Оставшиеся дни я провела будто в одном сплошном горячечном бреду. Всё свободное после работы время я проводила с мамой, болтала с папой, играла с Марком или листала конспекты, созванивалась с Вереен, потом снова неслась к маме и так до тех пор, пока замертво не валилась с ног возле спящего Гэри. Ему мы, кстати, сказали, что родители и братик очень надолго едут в Китай для того чтобы тамошние целители попытались вылечить мамину болезнь. А отправляются налегке, потому что там можно купить всё на месте.
Свадьбу Нафани и Орландо решили отложить, они только помолвку провели прилюдно, потому что мама не хотела, чтобы всё было впопыхах и на нервах. «Мы уедем, а потом спокойно женитесь и будьте счастливые, наконец», - говорила она.
Кстати, все так вдохновенно поддерживали идею о поездке в Китай, что я сама чуть в неё не поверила, этого, конечно, нельзя допускать, потому что я точно должна представлять куда должны отправиться мои родители. С этой целью я часами слушала мамины воспоминания о Сансете, силясь представить всё в воображении. Эх, жалко, что не оказалось ни одной фотографии — мама не была настолько сентиментальна, чтобы носить их в кошельке, а домашний фотоальбом в отпуск, который закончился жизнью в Хидден Спрингсе, естественно, никто не взял.
Не буду вам рассказывать, что творилось на работе, я настолько отдавалась делу, проектам, подготовке к операции, что не жила — функционировала в режиме чёткого механизма, твёрдо понимающего поставленные задачи и не позволяющего себе ни грамма эмоций, способных моментально превратить меня в рыдающую испуганную дочь, практически раздавленную грузом свалившейся ответственности.
И вот... субботним утром я открыла глаза и поняла, что всё. Через три часа всё произойдёт. На дальний план отступила горечь от предстоящей разлуки, страх по поводу болезни, переживания в исходе проекта... Всё стало собранным, выкристаллизованным, прописанным, обговоренным, прорепетированным, практически незыблемым. Хотя меня предупреждали, что лишняя уверенность вполне может навредить, это не было ею, это было ощущением того, что вся подготовка закончена. Теперь нужно просто взять и сделать.
Не осталось сил на эмоции.
Бесконечно уставшие родители и притихший Марк, которому всё объяснили в разумных пределах (несмотря на то, что он половину не понял), приехали в здание института и вошли в специально подготовленную тёмную небольшую комнатку, которую соорудили как раз над нашим помещением.
Мы все готовы и ждём начала на своих местах.
Я спокойна, оглушительно и бесповоротно спокойна.
Только не замечаю, что пальцы, стискивающие края стула побелели.
Но этот факт не скрылся от Дилена, он подходит и легко щипает меня за руку.
Подпрыгиваю, выдавая, что нервы превратили моё тело в струну бесконечно растянутую на жёстком грифе.
Укоризненный взгляд бьёт в самое сердце Да-да, чёрт возьми, прав, я должна успокоиться.
Десять секунд. Последние приготовления.
Начинаем.
Поехали.
Закрываю глаза. Тянусь мыслью к маме, сонастраиваюсь. Ловлю её сущность и часть меня становится такой же... В мозг лезет ненужная информация о том, что болит ушибленный локоть, что Марку сложно стоять спокойно и что по спине идёт приятное тепло оттого, что муж надежно обнимает, стоя за спиной. Отменить. Сейчас другое.
Погружаюсь.
Клэнси сигнализирует мне, что прошлое отмотано, найден момент перехода и протягивает мне светящуюся нить дороги в другой мир.
Беру.
Скользкая, вибрирующая незнакомая субстанция. Проваливаюсь в неё, но держу.
Нестабильно, исчезает и появляется, существует импульсами, будто никак не может решить, остаться ли ей существовать или исчезнуть.
Вызываю в памяти представленные образы. Бабушка Фитэ — молодая, заливисто смеющаяся черноволосая женщина. Дедушка Хэнк — рыжий мужчина — молодой телом, но бесконечно старый внутри, бывший вампир. Мои дяди... Призрачная тётя Марисоль... Дом возле водопада...
Почти смогла, но всё так зыбко, ненадёжно... Вопросительно дотрагиваюсь сознанием до Дилена.
Нет, ещё нельзя начинать, если не закрепить дёргающуюся реальность, они могут провалиться в пустоту.
Ещё. Ох, как сложно вспомнить то, чего никогда не видел. Погружаюсь снова в мамину сущность, тянусь к самому её началу... она ведь близнец, они с тётей Марисоль одинаковые, одно яйцо, одно тело, разделившееся на два... Сложно, слишком разные тела у них сейчас. Пытаюсь ухватить нить связи с родителями, невероятно трудно, но получается. Усиливаю... Реальность всё ещё дрожит. Слишком мало для проявленности целого мира. Слишком мало.
Что может быть ещё?
Не знаю.
Какие точки зацепления ещё взять? На какие маяки ориентироваться? Что может быть знакомым в мире, который... Стоп. Я ведь тоже была там, я видела... самое главное, что я видела...
- Фьёр!
Вызываю в памяти лёгкую, прозрачную едва отражающую свет субстанцию — духа воздуха, которая стоит в начале всего моего рода.
- Фьёр, помоги!
И она появляется. Мощным ветром выливается из трепещущей нити другого мира, обдувает меня незнакомым, но родным воздухом.
Да.
Реальность успокаивается, прекращает свой зыбкий танец во вселенском вакууме, становится прочным, твёрдым, оснащённым перилами, мостиком.
Появляются все.
Клэнси проверяет время, чуть промахнулись — терпимо.
Прокс проверяет устойчивость, дожидаюсь сигнала — всё хорошо.
Дилен проверяет наполненности, соединяется с источниками энергии — всё готово для закрепления.
Соединяемся четырьмя сознаниями вокруг трёх тел....
Прокс распыляет их на атомы...
Клэнси останавливает для них время...
Дилен окружает их тремя энергетическими сферами, а потом мы все вместе переносим их в тот мир.
Прокс кропотливо восстанавливает организм из мельчайшего молекулярного конструктора, а потом Клэнси и Дилен слаженно в одну долю секунды запускают течение времени и дают импульс сердцам.
Всё. Живы.
Дилен напитывает энергией реальность. Чувствую, как вибрирует от натуги... Чтобы они закрепились, не исчезли, нужна энергия, нужно очень много энергии, чтобы прописать их там заново. Конечно, он берёт её из внешних источников, но пропускная способность тоже понятие не абсолютное. Правда, всё проходит нормально.
Последние штрихи, последние проверки и мы уходим, возвращаемся...
Точнее они возвращаются.
Я задерживаюсь на кромке мира, лёгкими трепетаниями...
Мама...
Папа...
Марк...
Будьте счастливы! Пожалуйста, будьте счастливы!
Мне будет безумно сложно, мне уже сложно, я всегда буду помнить и, скорее всего, часто буду плакать, буду вспоминать, буду вести мысленные разговоры, буду осекаться на мысли: «Надо бы рассказать маме с папой». Буду. Но всё это неважно, потому что вы будете живы.
Меня окутывает лёгкая серебристая дымка... Фьёр.
- Лети, девочка моя, с ними всё будет в порядке, я обо всём позабочусь. Лети, моя хорошая...
На миг переплетаемся сознаниями, и я переполняюсь... не могу сказать, что это ощущение, у меня нет здесь тела, чтобы ощущать. Это... нельзя описать — становлюсь воздушным фейерверком, звенящими каплями восторга, линованной счастьем пеленой, невесомой поющей дымкой... Воздух... Мы — воздух!
- Лети...
Лечу.
Спасибо!
И тут внезапно попадая в темень межпространственного, зависаю. Куда лететь? Я забыла... поддалась эмоциям и забыла держать в сознании страховочный трос — привязку к миру, в который должна вернуться.
Что же теперь будет? Наверняка коллеги с удивлением осматривают моё функционирующее тело с простыми рефлексами, реагирующее на свет, прикосновения, но равнодушное к имени. Они догадаются, что со мной произошло?
Может пока броситься обратно?
Но тот мир тоже утерян.
Беспорядочно мечусь в вакуумном пространстве, то и дело натыкаясь на следы каких-то других реальностей...
Нужны маяки. Пытаюсь вспомнить места, сонастроиться с близкими людьми, но паника не позволяет.
Я теперь всегда буду здесь? Точнее растворюсь, когда запасённая энергия израсходуется. Просто исчезну?
Вишу, потому что больше ничего не могу придумать.
Огненный шар окутывает меня и довольно грубо сносит куда-то.
Впечатываюсь в тело.
Ещё не успев полностью войти сознанием в организм, получаю ускорение этого процесса в виде обжигающей пощёчины, отбрасывающей мою голову в сторону.
Открываю глаза, обвожу расфокусированным взглядом размытые контуры коллег, столпившиеся вокруг меня. Несколько морганий и мир перестал кружиться яркими пятнами.
Меня стаскивают со стула и обнимают, судя по женскому визгу в ухо это Клэнси
- Мы сделали это!!
- Да!! Мы — молодцы!! - к объятьям присоединяется и Прокс.
К всё ещё горящей щеке прикасаются пальцы Дилена.
- Извини.
Разворачивается и выходит из комнаты, прежде чем я что-нибудь успеваю сообразить.