[Оладушка]

Серия десятая
ТАЙНА ПАНИ ЭЛЬЖБЕТЫ

На следующий день после Рождества Боговичи завтракали вчетвером — пани Эльжбете слегка нездоровилось, она плохо спала ночью и решила на некоторое время ещё остаться постели. Но в остальном это было обычное семейное утро. Папа за едой смотрел по телевизору новости, мама, надумав устроить себе разгрузочный день после праздника, с несчастным видом ковыряла половину грейпфрута, Лешек вёл с кем-то активную переписку по эсэмэс и то и дело отрывался от своей яичницы, чтобы прочесть очередное сообщение и ответить на него, а Власта, у которой после пережитых вчера волнений прорезался вдруг зверский аппетит, намазывала маслом вот уже третью (или четвёртую?) булочку.
«Увы, в это Рождество происходили не только радостные события, — вещал тем временем с экрана диктор. — Были и печальные. Одно из них — вчерашняя смерть Магды Гусаковой. Двадцатидевятилетняя актриса, известная не столько своими ролями в театре и кино, сколько многочисленными скандалами, в которых была замешана, скончалась вчера около одиннадцати вечера в своём роскошном особняке на берегу Ярны. Причина её смерти до сих пор…»
Вот это да! Та самая актриска, которую якобы видели где-то с Ладиславом… Власта навострила было уши, но тут вмешалась мама:
— Франтишек, ну опять эти ужасные новости! — скривилась пани Эва. — Вечно там сообщают всякую гадость: смерти, войны, аварии, природные катаклизмы… Дай хоть в праздники отдохнуть от неприятностей и посмотреть что-нибудь другое!
— Как хочешь, Эва, — отец пожал плечами и нажал кнопку на пульте, переключая канал.
«…его сиятельству графу Ладиславу Враногорскому, — тут же раздались слова другого диктора. — К сожалению, победитель наотрез отказался дать интервью нашему корреспонденту…»



Третья или четвёртая булочка комом встала у Власты в горле. Это ж надо было папе угодить именно на тот канал, по которому шёл репортаж о вчерашней карусели! По экрану вихрем пронеслось несколько саней, и хотя картинка вышла очень смазанной, Власта сразу узнала летящие впереди санки Ладислава, первыми пришедшие к финишу. Потом показали, как мэр Тисова вручает награду победителю, но, судя по всему, оператор, делавший репортаж, был ещё неопытен и не сумел занять удобную позицию, поскольку между камерой и теми, кого он снимал, всё время оказывались зрители, и в результате лицо графа так ни разу и не попало в кадр. Власта молилась про себя, чтобы сюжет на том и закончился, — но Небеса остались глухи к её мольбам. Как раз тогда, когда вся семья повернула головы к телевизору, на экране появилась её собственная нереально довольная мордаха. Гадкие телевизионщики, они засняли тот самый момент, когда Ладислав, вернувшись с призом, на радостях расцеловал её и назвал своим талисманом удачи! Причём граф и здесь ухитрился стать спиной к камере, зато сияющую счастьем физиономию его пассажирки дали крупным планом, да ещё некоторое время подержали в кадре, словно специально для того, чтобы у Властиных домашних не осталось никаких сомнений, кто именно сидит в санях победителя.



На миг в комнате повисла тишина, а потом раздался грохот и звон — это пани Эва ударила по столу с такой силой, что задребезжала посуда.
— Властислава! — раздался грозный крик. — Что это такое? Что это такое, я тебя спрашиваю?!
— А что тако… — начала было дочь, но мама с чисто женской непоследовательностью не дала ей и слова вымолвить.
— Я ведь строго-настрого запретила тебе даже приближаться к этому человеку! — воскликнула она. — Вот как, оказывается, ты слушаешься своей матери! Ну что же, сама во всём виновата. Отныне я начну контролировать каждый твой шаг. А ты будешь наказана, и наказана строго. Все каникулы никаких развлечений! Никакого телевизора, компьютера, интернета! И из дома ни шагу!
— Но как же так, мама? — пролепетала растерянная Власта. — Ведь Рождество… У нас билеты в театр, и в гости мы завтра приглашены… А каток? А ледяные горки? А карнавал в ратуше?



— Никакого театра, никаких горок и никакого карнавала! — прозвучало в ответ. — И никаких гостей! Лешек, ты, кажется, пригласил к нам своего друга? Сейчас же позвони ему, извинись и скажи, что мы нездоровы и не можем его принять.
В поисках поддержки Власта умоляюще посмотрела на брата, но встретила лишь красноречивый взгляд — мол, прости, сестрёнка, всей душой тебе сочувствую, но помочь ничем не могу. Тогда она кинулась к отцу.
— Папочка! — взмолилась Власта, и сердце пана Франтишка дрогнуло.
— Не слишком ли ты строга, Эва? — обратился он к жене. — В чём таком уж особенном Власта провинилась? Ну, подумаешь, покаталась на санях без твоего разрешения. Не такой уж из ряда вон выходящий проступок, чтобы из-за него лишать девочку отдыха и запирать её дома в каникулы. Это, в конце концов, просто вредно для её здоровья.
— И это говоришь мне ты! — тут же взвилась пани Эва. — Ты, её отец!.. Твоя несовершеннолетняя дочь тайком встречается со взрослым мужчиной, да ещё с каким! С прожжённым ловеласом, который бросил больше женщин, чем было пациентов в твоей клинике за всю её историю! Ты что же, хочешь, чтобы она в шестнадцать лет принесла ребёнка в подоле? Властислава, немедленно отвечай — что у тебя с графом? Как далеко зашли ваши отношения?
— Мама, у меня нет с его сиятельством никаких отношений, — чётко выговорила дочь, у которой возникло стойкое ощущение дежавю — не далее как несколько месяцев назад они с мамой вели этот же самый разговор, даже, кажется, точно такими же словами. — Мы с Янкой поехали в Тисов посмотреть карусель. Я понятия не имела, что граф участвует в соревнованиях. Он увидел нас, поздоровался, мы поговорили. Ну что тут особенного? Мы же знакомы, он и у нас в доме бывал, и нас принимал у себя в замке… Потом его сиятельство предложил нам прокатиться, Янка отказалась, она вообще боится лошадей, а я согласилась. Мы побе… В смысле, он победил, ну и поцеловал меня в щёку на радостях. Я же не знала, что в этот момент нас снимают для телевидения…
С точки зрения Власты эта наскоро придуманная отмазка звучала более чем убедительно. И папа, похоже, был такого же мнения.
— Ну, вот видишь, Эва? По-моему, ты сгущаешь краски, — примирительно сказал он, обращаясь к жене.
Но та была непреклонна:
— Не ври, Властислава! Я не верю ни одному твоему слову. То, что ты влюблена в него как кошка, ни для кого не тайна! Все гости на бабушкиных именинах заметили это, я от стыда за тебя готова была сквозь землю провалиться! Марш на кухню помогать Зузанне! И помни: всё, что я сказала, остаётся в силе.



На этом скандал в благородном семействе не закончился. Вторым актом Марлезонского балета стал учинённый мамой обыск. Вернувшись в свою комнату после отбывания трудовой повинности, Власта не обнаружила ни мобильника, ни ноутбука — и то, и другое забрала мама. Хорошо ещё, что Власта давно придумала, как устроить в своей комнате надёжный тайник. Мама, к счастью, не догадывалась о нём и потому не нашла главного сокровища дочери — шкатулки, где хранились часики, открытки от Ладислава и высушенные головки всех подаренных им цветов. Насчёт телефона и компьютера можно было не опасаться: ни в памяти сотового, ни в электронной почте, ни в скайпе не было никаких координат графа Враногорского, поскольку Власта их никогда и не знала. Казалось бы, это должно было убедить пани Эву в правоте дочери — но ничуть ни бывало. Мама лишь фыркнула, когда возмущённая Власта попыталась отстоять свои права, и удалилась к себе, унося конфискованное, и даже не дослушав дочкиного эмоционального монолога. А Власта только кулаком по стене шарахнула от досады. Вот ведь не повезло! Надо ж было так обидно «спалиться»! И даже Янке нельзя позвонить, пожаловаться…
Остаться запертой на каникулы дома было, конечно, очень неприятно. Но больше всего Власту тревожило не предстоящее затворничество, а отсутствие известий от её кумира. Она была уверена, что после всего, что произошло между ними, граф обязательно позвонит, чтобы узнать, как она добралась. Но он не позвонил — ни вчера вечером, ни сегодня утром. Можно, конечно, было объяснить его молчание тем, что Ладислав тоже не знал номера её телефона (он так и не спросил его), но Власта хорошо понимала, что это весьма слабое утешение. Если уж он сумел узнать о её болезни, о её участии в школьном спектакле, и даже о времени, в которое она должна появляться на сцене (откуда у него взялись эти сведения, она уже перестала ломать голову, всё равно не могла догадаться), то уж заполучить её номер должно было стать для него парой пустяков. Однако ж, не стало.
Весь день Власта с ужасом ждала, что он всё-таки позвонит и нарвётся на маму, а на следующее утро, когда окончательно поняла, что этого не произойдёт, испытала смешанные чувства. С одной стороны, конечно, здорово, что хотя бы этой части скандала удалось избежать, а с другой — как-то нехорошо, что Ладислав опять исчез… Неужели Янка действительно права, и он просто не относится к ней, Власте, всерьёз? Или… Или что-то случилось? Ведь он же ударился спиной, когда они выпали из саней! А вдруг травма оказалось не такой уж пустячной, как он пытался её уверить?
Это предположение так взволновало Власту, что она просто не находила себе места. Пометавшись по комнате, точно пойманный зверь по клетке, она в конце концов села к столу, взяла лист бумаги и набросала короткое письмо Ладиславу, в котором интересовалась, как он себя чувствует после падения, и всё ли с ним в порядке. Послание написалось на удивление быстро и легко, всего-то с третьей попытки, но дальше начиналось самое сложное. Как отправить письмо, если нельзя выйти из дома? Просить Мартина или Зузанну было, пожалуй, опасно, они могли и маме доложить, с них станется. Но, по счастью, у Власты было к кому обратиться. Запечатав конверт и спрятав его поглубже в карман, она вышла в коридор и постучалась в комнату Лешека.



— Можно?
— Да, входи! — откликнулся из-за двери брат. Не слишком охотно оторвавшись от монстров, бегающих по экрану монитора, он кинул взгляд на сестру:
— Тебе чего?
И тут же вернулся к своему занятию.
— Лешек, — Власта умоляюще сложила руки, — выручи меня, пожалуйста!
— Как именно? — на автомате поинтересовался он, щёлкая мышкой. — Погоди, ща я этого урода замочу… Стой! Стой, тебе говорят! Ага, попался, гад! Ну, держись у меня!
Экран замелькал красными всполохами и окутался виртуальным дымом, а когда туман рассеялся, монстр уже валялся кверху жирным пузом, выронив из лап какое-то устрашающего вида оружие, которое победитель тут же присвоил одним кликом мыши.
— Вот, — Власта воспользовалась паузой и протянула брату конверт. — Будь другом, отправь это письмо. А то мне нельзя из дома выходить…
Лешек покосился на конверт, взял его в руки, прочёл адрес и поднял глаза:
— Та-а-ак… — протянул он. — А мама-то, похоже, права!.. Выходит, ты и впрямь наврала ей, когда сказала, что между вами ничего нет? А я-то и не в теме… Ну-ка давай быстро колись, что там у тебя с графом?
— Ничего. Я просто его люблю, — с вызовом ответила Власта.
— Ясно, — кивнул Лешек и ногой придвинул пуфик. — Вот что, давай садись и всё рассказывай. Только погоди минутку, я сохранюсь и игрушку на паузу поставлю, а то меня убьют нафиг.
Колебалась Власта недолго. Для неё было удовольствием даже просто поговорить с кем-то о Ладиславе, а уж тем более рассказать все подробности их таких сложных, как ей казалось, взаимоотношений. И потому она без возражений опустилась на предложенный пуфик и со всеми деталями поведала брату всю свою love story, начиная со встречи на площадке высокой башни враногорского замка и заканчивая описанием позавчерашнего возвращения домой. Повествование затянулось надолго. Лешек слушал внимательно и не перебивал, только несколько раз присвистнул в особенно драматических местах.
— Вот оно что… — пробормотал юноша, когда Власта, наконец, замолчала. — Надо же, как всё запущено… Не, ну я, конечно, на острове сразу понял, что ты в него втрескалась… Да и на бабушкиных именинах с тобой тоже всё было ясно, тут мама права. Но я был уверен, что у тебя это быстро пройдёт! А, судя по всему, его сиятельство очень старается, чтоб не прошло… Что ж, теперь я понимаю, откуда у Иржи на твоего графа такой зуб…
— Лешек, но ты ведь отправишь письмо, правда? — ангельским голоском осведомилась Власта.
— Отправить-то невелика забота, — Лешек принялся вертеться на стуле, что, как знала сестра, всегда было у него признаком душевного смятения. — Только что это у вас за старорежимные приколы с письмами? Почему бы тебе просто не позвонить ему? Так уж и быть, одолжу тебе для этой цели свой сотовый.
— Я не знаю номера его мобильного, — пожаловалась Власта.



— Так он тебе даже своего телефона не дал? Однако… Тогда позвони на обычный.
— Этого номера я тоже не знаю…
— Дык в интернете найди! Наверняка где-то есть координаты враногорского замка. Как в восемнадцатом веке живёшь, честное слово! — осудил брат.
— Думаешь, я не искала? Нет в интернете ничего. Ни-че-го-шень-ки!
— Да ладно! — не поверил Лешек. — Не может такого быть. Спорим, я тебе сейчас в два счёта номер найду? Эх, девчонки, девчонки, всё-то за вас самому делать приходится…
— Ну-ну, давай, ищи, — хмыкнула Власта. Уж она-то знала, что говорит!..
Лешек вывел на экран поисковую систему и добрых четверть часа блуждал по лабиринтам всемирной паутины. Сестра с улыбкой наблюдала за тем, как снисходительная усмешка на его лице сменяется сначала выражением недоумения, потом озабоченности и затем растерянности.
— Да, действительно… — пробормотал юноша, отвлекаясь, наконец, от монитора. — Никаких данных нет, ни номера телефона, ни сайта, ни электронного адреса. Так странно!.. Выходит, и впрямь придётся затевать всю эту канитель с письмами. Вот только… Ты подумала, что будет, если граф тебе ответит? Ведь, в свете последних событий, его письмо обязательно попадёт в руки маме — и она тебя тогда живьём закопает...
— А я попросила в своём письме, чтобы он прислал ответ на твоё имя и без обратного адреса на конверте, — Власта похлопала длинными ресницами.
— Надо же, — усмехнулся Лешек. — А ты не такая дура, какой кажешься… Да ладно тебе, сестрёнка, не обижайся, я же шучу.
Впрочем, Власта и не обиделась — её сейчас занимало другое.
— Вот скажи, братик… — проговорила она со вздохом. — Ты можешь мне объяснить с точки зрения мужчины, как он ко мне относится?
Лешек почесал подбородок:
— Гм… А тебе как ответить — честно или вежливо?
— Честно, по возможности, — хмыкнула сестра.
— Ну, если честно… Если честно, то он не прочь тебя трахнуть. Но не более того.
— Фи, как грубо! — Власта скривилась, точно откусила кислое яблоко.
— Ты сама просила честно, — пожал плечами брат. — Я и сказал всё, как есть. Так что если ты напридумывала себе, что он в тебя влюблён или что-нибудь в этом роде, то можешь засунуть эти свои мысли куда-нибудь за батарею. Ничего подобного нет, одни твои фантазии.
— Ты что же, хочешь сказать, что в меня и влюбиться нельзя? — оскорбилась Власта.
— Ну что ты гонишь? — возмутился в свою очередь Лешек. — Ничего подобного я не говорил. Даже наоборот — я точно знаю, что это не так. Вот Иржи, например, мне все уши тобой пожужжал… Ты бы слышала, как он убивался, когда узнал, что не сможет приехать к нам на праздники! Но только с графом не тот случай, не надейся.
— Почему?



— Блин, Властка, но ты хоть иногда-то включай мозги! Они ж у тебя есть, только ты почему-то крайне редко ими пользуешься… Ну, подумай сама, — старший брат горячился всё больше и больше. — Кто он такой, этот твой Ладислав? Взрослый мужик, весь из себя мачо, граф, потомок старинного рода… И плюс к этому глава винного дома, денег куры не клюют, собственный остров, собственный старинный замок в стиле «вампир»… Да к его услугам лучшие тёлки не только Бажинии — всего мира! И, скажи на милость, нафиг ему при таких раскладах сдалась наивная экзальтированная школьница? Только что, извини уж меня, вдуть разок, максимум два. Ты что, сама не понимаешь, что он просто развлекается тобой, как забавной игрушкой? Которую, когда надоест, можно сломать, выбросить и тут же забыть о её существовании.
— Какой ты стал циничный, ужас просто, — снова вздохнула Власта. А про себя подумала, что не зря Янка так долго и преданно любит Лешека — они действительно во многом очень похожи. Вот, даже её ситуацию видят одинаково. Ведь Янка, по сути, твердит ей всё то же самое, только чуть с иной точки зрения и другими словами…
— Я не циник, я реалист, — заявил тем временем юноша, расправляя плечи. — И чем больше я тебя слушаю, тем больше мне хочется поговорить с этим твоим графом по-мужски, чтобы он оставил тебя в покое.
— Лешек, умоляю, не делай этого! — испугалась Власта. — Ну, пожалуйста! И так у меня сейчас жизнь не сахар. Если ещё и ты вмешаешься… Ты тогда стопроцентно всё испортишь.
Брат поглядел на её несчастное лицо, подумал с минуту и махнул рукой.
— Ладно, чёрт с тобой. Живи. Не буду я с ним ни о чём говорить. В конце концов, каждый имеет право набивать свои шишки… Только не реви потом. Хотя чего я тебе это говорю? Только воздух сотрясаю. Я ж тебя знаю, всё равно реветь будешь.
— Но письмо-то ты отправишь? — осведомилась Власта, с надеждой взглянув на него.
— Да отправлю, отправлю… Куда я денусь. А ты это… Держи меня в курсе, как и что.

* * *

К Властиному удивлению, ответ пришёл очень быстро, уже на третий день. Когда Лешек с таинственным видом заглянул к ней в комнату и сунул в руки письмо, сердце девушки застучало так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Она потянулась за ножницами, чтобы аккуратно вскрыть конверт, и вдруг заметила, что адрес написан другим почерком, не тем, в котором она уже знала наизусть не только каждую букву, но даже каждый завиток. А этот почерк, более крупный и резкий, был ей незнаком. Что такое? Может, вышла ошибка, и Лешек принёс ей письмо, на самом деле адресованное ему, а не ей? Но брат уже ушёл, посоветоваться было не с кем, и Власта всё-таки решилась вскрыть конверт.



Власта перечитала письмо раз, потом другой — и горько вздохнула.
— Знаешь, Эскамильо, — обратилась она к дремавшему на батарее любимцу семьи, — такое чувство, что меня просто вежливо послали куда подальше.
Толстый кот утвердительно мяукнул в ответ, вкусно зевнул и снова закрыл глаза.

* * *

Это были самые скучные каникулы в жизни Власты. Если бы ещё неделю назад, кто-то сказал ей, что она будет с нетерпением ждать начала занятий, она от души посмеялась бы над ним. А теперь ей и впрямь хотелось поскорее вернуться в школу. Там, по крайней мере, у неё имелась возможность любоваться портретом Ладислава и беспрепятственно говорить с Янкой о своей любви. А дома она была лишена даже этих скромных удовольствий. В поисках лекарства от скуки Власта целыми днями читала, слушала музыку и старательно помогала Зузанне по хозяйству — но всё равно время тянулось так медленно, что хоть волком вой… Чего только ни передумала Власта за эти дни! Вплоть до того, что даже хотела сбежать из дома. Остановило только то, что податься ей было совершенно некуда. Не будь этого проклятого письма от секретаря, она бы, глядишь, отправилась на Врнову гору. Но, увы, похоже, там никто Власту не ждал…
Пани Эва не сменила гнев на милость даже в день новогоднего карнавала в ратуше. В глубине души Власта надеялась, что будет прощена хотя бы накануне празднества, которого жители Златиц ждали целый год. Но увы! Этого не случилось. Шикарный костюм цыганки, который Власта сшила своими руками, так и остался висеть в шкафу ненадёванным.



Наконец, каникулы завершились, и вновь настали будни, но веселее от этого не стало. Ладислав больше не появлялся, — и это приводило Власту в полное отчаяние. А ещё это письмо от секретаря… Неужели оно действительно означало, что граф её больше и знать не хочет? Наверное, думала несчастная влюблённая, во время их встречи она сказала или сделала что-то такое, что ему не понравилось… Тысячу раз перебирая в памяти все эпизоды того чудесного дня, она всё искала, где допустила ошибку — и каждый раз находила что-то новое.
В школе ей казалось как-то на удивление скучно, самая что ни на есть «непроходимая тоска», как выразился однажды её кумир. А дома по-прежнему держали в ежовых рукавицах. После каникул мама отдала дочери компьютер и телефон, но продолжала строго контролировать её во всём и всё ещё запрещала всякие развлечения. Едва к Власте вернулся мобильник, ей тут же позвонил Иржи и напомнил об обещании увидеться, но девушка отказала ему. Во-первых, мама запрещала ей встречаться с кем бы то ни было, а во-вторых, у Власты и самой не было сейчас желания общаться с ним. На душе и так хреново, а тут ещё придётся причинить боль хорошему человеку, объясняя, что у него нет никаких шансов на взаимность... Нет уж, увольте! И Власта всё свободное время проводила дома, где тоже казалось не очень-то весело. Бабушка последнее время неважно себя чувствовала и почти не выходила из своей комнаты, Лешек вернулся в университет, папа часто дежурил в выходные, так что даже поболтать теперь было не с кем. Власта отчаянно скучала и из кожи вон лезла, чтобы заслужить мамино прощение — но всё безрезультатно.

* * *

В конце января у двоюродной сестры Ядвиги родился малыш, и в последнюю субботу месяца всех родственников пригласили на крестины. Однако напрасно Власта надеялась, что радостное событие положит конец её домашнему аресту — пани Эва безапелляционным тоном заявила, что и это торжество пройдёт без Власты, она ещё не прощена. Чтобы не показать, как ей плохо, Власта, пока родители собирались в гости, спряталась в своей комнате и вышла оттуда только тогда, когда увидела в окно, что Мартин закрывает ворота за уехавшей машиной. Тогда она спустилась в гостиную и села на ковёр перед горящим камином.



На душе было необычайно скверно, и слёзы уже подступили к глазам — но тут открылась дверь, в комнату тихо вошла пани Эльжбета, опустилась в кресло рядом с внучкой и ласково погладила её по волосам. Власта вздохнула и уткнулась лицом ей в колени.
— Не грусти, детка, — голос бабушки был полон нежности. — Поверь мне, всё наладится…
— Жаль, что тебя не было тогда в столовой, — буркнула внучка. — Когда нас показали по телевизору… Ты бы наверняка заступилась за меня!..
— Сомневаюсь, что это исправило бы положение, — покачала головой бабушка. — Мы с Эвой давно уговорились, что я не буду вмешиваться в твоё воспитание. Не могу сказать, что меня всё устраивает, но она имеет полное право требовать этого — ведь она твоя мать.
— Мне иногда кажется, что она меня ненавидит! — пожаловалась внучка, глядя на бабушку снизу вверх.
— Ты не права, — мягко возразила пани Эльжбета. — Конечно же, мама любит тебя и желает тебе только добра. Потому и хочет, чтобы ты держалась подальше от человека с такой репутацией, как у графов Враногорских.
— Да плевать я хотела на его репутацию! — в сердцах воскликнула Власта. И добавила со вздохом:
— Эх, ба, если бы ты только знала…
В ответ на это пани Эльжбета негромко засмеялась.
— Можно подумать, я ничего не знаю! Эх, детка моя… Я ведь тоже когда-то была юной девушкой… И тоже была влюблена в графа Враногорского.
— То есть как? — до Власты не сразу дошло, что бабушка говорит не о Ладиславе, а о его деде. — Неужели? Ты никогда мне об этом не рассказывала…
— Я о многом тебе не рассказывала, — усмехнулась пани Эльжбета.
— А расскажи сейчас, ба! — Власте вдруг необычайно захотелось узнать эту историю, от любопытства даже слёзы на глазах высохли.
— Ну что ж, если тебе так интересно… — бабушка поудобнее устроилась в кресле. — Теперь, думаю, об этом уже можно говорить, столько лет прошло… Слушай. Мне было всего девятнадцать, когда я встретила Ярослава, твоего дедушку. Спустя три месяца после знакомства он сделал мне предложение руки и сердца. Моя мама уговаривала меня не спешить, сначала проверить свои чувства, а заодно покрепче встать на ноги, ведь я тогда ещё училась в колледже, а Ярик только что окончил университет. Но я не послушала маму. Как и все в этом возрасте, я считала себя очень умной, и была уверена, что знаю всё гораздо лучше других… И мы решили пожениться, тихо и скромно, поскольку денег на торжество у нас почти не было. Позволить себе свадебное путешествие мы не могли. Так что можешь себе представить нашу радость, когда я выиграла бесплатную путёвку в круиз до Врновой горы. Мы специально подгадали день и время нашего бракосочетания так, чтобы прямо из ратуши отправиться на теплоход, — пани Эльжбета тихо вздохнула, и её лицо, озаряемое отблесками огня в камине, буквально осветилось от приятных воспоминаний.



— Ах, Власточка, какое это было чудесное путешествие! У нас подобралась прекрасная компания, человек шесть или семь, все молодые, весёлые... И среди них пан Студент, мы его так называли. Я тебе как-то говорила о нём…
— Да, я помню. Он в тебя влюбился, но не ухаживал за тобой, потому что был хорошо воспитан, а ты уже была замужней дамой, — почти дословно процитировала Власта.
— Да, всё именно так... Но, признаюсь тебе, детка, что он мне тоже сразу понравился. И нравился настолько, что я даже несколько раз пожалела, что так поспешила выйти замуж, — бабушка вдруг улыбнулась совершенно не свойственной ей застенчивой улыбкой. Помолчала некоторое время, явно вспоминая что-то, и затем поделилась:
— Знаешь, как-то раз мы все вместе сидели вечером на палубе… Зашёл разговор об эдельвейсах, и я призналась, что никогда не видела, как они выглядят. А на другое утро, во время завтрака, ко мне вдруг подошёл пан Студент и протянул неказистый белый цветок. «Вы хотели увидеть эдельвейс, Эльжбета? Вот он, я принёс его вам». Я очень удивилась, как ему удалось раздобыть цветок за ночь на теплоходе — ведь они растут только высоко в горах. Но он не ответил на мои вопросы, только улыбался. Мне было очень приятно, что он принёс мне эдельвейс… Но когда он захотел отдать его мне, я, разумеется, отказалась.
— Почему? — удивилась Власта.
— Как почему? Разве ты не знаешь о связанном с эдельвейсами обычае? Считается, что подарить кому-то эдельвейс — значит признаться в любви, а принять цветок — согласиться ответить взаимностью.
— Да, я слышала о таком, но забыла, честно говоря, — кивнула внучка. — Тогда понятно… Скажи, а что, дедушки в этот момент не было рядом?
— Не было.
— А куда ж он делся?



— О, это отдельная история, — усмехнулась пани Эльжбета. — Видишь ли, с нами на теплоходе путешествовала одна девица… Как сейчас помню, её звали Натали. Знаешь, из тех манерных дамочек, которые считают себя совершенно неотразимыми и абсолютно уверены, что и окружающие воспринимают их также. И эта Натали с первого же дня круиза принялась очаровывать Ярика. Пыталась флиртовать с ним чуть ли не у меня на глазах… И, думаю, дело было совсем не в том, что он ей понравился. Просто есть такой тип людей, которые не могут спокойно видеть чужое счастье, им необходимо вмешаться и всё испортить — только тогда они успокоятся.
— Угу, — понимающе кивнула Власта. — Я тоже одну такую знаю… Представляю, как тебе было обидно.
— Да, конечно, не слишком приятно, — кивнула пани Эльжбета. — Но не настолько, как можно подумать. В то утро она как раз увела Ярика под каким-то предлогом, и у меня тогда грешным делом мелькнула мысль — а, может, это и к лучшему? Если Ярослав увлечётся Натали, значит, он никогда и не был моей судьбой. Мы с ним расстанемся, я снова стану свободна, и тогда смогу ответить на чувства…
Она прервалась на полуслове, и к Властиному удивлению, щёки бабушки вдруг порозовели, точно у молоденькой девушки. Хотя, быть может, в этом был повинен лишь жар от камина.
— Однако интереса Натали к моему мужу хватило ровно до прибытия на остров, — продолжала рассказчица. — А там всё изменилось, потому что мы встретились с графом Враногорским…
— Скажи, ба, а какой он был, граф Марек? — Власту это ну просто очень интересовало.
Пани Эльжбета снова вздохнула.
— Он был обольстителен, — произнесла она после долгой паузы. — Столько изящества, столько шарма, столько мужского магнетизма, перед которым просто невозможно устоять… Впрочем, что я тебе это расписываю? Ты сама всё знаешь. Его внук очень на него похож. Настолько похож, что в первую минуту, когда Ладислав появился в нашей гостиной, мне показалось, что вошёл Марек, и я долго не могла избавиться от этого ощущения. Потом я, конечно, убедилась, что Ладислав — не точная копия деда. В наше время люди были совсем другими, иначе выглядели, иначе одевались, иначе себя вели... Но сходство между ним и Мареком весьма велико. Похоже, очарование передаётся мужчинам в этой семье по наследству... И меня нисколько не удивляет, что ты потеряла голову от Ладислава. В графа Враногорского действительно нельзя не влюбиться… Собственно, я ни минуты не сомневалась, что именно так оно и произойдёт, как только узнала, что ты тоже выиграла путёвку в круиз. Потому и не хотела, чтоб ты попала на Врнову гору…
— Ах, вот в чём было дело! А я-то голову ломала, с чего ты вдруг стала тогда поддерживать маму… — кивнула Власта и только потом сообразила, что никогда не рассказывала бабушке о своей любви к графу. — Но откуда ты знаешь, ба?
— О твоём отношении к Ладиславу? — пожилая дама снова погладила внучку по голове. — Детка моя, но это же очень заметно со стороны. Ты пока совсем ещё не умеешь скрывать своих чувств. Достаточно всего один раз взглянуть на тебя, когда он рядом. Я уж не говорю о «Песне Сольвейг», которую ты так проникновенно для него исполняла. И этот медальон у тебя на шее… Ведь это граф подарил его тебе, когда вы были на острове?
— Да, — не стала отпираться Власта. Она, конечно, очень досадовала на то, что так глупо себя выдала — но что поделаешь, теперь уже поздно, ничего не изменишь. — Всё именно так и есть… Скажи, ба, а мама?.. Она тоже всё обо мне знает?



— Ну, всего-то и я не знаю, — усмехнулась бабушка. — Могу только догадываться, что ваша встреча в Тисове отнюдь не была случайной, как бы ты ни пыталась убедить в этом маму. Подозреваю, что и к нам в дом Ладислав явился не ради моих прекрасных глаз и совсем не потому, что наш потомственный Казанова вдруг загорелся желанием поздравить меня с именинами. Уверена, что это был всего лишь предлог. Притом довольно неуклюжий.
— Ты хочешь сказать, что он приехал ради меня? — Власта так и подскочила.
— Во всяком случае, я не вижу других причин, — дипломатично ответила пани Эльжбета. — Учитывая, что он весь вечер провёл с тобой… Но на твоём месте я не торопилась бы этому радоваться. Насколько я знаю, ещё никто из мужчин в их роду не сумел сделать счастливой ни одну женщину. Стать графиней Враногорской мечтала бы чуть ли не каждая — но браки в этой семье распадаются так быстро, что только удивляешься, как супруги их сиятельств успевают родить наследников… Нет, ничего хорошего граф Враногорский женщине дать не может. И это знаю я не понаслышке, а по собственному опыту.
— Ой, прости, ба! — запоздало спохватилась Власта. — Ты ведь рассказывала о своём свадебном путешествии, а я тебя перебила… Продолжай, пожалуйста, очень тебя прошу. Ты говорила, что тоже влюбилась в графа Марека…
— Влюбилась… — голос пани Эльжбеты дрогнул. — Стоило мне его увидеть, как я тотчас забыла и о муже, и о пане Студенте. Это было какое-то наваждение, морок… Почти болезнь. Мне казалось, что я схожу с ума. Никогда в жизни, ни до этого, ни после, я не испытывала ничего подобного. Я была точно околдована. Весь мир словно свернулся в одну точку, всё на свете, что не касалось графа, перестало для меня существовать. Мы провели вместе весь праздник Ламеса…
— Извини, что опять перебиваю, но очень уж любопытно… А как у вас проходила ночь нечистой силы? — заинтересовалась Власта, но бабушка только отмахнулась.
— Я уж толком и не помню, какое-то карнавальное шествие… Что-то вроде того, что показывают по телевизору на Хэллоуин.
— То есть, совсем не страшно?
— Конечно, совсем не стра… — начала было пани Эльжбета и вдруг переменилась в лице.
— Что такое, ба? — испугалась внучка. — Тебе нехорошо?
— Нет-нет, не волнуйся, всё в порядке, — успокоила собеседница. — Просто я вдруг вспомнила… Знаешь, детка, я никогда никому об этом не рассказывала… Но там, на Врновой горе, я первый и последний раз в жизни видела приведение.
— Привидение? — Власта даже привстала. — И как оно выглядело?
— Женская фигура… Очень красивая и очень бледная молодая женщина в старинном платье и с высокой причёской.
— Ты видела её в склепе, да, ба? — почти выкрикнула внучка.
— В склепе? — удивилась пани Эльжбета. — Нет, почему? Ни в каком склепе я не была. Это произошло в замке, в ночь накануне Ламеса, около полуночи. Мне не спалось, я решила выйти погулять по галерее — и вдруг увидела в коридоре призрак. И, признаюсь тебе, перепугалась ужасно, чуть в обморок не упала. У меня до сих пор мороз по коже от одного воспоминания. А тогда я заорала так, что сбежались, наверное, все, кто был в замке. А призрак женщины, как только я закричала, сразу исчез.



— Это была Лили, ба! — воскликнула Власта.
— Лили? Я не знаю, кто это, — бабушка покачала головой.
— Но как же не знаешь? — удивилась внучка. — Это девушка, которая жила в восемнадцатом веке. Дочь колдуна, которая стала злой ведьмой и приворожила одного из графов Враногорских, его звали Иво. Их портреты висят в галерее на самом видном месте. Неужели вам не рассказывали эту легенду? Хотя о том, что Лили была ведьмой, могли и не говорить… Нам, например, не сказали...
— Я не помню ничего похожего, — отвечала пожилая пани. — У меня сохранилось в памяти лишь предание о колдунах. Которые никогда не покидали остров, но при этом как-то ухитрялись знакомиться со своими невестами, жившими на берегу… Других легенд я не помню.
Некоторое время они помолчали, каждая была занята своими мыслями. Власта невольно задумалась над тем, как странно описала бабушка свою любовь к графу Мареку. Почти болезнь, наваждение, морок... Точно околдована... Неужели действительно ворожба враногорских колдунов работает до сих пор, и женщины влюбляются в дальних потомов графа Иво лишь из-за неё? А она сама, Власта? Разве не было и у неё смутного ощущения, что и она околдована? Ведь она уже несколько раз готова была разлюбить Ладислава, и даже увлеклась Иржи — но точно какая-то сила снова вернула её к графу... Впрочем, тряхнула головой Власта, всё это уже прошло. С тех пор, как они с Ладиславом встретились на Рождество, она абсолютно уверена в своей любви, в том, что никакого колдовства тут нет и в помине. Ей достаточно было провести со своим кумиром несколько часов, чтобы раз и навсегда убедиться в том, что его просто нельзя не любить...
Голос пани Эльжбеты вывел её из задумчивости.
— Сдаётся мне, ты тоже видела на остове призрак, детка? — осведомилась она.
— Да, видела.
Власта не стала отпираться и во всех подробностях поведала бубушке уже знакомую читателю историю. А под конец вспоминала свой разговор на теплоходе с паном Кашпаром. Когда тот говорил о привидениях, она решила, что он не в своём уме. Но теперь запоздало в этом усомнилась.
— Знаешь, ба, с нами был на теплоходе один симпатичный пожилой пан, профессор демонологии из университета, — завершила свой рассказ внучка внучка. — Он говорил, что на Врновой горе постоянно происходит что-то такое… Мистическое. Но мы тогда не отнеслись к его словам всерьёз.
— И, возможно, напрасно, — предположила бабушка.
— Наверное, да… Теперь я начинаю думать, что он мог быть прав… Но ба, ты всё никак не доскажешь мне про графа. Он ведь выбрал тебя королевой бала, да?
— Да. Бал был великолепен. Но я видела только одного Марека... Чуть ли не всю ночь напролёт я танцевала с ним. Он почти не отходил от меня, к великой досаде не только Ярослава, но и Натали, которая из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание его сиятельства — но тщетно… Когда бал закончился, и все разошлись по своим комнатам, также поступили и мы с Яриком. Я не сомневалась, что, оставшись со мной наедине, муж устроит сцену ревности, потому что я вела себя совершенно неприлично. Но он не сказал ни слова, молча лёг в постель и, к моему удивлению, сразу же крепко уснул. А я, конечно же, не могла и глаз сомкнуть. Я встала, оделась и спустилась в сад. Откуда-то я наверняка знала, что найду там Марека. Так и вышло…
— И что? Что было потом? — с придыханием спросила внучка, поскольку рассказчица опять замолчала. Слушая бабушку, Власта снова невольно проводила параллель с собственными воспоминаниями и находила в обеих историях много общего. Конечно, её, Власту, не выбирали королевой, и бал прошёл для неё совсем не так удачно, как для пани Эльжбеты. Но зато после бала… Она ведь тоже вышла рано утром на галерею, интуитивно чувствуя, что встретит там Ладислава, — и не ошиблась.
— Потом… Потом мы целовались, стоя под большим деревом. И я совсем потеряла разум. Я чувствовала, что готова ради Марека на всё, что стоит ему сказать лишь слово — и я всё брошу и пойду за ним хоть на край земли. Но вдруг… Вдруг всё встало на свои места. Внезапно с ветки над нами взлетела какая-то большая птица. Только что закончился дождь, на листьях ещё оставалась вода, меня окатило ею с ног до головы, и, как ни странно, но этот душ мгновенно отрезвил меня. Я словно очнулась и сразу вспомнила, что у меня есть муж, которому я всего лишь неделю назад поклялась в верности перед Богом. И я… Я убежала к себе. Марек очень настойчиво искал встречи со мной, но я пряталась от него и успокоилась только тогда, когда наш теплоход отошёл от острова.



— Но вы же встречались с графом после этого?
— К счастью нет, Господь миловал, — бабушка даже перекрестилась. — Он продолжал разыскивать меня, но я сделала всё, чтобы наши пути больше не пересеклись. Вдали от него я сохраняла способность здраво мыслить и понимала, что стоит мне ещё хоть раз его увидеть, я не смогу устоять перед ним. А что мне это принесёт? Краткие мгновения блаженства, а потом долгие годы слёз из-за разрушенной семьи и погубленной жизни? Ведь ясно же было, что он поступит со мной точно так же, как поступил со многими другими женщинами — добьётся моего расположения и тут же бросит. Нет, я совсем не хотела такой судьбы! И я заставила себя забыть о нём. Даже продала бриллиантовую диадему, которую по традиции дарят королеве бала, хотя все и отговаривали меня от этого шага. Но я не хотела, чтобы хоть что-то напоминало мне о Мареке.
Нам тогда очень повезло, что Ярославу предложили работу в другой стране. Я уговорила его согласиться, уехать немедленно и спрятаться так, чтобы никто даже не знал нашего адреса. Мы очень быстро уехали, почти бежали — и это помогло мне. Когда через несколько лет, уже родился Франтишек, мы вернулись в Бажинию, я узнала стороной, что Марек покинул свои владения и отбыл за границу. И тогда я вздохнула с облегчением… Потому что до этого жила в постоянном страхе.
— Ты боялась графа Марека? Боялась человека, которого любила? — удивилась Власта.
— Нет, — покачала седой головой пани Эльжбета. — Я боялась не его, а себя. Того чувства, которое таилось во мне и могло в любую минуту вырваться наружу. Это была очень странная любовь, мне трудно описать её словами… Она словно не являлась частью меня, не была порождением моей собственной души… Она казалась мне некоей неведомой и очень страшной силой, которая проникла в меня откуда-то извне, мучает и стремится поработить… Прости, но я даже не знаю, как объяснить тебе это.


Пани Эльжбета снова замолчала, и Власта, воспользовавшись паузой, мысленно попыталась сравнить описанное бабушкой влечение к Мареку со своей собственной страстью к его внуку. Нет, ничего похожего. Она, Власта, любит Ладислава совсем иначе. И это чувство нисколько не пугает и не угнетает её, наоборот, делает счастливой. Даже несмотря на то, что Ладислава нет рядом. И неизвестно, будет ли когда-нибудь по-другому…
— Значит, так всё и закончилось? — тихо спросила она.
— Да, так и закончилось, — кивнула бабушка. — Моя семейная жизнь, наконец, вошла в свою колею. Мы с Ярославом, твоим дедом, прожили вместе почти сорок лет. И, в общем-то, можно сказать, были счастливы. А история с графом Враногорским ушла в прошлое — но, к сожалению, не забылась. Марек — единственный, кто оставил в моей душе столь яркий след. Хотя за сорок лет, минувших с того круиза, я встретила ещё множество мужчин, среди которых были и весьма заслуживающие внимания. Некоторым из них удавалось меня заинтересовать, к двоим или троим я даже относилась чуточку лучше, чем это позволительно замужней даме… Только не пойми меня превратно! — спохватилась пани Эльжбета. — Если не считать Врновой горы, то вся моя вина перед Ярославом ограничивалась лишь тем, что я иногда позволяла себе думать о каком-то другом мужчине. Никаких более страшных грехов на моей совести нет, в этом я могу поклясться на Библии.
— Что ты, ба, мне бы и в голову не пришло усомниться в твоей верности дедушке, — горячо заверила Власта. — Скажи, бабушка, а тот пан Студент, о котором ты говорила… С ним-то ты увиделась ещё хоть раз?
— Тоже нет, — покачала головой пани Эльжбета. — Хотя очень сожалею об этом. Мне даже сейчас хотелось бы встретиться с ним. Последнее время я что-то часто стала о нём вспоминать… Хотя вспоминать-то, по большому счёту, нечего. После круиза он исчез из моего поля зрения, и я ничего больше не слышала о нём. Зато узнала о судьбе Натали.
— И что с ней сталось? — Власта задала этот вопрос и тут же почувствовала, что и сама догадывается, каким будет ответ на него.
— Её судьба оказалась очень печальной. По слухам, она добилась своего и всё же закрутила интрижку с графом накануне его отъезда. Как уж ей удалось встретиться с ним, я не знаю… Но эта интрижка почти сразу же и закончилась. Граф очень быстро бросил её, как и всех прочих, а Натали сошла с ума от горя и вскоре умерла. Вот такая история, прямо как в старинном романе… И должна сказать тебе, что подобные истории я слышала ещё неоднократно. И про покойного Марека, и про его сына Данило, уж не знаю, жив он или нет, а теперь и про молодого графа Ладислава. Так что, когда про графов Враногорских говорят, что женщины умирают от любви к ним, то это не поэтический оборот, а чистая правда.
Последние слова бабушки снова подняли в душе Власты целую бурю воспоминаний. На ум тотчас пришли и мачеха Петры Барбора, и актриса Магда Гусакова, которая незадолго до своей загадочной смерти, по слухам, начала встречаться с Ладиславом. А потом, уж совершенно непонятно почему, всплыли в сознании байки, которыми Янкин поклонник Штефан пугал её, Власту, на дебаркадере, утверждая, что Враногорский замок населён одними вампирами…
— Но ведь не все женщины, имевшие роман с графами, умирают? — с надеждой спросила она.
— Нет, конечно, — усмехнулась бабушка. — Я лично знаю нескольких дам, у которых случилась интрижка с кем-то из Враногорских. Эти дамы вполне себе живы и находятся в добром здравии. Как правило, они обожают с томными вздохами повспоминать о своём любовном приключении, очень недовольны, что приключение оказалось слишком коротким и крайне обижены из-за этого на судьбу и на своего ветреного любовника… Но всё-таки женщин, скончавшихся после романа с одним из графов, достаточно, чтобы трудно было счесть их смерти случайным совпадением.


— А как ты думаешь, ба, отчего так происходит? — любопытствовала внучка. — Отчего они умирают? Ведь должно же быть какое-то логичное объяснение. Иначе уже мистика какая-то получается!..
— Мистика — это ведь тоже логичное объяснение, — неожиданно прозвучало в ответ. — Кто-то говорил мне, что род Враногорских проклят, что они приносят несчастье всем, кто находится с ними рядом... Раньше я пропускала такие слова мимо ушей, смеялась над ними, считала суеверием и полной ерундой. Но с возрастом стала понимать, что на свете существует немало таких вещей, которые никак нельзя объяснить без мистики. Весьма вероятно, что над графами Враногорскими и впрямь тяготеет какое-то страшное проклятие. Недаром по их замку бродят привидения. Тем более что, как ты говоришь, один из призраков — это злая ведьма... Так что, по большому счёту, твоя мама права, когда запрещает тебе общаться с его сиятельством. Действительно от такого опасного человека лучше держаться подальше.
— Но я люблю его! — возмутилась Власта.
— Детка моя, — ласково возразила бабушка, — не хочу ранить твои чувства, но, поверь, это ещё не любовь. Ты ведь, насколько я понимаю, едва знаешь Ладислава, вы виделись-то всего несколько раз. Так что любишь ты совсем не его, а всего лишь тот образ, который сама себе придумала.
— Ну вот… И ты, ба, туда же, — с горечью проговорила Власта, отворачиваясь к камину. — Получается, что я осталась одна против целого мира…
И тут же упрямо тряхнула головой:
— Но даже если и так, то я всё равно не сдамся! Буду бороться за свою любовь! Она слишком много значит для меня, чтобы я могла так легко от неё отказаться. Что бы о нём ни говорили, я всё равно буду любить его!
Некоторое время пани Эльжбета молча задумчиво глядела на неё.
— Трудно тебе будет жить, моя девочка, — покачав головой, промолвила она наконец. — Ты совсем не такая, какой была я… В тебе слишком много чувства, слишком много огня. И вообще нет холодного трезвого расчёта. И, боюсь, раз уж ты влюбилась и решилась добиваться своего, то тебя уже ничто не остановит. Никакие мамины запреты. И никакие воззвания к здравому смыслу… Ты всё равно полетишь навстречу зову своего сердца, как мотылёк на пламя.
— Ты осуждаешь меня за это? — подняла глаза Власта.
— Не знаю, — честно призналась бабушка. — С твоим характером, с твоей пылкостью, с твоей жаждой без раздумий кинуться в омут головой, ты ещё наломаешь дров... В этом я нисколько не сомневаюсь. Но как утверждает пословица, лучше сделать что-то и пожалеть о сделанном, чем сокрушаться о том, чего не было. В старости, когда почти вся жизнь позади, невольно начинаешь задумываться об этом… И вот ещё что. Пожалуйста, никогда не говори, что я против тебя. Знай: что бы с тобой ни случилось, я всегда останусь твоим другом. С любой твоей заботой, с любым твоим горем ты всегда можешь придти ко мне, и я тебя пойму и поддержу. Мне совсем не хочется, чтобы мой маленький мотылёк сгорел в огне собственных страстей. Если уж никак нельзя иначе, то пусть он лучше станет фениксом и научится каждый раз заново возрождаться из пепла. А я постараюсь ему в этом помочь.
— Спасибо, ба… — прошептала растроганная Власта и обняла пани Эльжбету. Впервые за эти дни у неё вдруг стало удивительно легко на сердце.