Старого волка, Вольфганга, каждый день покидали силы. Он единственный держал Шванка в ежовых рукавицах (точнее вообще ни в каких не держал: ведь они были давними "дружбанами"), но смена умному, пусть даже чуть бесшабашному и грубоватому псу подросла неважная: Урс обнимался либо с подстилкой, либо с тарелкой, и кот, почувствовав слабину, пошел в атаку.
Справляться с ним приходилось, конечно, боевым подругам наших героев, одному из которых Чили еще пыталась и мозги вправить, но, к сожалению, безрезультатно.
- Ленивый оборррмот! Оторррви хвост от ковррра и помоги ррразобрраться с этим монстррром! - раздавался по дому ее рык.
А кот, в очередной раз сойдясь с Бернгардой, взывавшей к Тобиасу, остервенело шипел:
- Мне вашшш Тобиассс не указ!
Однако полностью перекладывать вину на Урса тоже было бы излишне: хозяева продолжали учить его уму-разуму, после чего бедняге оставалось лишь протягивать лапы, а не гоняться за усатыми-полосатыми. Вскоре, правда, к радости ленивой собаки мучения закончились, и он вернулся к безмятежному существованию на мягкой лежанке.
А Шванк раз за разом опустошал все до единой миски, не гнушаясь даже собачьей едой, да подбивал клинья к крошечному Георгу, еще не кумекавшему, что к чему и в честь чего поднялась такая кутерьма в доме.
Бритни с азартом набрасывалась на полотна, рисуя сомнительных мужиков, разительно отличающихся от Тобиаса, а Гедеон радовался, устроившись на
работу мечты.
Естественно, в подобной суматохе никому и дела не было (Шванк не в счет: им руководили личные мотивы) до несмышленого Георга, который спал и, предоставленный самому себе, наматывал круги по дому, изучая каждый миллиметр будущих владений. Лишь изредка его приходили потискать левые тетки, умиляясь шелковой шерстке да звонкому тявканью.
День ото дня новый наследник набирался сил, крепчал и рос, чтобы в будущем громко заявить о себе (и уже совсем не звонким лаем).
