Новость о замужестве Джофранки обрушилась как снег на голову. Боже мой, еще совсем недавно она блистала на выпускном балу –
какое замужество?! Ей бы погулять хоть немного, оглядеться вокруг, прежде чем бросаться в омут семейной жизни… Но какое там! Кузина и слушать ничего не хотела.
Ее избранник был старше Джо лет на пятнадцать. Урожденный ирландец, приехавший в Америку в поисках лучшей доли; за океаном остались родители и младшие братья с сестрами общим числом одиннадцать, самый младший из которых только-только пошел в школу. Постоянной работы не имеет, хватается за любой приработок. Дважды разведен. Детей, к счастью, не нажил… ума не приложу, что кузина в нем нашла.
- Ты прямо как старуха-сплетница, - упрекает мама. – Тревор тоже старше меня на пятнадцать лет, и в юности был тем еще мартовским котом. Но если бы мне это помешало, тебя бы не было на свете.
Мама не утратила веры в чудесную силу любви, способную преобразить все и вся. Наверное, так и надо… рядом с нею я чувствовала себя безнадежно старой и высохшей, точно мумия.
Неожиданно этот союз не одобряла только я – Шеймас О’Грэйди умудрился очаровать не только Джофранку(чтобы юной девчонке мозги запудрить, много ума не надо) и моих родителей(в чем-то они наивны, как дети), но даже тетю Джаэль – вот уж не ожидала…
Конечно, поначалу тетушка с трудом переносила его присутствие.
Потом научилась вежливо терпеть.
Что случилось дальше – не знаю. Но результат был налицо – взлелеянная годами ненависть к мужчинам, не покидавшая сердце леди Эль с самого рождения дочери, заметно подтаяла. Или, во всяком случае, обошла одного представителя сильного пола.
Мне же он не нравился. Не нравилась его грубость, резкость, а больше того - его нескрываемое восхищение домом, где ему предстояло жить.
- Не на Джо он женится, а на ее сбережениях, - злобилась я. Но даже тетя Эль меня не поддерживала.
- Чего ты хочешь, мальчик в своей жизни слаще морковки ничего не ел, - вступалась она за будущего зятя. – Конечно, ему после родного дома, где на хлеб денег не было,
да слова доброго не стоящих съемных углов, по которым он столько лет мотался, наша конурка дворцом кажется.
Добило меня даже не заступничество, а это «мальчик», так естественно сказанное. Не первой молодости оборванец стал для нее едва ли не сыном – и с этим ничего уже нельзя было поделать.
…Свадьбу назначили на начало марта – и не испугались же весенних заморозков. Невеста, затянутая в корсет до удушья, едва не отстукивала зубами чечетку; жених в непонятной хламиде беспрестанно сжимал-разжимал кулаки, разминая посиневшие пальцы.
Впрочем, они хотя бы были счастливы.
Я же просто мерзла, проклиная свое платье, и искренне сочувствовала Габриэлле – сестренка нарядилась в золотистый атлас, который изумительно ей шел, но, должно быть, зверски морозил кожу.
Ей тоже не в радость было торжество, и она, в отличие от меня, не старалась это скрыть – да, наверное, и не могла. Стояла в сторонке, притихшая и грустная, на заботливые вопросы мамы и тетушки отговаривалась плохим самочувствием.
- Как вы там? – тихонько спросила Габриэль, отойдя в сторонку.
- Как всегда. Работаем, ухаживаем за отцом.
- А Сабина как?
- Все еще обижена. Очень хочет домой, ждет не дождется каникул. Жалеет, что не смогла приехать посмотреть на свадьбу. Я обещала ей все подробно описать.
- А… работы на ферме много?
- Конечно. Особенно сейчас – мама нашла старые отцовские чертежи, и они с Рудольфом загорелись идеей выкопать колодец. В сентябре начали, к июлю все будет готово. Можно было бы быстрее, но скоро начнутся посадки, будет не до того… Заглянешь в гости посмотреть?
- Нет, я… наверное, не смогу, - почти прошептала она. – Я сейчас одна живу, с огородом возни много…
- Тебе помочь? Хочешь, я Рудольфа попрошу – или сама к тебе наведаюсь?
- Нет-нет, спасибо, я справляюсь… Пойду, пожалуй, мне правда нехорошо. Извинись за меня перед хозяевами, ладно?
Я оглянулась – новобрачные, сияя от счастья, принимали поздравления – и присоединилась к празднику.
Габриэль, никем не замеченная, тихонько удалилась.