[Седая]

Спасибы и от автора

Баро Симпл – творение Ren, за которое я ей безмерно признательна. Баро полностью принадлежит ей, от меня у него только развратное поведение))
Спасибо Катеньке за последний отчет Фиртов – проняло так, что я потеряла над собой всякий контроль и писала душой, а не пальцами (они вообще в сговоре с головой и попой, гады).
Спасибо Оленьке за то, что помогла мне разобраться в моей ревности и перенаправить ее, чтобы я смогла написать этот отчет.
Спасибо людям, которые ставят «Нет» в опросе – до тех пор, пока вы не отписались в комментариях и не обосновали свое мнение, я ваш голос не учитываю, а значит, могу писать спокойно дальше и знать, что всем всё нравится.
Спасибо моральным нормам этого форума – благодаря тому, что здесь запрещена совсем уж развязность и пошлость, мне пришлось переписать отчет, который этим так и пестрил. Могу с чистой совестью сказать, что без скользких подробностей второй вариант отчета лучше. Раза в три.
И, конечно, спасибо всем, кто комментирует мою писанину – я вас люблю и обожаю

Предупреждаю – личности, которые есть или упоминаются в этом отчете, больше нигде и никогда не появятся (кроме основных персонажей, разумеется). Это отдельная история, которая началась и закончилась в этом отчете, и не надо строить дальнейших предположений касательно их судеб – это всего лишь бонус, который не относится к основному повествованию. И не удивляйтесь, если я буду неохотно отвечать на ваши вопросы – причина все та же.

Бонус: Ревность.

Он знал, откуда взялось это чертово ощущение. И что оно никуда не денется - тоже знал. К несчастью, опыт уже был.
Она сошла с ума. Из-за этого ощущения. Из-за него.
Хищный оскал исказил приятное лицо парня до неузнаваемости. Он поклялся себе не вспоминать ее, не думать, не сметь переживать, потому что это уже пережито. Все, конец. Занавес. Прошло. Не болит.
Он не заметил, как вдавил педаль в днище машины до упора, и стрелка спидометра перевалила за отметку 200. Резко крутанул руль влево, потому что шел опасный поворот с обрывом туда, вниз. К ней.
Огни ночного Бриджпорта ниже, через мост, горели приятным успокаивающим светом, переливающимся всеми цветами радуги. Кто-то называл их яркими и сочными, ослепляющими и одурманивающими. Кто угодно, но только не он, видевший вспышку света в глазах незадачливого предателя во время выстрела. Где-то глубоко внутри брюнет понимал, что это был лишь блик ближайших огней, закравшийся в мертвые зрачки и ослепивший его. Но яркие лампочки вывесок не могли теперь в его сознании претендовать на звание «ослепительные».

Из страшных мыслей его вывел телефонный звонок. Парень выдохнул, притормозил и остановился на обочине. Сглотнул, протер лоб, успокаивая мысли – кто бы не звонил на его мобильный в час ночи, он точно не должен знать о маленькой проблеме по имени «Память». Каждый день – новый. Никаких воспоминаний или привязанностей. Только деловой подход.
- Мейнард, черт тебя дери, какого хрена ты не отвечаешь на звонки? Совсем забылся? – голос в трубке окончательно протрезвил брюнета. Для устрашения на том конце провода что-то неприятно хрустнуло.
- Я взял трубку через пятнадцать секунд, Юн. Чего ты кипятишься?
- Зажравшийся аристократишко, - смачно сплюнул собеседник. – Ты должен был взять ее немедленно, понял меня? Иначе ты знаешь, что ждет тебя и твоего рыжего дружка. Мама миа, угораздило же меня приютить таких оболтусов! Да я…
«Ну вот, это надолго. Прорыв сознания у Юна случается редко, но метко. Заткнется он максимум через час, а я хотел заехать к Баро и поболтать», - подумал Мей и потер переносицу. Глаза болели после тяжелого дня, но ему еще надо было довести машину хотя бы до «Спота». И желательно не разбиться вдребезги – ремонт будет стоить прилично. Об угрозе для своей жизни парень не думал совсем: подумаешь, днем раньше, днем позже. А вот тачку жалко.

- Так вот, о чем я? – донеслось из трубки. – А, ну ладно, тебе же один хрен плевать на все, что я говорю. Я вот по какому поводу – этот ублюдок, Легьер, мертв?
- Угу, - невнятно пробормотал Мейнард. Он ненавидел отвечать на этот вопрос. Почему бы не спросить «А завтракал ли ты сегодня?».
- Ну и славненько. Знаешь, а ведь этот предатель почти успел передать информацию мэру.
- Почти, - отозвался Мей в трубку, заводя мотор. Тот с глухим рыком заработал, и парень не спеша тронулся по направлению к бару.
- Ладно-ладно, я не сомневаюсь в тебе, Мейнард. Вот в ком, а вот в тебе не сомневаюсь. Жаль, твоя мать тебя не видит – она бы гордилась.
- Чем? Тем, как я зарабатываю на жизнь? – голос брюнета прозвучал настолько ядовито, насколько было возможно. Чтобы голос не дрогнул. Чтобы не было слышно тоски и досады.
- Она была одной из лучших, Мей. Не заставляй меня напоминать. Именно поэтому мы с достоинством ее похоронили, - механический голос Юна говорил совершенно серьезно, хотя парню казалось, что над ним издеваются. Жестоко и беспощадно.
- Пока, Юн. С утра отчитаюсь, - Мейнард абсолютно спокойно сбросил вызов. И с бешеной яростью, обжигающей легкие, выбросил мобильный за окно. Да как он смеет…!
«С достоинством». «Похоронили». То, что она сейчас находится в психиатрической лечебнице на окраине Твинбрука – не считается. Ведь они ее «похоронили». «С достоинством».
Профессиональному киллеру сгинуть в пучинах сумасшествия в этой маленькой захудалой больничке для умолишенных? Никогда. Лучше они разыграют пышные похороны. Для аристократки по происхождению – просто королевские.
И каждый раз нужно напоминать ему, Мейнарду, об этом. Потому что это единственный рычаг, который еще хоть как-то способен останавливать такого талантливого убийцу. Только этот факт еще способен удерживать мальчика в объятьях смерти. Ведь он им должен, потому что именно этот некогда ребенок свел с ума лучшую из лучших.

До «Спота» Мейнард добрался быстро – полвторого ночи в Бриджпорте пробки совсем небольшие. Зайдя в привычное помещение и пожав руку вышибале, он не спеша подошел к стойке бармена. Сегодня была смена Брит – развратной плохокрашеной шатенки с огромной грудью, выпирающей из откровенных нарядов. Она, завидев любимчика еще в дверях, встала в соблазнительную позу и пошло облизнула вмиг иссушившиеся губы. Вокруг этого парня, каким бы уставшим и злым он не был, всегда витала атмосфера сексуальности и животной силы. И она, Брит, знала, на что эта сила способна в постели.
Да, она была немного сумасшедшей и выдавала желаемое за действительное.
- Баро здесь? – облокотившись на стойку, Мей равнодушно осмотрел тело барменши и остановился на глазах – самой симпатичной части.
- Давно уж. Они с Лилой пару раз уединялись в кабинке, но кажется, ничего не произошло, - поддерживать имидж стервы-сплетницы в стрип-баре Брит считала необходимым, хотя дома она разводила котят.
- Виски, - бросил Мей и пошел вглубь бара за их с другом столик. Барменша ничуть не расстроилась, что сегодня ее любовник такой холодный (всегда ведь есть завтра), и послушно начала намешивать гремучую смесь, которую он называл «Виски».

- О, какие люди, - Баро забавно потрепал свою рыжую шевелюру и отлип от брюнетки, сидевшей на его коленях. – Лила, иди потанцуй, взрослым дядям надо поговорить.
Полураздетая девушка схватила свой бюстгалтер со спинки дивана, неловко улыбнулась и скрылась за кулисами сцены. Ей было от силы двадцать, и она наверняка приехала в Бриджпорт, чтобы быть принцессой.
- Мне уже не терпится узнать, что же ты делал прошлой ночью, что вместо тебя трубку взяла какая-то девка и заявила, что тебя нет дома.
- Это не какая-то девка, это Хелен.
- Чего? – если бы Баро сидел на кресле-качалке, он бы перевернулся и рухнул на спину. – Ты хочешь сказать, что до сих пор ее… держишь при себе? – рыжий благоразумно воздержался от грубого слова, потому что мало ли какие цели преследует его немного ненормальный друг.
- Я ее не держу. Более того… - Мейнард замолчал, потому что увидел симпатичную девушку в откровенном платье. Она кокетливо поставила бокал, который держала в руках, и певучим голоском произнесла:
- Ваш виски.
И начала стрелять глазками в Мея.
- Детка, должен предупредить, - влез Баро со смешком. – Он в бешенстве.
Рыжий хорошо знал повадки своего друга по несчастьям. Он пьет этот странный коктейль, называя его виски (подражая ему, сам Баро начал называть свой Американо «бабушкиным отваром шиповника»), посещает этот бар только ради хорошей музыки и ненавидит, когда его речь прерывают жадные до острых ощущений официантки. В силу его магнетизма глупые девочки считают тяжелый взгляд всего лишь проявлением похоти к их несравненной красоте. На самом деле Мейнард смотрел с презрением и ненавистью.
Красавица попалась понятливая и быстро ретировалась.

- Ладно, друг, остынь, - Баро похлопал Мея по плечу и улыбнулся. – Рассказывай, я весь внимание.
- Более того, - улыбка Баро успокаивала. Он единственный, кому под силу прервать поток ненависти на корню. Только рядом с ним Мей чувствовал себя спокойно и смог продолжить: - Я оставил ее там вчера с утра. И она прождала меня весь день, до сегодняшнего полудня.
- Да ладно? Погоди, но почему она не ушла? – Баро присвистнул. Хелен, эта красноволосая стерва, постельная любимица местных звездочек, так спокойно прождала Мея в его же квартире?
- Кто ее знает? – брюнет сделал глоток и довольно поморщился. – Знаю только, что из-за нее я не смог произвести полное впечатление на одну особу… нет, представляешь, повел ее в «Романтио», покатал на своей тачке, а для самого интересного пришлось воспользоваться сараем Юна, - тон Мейнарда стал на несколько градусов теплее, и он даже улыбался.
- Да, забавно вышло, - подхватил было веселую ноту Баро, но тут же как ударенный уставился на брюнета: - Ты повел ее в «Романтио»?
Мейнард, загадочная особа и «Романтио» никак не сочетались в его воображении. Это такое элитное кафе, куда если и водить девушку, то только для того, чтобы сделать предложение. Чисто для интима на одну ночь водят в «Беллу» в центре города – мишура та же, а по факту обычная забегаловка.
- Не удивляйся, особа особенная, - явно удовлетворенный шокированным состоянием друга Мейнард улыбнулся.

- Только не говори мне, что ты был с Лолой Бель! – воскликнул Баро так, что стриптизерши на подиуме на секунду остановились и удивленно на него взглянули.
- Идиот, - равнодушно констатировал факт Мей.
- Сам дурак, - наигранно надулся Баро. – А я-то думал…
- Ты часто разрушал семьи?
Рыжий был поставлен в тупик фразочками друга уже во второй раз. Слышать слово «семья» от Мея было до ужаса непривычно (и противно, чего скрывать – насколько он умел слащаво разговаривать, но это проклятое звукосочетание Мейнард всегда выговаривал отвратительно). Но и само предложение было безумным.
- Нет, - резко посерьезнел Баро. Какие уж тут шутки. – Никогда. Любовником замужних – был. Но я никогда не лез в их семью напрямую.
- Скажи… а с замужними всегда так… непривычно хорошо?
- Так, брат, - Баро называл Мея «брат» только в исключительных ситуациях. Первая была, когда они начали работать на Юна. Вторая – когда пошли на совместное задание и перерезали горло пятерым бугаям с арматурами. Третья – только что. – Скажи по-человечески, во что ты вляпался?
- Ни во что, - как ни в чем не бывало ответил Мей. Ведь он действительно ни во что не влип, просто вчера ночью случилось что-то странное, вот и все.
- Нет, - резко бросил рыжий, обидевшись на игнорирование предложения помощи. – Замужние такие же шлюхи, как и незамужние. Они одинаковые.
Мейнард ничего не ответил, но видимо что-то обдумывал. Но раз дело не в штампике в паспорте, значит… дело в ней самой.

- Ария Флорест, - тихо сказал Мей. – С ней.
Баро опешил уже в тысячный раз. Тихоня Ария, которая наверняка толком-то целоваться не умеет, произвела такое сильное впечатление на само воплощение мужской сексуальности? Нет, он бы еще понял, будь это Анабель – эта недозвездочка та еще стерва (жаль, кому попало к ней не подойти, хоть Баро и пытался), но Мейнард точно произнес «Ария». Что за чертовщина? Провести ночь с ней, вместо Хелен? Да он в конец обезумел!
И тут до Баро дошло.
- Ты хочешь разрушить ее семью? – тяжелый взгляд друга пытался испепелить Мея, но тот выстоял. Без особого труда, к слову. – Зачем? Что такого… в ней?
- Я ее хочу.
Баро понял.

Мейнард всегда был очень популярным, но никогда не гордился этим. Никогда не обманывал ни одну из своих любовниц, что она у него «одна и навсегда». Рыжий даже порой был уверен, что Мей вообще не способен испытывать чувства – любовь, привязанность, заинтересованность были выше (или ниже) его сущности, он никогда не позволял себе забыться и всегда действовал как идеально слаженный механизм.
Для которого лишь одно было смертью.
Хотеть обладать.
Баро сам никогда не видел, но часто слышал от Юна байки о неистовой ревности Мея, которая сметает все на своем пути. Нет такого, что выстояло бы, если бы Мейнард кем-то захотел обладать.
Этот садист Юн говорил, что именно ревность сына убила «лучшую из лучших». Моральный киллер Юлиан (которого бесит дурацкое имя, данное отцом, поэтому он заставил всех его сокращать) часто разжигал интерес Баро, по чуть-чуть рассказывая, что же именно сделал Мей, чтобы свести собственную мать в могилу (или лечебницу, разница в этом бизнесе совсем невелика). Сначала Юн утверждал, что от ревности, затмившей глаза, он выхватил нож и зарезал ее любимого плюшевого медведя. Потом, когда Баро откровенно послал его с дурацкими предположениями, сказал, что Мейнард извел мать до потери сознания потому, что та не вложила в домашний яблочный пирог для любимого сына всю душу, только какую-то часть. Наиболее правдивой казалась версия, что сын убил любовника матери, но женщина оказалась настолько влюбленной в погибшего, что сошла с ума.

Вопреки всем ожиданиям, сам Мей пребывал в полном психическом здравии. Правда, опять же, по словам Юна, который легко мог провести наркотикотерапию над сиротой. Сам Баро знал, что Мейнард адекватен до тошноты. А также то, что брата этим лучше не доставать. Если хочешь носить голову и дальше.

- Я сошел с ума, когда узнал, что она замужем, - нетрезвым голосом сказал Мей, крутя в руке пустой бокал. – Я знаю, я оставил ее там, в Аппалузе, совсем одну. Я не хотел возвращаться, потому что понял, что не могу себя контролировать. Безумец во мне чуть не поглотил ее, и я стал отстраняться. Но я не хотел обладать ей тогда. Просто не хотел причинять боль. Сейчас… кто просил меня ее окликать! – он с силой бросил бокал в стену. На звук разбитого стекла прибежала испуганная официантка, но заметив состояние и тяжелый взгляд Мея, она захотела заверещать и позвать охрану. Баро вовремя ее тормознул, что-то прошептав на ухо, от чего девочка растаяла и убралась восвояси.
Баро не понимал, о чем идет речь, но участливо кивал. Значит, малышка Ария была в прошлом знакомой Мея? Насколько знакомой? Насколько «прошлом»? Когда поток сознания Мейнарда закончился, Баро, не подозревая о приближающемся урагане, спросил:
- Ну ладно, разведешь ты их. А что с ее дочкой?
Сначала показалось, что Мей его не услышал. Но рыжий привык – его друг слышит, видит и знает все и всегда. Кроме одной вещи.
- У нее есть дочь? – тихим, неестественно злобным голосом прошипел Мейнард.
- Ты не знал? – Баро понял свою ошибку моментально. Зеленые глаза, разъедавшие его до мяса и костей, разрывающие плоть и заполняющие пустоту всепоглощающей ненавистью и… болью?

- Сколько ей? – выдохнул Мей, пытаясь справится с эмоциями.
- Два года… насколько я знаю.
Она не сказала. Скрыла. Надеялась, что не всплывет. Дура. Новость о дочери могла бы его остановить тогда. Дети – святое. Но теперь все будет гораздо хуже.
Потому что он был уверен, что Ария не любит Артура. Ха, вы видели эту парочку? Да им только в комедийном шоу выступать. Мей уверен, что знает Арию. И она не любит Артура. А замуж вышла по дурочке.
А в лице ее дочери он видел соперника.
Которого почти невозможно победить.
Она не отдаст мать.
Как он когда-то не отдал.
Ария принадлежит этому ребенку. Своему ребенку, потому что она его любит.
Этого нельзя допустить.
Соперников быть не должно.
Она еще маленькая, и есть время поставить ее на место, не проливая лишней крови.
Но если дрянь будет претендовать на его собственность…
- Идем, - Мей резко встал, и в ушах зазвенело. Ему было плевать – он поставил цель.
- Куда? – Баро было действительно страшно, потому что он не понимал, к каким выводам пришел его друг.
- Сначала к Хелен, я попрошу пригласить кого-нибудь для тебя. Завтра с утра – к Юну. А потом начнем лишать миссис Флорест семейного счастья. Я сделаю все, чтобы она была моей.
Сначала рыжий был уверен, что Мей бредит, и что он наконец-то сошел с ума. Но в его зеленых глазах было поразительное просветление.
- Погоди, а вдруг она согласится бросить мужа, только если ты женишься на ней? – Баро знал, что его это не остановит. Но он попытался.
- Я сделаю все, чтобы она была моей, - повторил Мейнард.