Кошмары. После путешествия они преследуют меня на каждом шагу. Я слышу какие-то шорохи, странные звуки. Почти каждую ночь я вижу один и тот же сон. Топот маленьких ножек, задорная детская улыбка. Как вдруг… все прерывается. Становится ничего не видно, темнота заволакивает все окружающее пространство, но в ней можно разглядеть едва различимые очертания фигуры в каком-то балахоне. Злобный смех. Отчаянные крики «Мама». Просыпаюсь в холодном поту. Тяжело дышу, в ужасе сглатываю. Все кончилось. Инстинктивно кладу руки на живот. Не бойся, малыш, мама рядом. Мама никому тебя не отдаст.
***
Жизнь шла своим чередом. Эван больше и не вспоминал о своей вампирше, а я почти забыла о своем «интересном положении». Хотя, как тут забудешь. Скорее, просто не обращала внимания. Я погрузилась в работу. На носу были новые съемки, новые предложения, перспективы… Беременность, если честно, немного не входила в мои планы, и когда-то плоский животик через несколько недель стал потихоньку округляться. Свободная одежда заменила облегающую, стрелка весов с каждым днем все дальше и дальше уходила вправо. Кошмар, я превращаюсь в бегемота. Плюс ко всему, еще никто не знал обо всей этой ситуации. Даже Бридж. И тем более Эван.
Вообще, обычный день. Сижу в кабинете, разгребаю договора, отчеты, сценарии. Где-то среди этих бумаг затерялась моя записная книжка, десятки ручек и карандашей оказались погребенными под завалами макулатуры. Устала. Действительно, декрет не помешал бы. Хотя нет, помешал бы. Только-только все начало устраиваться. Время 9:00. Эван сейчас в какой-нибудь гримерке примеряет на себя костюм копа. Я сижу у себя. 9:01. Как обычно, дверь с грохотом открывается и в помещение влетает белокурый ураган. Прическа как всегда растрепана, щеки раскраснелись, потому что бежала. И да, шарфик еще съехал куда-то на спину.
– Я же не опоздала, да? – запыхавшись, спрашивает молодая девушка.
– Да нет, почти успела, – зачем же я буду говорить, что она опоздала. К тому же, минута ничего не значит. И все это не потому, что я добрая, а просто по-другому она не может. Думаю, пора познакомить вас с моим личным сортом гламура.
Это моя ассистентка. Ее зовут Шелли. В кино разбирается плохо, но зато много чего понимает в других вещах. Типичная блондинка, любит розовый цвет. На первый взгляд – сущая Барби, но если присмотреться, то очень даже хорошая подруга и интересный собеседник. В первые несколько дней я сильно пожалела, что взяла ее к себе: постоянная болтовня о шмотках, парнях и клубах меня жутко раздражала. Но через пару недель она, наконец, взялась за ум, и теперь помогает мне во всем. Ей 19, но, несмотря на юный возраст, Шелли умна, когда не притворяется. Считает, что парням нравятся глупые девушки, поэтому и старается таковой казаться. За недолгое время ее стажировки мы успели сдружиться. Иногда мне кажется, что я сорокалетняя старуха по сравнению с ней, одно что недавно вышла замуж. Она такая беззаботная, веселая… А я хмурая и занудная карьеристка, которая даже не может сказать мужу о собственной беременности.
– Ну так что, чем займемся сегодня?! – весело спрашивает Шел. Как обычно, отвечу:
– У нас очень напряженный график.
Закатывает глаза, вздыхает и бежит переодеваться. Обязательно что-нибудь уронит по пути. В прошлый раз на пол полетела вазочка от одного известного итальянского дизайнера. Мне кажется, что она никогда не станет серьезной. Грохот. Ну, как обычно. Надеюсь, что это не потолок упал. Из-за угла выбегает Шелли с идеальной укладкой и в идеально сидящем платье. И как она только успела?
– Америка, у меня будут какие-то поручения?
– Да вроде пока нет.
– Вот и отлично, я, пожалуй, пойду в четвертую гримерку, – Шелли достала зеркало и начала поправлять все несовершенные совершенства своей внешности.
– Опять?
– Да. Я же не отступлю от своего.
Дверь кабинета снова грохнула, влетел ураган номер 2.
– Нет, ну я не могу работать в таких условиях! – парень размахивал руками в разные стороны, норовя тоже что-нибудь снести. Глаза ассистентки мгновенно загорелись. Ну еще бы.
– Что опять случилось? – спросила я, не отрывая глаза от монитора компьютера.
– Эти актеришки опять отказываются работать со мной! Они не понимают, что лучше стилиста, чем я, в Бриджпорте нет! Америка, ну хоть ты им скажи! – продолжение я слушать не стала. И так все ясно. Каждый день Мишель врывается в мой кабинет и жалуется на нерадивых подопечных.
Мишель – один из наших стилистов, готовит актеров к съемкам. Большинство мужчин отказываются от его услуг, предпочитая других гримеров, все потому, что Миш – гей. По-моему, это естественно для его профессии, зато он мастер своего дела. С ним нормально может работать только Эван, остальные же обходят его стороной. Нужно ли говорить, что он работает именно в четвертой гримерке, куда каждый день и не по разу ходит моя Шел? По мне, так сущее наказание – влюбиться в гея.
– Мишель, успокойся, сходи, попей кофейку и все хорошо будет, – отвечаю, потом он еще что-то восклицает, кричит, что больше ни минуты здесь не проработает, чуть не плачет, смахивает пафосную слезу, потом успокаивается и уходит, громко хлопнув дверью. Шелли бежит за ним, умоляя ее подождать. Когда-нибудь эти двое разнесут мне всю площадку.
Через час Шел возвращается. Злая.
– Нет, ну он совсем! Достал меня своей болтовней о том, какая у оператора попа классная! Вожусь везде с ним, а он ноль внимания! Меня еще никто так не унижал!
– Шел, ну чего ты хотела, он же гей.
– Ну а я-то нет! Я все равно заставлю его поменять свои приоритеты! Он еще увидит, на что я способна!
Хочу что-то ответить, но живот предательски скрутило. Подрываюсь с места и бегу по коридору в туалет. Дурацкий токсикоз. Второй раз за день. Опираюсь руками на бортик унитаза. Как же я устала. Малыш, ну что же ты со мной делаешь... Зачем так издеваешься?
Вымотанная, иду обратно. Шелли сидит на диване, надув губы.
– Америка, ты чего, отравилась что ли?
– Да нет, – лучше соврать, если не хочу, чтоб слухи разнеслись по всему Бриджпорту, – Просто съела, наверное, что-то не то.
– А это не одно и то же?
– Эээ, нет.
– А я вижу, что что-то не так. Ты же можешь мне все-все рассказать. Я ведь никому не скажу! – ну да, не расскажешь. Знаю я тебя. Хотя, что я теряю? Если все узнают, то ничего страшного ведь не произойдет? Я пожалею. Но мне нужно выговориться.
– Шелли, ну понимаешь, тут дело такое, что просто так и не расскажешь…
– Ты беременна, да? – здесь я впала в ступор.
– Эм, но откуда ты знаешь?
– Значит, я угадала!!! – блондинка начала восторженно хлопать в ладоши, глупо хихикая. На этом месте мне хотелось ее придушить, – Просто ты стала носить одежду, которую бы я никогда не надела, плюс постоянно бегаешь в туалет, и еще ты недавно вышла замуж.
– А это-то тут причем?!
– Ну как это причем?! Первая брачная ночь, медовый месяц и все такое… тут только беременность может быть причиной тошноты. Только если вы в Лаки Палмс не наелись чего-нибудь подпорченного, например, морепродуктов. Помню, как-то раз зашла в японский ресторан поесть суши с подругами, а там рыба…
– Ладно-ладно, я поняла, – перебила я. Иначе это затянулось бы надолго.
– Ну так вот, о чем я? Блин, Америка, так круто!!! А кто у вас будет? Мальчик или девочка?
– Я не знаю, я еще не ходила к врачу…
– Кааак??? Почемууу??? Сейчас же пойдешь. Хочешь, я тебя заменю.
– А вдруг кто-то будет меня спрашивать...
– Эвану я скажу, что ты пошла в больницу.
– Не надо ничего ему говорить, – я почувствовала, как щеки наливаются краской.
– Ты что, ему еще не сказала ничего?! Ну ты даееешь… Ой, ладно, я потом с тобой разберусь, а сейчас собрала шмотки и пошла в больницу! – Шелли встала, взяла плащ и протянула мне. Может, она права? Наверное, стоит сходить… Провериться…
***
Я стояла перед входом в больницу, не решаясь зайти. Перед моими глазами развернулся поток бабушек, дедушек, глубоко беременных женщин, женщин с колясками… Стало страшно. Да ладно тебе, Америка, это всего лишь больница. Иди уже. И я зашла. Просторный, светлый холл. Я была здесь лишь в детстве, когда заработала себе осложнение после простуды. Мама всегда лечила нас сама, дома. Поднимаюсь на второй этаж. 223 кабинет. Да, мне сюда. Робко присаживаюсь на сиденье и жду своей очереди. Еще страшнее. Из кабинета выходит заплаканная молодая девушка, держа в трясущихся руках какую-то бумажку. Следом за ней заходит полная беременная дама. Она «только спросить». А дальше я. Страшно. Ужасно. Прикладываю руку к животу. Стук. Артерия? Или маленькое сердце внутри?
Вот подошла моя очередь. На ватных ногах плетусь в кабинет, пытаясь успокоиться. Осмотр проходит довольно быстро. Диагноз: беременна. И, похоже, надолго. Врач выписывает мне кучу каких-то витаминов, гимнастику для беременных, курсы молодых мам, направление на УЗИ… Да когда же я найду время на все это? Спешно прощаюсь, благодарю и пулей выскакиваю из кабинета. Засада. Прямо навстречу мне идет… мама. Вовремя, конечно.
– Америка? Что ты здесь делаешь? – мама удивлена. Что же ее дочь может делать на приеме у гинеколога.
– Да я вот, на приеме была, – лучше рассказать ей. Все-таки, она врач, плохого не посоветует.
– Пойдем ко мне, – мы пошли лабиринтами больницы и через минуту оказались прямо у двери маминого кабинета, – Доченька, у тебя что, какие-то проблемы?
– Ну, как сказать…
– Так и скажи.
– Мам, я беременна.
Никогда не думала, что говорить это так сложно. Не представляю, как расскажу все Эвану. Стоит ли говорить, что радости мамы не было предела? Теперь за мной должны были наблюдать лучшие врачи Бриджпорта. Мама оказалась покруче Шелли и мигом разболтала эту новость всей семье. Кроме Эвана. Решила, что подобное я должна рассказать ему сама. Может, она и права, но… не представляю, как я должна сказать это. А время идет. Я становилась все толще, любимая одежда нещадно зарывалась подальше в шкаф, а сменяли ее странные майки-балахоны и шорты на 2 размера больше положенного. О ужас, скоро я не смогу ходить на работу в таком виде.
Казалось, Эван замечал что-то неладное, но не спрашивал. Или выжидал, или действительно не знал. И вот настал вечер, когда я должна была собрать всю волю в кулак и признаться мужу. Ничем не примечательный вечер. Таких тысячи. Ну, по крайне мере, он так начинался. Я сидела на веранде и ждала, когда же наступит подходящий момент. Эван зашел, сел рядом, поцеловал в щеку. Приобнял. Спросил, как дела. Ответила, что отлично. И тут мой будущий малыш сам решил выйти из тени и начал легонько толкаться. От неожиданности я схватилась за округлый живот и поняла, что выдала себя. Но наилучшего момента не нашлось бы.
– Что такое? – спросил Эван. Я спешно взяла его руку и приложила к тому самому месту, где только что бушевал наш будущий ребенок.
– Чувствуешь? – кивает. Вижу, как расплывается в улыбке.
– Рикки, мне же не мерещится, да?
– Нет…
Резко подхватывает меня на руки и начинает кружить по комнате. Чувствую, что теперь точно нужна ему. Нет, не так. Мы нужны ему.
Теперь я уже точно ничего не боялась. Окруженная всеобщей лаской и заботой, мне казалось, что малыш внутри меня золотой. Ела я, конечно, не то что за двоих, за троих. На работу не хожу. Всем заправляет Шел. Боюсь, что когда вернусь, ничего от площадки не останется. Звонит мне теперь каждый день, спрашивает, что делаю, что ем. Все пытается охмурить Мишеля, но пока без особых успехов. Он, похоже, серьезно в того оператора влюбился. Весело, конечно, у них там, но для меня сейчас важно совсем другое…
Однажды вечером ко мне подошел папа. Знаете, я и не заметила, как он постарел. Немного забываешь об окружающих, когда носишь под сердцем еще одного человечка, который важнее всех остальных. Разговор немного не связывался, а когда совсем стемнело, папа сказал:
– Америка, ты даже не представляешь, как я счастлив. Знаешь, я уже думал, что ты никогда не станешь любящей матерью… Эх, ну поздно уже. Спокойной ночи, доченька, – тихими, неспешными шагами папа поднялся по лестнице в свою спальню и лег в кровать. Эта ночь стала для него решающей. Больше он никогда не проснется…
Смерть папы стала для всех тяжелым ударом. Если Ричард держался как мог, то мама не могла и не хотела держаться. Она перестала разговаривать, лишь часами сидела у папиной могилы и плакала. Мама даже посадила на ней цветы. Ромашки. Папины любимые. Трагедия не прошла и мимо меня. Создавалось такое впечатление, что часть меня оторвали и выбросили, как что-то ненужное. Волноваться для меня было ой как вредно, но как можно не волноваться, когда теряешь единственного и любимого папочку…
В эту ночь я не могла заснуть. Просто страшно было. Было страшно заснуть… И не проснуться больше. На цыпочках я вышла из спальни и направилась в библиотеку. Дом вроде был новый, но в этой маленькой комнатке почему-то застоялся запах старых книг. Я включила лампу, и комната мгновенно наполнилась тусклым, но теплым светом. Посмотрим, что тут у нас. Я вытащила с полки первую попавшуюся книгу в толстой зеленой обложке и устроилась поудобнее в немного потрепанном кресле. «Полет бабочки». Да, многообещающее название. Осторожно развернув ветхий переплет, я принялась читать мелкий текст, аккуратно напечатанный на пожелтевших листах. Даже странно, откуда у нас такие старые книги? Признаться, моя голова была забита совершенно другими вещами. Я просто пробегала глазами страницу за страницей, совершенно не понимая, о чем там написано. Изредка среди выцветшей бумаги попадались красивые кленовые листья. Похоже, кто-то собирался делать гербарий… но не смог. А вдруг потому, что и его жизнь резко оборвалась?..
Голова заболела, телу явно не нравилось, что его лишают сна. Извини, Америка, но спать ты будешь. Ты же не хочешь, чтоб тебе снова снились кошмары. Сколько было времени, я не знала. Была ночь. Темно. Тихо. Страшно. И отвлечься, как назло, не получалось. Бабочки не помогали. Тишину прервал едва уловимый стук в дверь. Я закрыла пыльную книгу и стала прислушиваться к звукам. Вдруг показалось? Ручка двери щелкнула, и в проеме показалась Жаклин с заспанными глазами и в пижаме. Похоже, у нее тоже бессонница.
– Я не напугала тебя? – произнесла сестра дрожащим голосом.
– Да нет, ты чего не спишь?
– Ами, не могу я спать. Я все время о папе думаю.
– Я тоже.
– Я хочу уехать. Не могу больше тут оставаться.
– Куда ты поедешь?
– В интернат, наверное. Ну если мама отпустит. Но мне сказали, что можно, если ты бумаги подпишешь. Я уже послала туда все документы, и меня приняли, мне только приехать остается.
– А ты уверена, что хочешь уехать туда?
– Да, там так круто... И времени не будет думать о чем попало.
– Хорошо, я подпишу все, если ты так хочешь.
– Спасибо, сестренка, – Жаклин обняла меня. Если хочет – пусть едет, зачем мешать. Она сделала осознанный выбор.
На следующий день, собрав все свои вещи, Жаклин уехала в интернат. В частную художественную школу. Мама даже возражать не стала. Мне кажется, после смерти папы она научилась отпускать людей. В мыслях она понимала, что может больше никогда не увидеть свою дочь, но отпустила. Потому что Жакли сама выбрала свой путь.
А я спешила на УЗИ. Интересно, кто же у нас все-таки будет… Я хочу девочку. Или мальчика. Нет, девочку. Не знаю.
Во время процедуры я на мгновенье вспомнила о том проклятье. Не вспоминала еще о нем после путешествия. Опять страшно. А вдруг что-то не так…
– Доктор, ну что там? – нетерпеливо спросила я.
– Ну что, поздравить Вас могу, у вас двойня. Мальчик и девочка. Крепенькие такие, красавцы вырастут, не удивительно, что вы так быстро набрали в весе.
– А точно все хорошо?
– Да, несомненно, Вам только позавидовать можно.
Двойня. Мальчик и девочка. У меня. Да не может быть такого. Не смотря на стресс… Здоровые. Это ли не счастье???
Все, что готовилось к появлению малыша, пришлось умножать на 2. Я и подумать не могла, что стану мамой вдвойне. Это так… прекрасно. И все равно немного тревожно. Пока предсказание сбывается. Двое детей. Сначала они вместе, а потом… Нет, не хочу вспоминать. Все будет хорошо, я знаю.
***
5:26 утра. Открываю немного слипшиеся глаза. Темно.
Удар.
Еще удар.
Еще один.
Больно.
С трудом переворачиваюсь на бок и закусываю подушку, чтобы не закричать. А меня бьют. Со всей силы. Резко и безжалостно... Кажется, все. Успокоились.
Осторожными шагами иду на кухню, придерживаясь стенки. Хочу пить. Силы покидали меня с каждой секундой, малыши высасывали все, что только можно было. Они высасывали из меня жизнь. Врачи говорили, что я могу не выдержать родов, а мама упорно спорила с ними. Наверняка, она понимала, что они правы, но просто не хотела верить. И я не хотела. Но понимала. И Эван понимал. Но никто и никогда не заводил эту тему. Мне становилось все хуже, а врачи лишь разводили руками. А что они могли сделать? Выписать мне кучу лекарств и с каждым днем все больше отравлять моих детей? Они так и поступили. Меня положили в больницу на сохранение. Все-таки срок был уже не маленький, стоило подстраховаться.
– Эван, я совсем забыла. А как мы назовем наших малышей?
– Ну я даже не знаю. Мне вообще имя Брендон нравится.
– И мне… Красивое. А девочку как?
– Ну одно я придумал, теперь твоя очередь.
– Я хочу, чтоб мою дочь звали Ариадной.
– Давай.
За перегородкой послышался шорох, который сразу же привлек мое внимание. К нам вышла молодая медсестра с новой порцией лекарств. Ее грустные глаза осмотрели меня и мужа, затем девушка поставила стакан с водой и таблетки на тумбочку и молча удалилась. Это показалось мне немного странным, но я решила не обращать внимания на всякую чепуху. В конце концов, может, у нее просто плохое настроение. Врачи же тоже люди.
Я хотела что-то сказать, но слова вмиг превратились в сдавленный крик. О нет, только не это…