После последней записи Анри долго и упорно избегал своего дневника, ходил мрачнее тучи и постоянно о чем-то думал. Софи тоже не улыбалась, не смеялась, а только многозначительно смотрела в сторону брата. Я бы прочитала её мысли, но она, как будто чувствуя это, заполняла голову всякой чушью и злобно сверлила меня взглядом, намекая, что мне никогда в этом не разобраться. О, как ты ошибаешься, деточка. Но не стану говорить заранее, думаю, уже и так понятно, что происходило. Так вот, в то время юный наследник совсем забросил свои записи и сторонился всех близких, боясь рассказать им тайну. Эмбер сделала неудачную попытку узнать, но была встречена угрюмым молчанием. Потом она тут же прибежала ко мне, умоляя выяснить, чтобы успокоить её.
- Вдруг он убил кого-то и мучается теперь чувством вины? А может они вдвоем кого-то убили? Лисбэт, мне нужна помощь, иначе я сама кого-нибудь убью. - Впадала она из крайности в крайность и я согласилась ей помочь. В гараже стоял лабораторный стол, доставшийся нам от Чарли, давно соблазнявший меня шипучими и взрывоопасными веществами. Проштудировав пару книг по этому делу, оставшиеся от того же Чарли, я принялась изучать всякие «зелья», в поисках чего-нибудь, что заставит Анри говорить правду. И этому делу пришлось отдать чересчур много времени, так еще и безрезультатно.
Между исследованиями мы с Эмбер пытались честным путем допытываться до этих двух бывших шутников.
- Софи, доченька, нам нужно поговорить. - Моя внучка изо всех сил старалась скрыть явное волнение, что тут же увидела Софи и поняла, что нужно снова врать.
- Да, мам. - Тусклым голосом отозвалась последняя. Я сидела на диване, изобразив усердную ученицу и читая книгу по зельям.
- Может ты поделишься со мной, что происходит у вас с Анри. Мы все переживаем, вы так погрустнели в последнее время, совсем перестали устраивать проделки. Софи, я никому не скажу ни слова. - В голове у Софи происходил настоящий фейрверк. Она думала одновременно о том, как бы скрыть свои мысли от меня, что ответить матери и что говорить-то — правду или лгать по привычке. Она принялась кусать губы, чтобы не дать себе произнести слов в голове. Я удивленно посмотрела на нее, так как среди её мыслей слышалось «Я.. Анри.. правду?... стыдно, стыдно, стыдно».
- Мама, - Софи слабо улыбнулась. - просто мы решили, что не нужно больше отравлять твою и папину жизнь. Мы так много причинили вам вреда и хотим теперь искупить свою вину. - Голос её звучал ненатурально и Эмбер, понимающе кивнув, продолжала чувствовать тревогу.
В это время у нас дома вновь пахнуло смертью. Умерла наша милашка-черепашка, причем от старости, чтобы никто не подумал, что это я её не кормила. Все коты долго и упорно мяукали вокруг террариума и жалобно смотрели на меня, понуро опустив хвосты и уши. Даже Себастьян, так нелюбивший общество двуногих, одаривал меня грустным взглядом и пытался погладить прозрачной лапой. Маруся беспокойно таскалась за мной, постоянно вспоминая о том, что она уже немолодая и боясь приближающейся смерти. Боялась и я. Генри один равнодушно косился на свою бывшую добычу и гордо поднимал голову, наслаждаясь победой. По черепашке горевали все, Эмбер даже бережно закопала её на нашем маленьком кладбище.
На семейном совете было решено, что мы обязаны что-то с этим сделать и кого-нибудь поселить в кошачьей комнате, чтобы добавить разнообразия. Думали и собаку взять, и грызуна, и насекомое, даже лошадь кто-то предложил, но остановились мы все-таки на птицах. Долго и упорно пытались заставить наших котов поймать какого-нибудь стрижа или хоть воробья, но те сначала пытались, потом устали и в конце концов стали шипеть на нас, когда мы выталкивали их на улицу. По итогам голосования было принято купить говорящего попугая, раз наши бестолочи отказываются проверить свои охотничьи навыки. Назвали мы его Перри. Говорунишка стал влезать в драки с нашей животиной и стоило мне зайти, как он уже сидел на жердочке в окружении собственных перьев и заслуживал мой разочарованный взгляд. Но мы решили оставить этого драчуна и вскоре даже приласкали его, заставив успокоиться и не реагировать так буйно на любопытных кошек.
Вскоре после разговора Софи с мамой к нам заглянул Ян. Это был уже не тот черноволосый парниша с фотографии с выпускного. Его жена была пока на грани со старостью, но не старела, а виски её мужа и моего внука уже были покрыты сединой и ни я, ни Эмбер не смогли реагировать на это равнодушно. Для нее это значило свое скорое старение, а для меня это было своеобразным ударом, так как скоро мои внуки уйдут навсегда в гости к своим родителям — моим давно умершим детям. Как бы я не любила Нину, она тоже была мне дочерью. И я очень скучала по ним всем, живым и своеобразным. Ян удивленно наблюдал за нашими полными слез глазами и одновременными рыданиями, попытался успокоить, но мы только окружили его и принялись расспрашивать, почему он не позвал на свой день рождения и как так вообще вышло, что время летит так быстро. На наши слова он только развел руками и сообщил, что нашу давно забытую группу пригласили на выступление в бар. В тот бар, где познакомились Чарли с Ниной и это заставило меня загрустить еще пуще. Весть о том, что нас вообще пригласили меня не удивила. Теперь «Настроение» состояло из старичка, вампирши и молоденькой жены старичка. Так что нас вдруг все захотели видеть на своих выступлениях.
В баре было пусто, барменша-наша заказчица встретила нас горькой улыбкой и развела руками, показывая пустую комнату и покрывшиеся пылью инструменты. По её словам она позвала нас потому, что мы много не просили и потому, что я была знаменитостью. Столько вампиров в городе, а знаменитой считали меня, особенно после моего возвращения в круг художников. Пока мы настраивали старые инструменты, в бар стали потягиваться жители Бриджпорта, не обремененные популярностью и надобностью посещать такие места, как «Кровища» или «Процветание». Когда все наконец было улажено в баре набралась довольно приличная толпа и все аплодисментами просили нас начать играть. Первой вступила Ребекка, набивая знакомый нам с Яном ритм на барабанах, затем мой внук, блестяще вступивший на контрабасе, на котором играл еще живя у нас дома и который стоит у нас в гостиной. И наконец пришло мое время. Зрители довольно кивали и заказывали еще один напиток с пенящимися внутренностями. Ян с Ребеккой влюбленно переглядывались, посетители улюлюкали и радостно хлопали, замечая такое проявление любви. Так же все перешептывались о моем новом имидже и что мне вроде как не идет эта прическа, но я лишь одарила их усталым взглядом. Мысли мои занимали наши семейные проблемы, в которых приходилось участвовать. Я никак не могла создать зелье правды и это меня выбешивало, Эмбер ходила такая же мрачная, как и её скрытные дети и только Роберт, насвистывая шел на работу и тушил пожары по всему городу. Узнав о таком блестящем и сексуальном пожарнике, пожары стали разгораться все чаще и симы как будто забыли о собственных жизнях, доверяясь чудесному рыжему спасителю, выносившему их на руках. Пожары были и у Яна, но у них хотя бы случайно, у Чарли с Карли, даже у Синди Гундерсон, подруги Эмбер. Синди подожгла занавески в своей комнате и заперлась в этой же комнате, заставив Роберта лишние минуты тратить на то, чтобы выбить дверь топором. Потом бросилась в его объятия и была спасена и вынесена на свежий воздух в руках бравого Роберта. Эмбер это так взбесило, что с тех пор она со своей подругой детства больше не разговаривала. На этой ноте наша группа сыграла последние аккорды и мы откланялись. Противная барменша долго не хотела оплачивать наш успех, но мне пришлось выбить деньги, которые я отдала Яну с Бекки. Концертов стало больше.
Ну вот, пока я описывала нашу тихую жизнь, я подошла к тому моменту, когда Анри наконец вспомнил о дневнике и снова принялся писать в него.
Да, давно мне выдавалось времени на описание моей жизни. То, что случилось между мной и Софи сложно назвать бедствием, можно сказать, это было случайностью, но каким-то непостижимым образом мы оба понимали, что это было нарочно, что кто-то все-таки виноват, но ни она, ни я не хотели так думать и потому каждое касание наших рук заставляло нас тут же отпрянуть друг от друга и вспомнить о давящем моменте. Иногда, Софи оживлялась, принималась за разные игры с родителями, даже согласилась побиться с мамой подушками и натянуто смеялась, что осталось незамеченным. Иногда, они болтали в гостиной поздним вечером и Софи едва сдерживалась, чтобы не рассказать все как есть. Она сильно изменилась. Перестала даже заговаривать о проделках и шалостях, хотя после случая с горящим телевизором плутовка загорелась новыми идеями, которые внезапно потухли и забылись. Я попытался сделать попытку к нашему прежнему прочному союзу, но она отбегала от меня как от огня и я оставался со стиснутыми кулаками и злобой.
Приближался выпускной бал в школе и окончание нашего с Софи подросткового периода. Мы оба были в отчаянном поиске пары, так как быть без нее казалось настоящим кошмаром и унижением. У меня в классе была своеобразная девушка по имени Ирен Функе с конопатым полноватым лицом. Я предложил Лисбэт слегка поменять её образ её волшебными руками и вскоре преображенная Ирен выглядела даже лучше, чем могла бы. После этого я непросто пригласил её на бал, а настойчиво ухаживал. Не от чистого сердца, хочу я сказать вам, она мне не так уж и нравилась, просто мне казалось, что сухое «Пойдем на выпускной вместе?» расстроило её и она ждала большего. Я побоялся огорчать Ирен и дальше и попытался изобразить хорошего парня, искренне считавшего её обворожительной и желающего её общества. Ирен восторженно принимала искусственные цветы и особенно счастлива была, когда она подарила мне первый поцелуй. В смысле, мы подарили друг другу.
Софи мучилась от постоянного окружения парней, а Дилан уже пошел с какой-то вертихвосткой и она грустно отмахивалась от очередного неудачника-ухажера с яхтой в Риверсайде. Часто ночью, когда я делал вид, что уже сплю, я слышал, как она бормотала что-то про ошибки и тоску. И это заставляло и меня переключаться на эти мысли. В итоге, всем на зло, Софи заявила, что пойдет с Манди. Той самой дочерью моего биологического отца и его любовницы Миранды. Которую мы приглашали на ту вечеринку, где она хотела поцеловать Дилана. Не знаю, что ужаснее, что мы все родственники или что Манди согласилась на это предложение.
Я попытался поговорить об этом с Софи, которая кидала в мою сторону взгляды-молнии, но она лишь отмахнулась, сказав, что это её дело, а моё дело стоит в прихожей и ждет моих жарких поцелуев. При этом лицо её исказилось отвращением и раздражением. Я удивленно похлопал глазами, снова спросил её, что означает приглашение Манди, но Софи только пихнула меня плечом, проходя мимо.
- Постой, Софи!
- Оставь меня, придурок. - Злобно прошипела она и скрылась в гостиной, не желая со мной более разговаривать. Я так и остался дураком, не понимающим, за что наказан таким невниманием и агрессией. Пока мы с Ирен ворковали в прихожей, я отвел взгляд, когда она спросила меня, что я к ней испытываю на самом деле. За аркой мелькали знакомые кудри, потом показался и кусочек голубого платья, а потом и спрятанное в ладонях лицо. Она заметила, что я увидел её и поспешно скрылась в спальне. Я не мог понять, что происходило. Хотя, чего я вру, я прекрасно понимал это, но не хотел себе признаться и от этого становилось только тяжелее и противнее быть рядом с Ирен, которая верила в мою искренность.
Бал прошел довольно скромно. Никто из нас не подрался и не напился до одури. Мы часто танцевали, я с Ирен, которая почему-то не одела чудесное платье, подаренное мной, а Софи вытаскивала на сцену Манди, с которой весело плясала, не обращая ни на что внимания, а так же на удивленные, шокированные лица её бывших парней и ухажеров. Нас с ней наградили коронами королевы и короля бала и я вдруг вспомнил, как детьми мы изображали их, мечтали о том, как завоюем школу и это было чистыми детскими мечтами. В лице королевы бала я заметил испуг, она тоже вспомнила об этом, но смогла совладеть с собой и улыбнулась, вытаскивая на сцену подружку.
Сложно сказать, что это было, но во время медленного танца я старался держаться ближе к танцующим девушкам и некоторые их фразы долетали до меня. Я споткнулся об ноги партнерши и грохнулся на пол, когда услышал:
- Манди, давай встречаться? - Упал я в аккурат к их паре и чуть не проглотил туфлю Софи раскрытым от удивления ртом. Я тут же вытащил её из толпы, как раз, когда на все согласная Манди закивала головой и сказала, что будет ждать возле сцены.
- Ты что творишь, Софи?!. - Она вспыхнула и злобно спросила, какого черта я вообще подслушивал. - А ты думала скрыть это в толпе танцующих одноклассников? Да ты совсем сошла с ума!
- Отвяжись от меня, Анри! Моя личная жизнь тебя не касается. - Она вырвала руку и исчезла в зале, заставив меня схватиться за волосы. Да что с ней такое? Она хоть понимает, что собирается встречаться с девушкой? Это уже отклонение в психике или что-то вроде того. Я немного читал об этом и в основном сторонился, но теперь уже нельзя было просто так скрыться. Софи точно сошла с ума. До конца вечера я был мрачнее тучи и рассеянно слушал свою пассию Ирен. На зло Софи я предложил ей встречаться и она восторженно запищала, соглашаясь. Но это не принесло мне удовлетворения. Наши выпускные фотографии были гордо повешены рядом с дядиными и маминой. Я задумчиво рассматривал одинокого, но веселого дядю Чарли, влюбленных дядю Яна и тетю Бекки. Кажется, кто-то рассказывал мне, что отец Бекки какое-то время был геем, но никаких записанных подтверждений этому я не встречал, а бояться спросил. Мама была вся в розовом, с завитыми волосами, рядом с каким-то неприятного вида старшеклассником. Они обнимались, но мамины глаза были потухшими и даже озлобленными. Я подошел к нашим фотографиям. Ирен и я были в такой же позе, что и мама с её парнем, а Софи с Манди крепко обнимались и первая выглядела просто бесподобно с лучистыми глазами и сияющей улыбкой. Это взбесило меня еще больше.
Софи встретила меня тяжелым взглядом, она пришла немногим позже меня. Мы долго смотрели друг на друга и она, отвернувшись, прошла мимо меня на второй этаж. Я поспешил за ней, надеясь, что в этот раз она от меня не убежит. Застал я её, когда она облокачивалась на острые пики балконного заборчика. На мой искусственный кашель она не отреагировала и только нахмурилась. Мне так хотелось вернуться на год-два назад, когда мы во всю развлекались с окружающими, проводя на них одним нам известные опыты. Софи вздрогнула, когда я коснулся её плеча.
- Нам стоит все обсудить. - Я старался говорить уверенно, как будто этот разговор будет самым важным в моей жизни. Она отвернулась, придавая себе равнодушный, непонимающий вид. Пришлось силой заставить её повернуться ко мне и крепко взять за руки. - Посмотри мне в глаза, Софи. Будет легче, если мы успокоимся и просто поговорим. Нельзя же всю жизнь, живя в одном доме, вести себя так.
- Нам не о чем говорить, Анри. Отпусти меня, ты делаешь мне больно. - Глаза её сверкнули и она попыталась вырваться, но безрезультатно.
-То, что случилось тогда, было просто случайностью. Ни я, ни ты не были виноваты в этом, забудь и все.
- Ты правда думаешь, что это легко? Просто забыть? Всё шло к этому, это было неизбежно. - Я непонимающе смотрел на нее. Что значило это «неизбежно»? - Ты не понимаешь меня. Я ведь... специально это сделала. - От удивления я выпустил её запястья и Софи стыдливо отвела взгляд, боясь моего гнева, но я испытывал лишь бескрайнее непонимание.
- Объясни.
- Ну, еще будучи детьми было что-то не то, а потом, когда я узнала, что мы от разных отцов, мне все показалось судьбой и я уже не думала о тебе, как о брате. Анри, я не хочу об этом говорить. Ты прав, все это было случайностью. - И она стремглав убежала вниз на крик родителей.
Вечером после бала наши родители устроили нам праздник нашего вхождения во взрослую жизнь. Мы стояли с ней против друг друга и я невольно любовался её прической для сегодняшнего вечера и её платьем, которое она так тщательно подбирала для этого дня. Первым задул свечи я, по старшинству. Родители улюлюкали, кричали и дудели, радуясь вместо нас. Слова Софи не выходили у меня из головы. Она не думает обо мне как о брате. Я не думаю о ней как о сестре с тех пор, как узнал, что мой отец какой-то глупый аферюга. Меня совсем не смущало то, что у нас одна мать. Теперь я понимал, что это было за тянущее чувство внутри сердца при её присутствии. Почему я шел за ней по пятам и верил во все её слова и замыслы. Теперь и я чувствовал стыд за это. За все, что я делал. За то, что не противился, за то, что защищал её, за то, что сблизился. Нам следовало ненавидеть друг друга, ей лучше бы не терпеть меня и называть внебрачным отпрыском, чем с едва скрываемой нежностью называть меня по имени. Я не верил в это, скрывался от этого, думал только о том, что у нее полно парней, что она не сумасшедшая, а все эти прозрачные намеки просто её врожденное кокетство. На нас смотрели родители, прабабушка, даже призрак прадеда, коты, даже развратная горничная Робин, строившая глазки Роберту. Все они не понимали того, что было с нами и это давило каким-то непонятным грузом. Мы повзрослели, но я стал только укрепляться в своих ощущениях. И фотографии с бала огорчали еще сильнее, потому что я был связан с Ирен, а она — с Манди.
В честь праздника, родители подарили нам обновленную спальню. Они смущенно объяснили, что пока не могут пристроить отдельную комнату для кого-то из нас и просят нас пожить вместе, зато комната эта была отделана в высшем классе. Стены были обиты красным шелком, такой же шелк(другой расцветки) покрывал постель с балдахином, рядом стояли бесконечно горящие свечи, возле кровати лежали подушки и корзина с фруктами, в углу стояло зеркало во весь рост и напротив кровати в стену был вставлен телевизор. Это была настоящая дорогая роскошь, особенно рядом с меховым ковром на полу. Мы как во сне изучали новую комнату, в которой некоторое время должны были жить вместе. И это пугало. Лежать рядом с девушкой, которая еще несколько часов назад едва не призналась тебе в любви, а теперь забрала себе все одеяло — о чем я должен был думать в тот момент? Не знаю, я думал только о Софи. О том, как ей идет её имя, как красиво она одета, каким потрясающим ароматом она душится. Несколько дней мы пытались сдерживаться, не думали о сказанном и не сказанном, готовились к выпускному в ратуше и отправляли резюме в места, где собирались работать. Я покрасился в черный, надеясь отличаться от своего отца. К счастью, у меня были бабушкины голубые глаза.
Но все наши старания рухнули. Просто взяли и распались, у нас не получилось быть порознь. Я читал книгу на кровати, когда в комнату зашла Софи в новом, до ужаса коротком, платье и на туфлях со стриптизерским каблуком. Невольно я встал и сделал шаг в её сторону, Софи с коварной улыбкой приблизилась ко мне настолько близко, что я мог назвать все оттенки её новой помады.
- Анри... - неслышным шепотом произнесла она, касаясь губами моего уха. И тут нам снесло крышу. В прямом смысле, я еще никогда не чувствовал такого прилива сил. Это было сном, самым чудесным сном, как мне казалось. Никто и ничто не существовало в этот момент, когда Софи прижималась ко хрупкой колонне кровати и влюбленно смотрела мне в глаза. Я не могу описывать все, что было и что мы чувствовали, возможно потому, что стыдно, а может потому, что это нельзя доверить даже дневнику. Как сладко было вкушать плод запретной любви.
наверное, это стоит занести под кат
Но Софи,
моя Софи, не была такой искренней, как я мечтал. У неё все так же были плутовские и скрытные планы. Мы пошли по самым разным карьерным лестницам. Я пошел в уборщики на армейском складе, через что проходили все военные, а Софи подалась в актрисы, поражая всех своим природным обаянием и искусственной дружелюбностью. Пока она была лишь актрисой массовки, она строила грандиозные планы на всех тех, кто мог помочь ей стать нашумевшей звездой. И очень скоро она вонзила мне в сердце первый нож. Это было в первый день её работы. Она еще не успела познакомиться со своим шефом, но уже встретила несколько симов из коллектива. Вернувшись домой, она вжала меня в стену и ласково попросила меня поспать на диване и не волноваться ни о чем, что будет происходить в нашей спальне. И я поверил ей. Я даже закрыл глаза на светловолосого парня, так похожего на нашего уборщика, прошедшего мимо меня с довольной мордой за подзывающим пальчиком Софи. И это действительно был он, и Софи отнюдь не следила за его уборкой в нашей спальне, а только порочила её и я был в бешенстве от своей беззащитности, потому что я не мог запретить ей этого, не мог остановить.
На рассвете я спустилась вниз выпить кофе, потому что сна уже не было, а кроме кофе ничего не осталось, кроме сломанной раковины и отсутствия желания идти в магазин через дорогу за водой или в больницу за свежей кровью. И мне удалось застать весьма любопытный разговор. Софи стояла посреди кухни в одном прозрачном нижнем белье, которое даже самого неприличного могло заставить покраснеть и отвернуться. Рядом с ней стоял наш бывший уборщик Йонатан с довольной рожей и я, оставшись почему-то незамеченной, стала невольной свидетельницей их разговора.
- Ммм, Йонатан, я думала ты понимаешь, что мне совершенно не нужны отношения с тобой, особенно сейчас. Так что советую тебе выйти через задний ход.
- Хехе, Софи, я же пошутил, поверь, у меня невеста в Аппалузе сидит, пока я тут на свадьбу коплю и мне тоже ничего этого не нужно. Но все было отлично, - он пошло подмигнул ей и, прихватив шмотки с дивана, нырнул в дверь гаража. Софи всмотрелась в отражение окна, оправила прическу и заметила меня, пока я удивленно наблюдала за всем этим безобразием.
- «Все было отлично». - Задумчиво повторила я, изображая непонимание того, что она вытворяла. Софи лишь насмешливо улыбнулась мне и ушла в свою грязную и пошлую спальню. Да, сейчас я уже прочитала про то, что случилось между ней и Анри и потому я шокирована её действиями еще сильнее. Наверное, стоило остановить её и выяснить, что всё это было и какого черта она творит в комнате своих бабушки и дедушки. Но мне было интересно, что выйдет из этой чертовки, как она поставит себя, хотя я и не поняла, зачем вообще было выбирать уборщика для такого дела.
портретики :)