[katsol]

Отчёт 82. Дрянь

1 часть

Что?
Я?
Наделала?
Когда мы лежали вместе, притиснутые друг к другу, когда наши сердца бились в унисон, когда его руки задумчиво бродили по моему телу, я не думала, не вспоминала, никоим образом не чувствовала пропасть в которую скатилась.
Но сейчас, когда еду в такси, ощущаю себя мерзкой, грязной, лживой, бездушной тварью. Через несколько минут я буду дома, как смогу посмотреть в глаза Гэри? Как смогу лечь с ним с ним в одну постель? А если он захочет… Нет, об этом даже думать ужасно. Не смогу выдержать, если он будет касаться моей кожи, всё ещё обожжённой поцелуями Дилена.
Поездка окончена, водитель ободрительно улыбается – видит же, что я ужасно подавлена. Кивнув и буркнув какие-то благодарности, чрезвычайно медленно поднимаюсь по ступенькам.
Воровато юркаю в душ. Прозрачные струи бьют по коже, но ничего не могут очистить, потому что я грязная изнутри.

Неприкаянно брожу по дому, шарахаясь от мужа, захожу к Алю, попытка поболтать с Нафаней не удалась – она занята вместе с Орландо. Можете догадаться чем.
Обессилено сажусь на диван и закрываю глаза.
Через несколько минут моего лба касается рука.
- Афей, да ты горишь, у тебя температура!
Испуганно дёргаюсь, но тут меня посещает спасительная мысль:
- Да, Гэри, я заболела, кажется, сейчас пойду выпью порошок. Лягу отдельно, чтоб тебя не заразить.
- Нет, зачем? Вдруг тебе ночью станет плохо, лучше побуду с тобой, к тому же завтра выходной.

- Нет, ничего серьёзного, всё будет в порядке, просто буду переживать, что и ты заболеешь и не смогу расслабиться. Нет, действительно, лучше мне побыть в пристройке, тут ведь Аль. Ты тоже не сильно заходи, вдруг станешь переносчиком.
И пока он подбирал слова для ответа, я взвилась с дивана и была такова.
Конечно, никаких таблеток я не пила, огонь, сжигавший меня изнутри, нельзя было погасить таким примитивным способом.
Бросилась на кровать. Пожалуй, это место для изменников. Сначала тут спали папа и тётя Кэсси, потом Нафка, целовавшаяся с Филом, теперь я… Может выкинуть? Хотя причины моего поступка гораздо сильнее, чем нахождение в доме ни в чём не повинной мебели. Это было сознательно и более того, я ужасно хочу повторения. Хочу снова кожей ощущать его дыхание, хочу снова плавиться под его сильными руками, замирать от восторга и растекаться от блаженства… Хочу!
Как-то бесконтрольно мысли перетекают к мужу. Начинаю их сравнивать, даже не отдавая себе в этом отчёта. Дилен и Гэри… Второй проигрывает, заметно проигрывает, ведь при всех его неоспоримых достоинствах я его не люблю. Хотя он и мой муж.
Это горькие выводы и, отмахнувшись от них, мозг рисует передо мной воспоминания сегодняшнего вечера.
Дилен. Губы беззвучно повторяют его имя, сердце сладко сжимается, дыхание становится частым и тело охватывает истома… Дилен…
- Афи, может, тебе лучше было бы переодеться.
Почти подпрыгиваю от голоса Гэри. Сердце бьётся где-то в горле, в глазах полощется ужас, а дыхание и вовсе замерло. В самом деле, лежу навзничь при полном параде ещё и в сапогах. Говоря что-то очень тихое и маловразумительное, прыгаю по направлению к ванной, чтобы сменить одежду.
Уже там понимаю всю нелепость ситуации. Я переодеваюсь в ванной? Я его стесняюсь? Выходит, что так.
Меня колотит, знобит, трясёт. Послушно укладываюсь в постель, муж даёт мне принесенный липовый отвар, который я послушно пью и послушно закрываю глаза.
- Выздоравливай, родная.
Дёргаюсь от последнего слова, но он, к счастью этого не видит.
Ночь проходит муторно. Мне не спится, меня преследуют воспоминания, то и дело тревожно забываясь, чувствую руки Дилена на своем теле, слышу его голос. Хорошо, что я сплю здесь, наверняка не раз его имя срывается с моих губ протяжным глухим стоном. Ближе к двум часам ночи, пот из одежды можно выжимать, встаю, включаю свет,

оглядываю разворошенную моими метаниями постель, иду в ванную и лью на себя обжигающе холодную воду. Никто не услышит, поэтому громко ору и не только от холода, нещадно морозящего кожу, но и от всего. Всего невыносимого, которое никак не может успокоиться, уложиться в моей жизни, прекратить будоражить разум и терзать тело.
Как ни странно это помогает и, вернувшись в кровать, засыпаю.
Утром всё кажется не таким уж и страшным. Сегодня-завтра вполне можно «поболеть», а потом уже и на работу. Да и Гэри не представляется теперь такой уж проблемой, сейчас чувствую, справиться будет полегче. Хотя это я так рассуждаю, пока его не увидела. Ох, а вот и представился случай.

- Привет, Афи, ты как?
Пытаюсь принять максимально больной вид и неопределённо машу рукой в воздухе.
- Наверное, пока не очень. Слабость.
Наклоняется и притрагивается губами к моему лбу.
- Температура спала, это хорошо. Ты полежи сегодня, не вставай. Может отвезти тебя в больницу?
Мотаю головой. Ага, и диагноз они мне там поставят — влюбилась.
- Ладно, если вдруг поднимется снова, позвоним Кэссиди. Я там нашёл в интернете рецепт, сейчас сварю тебе бульон. Нет, не кривись, это полезно, лучше не есть ничего тяжёлого, а жидкое тебя согреет. Ну, всё, отдыхай, постарайся ещё поспать.
Накрывает меня одеялом, целует в щёку и закрывает за собой дверь.
Зарываюсь лицом в подушку. Какая же я сволочь! Почему он такой милый, заботливый, хороший? Был бы он безразличен, отстранён как было бы просто. Сама себе отвратительна. Понимаю ли, что причиню ему огромную боль? Конечно, понимаю. Но не могу, не могу, слышите? Не могу отказаться от Дилена, от этих пожирающих меня чувств, хочу снова увидеть его, дотронуться, коснуться, прижаться губами, разлететься на тысячи кусочков, а потом собраться и умереть в его руках. Каждую секунду помню, каждый вдох, каждый выдох, каждое движение намертво впечатано в сетчатку глаз, каждое слово в бесконечном повторе вибрирует в животе, а его образ навечно вытатуирован в глубинах моей души. Целых два дня его не увижу, бесконечных, невыносимых дня-а-а-а-а.
Звонок мобильного.
Сердце останавливается и через кучу бесконечных секунд принимается стучать вновь - это звонит он!
- Привет, - решение говорить непринуждённым голосом отпадает ввиду дрожания голосовых связок.
- Приветик, Феечка. Как дела?
Его голос ласкает перепонки и растекается мягким, бархатным блаженством по всему телу.
- Хорошо.
- Не хочешь сегодня встретиться?
- Конечно, - выпаливаю прежде, чем думаю, как это можно устроить.
- Я заеду за тобой.
- Нет!! - тут мозги уже включились. Куда заедет-то? К Гэри? И спросит разрешения погулять со мной? - Нет, давай я приеду... Куда только?
- Давай на смотровую площадку, через час жду тебя там.
- Хорошо. До встречи.
Сердце вылетает, щёки горят, руки хаотично мечутся, ноги никак не определятся, куда всё-таки бежать. И как? Под каким предлогом могу сейчас смыться из дому? Муж воспринимается в образе непреклонного надсмотрщика, который стоит на пути к счастливому воссоединению влюблённых.
Стоп. Зачем я так. Он же заботится обо мне, переживает. А я... Неблагодарная, что и сказать.
Пристыжено иду в кухню, где Гэри хлопочет над бульоном.

- О, почему ты поднялась? А ну иди сюда, да ты снова горишь! И глаза мне твои не нравятся, давай быстро в постель.
- Слушай... я поеду, наверное, в больницу, - пытаюсь выдавить из себя домашнюю заготовку.
- Хорошо, поешь, и я тебя отвезу.
Блин, а вот этого я не учла.
- Нет, я сама поеду!
- Афей, я не отпущу тебя одну, водить машину в таком состоянии.
- Гэри, понимаешь... фиг с ней с температурой, понимаешь, я хочу обследоваться, пока Кэсси дежурит. Боюсь, что у меня, как и у мамы может быть рак, я от этого переживаю. Знаю, что, скорее всего, ничего нет, но боюсь, очень-очень. Не надо ехать со мной, я хочу побыть сама с этим... не знаю, как объяснить... Я тебе потом скажу, честно-честно, но не хочу, чтобы ты был там, когда меня будут проверять, - так вдохновенно вру, что сама начинаю верить в эту бредовую историю.

- Давай я привезу тебя, а внутрь заходить не буду.
- Нет! Не надо, я ведь буду знать, что ты там, а поскольку тебе заняться будет нечем, то ты станешь волноваться, сходить с ума. Да и всё равно результаты будут же не сразу.
Он долго пристально смотрит на меня, будто прожигая насквозь, а в глазах плещется тревога.
- Хорошо, но я всё равно отвезу тебя, и не спорь, потом вернусь домой. Когда закончишь, наберёшь, я приеду. Или вызовешь такси, но лучше меня. А сейчас садись, поешь.

- Нет, не могу, анализы ведь чаще на голодный желудок лучше делать я часто такие требования видела. Давай лучше бутерброды с собой возьму.
Чёрт, он же так старался, готовил для меня, но желудок настолько сжат, что если проглочу хоть что-нибудь, меня тут же вырвет.
- А бульон выпью, когда приеду. Я просто взбудоражена сейчас, переживаю и не смогу насладиться, как следует.
В итоге мы выходим из дома и садимся в машину. Минуты, бесценные минуты улетают со свистом, уже прошло больше часа! А вдруг он меня не дождётся! Ведь ещё и из больницы вызывать авто. Аааай! Не сижу — прыгаю как на иголках. Наконец, приехали.

Мне не терпится оказаться за стеклянными дверями, чтобы переждать пока муж уедет и вызвать такси, но Гэри крепко держит меня за руку. Привлекает к себе, зарывается в волосы и шумно вздыхает.
Разум мечется, адреналин кипит, каждая мышца напряжена, но... вдруг понимаю, что просто не могу выйти из машины. Может... ну его?
Сердце тревожно, больно, отчаянно таранит грудную клетку... Дилен...
В краткой, но яростной схватке между жалостью и любовью побеждает последняя.
Он отпускает меня:
- Иди.
- Хорошо.
Хотя на самом деле хочу сказать: "Прости".

2 часть

Он дождался! Улыбается.
- Я был готов к тому, что красивые девушки опаздывают, но не думал, что настолько.
Радостно смеясь, бросаюсь к нему, повисаю на шее, целую, почти умирая от близости его тела, от запаха, от ощущения напряжённых мышц под рубашкой, от голоса, от всего-всего из чего он состоит.

Дилен покровительственно, но с безграничной теплотой и нежностью смотрит на меня, забавляясь, дует в волосы, крепко держит, не давая опуститься на землю. И в прямом и в переносном смысле.
Потом резко увлекает вниз на расстеленное покрывало и жжёт губами мои губы.
На вершине, на краю земли... моё сознание растворено в нём, в этой единственной, звонкой, невыносимо счастливой секунде. Его лицо закрывает от меня солнце, ветер, целый мир, но мне всего этого не нужно, ведь он сейчас рядом, в нём сосредоточены все нити, которыми я опутана, на нём замкнуты все вдохи, которые я могу сделать, он вливается в мои лёгкие, всасывается в кровь, только его присутствие заставляет биться сердце, только его свет льётся из моих глаз.
Когда покончив с поцелуями шеи, он спускается ниже, я, несмотря на то, что уже почти не присутствую в этом мире, слабо сопротивляюсь:
- А вдруг кто-то...
Улыбаясь, щёлкает меня по носу.
- Сюда никто не придёт, зачем нужна магия, если ею не пользоваться. В крайнем случае, мы узнаем за пять минут, а ведь так много можно сделать за это время…
Накрывает меня собой, обжигает меня собой, опаляет меня собой, окрыляет меня собой...
Отпускает меня: «Лети. Я пройдусь по твоём пути. Не боюсь высоты любой, только чтобы взлететь с тобой».
Открываю тебе себя, обретаю в тебе себя, не дышала я до тебя и не знала, как жить любя,
Я не знала, как в небе плыть, я не знала, как счастьем быть, даже стану твоей судьбой, только чтобы летать с тобой....

Лежим... Над нами бесконечное небо... Мне горячо-горячо и безумно, невыносимо, неудержимо хорошо. Хочется навеки застрять в этом мгновении, ощущать затылком, как вздымается его грудь, как пальцы задумчиво бродят по моим волосам, как нежно холодит кожу горный ветерок...
Расслабленная... утомленная самой лучшей, самой желанной усталостью... размягченная и податливая...
Переворачиваюсь на живот и, умостившись подбородком, заглядываю ему в глаза.
Они синие, глубокие, чистые...
Тянет меня к себе и целует. Охватывает мои губы своими, сначала обе, потом каждую поочерёдно, а потом внезапно резко и сильно-сильно прижимает к себе.
- Ты всё-таки — настоящая фея.
Хихикаю, пытаюсь в шутку выбраться из его железных объятий.
- Почему?
- Не знаю, ты даже для мага слишком волшебная и неземная.... Жалко, что опоздала, у нас было бы больше времени.
- Ну, я ведь замужем, не так всё просто.
- Раньше ты ведь как-то решала этот вопрос.
Не понимаю.
- Раньше?
- До меня, в смысле.
Отстраняюсь, приподнимаясь на руках.
- До тебя? Ты у меня второй после мужа, - ой нет, погодим с чувством вины, не сейчас, пожалуйста, не сейчас.
- Да ладно. Нет, милая, я не буду хуже к тебе относиться, не переживай, я всё понимаю, возможно, ранний брак...
- Подожди-подожди, - уже сажусь, - с чего ты взял?
- Ну а директор института, у него твоя фотография.
Прижимаю руки к щекам, стыд хлынул, выплеснулся в лицо, наверняка окрасив его в малиновый цвет.
- Это не я... это из интернета... я дорисовала волосы, он просил фотку за то, чтобы восстановить Гэри на работе.

Садится рядом, кладёт руку на плечо.
- Правда? Вот старое брехло! Ну да, а я-то гадал, куда делась родинка с правой... хм... ягодицы, думал, может, свела, но зачем. Солнце, да не переживай ты.
- Ты думал, что я..., - нет, не могу это продолжить. Всхлипываю.
- Да успокойся, я, если хочешь знать, без этой фотки даже и... короче, ничего б у нас не было, в стабильные семьи не лезу.
Значит у меня семья нестабильная. Ну да, и самый главный фактор хаоса — я. Слёзы уже ручьями.
Обнимает моё напряжённое тело.
- Ох ты ж ёлки-палки, знал бы, не заводил бы этот разговор вообще. Феенька, всё хорошо, всё в порядке. Как мне тебя успокоить-то?
- Ника-а-ак. Я — дря-а-ань, да?
- Эх, какое же ты невинное создание на самом-то деле. Дитё неразумное, вот ты кто. Чего вообще во всё это лезла, если тебе так плохо?
- Влюбилась, - бурчу себе под нос. Вздыхаю, говорю совсем уж обречённо, - Я люблю тебя, Дилен.
Он отстраняется, поднимает пальцами мой подбородок и пристально смотрит в глаза.
- Слушай. Вообще не любитель всех этих... короче, всего этого. Поэтому вряд ли повторю то, что скажу сейчас. Афей, я тоже тебя люблю. Сам удивлён, но это так. Всё, а теперь давай собираться. Вот твоя майка, пошли в машину.
Хотя он уже готов собираться, изворачиваюсь и снова целую его. Любит… Даже надеяться боялась, но любит…

Меня скоро разорвёт от чувств: от горечи, стыда, вины, блаженства, радости, счастья. Плюс, ещё одна эмоция:
- А куда ты так торопишься? Тебя кто-то ждёт?
В его глазах бегают лукавые чёртики.
- Ревнуешь? Не стоит. У меня свои обязательства.
Дилен довёз меня до больницы, откуда я позвонила Гэри и тот за мной приехал.
Дома всё прошло сумбурно и скомкано: я выпила бульон, померила температуру купленным градусником, приняла в душ и добросовестно притворялась спящей, пока по дыханию мужа не определила, что он уже уплыл по волнам сна.

3 часть

Время моей жизни будто взбесилось, часы, проводимые с Диленом после работы, якобы считавшиеся сверхурочными, проносились секундами, а огрызок вечера, ночь и утро, когда я не могла видеть, не могла чувствовать, не могла касаться его, тянулись практически бесконечно.
Мы оба сошли с ума. Во время работы то и дело на несколько минут и поцелуев запирались в туалете. Да, неромантично, но так тяжело столько времени не дотронуться друг до друга, не слиться в чувственном ненасытном танце губ. Нельзя без этого краткосрочного допинга и дальше поддерживать нарочито служебную отстранённость, это выше наших сил.

Клэнси, впрочем, наверное, начала что-то подозревать, об этом можно было судить по презрительным взглядам, бросаемым в мою сторону и поджимаемым губам, но если бы это хоть каплю меня волновало. Весь мой мир сузился, схлопнулся, скукожился до размеров одной-единственной его личной вселенной.
Я не видела никого, я не хотела видеть никого, только одни, понятно кому принадлежащие глаза мне были важны, нужны и значимы.
И, конечно, мир, так тщательно мной игнорируемый не мог не проявиться во всей красе, нанеся сокрушительный удар.
Сидя в спальне на диване, погружённая в мысли о Дилене и тоску из-за пусть краткосрочной разлуки, я не почувствовала грозы в виде неумолимо приближающегося Гэри.
- Афей, - блин, уже не успею убежать, может, придумать быстренько какой-то предлог, ещё ничего не решив, пытаюсь подняться с дивана, - Афей, задержись, пожалуйста,
Втягиваю голову в плечи, когда-нибудь это должно было произойти. Мой муж совершенно не дурак и никак не мог не заметить, что уже неделю мы с ним практически не пересекаемся.
Присаживается рядом, долго смотрит на меня.
Боязно. Стыдно. Готовлюсь много врать, отпираться, увиливать, отрицать, выкручиваться, лихорадочно соображать… В животе возникает неприятный холодок.

- У тебя кто-то есть?
Весь жар, который только способно сгенерировать тело, выброшен кверху в голову, где теперь безжалостными пульсациями стучит истерика.
Как он узнал? Как?
Стотонной тяжестью его рука опускается на моё колено.
- Не пугайся так. Ничего страшного не произошло, просто вижу, что ты влюбилась. Это... взаимно?
Отказываюсь верить в реальность происходящего, это какой-то полуночный бред, немыслимый, непостижимый фарс. Я бы поняла, если бы он кричал или колол меня напускной гордой холодностью. Но то, что он участливо заглядывая в глаза, интересуется подробностями просто неимоверный сюрреалистический нонсенс.
Всё ещё молчу, правда, глаза красноречивее слов.
- Афей. Я не вправе тебя насильно удерживать, особенно, если ты счастлива. Просто хочу, чтобы помнила, что я тебе не чужой человек. Понятно, что было бы странным, если бы ты пришла и всё рассказала, как вы делаете с Нафаней, но отворачиваться и избегать меня неправильно. Думаю, что не заслужил этого.
Поднялся и направился к выходу.
Тупо сижу, созерцаю кончики собственной обуви и вдруг мгновенная шальная мысль, импульс и я срываюсь с места, догоняю, но доведя жест объятий до половины, осекаюсь, стреноженная, наконец, хлынувшими слезами.
Он завершает этот жест за меня, нежно, но крепко прижимает к себе, осторожно целует волосы в районе уха.

- Не плачь. Ничего смертельного нет. Я только прошу тебя не разводиться со мной хотя бы год. Если через год ты не охладеешь, и всё ещё будешь хотеть уйти, я отпущу.
Такое бывает? Гэри, как ты можешь быть таким? Как у тебя получается? Где берёшь силы? Небеса, почему же я люблю не тебя?
Чувствую себя последней дрянью, сволочью, всеми нецензурными словами, обозначающих женщин лёгкого поведения, которые только могу припомнить. Я — грязная и отвратительная, а он — святой.
Наконец, могу говорить.
- Гэри, прости меня! Прости! Я ужасно поступила, это гадко, низко... и вообще. Прости!! Я о тебе совсем не думала! Я...
Пальцами останавливает мои губы, послушно затихаю, только жалобные глаза немигающе продолжают безмолвный, исповедующийся монолог.
- Не терзайся, не страдай, чувство вины — не самая лучшая приправа отношениям, не хочу, чтобы ты меня потом ненавидела. Ты не хуже и не лучше меня. Просто влюбилась, с кем не бывает.
Утыкаюсь в плечо, обильно орошая его слезами. Он гладит мои волосы, нежными, лёгкими касаниями.
- Может, сходишь к Нафане, поговоришь, тебе станет легче.
Мотаю головой.
Молчит, а в следующей реплике улавливаю крошечную толику жалобности, от которой, впрочем, реально может порваться сердце:
- Побудешь со мной сегодня?
Киваю. Уверенно.
Почти люблю, но беда в том, что мы оба знаем цену этому «почти».