.
Тварь двигала своей лохматой башкой подобно большой сове, да и по повадкам чем-то походила на неё, с той лишь разницей, что вместо птичьей на короткой шее красовалась гротескная человекоподобная голова с безобразными чертами старухи.
Тварь разинула клыкастую пасть и издала горловой каркающий звук. Она явно была растеряна.
Свесив набок безобразную голову, гарпия воззрилась на беспокойно захрапевшего Нордика и, расправив крылья, угрожающе зашипела.
Умный конь попятился, кося глазами, взбрыкнул и отбежал в сторону. Конечно, пернатая нечисть не могла причинить ему вреда, но в любом случае Нордик благоразумно предпочёл держаться от неё подальше.
Проводив его немигающим взглядом, гарпия надумала закрепить победу, расправила крылья и спланировала на засохшее накренившееся дерево. Она огляделась и, царапая кривыми когтями кору, бочком-бочком неуклюже запрыгала по стволу в сторону Нордика, но неожиданно остановилась и настороженно замерла, смешно задвигав головой. Гарпия что-то услышала и теперь пыталась рассмотреть нечто, двигавшееся в её сторону.
В следующую секунду тварь гортанно вскрикнула, взмахнула чёрными крыльями и тяжело взлетела на ветку ближайшей сосны.
Мила посмотрела в ту же сторону, что и гарпия. Из густых зарослей невысоких елей выехал всадник, в котором она узнала своего шпиона.
Похоже, он был раздосадован, ибо решил, что слышал не условленный сигнал, а крик настоящей гарпии, которая сейчас зло таращилась на него с высокой ветки.
Мужчина погрозил твари кулаком, смачно выругался и спрыгнул с лошади.
Сидящая в укрытии Мила нахмурилась - он был не один. В лесу скрывались ещё двое, и Мила почувствовала их присутствие. Благодаря способностям ментада она сразу узнала, кто там, но особой радости ей это не принесло.



- Забавная ситуация, - произнесла она, выйдя из кустов.
От её намётанного взгляда не ускользнуло, как мужчина незаметно убрал руку с рукояти кинжала. Он вежливо склонил голову перед своим бошар-ассасином.
- Забавно, госпожа! Вы тут, как вижу, не одни. Я уж грешным делом подумал...
- Ты тоже тут не один, Хинкар, - грубо оборвала его Мила, угрожающе сверкнув глазами.
- Великодушно простите меня, госпожа, но я никак не мог этого предотвратить, я всего лишь рядовой ассасин, - робко пробормотал мужчина.
Сделав несколько глубоких вздохов, Мила сконцентрировалась, подавив в себе волну нарастающего гнева.
- Ну и какая нелёгкая принесла вас сюда?! - выкрикнула она, игнорируя оправдания своего подчинённого.
Послышался шелест травы, треск веток, и из зарослей выехали две всадницы. Мила не ошиблась, этих двух дамочек она чуяла за версту - Ленор и Лилит.
- Кто-о-о-о! - вытянув шею и изумлённо хлопая жёлтыми глазами, просипела гарпия.
На маленькой полянке вдруг стало слишком людно, и вконец ошалевшая тварь, издав недовольный клёкот, поспешила скрыться в лесной чаще.
- Мы пойдём с тобой, и я убью Боккажа, - спокойным голосом произнесла одна из женщин, проводив гарпию равнодушным взглядом.
Мила сокрушенно покачала головой.
- Ленни, твою ж мать! Ты же знаешь, что я всегда работаю одна. Не превращай всё в балаган!
- Это не балаган. Я сказала, что убью Боккажа, значит, так тому и быть.
- У тебя крыша совсем съехала или как? - с досадой в голосе спросила Мила. Несмотря на гнев, она всё же предпочла, чтоб ассасин не понял, о чем она говорит с Ленор, и перешла на немецкий. Впрочем, парень был явно не из тугодумов и поэтому из вежливости предпочёл отойти подальше.
- Ну ладно - Ленни, но ты-то куда лезешь? - эту фразу Мила адресовала Лилит.
- Она тоже участвует, - невозмутимо отозвалась вместо неё Ленор.
- О, боги! - хлопнув в ладоши, воскликнула Мила. - И эта Белоснежка вообразила себя героиней? Послушайте, вы! Вам что, делать нечего? От скуки совсем сдурели, и голова пошла кругом?!
- Не забывайся, ты всё же говоришь с императрицами!
- Я говорю с двумя взбалмошными дурами, которые суют нос не в своё дело, и этим идиотским вмешательством ставят под угрозу серьёзное предприятие! Давно ли императрицы взяли на себя грязную работу ассасинов?
- Успокойся, пожалуйста. Сейчас в тебе кипит гнев, и ты в сердцах наговоришь такого, о чём сама же потом будешь сожалеть, - тихим голосом произнесла молчавшая до этой минуты Лилит.
- Успокойся?! Да я в бешенстве! Ну ладно уж Ленни с её тараканами, но ты-то, вся такая рассудительная и правильная, неужели не понимаешь что это полнейший абсурд? Вы срываете ответственнейшее дело! Я только не могу взять в толк, как вам стало известно об этой операции. Какая сволочь распустила свой поганый язык? Всё подготавливалось в строжайшей тайне, и тут вдруг являетесь вы, вот такие все раскрасавицы, словно на прогулочку собрались.
- Ну вот, ты это и сказала, - вздохнула Лилит.
Спрыгнув с седла, она взяла своего коня под уздцы и потрепала его по шее.



- Ладно, рыжая, хватит шуметь. На вот, читай! - Ленор вытащила из-за голенища сапога свёрнутый трубочкой пергамент и протянула его Миле. – Надеюсь, что это положит конец бессмысленному спору.
- Всё намного серьёзнее, чем ты можешь себе представить, - пояснила Лилит.
Когда Мила развернула пергамент и прочла первые строчки, написанные аккуратным, красивым почерком, её брови полезли на лоб. Она сразу же узнала почерк Преподобной.

"Дорогая, похоже, тебе придётся взять двух опытных егерей, ибо шакалы не так глупы, как это может показаться. Если в стае есть смышлёный вожак, то они не бегают сломя голову за добычей, они устраивают засады.
Недавно мы посещали театр, но публичное представление двух актёров всего лишь спектакль. Всё слишком наиграно, и если ты хотя бы немного разбираешься в искусстве, то эта фальшивая игра только расстраивает. А ведь они могли бы сыграть и лучше.
Вообще у нас сплошные неприятности: якобы ручная змея, которая, как мы надеялись, принесёт пользу, ловя мышей, и которую мы считали безобидным ужом, на самом деле оказалась гадюкой и имеет дурную привычку своим шипением распугивать даже дворовых псов, предупреждая их о грозящей опасности. Хорошо, что у нас нашёлся опытный змеелов.
Живущие за перевалом знают о том, что ненастье приближается к их домам, и они, поспешно убрав сено, готовы встретить даже самые сильные бури. Надеюсь, что тучи всё же изменят своё направление.
И напоследок: та самая волчица увела волка далеко от логова, теперь у охотников есть время заняться охотой на шакалов. Поэтому, чтобы ты не теряла время попусту, я позволила себе смелость отправить к тебе свою самую лучшую свору гончих и двух лучших егерей, они знают, что делать. И помни: бешеным шакалам рубят хвост по самые уши.
Удачной охоты тебе, милая! Береги себя и знай, что я всегда жду тебя и счастлива, когда ты приезжаешь. Крепко обнимаю. Твоя любящая мама."

Прочитав послание Преподобной, Мила подняла взгляд на Ленор. Та едва заметно качнула головой.
- Ну я же предупреждала, что ты будешь сожалеть о сказанном: "сволочь, поганый язык", – не преминула уколоть Лилит.
Несмотря на странный и весьма туманный текст, Миле было понятно, о чём идёт речь. Например, что Милисентия вела тайную переписку с Боккажем, несмотря на стычку во время заседания сената, и ей каким-то образом стало известно, что на андаланца готовится покушение, о чём она и поспешила ему сообщить; что все ранее разработанные планы провалились, и впереди Милу ждёт смертельно опасная ловушка.
По сути дела, она шла в расставленную западню, но благодаря предвидению Хелены - а Мила сразу поняла, кого Преподобная называет змееловом - угроза провала была предугадана, и в срочном порядке запущен второй, пока что неизвестный Миле план по устранению Боккажа. Волк и волчица - это Хелена и Алекс. Мила знала, что они сейчас отбыли в земли сульми. Значит, всё это часть хитроумного плана, и о нём знают и Ленор, и Лилит.
Упоминая в письме свору лучших гончих, Преподобная явно намекала на секуторов, ибо после провала плана Милы она, судя по всему, не доверяла ордену ассасинов. Похоже, тут не обошлось без предательства, и не одна Милисентия была замешана в этом, ведь откуда-то ей стало известно о готовящемся покушении. И кроме того, кто-то должен был выполнять функции связного между баронессой и Боккажем. С этим Миле предстояло разобраться всерьёз, но это будет потом, только после того, как она сделает своё дело и вернётся обратно.
- Не означает ли это, что Преподобная не доверяет и мне? - подавленно спросила она.
- Если не поняла, то перечитай концовку письма. Она по-прежнему любит тебя и всё так же тебе доверяет. Лучше вели своему парню развести костёр, а то мы с самого утра ничего не ели. У меня, например, уже живот крутит, - ответила Ленор, спрыгивая с коня.
- Костёр? Это слишком опасно, - возразила Мила.
- Можешь не волноваться, поблизости нет ни одного андаланца. Их патрули сейчас прочёсывают тракт, да и то по ту сторону леса, - успокоила её Лилит.
Мила безнадёжно махнула рукой и кивнула своему ассасину.
Хинкар сноровисто взялся за дело, и уже через полчаса над пламенем костерка закипал котелок с водой, взятой им из ближайшего ручейка.
- Понимаешь, в чём тут дело? Мы обманем андаланцев. Они уверены, что устроили ловушку для самой Колодаи, но мы сделаем так, что в эту западню попадут сами охотники, - рассуждала Ленор, деловито нарезая вяленое мясо и сало для похлёбки.
Сидя на поваленном дереве, Мила скосила взгляд в сторону Хинкара.
- Ему можешь доверять так же, как и нам, - невозмутимо пояснила Лилит.



- Простите, госпожа, но я не только состою в ордене ассасинов, я секутор и служу непосредственно ордену Праматери, это моя первейшая обязанность, - пояснил мужчина и, закатав рукав, продемонстрировал Миле три параллельных шрама на запястье правой руки. Мила знала, что секуторы приносят клятву на крови, клятву вечной верности Праматери, императору и народу Сидонии.
- У Хинкара есть что тебе порассказать интересненького. Очень даже познавательный рассказ, я тебе доложу, - отмахиваясь от дыма, сказала Ленор и бросила в кипящий котелок смесь нарезанного вяленого мяса и сала.
Лилит подсыпала туда же пару горстей пшена и занялась специями.
- Сегодня мы никуда не пойдём, переночуем тут, - констатировала Ленор. - Что-либо мы предпримем завтра, вернее, уже сегодня ночью, а для начала нам надо всё хорошенечко обдумать. Дело в том, у Хинкара есть интересная информация, неизвестная нам ранее. Лил, срежь-ка мне вон тот прутик. Ну так вот, я говорила, что мы устроим андаланцам двойную ловушку. Они ждут тебя одну, и первым, кто с тобой должен будет встретиться согласно старому плану, будет один из наших шпионов. Увы, этого парня перевербовали андаланцы. Впрочем, вполне возможно, что он и ранее уже работал на Боккажа. Да, спасибо, - Ленор взяла из рук Лилит уже очищенный от коры прутик и, помешивая им аппетитно пахнущее варево, продолжила свои рассуждения.



- Забудь. Одна ты к Боккажу не подберёшься, тебя скрутят сразу, как только ты там появишься. Для андаланцев ты слишком желанная добыча, вот он подтвердит, - Ленор кивнула головой в сторону Хинкара, который в это время был занят рассёдлыванием лошадей.
- Для поимки бошар-ассасина Колодаи король Боккаж выделил целый корпус жандармов, - отозвался мужчина, опуская на землю одно из сёдел.
- Порядка трёх тысяч, - вставила своё слово Ленор.
Хинкар согласно кивнул и продолжил:
- На участке Сумаровой гати устроено несколько засад.
- Не поняла! Ты сказал, на участке гати? Как это понимать? - прервала Хинкара Мила.
- Да, госпожа, Вы не ослышались. От всей гати остался только небольшой участок со стороны андаланского края болот. Дело в том, госпожа, что гули разрушили настил, и по сути дела болота теперь стали непроходимыми. Что касается прочих засад, то я обнаружил двадцать секретов, расположенных в тех местах. В каждом секрете по шестеро жандармов, смена происходит через каждые сутки, ровно в девять часов вечера. Ещё андаланскую сторону контролирует несколько конных разъездов, но маршруты их движения проходят по самой кромке топи. В ближайших деревнях и хуторах дежурят переодетые под фрименов соглядатаи. В общем, они крепко обложили весь андаланский берег. Есть ещё одно обстоятельство. Они не знают, как выглядит Колодаи. Впрочем, у них есть словесное описание, составленное со слов предателя и на основе того, что сообщила андаланцам баронесса Милисентия. Помимо этого мне удалось узнать, что среди соглядатаев вроде как есть люди, лично видевшие Вас, госпожа. Пожалуй, это те, кто пожелал расквитаться с Вами за резню в Везинской чаще. Видать, не все сохранили верность данному слову после вашего поединка омре, одни по убеждению, а иных могли привлечь насильно. Впрочем, сие мне уже неведомо.
Мила изумлённо присвистнула.
- Видишь, как Боккаж уважает тебя! - усмехнулась Ленор, пробуя похлёбку. - Так, готово! Только лучку добавить. Лил, нарежь хлеб. Наконец-то можно поесть!
Ленор извлекла из седельной сумки солидный пучок зелёного лука. Сняв с огня и поставив на землю котелок с готовой похлёбкой, она прямо на весу начала мелко нарезать лук в варево.
- Одно только имя бошар-ассасина Колодаи наводит на Боккажа животный ужас. Для того, чтобы тебя, поймать выделена целая армия - и это накануне большой войны, когда буквально каждый задрипанный вояка на счету. Чёрт! Рыжая росомаха опасный зверь! Я обожаю тебя и горжусь тем, что у меня такая подруга! - Ленор встала и швырнула нож в ближайшее дерево. Несколько раз перевернувшись в воздухе, клинок на четверть впился в ствол. - Чтоб я сдохла, я обожаю тебя!
Хинкар расстелил на траве снятый с коня чепрак, Лилит поставила на него парящий котелок с аппетитно пахнущей похлёбкой и положила чистую тряпицу с ломтями хлеба.
Пока, по выражению Ленор, похлёбка доходила, Хинкар извлёк из своей седельной сумки чистый котелок, быстро сбегал к ручейку и набрал воды для чая. Повесив котелок над огнём, он подложил в костёр дров.
- Да, точно. Заночуем тут. Место весьма недурное, земля сухая, ветерок, комаров нет, да и лошадям есть где травку пощипать, - констатировал он, подтверждая слова Ленор, произнесённые ею ранее.
Они с аппетитом принялись за горячую похлёбку, черпая её ложками из одного котелка и закусывая серым сидонийским хлебом с положенными на него сверху толсто отрезанными ломтями ветчины. Ели молча, оставив разговоры на потом, ибо все успели основательно проголодаться. Пожалуй, только Хинкар чувствовал себя немного стеснённо: ему, рядовому секутору, первый раз в жизни довелось делить трапезу сразу с двумя императрицами и главой ордена ассасинов, и не просто делить, а по-солдатски есть из одного котелка.
Ленор сразу же заметила это и, не отрываясь от еды, метнула на оробевшего Хинкара гневный взгляд, ткнула своей ложкой в сторону котелка и промычала что-то шибко суровое. Лилит и Мила только усмехнулись, и Хинкар, поборов робость, принялся за еду наравне со всеми.
Когда с похлёбкой было покончено и дело дошло до чая, разговор продолжили.



Забравшись на толстую нижнюю ветку сухого наклоненного дерева, совсем недавно служившую насестом для гарпии, Ленор расслабленно прислонилась спиной к стволу, достала из кармана куртки свой любимый кисет и, набивая табаком трубку, искоса взглянула на Милу.
- Эти мудрецы уверены, что ты пойдёшь через гать или иным путём, но обязательно через болота. Об этом известно и предателю, ибо таков был первоначальный план. Они знают, что ты одна и Хинкар будет ждать твоего возвращения где-то на этой стороне, ибо лошадь не пройдёт через болота, стало быть, кто-то должен остаться, чтобы приглядывать за конём и ждать твоего возвращения. Пути кроме как через Сумарову гать андаланцы не знают, на болота не ходили даже их фримены. Болота опасны, на болотах обитают гули и гарпии, и делать там в общем-то нечего, так зачем фримены потащатся туда? Нужен тростник для кровли? Они соберут его на краю болот. Нужны торф и серая глина? Добудут всё это там же. Но в самое сердце топи они ни за что не полезут. Ну а теперь, как выяснилось, и вообще гать разрушена. Это значит только одно: нормального пути через топи больше не существует, а проводника, способного провести через болота андаланских солдат, у них нет. Но это всё пустяки. Андаланцы не знают самого главного... - Ленор на некоторое время умолкла, раскуривая трубку. - Через несколько дней первый, второй и третий легионы сурдурукар начнут вторжение в земли Боккажа, наступая по андаланскому тракту, - выпустив клубы дыма, Ленор протянула руку, взяла из рук подошедшей к ней Лилит чашку с брусничным чаем и сделала несколько глотков.
- По данным, полученным от проверенных соглядатаев, противники также планируют начать вторжение в имперские земли именно тут. Армии Андалана и союзников сейчас собираются в окрестностях Мелиолана. Наши же войска уже выступили, и основные силы вторжения движутся именно сюда. Мы первыми нанесём упреждающий удар.
От изумления Мила чуть было не поперхнулась чаем.
- Так мы начнём вторжение первыми?!
- План в плане, интрига в интриге. Алекс решил, что ждать нападения андаланцев выйдет себе дороже, надо действовать. А чтобы Боккаж не заподозрил неладное, он приурочил свой отъезд к Саа-Мохан именно к этому моменту, в этом мы, конечно, ему немного помогли, - Ленор посмотрела на Милу и слегка улыбнулась.
- Уверена, что Милисентия уже сообщила своему дружочку, что император в сопровождении Всевидящей отбыл с официальным визитом к царице сульми, дабы развеять тоску по погибшей сестре, а мы с Лилит, пользуясь отсутствием супруга, отравились погостить у дочерей.
- Алл и сам уверен, что это действительно так, - вставила своё слово Лилит. - Он считает, что мы сейчас находимся в гостях у Бэт.
Сидя на расстеленном чепраке, Мила задумчиво ковыряла прутиком землю.
- А вы уверены, что Милисентия не сообщила Боккажу и о том, что наша армия вот-вот вторгнется в земли Андалана? Ведь, как я понимаю, вам неизвестно, кто ей помогает?
- Не забывай, что баронесса наложница Тора, - усмехнулась Ленор. - Сейчас она находится в охотничьем замке. Милисентию доставили туда для ублажения её господина.



Мила усмехнулась.
- Ну и как, ублажает?
- А куда она денется? Ещё как ублажает. Тор мальчик пылкий.
- "Друг мой Боккаж, спешу сообщить Вам, что армия империи готова начать вторжение, но сначала прошу простить меня за неровный почерк, дело в том что..." И это всенепременно помешает ей отправить весточку упырю-Боккажу! Ну не смеши меня! - всплеснув руками, произнесла Мила.
- Её доставили туда одну. Ты прекрасно знаешь, что челядь в охотничьем замке совсем не та, что во дворце в Тирине. В своих я более чем уверена. У Милисентии сейчас нет ни единого шанса передать весточку Боккажу. Но баронесса - это только одно из звеньев цепи. По сути дела, нужные сведения можно вытащить из любого более-менее осведомлённого жителя Сидонии. Они слишком простодушны и открыты для общения. Улыбнись ему, задай пару-тройку наводящих вопросов, и он, не помышляя ничего дурного, выдаст тебе всё, что угодно.
- Ну хорошо, - вздохнула Мила, подняв глаза на Ленор. - Вы тут наговорили массу всего интересного, но ещё ни слова не сказали о том, каков план действий.
Ленор пыхнула трубкой.
- Всё просто! Андаланцы знают, где ты собираешься проникнуть в их земли. Они расставили сеть и ждут, когда ты в неё попадёшь. Ждут тебя одну, и в этом их слабость, как и в том, что они предупреждены. Они же не готовы к тому, что таких, как ты, может быть и две, и три, и четыре, а может, и того больше. Как и к тому, что ты изберёшь иной путь. Впрочем, мы не заставим их томиться в ожидании. Бошар-ассасин Колодаи даст о себе знать уже сегодня ночью. Я так думаю, - Ленор указала трубкой на что-то, находящееся за спиной Милы.
- Это как?
- А вот так, - послышался голос Хинкара.
Мила обернулась.
- О, Господи! - и не удержалась от смеха.
Мужчина стоял в нескольких метрах от неё. Он напялил себе на голову грубо сработанный, но чертовски пышный огненно-рыжий парик, а для пущей убедительности повязал вокруг талии лоскут тёмной ткани, призванный изобразить подобие юбки. Грива, сделанная из конских волос, да ещё выкрашенная в чудовищный рыжий цвет в сочетании с чёрной недельной щетиной на лице Хинкара выглядела более чем комично.
- Тебе лучше не знать, на кого ты сейчас похож! - задыхаясь от хохота, выдавила из себя Мила.
- Надеюсь, что на Вас, госпожа.
- Ну спасибо! Ой, не могу! Это жестоко, жестоко! Если андаланцы увидят вот это чудо, то, клянусь Праматерью, они все передохнут от смеха!
- Ну, заколыхалась! - попыхивая трубкой, укоризненно произнесла Ленор.
- Неужели ты думаешь, что они поверят, что вот это пугало и есть я? - наконец успокоившись и отдышавшись, спросила Мила.
- Поверят. Ещё как поверят. Я тебе скажу даже больше: таких вот рыжих бестий сегодня ночью будет две. А теперь всем спать. Уже начинает смеркаться, а мне и нашей бородатой деве ещё предстоит ночная прогулка, - прикрыв рот ладонью, Ленор зевнула. - Завтра у нас с тобой тяжёлый день.
Мила как-то недобро усмехнулась.
- А теперь ответь мне всего на один вопрос. Кто-нибудь из вас двоих знает эти болота?
- А нам и не надо их знать! Мы с Хинкаром будем пробираться по самой гати.
- Но Хинкар сказал, что гать давно разрушена гулями!
- Простите, госпожа, но пока я Вас дожидался, у меня было время, чтобы найти старый путь и расставить вешки, - произнёс Хинкар, наконец-то справившийся с упрямым узлом.
- Понятненько… И что вы намерены предпринять?
- О, господи, да всё просто! Сегодня ночью мы с Хинкаром устроим андаланцам спектакль с выходом и вполне себе возможными жертвами. Растревожим этот муравейник. А завтра, пока они будут кормить комаров да лихорадочно гоняться за твоим призраком на болотах, мы с тобой вместе без лишнего шума спокойненько перейдём рубеж по Андаланскому тракту и сделаем то, что должны сделать. Лилит и Хинкар останутся здесь. Лилит будет сторожить лагерь и приглядывать за лошадьми, а Хинкар ещё несколько суток будет морочить этим упырям головы. Лил чувствует всё не хуже Хелены, она будет поддерживать с нами ментальную связь, благо, что далеко нам ходить не придётся. Боккаж здесь. Он очень хочет увидеть тебя. Вот мы с ним и встретимся, а заодно и с предателем рассчитаемся. Кстати! Хинкар, где Мила... упс! Где госпожа Колодаи должна встретиться с этим шпионом?
- В таверне "Петушиный хвост". Кстати, Боккаж сейчас тоже находится там, и это подтверждает первоначальное предположение, что андаланцы готовят своё вторжение именно отсюда, - отозвался секутор, сосредоточенно развязывая слишком туго затянутый узел своей псевдоюбки.
Ленор кивнула.
- Вот мы туда и заглянем порезвиться. И ещё... - Ленор вновь зевнула, прикрыв ладонью рот. - Это не мой план.
- Тогда чей же?
- Этот план разработала Хелена, а сама Преподобная его одобрила. Всё, спать! Лил, стели нам.
- Всё готово, стратеги, - отозвалась Лилит.
Она сидела на уже расстеленном чепраке и заплетала свою знаменитую платиновую косу.
Вечерело. Под пологом леса царили тишина и таинственный сумрак. Со стороны близких болот потянуло холодной сыростью, приближался русалочьий час. Хинкар, проверив оружие, ушел на обход окрестностей временного лагеря.
- Если вы хотите имитировать попытку моего прохода через андаланские засады, то учтите, душегубствовать понапрасну я не стала бы, а попыталась тихо обойти их кордоны.
Ленор выбила трубку, убрала её в кисет и спрыгнула на землю.
- Мы учтём это. Ну а если ты, например, случайно напоролась на андаланскую засаду, то как поступила бы?
Мила усмехнулась.
- Я бы не попала в такую ситуацию.
- Ну хорошо, неуловимая ты наша, - не унималась Ленор. – Предположим, что в обычной ситуации ты обойдёшь все даже самые хитрые ловушки. Ну а если тебе вдруг вздумается пофорсить, бросить своего рода вызов, продемонстрировать презрение к врагу, поиздеваться над всеми этими засадами, что ты сделаешь?
Пока Мила, молча ковыряя прутиком землю, раздумывала над заданным Ленор вопросом, та устроилась рядом с Лилит.
- Ну, я бы тогда придумала что-нибудь забавненькое.
- Например?
- Ну… чёрт его знает! Перебила бы одну такую засаду, отрезала головы, сложила их в мешок да подбросила по одной рядом с прочими кордонами.
- Мила! - не выдержав таких подробностей, воскликнула Лилит.
- Ой! - Росомаха небрежно отмахнулась и, отбросив в сторону свой прутик, растянулась на чепраке. - У войны тоже есть свой юмор. Своеобразный, - тихо произнесла она.
- Это отвратительно!
- Убийство само по себе отвратительно, - отрезала Мила.
Лилит села, обхватив руками колени, и взглянула в её сторону.
- Но ты же убиваешь.
- Убиваю, и уже многих убила. Но вовсе не значит, что мне это нравится, - жёстко отозвалась Росомаха. - Просто кто-то должен это делать.
- Я никогда не смогу тебя понять.
Из темноты послышался лёгкий смешок.
- Вот как? Мы принимаем решения, отдаём приказы, которые подразумевают жестокость по отношению к врагу или даже его смерть, а в итоге - "Я никогда не смогу тебя понять".
- Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто мне всё это чуждо и непонятно,- Лилит вновь легла.
- Что ты к ней пристала, зануда? - тихо пробурчала до этого молча слушавшая их Ленор. - Если ты не запамятовала, мы с Хинкаром сегодня на рассвете идём убивать андаланцев, так что отвянь от Милы.
Вздохнув, Лилит молча повернулась на бок.
- Мне не по себе, очень страшно, - едва слышно прошептала она в самое ухо Ленор.
Ничего не ответив, та взяла Лилит за руку и слегка сжала её узкую ладонь.
- Всё нормально, - послышался из темноты невозмутимый голос Милы. - Хочешь знать, что меня прельщает? Изволь. Убийство - это закономерный финал, итог процесса охоты. Само убийство жертвы мне нисколько неинтересно. Для меня важна именно охота: это азарт, это адреналин. Может быть, из меня получился бы хороший охотник, но убийство зверя я не считаю чем-то выдающимся. Что может противопоставить олень или вепрь охотнику, вооружённому мощным арбалетом? Клыки, рога? Но один точный выстрел сводит всё противоборство к банальному убийству ни в чём неповинной твари, шансы не равны. Совсем другое дело, когда противник мыслит не хуже тебя. Когда он хитёр и осторожен, когда легко может ответить тебе той же монетой. Хитрость на хитрость, ловкость на ловкость, шансы равны, - Мила замолчала, о чём-то задумавшись, и тихо добавила: - Всё правильно, Лил. Ты светлая женщина, ты мать. Тебе сложно всё это понять. Но кто-то должен очистить Сидонию от всей этой мрази. Ты всадница на белоснежном скакуне, а я конюх, который приводит в порядок твоего коня и убирает за ним навоз, - она замолчала.
- Я обожаю её! - тихо-тихо, так, чтобы её могла слышать только Лилит, прошептала Ленор.
- Ленни! - тихо позвала Мила.
- Что?
- Скажи мне, на кой чёрт вы с Лилит сами взялись за это дело? Ведь вы могли бы вместо себя направить сюда секуторов или проверенных ассасинов.
Испытывая конфуз за то, что она подняла неприятную для Милы тему и, возможно, обидела её, Лилит ответила за Ленор:
- Мы не испытываем желания остаться вдовами и не хотим, чтобы наш муж потерял лицо, погрязнув в личной мести за убитую сестру. Не обижайся, но когда всем станет известно, что Боккажа прикончила одна из жён императора, а не подосланный бошар-ассасин, то выглядеть всё будет иначе. Понимаешь, почему андаланца должна прирезать Ленор, а не ты?
- Но я ассасин, и не просто ассасин, я глава ордена. Для ассасина невыполненный заказ на убийство равен смертному позору, и смыть этот позор можно только собственной кровью. Надеюсь, что вы понимаете, в какое положение ставите меня?
- Твоя честь ассасина остаётся незамаранной, и кодекс чести ненарушенным, - ровным голосом отозвалась Лилит. – Кому, как не тебе, знать, что если не вышло выполнить заказ с первой попытки, то будет и вторая, и третья, пока убийца не выполнит этот заказ или с позором его не провалит. Ведь тебе должны быть известны случаи из истории, когда некоторые женщины-ассасины, чтобы как можно ближе подобраться к своей жертве, выходили замуж за родственников или близких друзей обреченного, а то и за него самого. Мужчины заводили, казалось бы, крепкую дружбу, и всё только ради того, чтобы в какой-то момент нанести решительный и верный удар. Но ведь нет никакой гарантии в том, что в промежуток времени между тем, как ассасин получил свой заказ, и моментом, когда он, казалось бы, готов приблизиться к своей цели, в дело не вмешалась третья сторона или некий несчастный случай.
- Хватит болтать, - сонным голосом вмешалась Ленор. – Рыжая!
- Что?
- Обещаю, что именно ты нанесёшь андаланцу смертельный удар. Не будь я Ленор! Чтоб я сдохла!
Наступила ночь. Новые, таинственные звуки пришли на смену хлопотливому шуму дня. Где-то в черноте чащи тоскливо прокричала ночная птица, несколько раз ухнул филин, что-то зашуршало, прокладывая себе дорогу в высокой траве.
Непривычная к подобным ночёвкам Лилит долго не могла уснуть, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. Ей всё казалось, что в темноте к их лагерю подбирается неведомое чудовище или жаждущий свежей крови гуль, но, призвав свои способности ментада, она всякий раз убеждалась, что страхи напрасны и поблизости нет ни одного животного страшнее ежа, если, конечно не считать мышей, которых Лилит жутко и необъяснимо боялась, но это, пожалуй, уже сложно назвать страхом, скорее, обычное отвращение.
Ленор и Мила крепко и умиротворённо спали, в то время как Лилит, ворочаясь с боку на бок, безнадёжно пыталась заставить себя задремать.
- Спите спокойно, госпожа, я рядом, - несколько раз тихим голосом увещевал её вернувшийся после обхода лагеря Хинкар.
Ночь тянулась бесконечно медленно.
Как это часто бывает в подобных случаях, Лилит не заметила, когда уснула. То ли ей пригрезилось, то ли нет, будто Ленор, Мила и Хинкар, сидя на корточках возле давно потухшего костра, что-то тихо обсуждают. Потом ей привиделась склонившаяся над ней Ленор, а дальше были покой и нега крепкого здорового сна.
- Да бес его знает... затяни потуже! - это голос Ленор.
Лилит открыла глаза. Было уже совсем светло. Пробиваясь сквозь высокие кроны сосен, солнечные лучи заливали полянку ярким светом нового дня. Некоторое время женщина лежала, прислушиваясь к доносившимся до неё голосам.
- Я предупреждала! А-а-а, вот и наша Белоснежка проснулась! С добрым утром, солнышко! - Лилит повернула голову.
Возле весело потрескивающего костра сидели Ленор и Хинкар. Их одежда представляла собой жуткое зрелище - грязная и кое-где рваная. Рукав куртки мужчины был распорот почти до плеча и насквозь пропитан засыхающей кровью. Ленор, озорно поглядывая на только что проснувшуюся Лилит, затягивала узлы повязки, наложенной на его руку выше локтя.
- Вот видишь, что получается, если не слушаться старших! Всенепременно вляпаешься в неприятности или ещё во что. Ну, обормот, вот клянусь своими потрохами, обормот! - белозубо усмехнулась Ленор, отрезая длинные хвосты узла.
Отгоняя остатки сна, Лилит села и сладко потянулась. Рядом с ней на корточки присела Мила.
- Умывайся и будем завтракать, - тихо сказала она.
- Что случилось?
Мила усмехнулась.
- Эти двое полоумных здорово облажались сегодня. Они, конечно, молодцы, в два ножа взяли два андаланских кардона и конный патруль. Дорвались, мать их! Одну засаду они успешно убрали, да только потом всё пошло не так, как надо, и они в прямом смысле вляпались в неприятности. Когда Хинкар подобрался к одному из кордонов, чтобы оставить рядом отрезанную башку, какому-то андаланцу вздумалось вылезть из своей норы, чтобы облегчиться, - Мила звонко хохотнула. – Ну, снимает этот герой штаны да и пускает струю в высокую травку, а в той травке наша бородатая дева притаилась. Ну, терпи, коль так вышло, сиди тихонечко да обтекай. Ан нет, этот не стерпел, да тому писуну ножом в брюхо. Всё бы ничего, да только не знаю, чем их там, в Андалане, кормят. Оказалось, что тут же, в соседних кустиках, заседал ещё один герой. Ума не приложу, как он нашего Хинкара раньше не заметил. Видать, не на шутку припекло бедолагу. Ну, он-то и поднял шум, - Мила вновь хохотнула.
- Так со спущенными штанами и рванул в сторону! Мне и пришлось его утихомирить, - подхватила Ленор. – В общем, пришлось пообщаться со всеми, кто был в этой засаде. Шум, гам, этого по руке полоснули, а тут ещё и разъезд конный на шумок подтянулся. Я этому в зубы... - Ленор кивнула на Хинкара. – Он, слава богам, понял, что к чему, в траве залёг. Ну а я самого ретивого пельта подрезала и дала стрекача по кочкам. Они вроде рыпнулись за мной, да там грязищи по уши.
- Об-ла-жа-лись! - по слогам произнесла Мила.
- Да ладно! - отмахнулась Ленор. - На твой же авторитет работаем! А вообще я прекрасно понимаю, почему ты предпочитаешь работать одна.
- Нет, ну вы только послушайте эту ненормальную! Подумать только, они постарались, работая на мой авторитет! Одного умыли, а другая перепачкалась, как свинья. Вы не постарались, вы перестарались!
- Зато они теперь уверены, что ты затаилась где-то на болоте, - вздохнув, Ленор убрала в ножны свой кинжал. - Ох, и переполоху там сейчас! – поднявшись, она порылась в своей поясной сумке, вынула оттуда свёрнутый чистый бинт и протянула его Хинкару. - Возьми, он тебе ещё пригодится. И приведи-ка себя в нормальный вид.
Лилит покосилась на распоротый, пропитанный спёкшейся кровью рукав секутора.
- Да не, это не серьёзно, так, вскользь прошло. Рана пустяковая, только крови как с поросёнка, - ответил Хинкар на её немой вопрос.
- Вот это-то мне и не нравится. Ежели у андаланцев найдётся смышлёный следопыт, он легко допрёт, что там, у кордона, нас было двое. С этим любой охотник справится,- с сомнением в голосе произнесла Ленор.
- Ничего удивительного, что двое, - пожала плечами Мила. - Если на то пошло, так оно, может, даже и к лучшему. При попытке пробраться через кордоны меня прикрывал напарник, который был ранен. Переход не удался, и мы отошли на исходные рубежи, чтобы, так сказать, зализать раны и обдумать свои дальнейшие действия. Даже отрезанные головы вписываются в эту схему. И если верить тому, что вы порассказали о своих ночных похождениях, там сейчас так натоптано, как и стадо диких сайгаков не натопчет.
- Пожалуй, мы и вправду облажались, - вздохнула Ленор.
Достав из седельной сумки чистую одежду, она пошла к ручью. Хинкар, последовав её примеру, скромно поковылял в противоположную сторону, чтобы умыться ниже по течению, не оскверняя воду, в которой будет омываться императрица.



- А знаешь, ты ведь права, - тихо сказала Мила, когда они с Лилит остались одни. - Вот закончится всё это, найду себе крепенького мужичка, нарожаю ему стайку детишек, и заживём мы тихо и благопристойно. Отстроим себе большой дом, и буду я добродетельной госпожой Колодаи. Нет, имечко я себе, пожалуй, сменю. Назовусь-ка я госпожой Брунгильдой или доньей Эсмеральдой.
Лилит немного удивлённо взглянула на подругу. Как ментад она чувствовала, что Мила говорит вполне серьёзно, но ироничный тон ей явно не понравился. Это была довольно горькая ирония.
- Ты это серьёзно?
- Вполне.
- А более дурацких имён ты выдумать не могла?
Мила усмехнулась.
- Назвала первое, что на ум пришло.
- И про мужичка с кучей детишек тоже первое, что на ум пришло?
- Ленор права, ты зануда, - отмахнулась от подруги Мила и рассмеялась, но вдруг улыбка сошла с её лица. - Я усыновлю того рыжего паренька, Уруво. Построю новый постоялый двор на Везинском тракте и стану его хозяйкой, а вы будете гостить у меня. Как ты думаешь, у меня получится?
- Уверена! - ответила Лилит.
- В общем, так!
Лилит и Мила обернулись.
- Это надо сжечь, пойдём налегке, - Ленор бросила на траву комок грязной одежды.
В лучах солнца её мокрые волосы засияли россыпью бриллиантов. Сейчас на ней был чистый однобортный колет из очень плотной льняной ткани, белоснежная шёлковая рубаха и тонкие кожаные штаны, которые она заправила в мягкие замшевые сапожки. - Берём только оружие и еды на один день.
- Когда выходим? – по-деловому осведомилась Мила.
- Сейчас, перекусим и двинем, - заключила Ленор и, обращаясь уже к Лилит, добавила. - Этого никуда не отпускай! - она кивнула в сторону вышедшего из леса Хинкара. - Пусть всё время будет при тебе, а то ему только дай волю!
Она помолчала и, щурясь от яркого солнечного света, уже серьёзным тоном продолжила:
- Я позволила им увидеть себя, и они теперь будут считать, что спугнули добычу. В ближайшие часы они усилят заслоны и будут выжидать, уверенные в том, что Мила... хм… Колодаи попытается ещё раз пробраться через их засады. Пусть ждут, а мы с рыжей пойдём по андаланскому тракту. Хинкар!
- Да, госпожа.
- Значит, постоялый двор "Петушиный хвост"?
- Да, госпожа! Он будет одет как пельт. Госпоже Колодаи не нужно к нему подходить. Она, после того как войдёт в таверну, должна подняться на второй этаж и направиться в номера. Там следует найти комнату номер семь и ждать его там, он поднимется к ней сам. Только...
- Что только?
- Осторожнее, это ловушка.
Ленор усмехнулась.
- Уверена, что все номера на постоялом дворе заняты переодетыми жандармами. Но им-то неизвестно, что мы в курсе и что нас будет двое. Сейчас самое важное – знать, где находится Боккаж.
- Насколько мне известно, он и его приближённые расположились в доме общинного старейшины. Трёхэтажный дом с красной черепичной крышей. Он находится по той же стороне улицы, что и постоялый двор. Вы точно не ошибётесь, в поселении всего два здания крыты черепицей - постоялый двор и дом старейшины. Но будьте осторожны.
- Хорошо, Хинкар. А ты послезавтра посветись перед нашими недавними друзьями, но только, чур, издалека. Пусть андаланцы решат, что наша Росомаха выждала сутки и решила вторично попытаться обойти их засады. Только светись грамотно, без пошлятины, так, намёком. А то они могут заподозрить неладное. Всё, я надеюсь на вас. Лил, особенно на тебя. Ждите, мы скоро вернёмся, - произнесла она, задорно подмигнув растерянной Лилит.
Та открыла было рот, чтобы что-то ответить, но промолчала.
Они наскоро перекусили хлебом и ветчиной, запивая еду горячим чаем.
- Ну всё, ждите нас дня через два, может, и раньше! - подняв с травы небольшой заплечный мешок, Ленор небрежно перекинула лямку через плечо.
И они ушли, словно растворились в полусумраке лесной чащи. Перед уходом Ленор зачем-то прихватила арбалет Хинкара и колчан с болтами.
Лилит поднялась, достала из седельной сумки льняное полотенце и направилась в сторону ручья мыть посуду.
- Они скоро вернутся, госпожа, - тихо произнёс ей вслед Хинкар.
- Я знаю! - уверенно ответила Лилит.

* * * Продолжение следует * * *