54. Последняя сказка.
Ты летела над миром, и мир засыпал,
Догорало свечой двенадцатой осени солнце.
Осень. Плывут облака. Засыхают цветы.
Время что-то бормочет и лечит иголками чисел.
А ты уже высоко, ты так высоко! И с той высоты
Наши игры, мечты, пьедесталы - лишь рассыпанный бисер.
(с).
К тринадцати годам, Джолион стал гораздо больше интересоваться внешним миром, чем прежде. Друзей он, правда, так и не завел, но больше не просиживал дни взаперти. Наши с ним отношения сильно изменились, стали ровнее и намного теплее, что не могло меня не радовать. Я часто брала сына с собой в «Галерею», просто предчувствую сейчас волны осуждения от примерных мамаш, вовсю кудахтающих: «Ребенку в таком месте делать нечего! Какой пример она показывает сыну?!», но на самом деле Джо всего-то безудержно нравился аквариум в баре. Большой, на полстены, он был наполнен искусно скомпонованными кораллами и водорослями, среди которых плавали крупные яркие рыбки – не сравнить с маленьким стеклянным ящичком дома. Пока я занималась проверкой дел текущей недели, сын просто приклеивался к стеклу, увлеченно наблюдая за подводной жизнью.
Рыбы и аквариумы нравились Джо больше книг, школы, приставки и компьютера вместе взятых. Пожалуй, затмить его любовь к наполненным водой и водорослями резервуарам могла только одна вещь во всем мире – магия.
Однажды он увидел, как в самой редко посещаемой комнате нашего дома, Азиль варила волшебное снадобье для подхватившего простуду Дэвида. Ребенок зачарованно смотрел за медленно вращавшейся в котле жидкостью, изредка задавая Азе вопросы. С того дня все его разговоры были исключительно о волшебстве. Пожалуй, никто из нас не видел в этом ничего странного, ведь магия в самом деле умеет впечатлять, особенно таких маленьких детей, как Джо.
День, когда мой сын получил свою первую за семь лет в школе А+, стал одним из самых счастливых! И сам ребенок тоже подпрыгивал чуть ли не до потолка и до глубокой ночи (в честь такого события у нас рука не поднялась загнать его в кровать ровно в девять) носился по всему дому, потрясая измявшимся листком табеля успеваемости.
Маленькому Джо понравилось получать хорошие отметки, поэтому постепенно я все чаще стала замечать ребенка за уроками или за книгами. Успеваемость, к всеобщей радости, заметно повысилась.
Но не смотря на возросший интерес к учебе, недоступный пока плод магии был для малыша Джо самым лакомым кусочком. Стоило большого труда уследить за ним, пока сын не умыкнул банку с глазами тритонов или не припрятал десяток-другой фиалов света. Однажды я с омерзением вынула у Джолиона из-под подушки целую горсть драконьей чешуи, а Георг как-то раз молча выставил передо мной восемь бутылочек змеиного яда. И это все не считая тысячу укусов от своевольных волшебных книг и не единожды полученное отравление от дегустации варева из котла. Слава всем Богам, мы сумели не допустить самостоятельной варки какого-нибудь взрывного настоя, вроде «Коктейля Кувалдини», и наш дом все еще находился по прежнему адресу: Шоссе-в-Никуда, 113.
От опасных экспериментов внука смогло отвлечь только очень печальное событие.
Теплым осенним вечером с необычайно прохладным ветерком, умер Дэвид. Мы собирались поужинать, все уже откликнулись на зов Азиль из кухни, когда вдруг в гостиной Дэйв схватился за сердце и побледнел.
- Дорогой?! – Аза, в переднике и с мокрыми руками, испуганно прижала ладони к губам.
- Серафина, скорую! – Уилл не растерялся и метнулся к отцу, стараясь нащупать пульс.
Завывающая на весь город машина мгновенно прибыла, но все было уже кончено, медикам оставалось только констатировать смерть от сердечного приступа.
Джолион рыдал в голос, впервые на моей памяти не просто капризничая, Азиль похоже еще не поняла что случилось, муж сидел в кресле и хмурился. Я подошла со спины и обняла его за шею, шепнув:
- Все будет хорошо. Я люблю тебя.
И его глаза посветлели.
Все тяжело переживали смерть Дэйва, ведь он всегда был замечательным отцом и стал потрясающим дедом. Но, конечно, больше всех тосковала Азиль, искренне любившая своего мягкого и терпеливого мужа. Я часто видела ее на нашем кладбище, рядом со свежим беломраморным надгробием, но понимала свое бессилие. Зато Уилл, со свойственной ему заботой, старался постоянно быть рядом с матерью, поддерживать и успокаивать ее, помогая пережить такую страшную потерю.
Джолион был мрачен и неразговорчив, даже рыбки и волшебство не занимали его, как обычно.
- Когда я стану магом, то научусь побеждать смерть! И верну дедушку! – вдруг заявил он как-то вечером.
- Жаль тебя расстраивать, милый, но есть вещи, которые нам не под силу. Возвращать умерших – одна из таких вещей, - Из уст взрослого это звучало бы страшно, но, сорвавшись с губ ребенка, фраза прозвучала лишь свидетельством глубокой скорби по ушедшему деду.
Так мы и жили дальше. Джолион постепенно повеселел, снова вернулся к своим козням и отчаянно мечтал о собственной волшебной палочке и метле. Азиль никак не могла отправиться, становясь все бледнее и бесцветнее, крепясь только поддержкой своего единственного сына. В свою очередь мне приходилось всеми известными мне способами поддерживать Уилла, тоже нелегко справлявшегося со смертью отца. По традиции, лучше всего помогали поцелуи. Никогда не была мастером слова, но нам это было и не нужно, мы две половинки единого целого и можем понимать друг друга без единого звука.
Шаг за шагом, очень осторожно и медленно все стало возвращаться на круги своя. Только маленький Джо все больше углубился в книжки, зачитываясь художественной литературой:
- «Волшебник Водоземья», - прочитала я на обложке книги, которую выронил уснувший на диване ребенок и, улыбнувшись, принесла для сына плед.
Джо теперь был постоянным покупателем книжного магазина, похоже вознамерившись перетаскать домой все восемь стеллажей с фантастикой разного рода, от фэйри-фэнтези, сказок о маленьких волшебниках и школах волшебства, до серьезной, почти научной, литературы о роболюдях и компьютеризированных футуристических городах. Впрочем те книги, в которых упоминалась хоть какая-то магия, были зачитаны гораздо сильнее всех прочих.
Может быть Джолион сумел повлиять и на меня. Устав от тягостной атмосферы, воцарившейся дома после ухода Дэвида, я вплотную занялась поисками работы.
Сын уже достаточно взрослый и самостоятельный, чтобы не нужно было за ним присматривать каждые тридцать секунд (это, конечно, если запереть магическим замком нижнюю комнату), так что я была вольна выбрать любую подходящую вакансию. Забавно, но я снова стала блистать среди высшего света в красивых платьях. Только уже не в образе светского обозревателя, теперь я вещала со сцены как ведущая шоу. Чуть позже, после того как я применила свои скромные магические таланты, мне дали собственный номер – так я стала иллюзионисткой. Смешно, но в моих фокусах не было секретов, как это принято считать, только чистая магия, пусть и слабая, но обыкновенных людей было легко удивить и этим.
Говорю это без малейшего презрения, я никогда не считала себя особенной из-за слабенького волшебного дара. Мне просто повезло, что я могу таким нехитрым способом зарабатывать весьма ощутимые для семейного счета деньги. Кроме всего прочего, наши с Уиллом часы работы прекрасно сочетались. Когда я была дома - он работал и наоборот, так что всегда было кому позаботится о начавшей оттаивать Азе и последить за Джо, вернувшимся из школы. В тоже время я возвращалась домой не позднее одиннадцати (для чего пришлось изрядно постараться, выстраивая свой график и поскандалив с начальством), так что у нас всегда была пара часов, чтобы провести их вместе.
Подобное положение вещей устраивало всех, Уилла, меня, Азиль и Джолиона, пусть последний, пожалуй, предпочел отсутствие родителей дома постоянному надзору.
Мне нравилась моя работа, смена круга общения и обстановки давала о себе знать, прогоняя тоску и боль от потери, но я четко знала, что при необходимости без колебаний оставлю сцену и аплодисменты ради своей семьи. Ничто из этого не сможет заменить вечернего маджонга с тетушкой и мужем, объятия сына или простой ужин в кругу семьи.
спустя столько времени (а мне уже, страшно подумать, почти сорок) я сумела обрести себя. Дом, муж, сын, семья – вот что было единственно важным всегда и везде, почему я не поняла этого раньше и сотворила столько глупостей? Не знаю. Но самое в этом всем восхитительное – мне абсолютно все равно, потому что у меня сейчас есть то, о чем все только мечтают. И ни на что никогда я не променяю это счастье.
Я поняла что все изменилось как-то вдруг, совсем внезапно, но даже не ощутила укола сожаления. Все меняется, все меняются, так должно быть.
В тот день мы готовили очередной праздник ко Дню Рождения сына. Привязывая к ручке двери связку воздушных шаров, я улыбалась своим мыслям и своему счастью. Маленькому Джо исполнялось пятнадцать… Постойте, но какой же он тогда маленький?
- Один, два, три – я считала вслух и загибала пальцы. Когда подошел Уилл.
- Что ты делаешь, Сефи, - полюбопытствовал муж, целуя меня в щеку.
- Дорогой, ты знал, что наш сын закончит школу через три года?!
- Представь себе, милая, знал, - Уилл засмеялся и сжал меня в объятиях, - Однажды он станет взрослым.
И в самом деле, подумала я, смотря как мой, все же пока маленький, Джо задувает свечи, это неизбежно и все дети когда-нибудь вырастают.
Без сожалений,
Серафина II де Лоран.