- Счастлива приветствовать брата моего Муилькора и его блистательных супруг во здравии, - лучезарно улыбаясь, молвила Преподобная Мать, когда император в сопровождении жён спустился в гостиную.
Первожрица в окружении нескольких приближённых секуторов восседала в резном кресле, но как только увидела входящих Муилькора и императриц, порывистым движением поднялась им навстречу. Пожалуй, она сделала это чуть-чуть быстрее, чем обычно, и это секундное проявление слабости не осталось незамеченным Муилькором.
"Эге! Да ты не на шутку взволнована! Но что кроется за твоим волнением? " - подумал он.
Как и всегда, Преподобная держалась великолепно - величавая и гордая. Но император слишком хорошо знал её, чтобы не заметить, что сквозь это внешнее блистательное великолепие проглядывает бесконечно уставшая, издёрганная женщина. У Муилькора кольнуло душу, но воспоминания о недавней смертельно опасной авантюре, в которую Преподобная втянула Ленор и Колодаи, были ещё слишком свежи в памяти, и он постарался подавить в себе чувство сопереживания.
- Ныне я узнала о безоговорочной капитуляции Андалана и его союзников и от лица Ордена спешу поздравить императора с блестящей победой. Несказанно скорблю о тех, кто отдал свои жизни во имя Праматери, во славу вечного мира в Сидонии.
- Благодарю, сестра! Счастлив видеть тебя с нами в этот благодатный для всей Сидонии день. Ликует моя душа, видя твою радость, - ответил Муилькор, приблизившись к Преподобной Матери.
По старинной традиции они четырежды обнялись - "во имя пламени, воды, неба и земли".
Следом за мужем и императрицы обменялись с Преподобной церемонными объятиями.
- Прошу простить, что не смогу уделить Первожрице должного внимания, ибо победа дело великое, но хлопотное. Как это часто бывает, возникла масса вопросов, требующих моего безотлагательного вмешательства. Посему буду счастлив встретиться с Преподобной вечером и сполна насладиться её обществом и приятной беседой, - улыбаясь как можно лучезарнее, произнёс Муилькор.
На пороге гостиной возникла фигура Колодаи, и император не без удовольствия отметил, что Преподобная не смогла скрыть напряженного беспокойства во взгляде, когда та приблизилась к ней, чтобы поприветствовать.
Более чем сдержанно обняв Первожрицу и отступив назад, Колодаи оказалась среди императриц.
- Надеюсь, ты объяснишь нам, где пропадала все эти последние дни? - тихим шёпотом поинтересовалась Ленор.
- Всему своё время, - так же тихо ответила Колодаи, не отрывая мрачного взгляда от Первожрицы.
- Девочки, - едва слышно шепнула Хелена, - она пытается нас прощупать. Моих сил не хватит, чтобы прикрыть нас всех.
- Вот сука! - зло прошипела Ленор и выступила вперёд, расплывшись в сияющей улыбке, которая была настолько радушна и доброжелательна, что, пожалуй, сам старина Станиславский восторженно крикнул бы: "Верю!"
- Думаю, выражу всеобщее мнение, если скажу, что мы будем счастливы разделить с Преподобной наш скудный завтрак, - церемонно поклонившись, произнесла она, краем глаза заметив, как Колодаи, слегка наклонив голову, что-то шепчет стоящей возле неё Хелене. Судя по тому, как внимательно та слушает, речь идёт о чём-то крайне серьёзном.
Глядя на Преподобную, Ленор с изрядной долей горечи припомнила, что ещё совсем недавно считала эту кареглазую брюнетку своей самой близкой подругой и беспредельно доверяла ей буквально во всём. Но теперь... Теперь всё изменилось, и не Ленор была тому виной.
Не в восторге от визита Первожрицы, она была вынуждена играть, изображая радушную хозяйку, но нисколько не лицемерила, когда говорила о скудном завтраке.
Завтрак действительно был по-походному крайне скуден и состоял из тонких ломтиков сала, наскоро испечённых пресных лепёшек и смеси мелко нарезанного копчёного и вяленого мяса с зелёным луком, слегка сдобренной томатной подливой. Из напитков - холодный тан. Завтрак императорского семейства ничем не отличался от того, чем обычно питались в походе простые воины. Трапезничающие черпали ложкой эту смесь мяса и лука из стоявшей посередине стола большой деревянной миски, заворачивали в лепёшку и ели, запивая кисло-сладким таном. Пища не ахти какая притязательная и не шибко изысканная, зато чертовски питательная и быстрая в приготовлении.
Во время завтрака Муилькор, проявляя вежливость по отношению к блистательной гостье, отвечал на вопросы Преподобной. Первожрица очень интересовалась ходом сражения и дальнейшими планами императора в отношении поверженного Андалана.
- Скорбно мне, нешуточную боль ощущаю я в сердце своём по полегшим на поле брани сынам, - с неподдельной слезой в глазу молвила она. – Помнится, для блистательного финала во время битвы в Изумрудной долине Вы, брат мой, привлекли Дорго. Этот факт помог избежать излишнего кровопролития. Отчего же сейчас Вы отказались от помощи драконов? Ведь есть Дрого и Раббан, это сильные и могучие существа.
- Не в силах Хелены контролировать сразу двух чудовищ, после Дорго сила её магии была до предела истощена. Был серьёзный риск потерять контроль над драконом, а во время битвы это чрезвычайно опасно.
В знак понимания Преподобная слегка склонила голову.
- Вам, брат мой, следует иметь своего собственного дракона, как и пристало императору Сидонии.
- Преподобная Мать запамятовала, что у государя уже есть кровный дракон, Раббан. Но он ещё мал, Преподобная слишком преувеличивает его силу. Тем более, он сейчас живёт в синодальном храме, и Преподобная может видеть его ежедневно. Сей дракон ещё совсем детёныш, - вмешалась в разговор Лилит.
Пользуясь тем, что внимание Первожрицы было целиком сосредоточено на этой беседе, Хелена что-то быстро шепнула на ухо Ленор.
С нескрываемым недоумением та посмотрела сначала на неё, потом перевела взгляд на Колодаи.
Лёгким, еле заметным кивком головы, глава гильдии ассасинов дала понять, что вопрос решённый.
Конечно же, все эти переглядывания и перешептывания не смогли укрыться от цепких взглядов секуторов из свиты Преподобной и не на шутку обеспокоили старшину.
- Преподобной Матери следует быть осторожнее, императрицы явно что-то замышляют, - тихо произнёс он, склонившись к самому уху Первожрицы.
В действиях этого достойного воина не было ничего предосудительного. Являясь преданным слугой своей госпожи, он был готов пожертвовать ради неё жизнью. Присутствие за столом бошар-ассасина уже само по себе вызывало его повышенную настороженность, тем более что ему было известно о недавнем происшествии, случившемся в синодальном храме.
Посему верный секутор старался держаться как можно ближе к своей госпоже и внимательно наблюдал за всеми окружающими, чтобы в случае опасности загородить Преподобную собственным телом, если то потребуется.
- Дорогой, после завтрака мы с Колодаи должны отлучиться, дабы посетить раненых в лагере. Позволь мне взять с собой десяток твоих бошаров для сопровождения, - произнесла Хелена, выжидающе взглянув на мужа.
- Надолго вы намерены отлучиться?
- К вечеру мы непременно вернёмся, - ответила за Хелену Колодаи.
Кивком головы Муилькор дал своё согласие.
- Отлично, тогда сегодня я с готовностью составлю компанию Преподобной Матери, - медоточиво предложила Ленор. Пожалуй, на сей раз с лучезарностью улыбки она уже переигрывала, и Станиславский кричал бы своё легендарное "Не верю!"
Муилькор опять кивнул и перевёл взгляд на Преподобную.
- Вчера Сидония потеряла много достойных сынов. Они все шли в бой с именем Великой Праматери на устах. Воины отдали все свои силы сражению, а многие из них за вчерашний день приняли участие сразу в двух битвах. Они потеряли своих братьев по оружию, - официальным тоном сказал он. - Будет очень правильно, если Первожрица произнесёт перед армией своё святое слово и речью укрепит дух и сердца воинов, помянув павших и благословив живых.
Соглашаясь с ним, Преподобная Мать Белагестель вновь склонила голову.
- Милый брат, именно это и входило в мои планы. Надеюсь, что императрица Ленора не сочтёт за труд сопровождать меня?
- Это бесспорно послужит добрым знаком, ибо воины беззаветно любят императрицу, а за Преподобную Мать готовы отдать жизнь. Пусть и Аурминд сопровождает вас в этой поездке. Летописец должен воочию видеть великие дела, чтобы правдиво отразить их в своих трудах на память нашим потомкам, - высокопарно произнесла Хелена.
Ленор изумлённо приподняла брови и бросила на неё дикий взгляд.
Муилькор отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
Преподобная обвела присутствующих за столом испытующим взглядом. Она прекрасно знала их всех и понимала, что сейчас происходит.
"Значит, решили подурачиться со мной? Ну-ну, посмотрим", - подумала она и вновь попыталась прощупать каждого на ментальном уровне, но к своему изумлению обнаружила мощнейшую защиту. Кто-то буквально намертво блокировал все её попытки проникнуть в сознание окружающих, и к своему немалому изумлению Белагестель поняла, что этот таинственный кто-то не волевая и закалённая в подобных делах Хелена, а хрупкая Лилит.
«Ого! Не ожидала, не ожидала!»
Тут же в её голове промелькнул издевательский ответ: «Отдыхай, богоравная, отдыхай. Не утруждай себя!»
Подняв глаза, Преподобная столкнулась с недоброжелательным взглядом Лилит.
Завтрак был окончен.
Первыми из-за стола поднялись императрицы и Колодаи.
Покинув гостиную, женщины вышли на просторное крыльцо дома.
Не в силах более сдерживаться, Ленор дала выход своим эмоциям.
- Твою ж мать! Вот ведь стерва! И мне с ней... Зараза, твою мать!.. Чёрт, черт! - выпалила она и, выхватив из кармана кисет с табаком, принялась набивать свою уже успевшую стать легендарной трубку. Её пальцы заметно подрагивали.
Глядя на неё, Хелена лишь сочувственно вздохнула и лёгким кивком головы подозвала к себе Лилит.
- Пусть эта девочка, Липси, сегодня весь день будет при тебе. Ни при каких обстоятельствах она не должна встретиться с Преподобной.
Лилит понимающе кивнула.
- Даже видеть друг друга они не должны.
- Могла бы и не уточнять. Я поняла тебя, - слегка обиженно отозвалась та.
- Это очень важно, - уточнила Колодаи. - Очень важно.
Качнув головой, Лилит вздохнула.
- Да поняла я! Не беспокойтесь, возьму девочку с собой на прогулку, благо, есть повод. Возле Соловьиного холма стоят лагерем мои земляки из Норвика, а мне как императрице следует быть ближе к своему народу.
- Кстати! - Хелена взяла её за руку. - Преподобная пыталась всех нас прощупать, но ты молодец, вовремя прикрыла. Я люблю тебя!
Потупив взор, Лилит скромно улыбнулась.
- Да! А далеко ли это вы собрались? - выпустив струю табачного дыма, мрачно поинтересовалась Ленор. - Ты же не думаешь, что мне доставит особое удовольствие весь день развлекать Преподобную? - обратилась она к Хелене.
Вместо ответа та лишь кивнула в сторону Колоди:
- Спроси вот лучше у неё.
- Ну?
- Что - «ну»? Не запрягла! - беззлобно огрызнулась Колодаи. - Надо кое-что узнать об этой Липси. Боюсь, что если мои подозрения верны, вечером нас всех ждёт один очень большой сюрприз.
- Не многовато ли для одного дня аж три сюрприза? - пыхнув трубкой, поинтересовалась Ленор.
- Почему три? - удивилась Колодаи.
- Преподобная - раз, потом эта девчонка - два, ну и... - Ленор со значением приподняла бровь, пристально взглянула в глаза подруги и ехидно усмехнулась.
- И... что?
- Да так, ничего, - Ленор кивнула. - Ладно. Ну так что за вечерний сюрприз?
- Сейчас я не могу ничего тебе сказать. Пока ничего определённого, одни догадки и подозрения. Необходимо кое-что уточнить. Обещаю, что когда мы вернёмся, ты первая всё узнаешь, - Колодаи перевела взгляд на Хелену. - Я распоряжусь, чтобы седлали коней, а ты переодевайся, не в этом же платье поедешь.
Колодаи быстро сбежала с лестницы.
- Я давно хотела у тебя кое-что спросить! - вдруг крикнула ей вслед Ленор.
Колодаи обернулась.
- Ты волосы чем ополаскиваешь?
Колодаи непонимающе смотрела на Ленор.
- Ну, когда ты голову моешь, чем ополаскиваешь волосы?
- Отваром ромашки и шалфея, а что?
Ленор одобрительно кивнула.
- Лучше ополаскивай настоем шиповника!
- Зачем? И ромашка отлично.
- Да так... волосы крепче будут, сыпаться меньше станут. Шиповник лучше, - мстительно усмехнувшись, ответила Ленор.
Ни один мускул не дрогнул на лице Колодаи, она лишь неопределённо пожала плечами и направилась в сторону конюшен.
- Сучка, - беззлобно констатировала Ленор, выбивая трубку о перила.
Лилит и Хелена переглянулись.
- Ревнуем? - лукаво прищурив глаз, поинтересовалась Хелена.
- Раз, два, три... - посчитала Ленор, последовательно указав на Хелену, Лилит и себя.
- Четыре, - кивком головы Хелена указала на удаляющуюся в сторону конюшен Колодаи.
- Четыре стороны, основание с единой вершиной. Пирамида, идеально устойчивая фигура, - вставила своё слово Лилит.
- "Идеальная фигура", - передразнила её Ленор. - Геометр! Пифагор, твою ж мать! - патетично всплеснув руками, добавила она.
Лилит спокойно усмехнулась.
- Люси, Летисия, Лафдия, Ласанна, Синтия, - загибая пальцы на руке, посчитала она. – Похоже, мы коллекционируем фавориток, чьи имена начинаются, как и у их госпожи, на «Л». Вот только Синтия как-то не вписывается в эту схему.
- О, да! Обними, приголубь меня, моя неистовая львица, - наигранно эротично воскликнула Ленор, сгребая взвизгнувшую от неожиданности Лилит в свои объятия, - и ты станешь самой драгоценной «Л» во всей моей коллекции! Долгими ночами мы будем вместе заниматься... этой… как её? ГеомЭтрией! - дурашливо хлопая глазами, она прижала к себе визжащую и задыхающуюся от хохота Лилит.
- Ой, мамочки! Ленни, угомонись, бешеная! Хелли, Хелли, убери… Ой, мама! Убери её, ох, убери! Ой, мамочки, убери! Ленни!
Глядя на их дурачества, бошары, несшие караул, переглянулись и широко заулыбались. Давно, ох как давно они не слышали такого заразительного смеха своих императриц.
* * * * * *
Беспокойно, шумно стало на Андаланском тракте.
Если ещё полгода назад за весь день пути встретишь, дай боги, две-три одинокие фрименские телеги да редкого путника, то теперь и в ту, и в другую сторону по тракту тёмными змеями движутся нескончаемые обозы, скачут отряды вооружённых всадников. На взмыленных конях мчатся вестовые. Дымя торчащими из крыш трубами небольших печурок и скрипя крепкими колёсами, солидно покачиваясь из стороны в сторону, неспешно ползут донельзя увешанные сундуками и клетками с домашней птицей и кроликами неуклюжие кибитки и тарантасы беженцев и переселенцев.
Клубы пыли, скрип колёс, ржание коней, утробное мычание буйволов и крики возниц... Шумно и беспокойно на Андаланском тракте!
Лёгким намётом движется в сторону границы кавалькада из двенадцати всадников.
Возглавляют колонну Хелена и Колодаи. Позади них, с нескрываемым превосходством поглядывая на всех встречных, скачут на холёных крепких конях бошары из императорской гвардии, блистая золотом конских сбруй и вышитыми галунами камзолов. Над головами всадников весело полощется на ветру алое имперское знамя.
Хелена взглянула на ехавшую рядом подругу.
- Ты уверена, что мы успеем обернуться до вечера?
- Обязаны успеть. Уже совсем недалеко, осталось лиги четыре, не больше. Деревня называется Нона Аину.
- Место Ангела… Занятное названьице. Что мы должны делать?
- Узнать всё, что возможно, об этой девочке и её родителях, - ответила Колодаи.
- А я-то что должна делать? Как-то это странно - императрица заявляется в деревню, чтобы что-то разузнать о девчонке-замарашке.
- Разговаривать буду я, ты, главное, слушай. Я не столь сильный ментад, как ты, и могу упустить что-то очень важное. Какой-нибудь пустяк может стать ключом ко всему, - ответила Колодаи. - Понимаешь, тут дело вытанцовывается в высшей степени интересное. Ну, о том, что сама Преподобная крайне заинтересована в ней, я умолчу, ты это и так прекрасно знаешь. Далее - наш славный орк Сэпхэм...
- Я слышала эту историю от самого Сэпхэма. Он рассказал нам её буквально накануне вторжения, и Алл обещал ему помочь с эти делом, - перебила её Хелена.
- Да. По сути, мы едем сейчас выполнять именно его поручение, - кивнула Колодаи. - Ну а прежде всего мы сделаем благое дело. Поможем ребёнку узнать о судьбе близких... А девочка-то она ох какая непростая!
Хелена с интересом взглянула на Колодаи.
- Что ты имеешь в виду?
- Понимаешь, вряд ли кто может упрекнуть меня в сентиментальности. Я в совершенстве знаю, куда и чем следует нанести удар, чтобы без лишнего шума быстро и безболезненно убить кого-то. Если мне нужно, чтобы жертва перед тем как сдохнуть испытала адские мучения и прежде чем испустить дух осознала, кем и за что ей была послана смерть, то я с лёгкостью сделаю и это, я не раз так убивала. Сражения никогда не вызывали у меня острых приступов пацифизма. В день резни в Везинской чаще я вышла на поединок омрэ, но только ради того, чтобы минимизировать наши потери. Тогда мною двигало не пресловутое милосердие, а самый обыкновенный расчёт. Воин либо убивает, либо гибнет сам. Убивая врага, ты становишься на путь выживания, и чем больше врагов ты лишишь жизни, тем выше шанс выжить и у тебя, и у твоих товарищей! Но в тот день, когда мы с Аурминд везли эту девочку в Маргот-Таш, в тот день, когда там рекой лилась кровь и смерть пожинала свой урожай, я впервые в жизни ощутила, что мою душу буквально рвут в лоскуты чужие боль и горе. Эти раненые… Они, как это всегда бывает, бодрились и бравировали перед нами, но я буквально всеми своими потрохами чувствовала их боль и отчаяние! А потом были эти костры! Костры, костры… и горе матерей, которые ещё даже не знают о том, что их сыны полегли в этой долбаной андаланской перди под чёртовым Маргот-Ташем! Я это тоже почувствовала, и мне впервые в жизни стало страшно!
Колодаи бросила на Хелену быстрый испытующий взгляд, но та молчала, внимательно слушая каждое её слово.
- А сегодня ночью эта девочка пыталась бежать, - уже более спокойно продолжила Колодаи. - Она очень, очень напугана, но не в этом суть. Дело в том, что у этого ребёнка словно бы присутствует некая ментальная защита, причём весьма мощная. Я пыталась проникнуть в её сознание, чтобы успокоить, и обнаружила странную вещь. В ней как будто мирно уживаются две сущности. Маленькая, забитая и несчастная девочка-сирота и нечто иное, очень-очень сильное. Я ничего не смогла сделать, эта вторая сущность просто блокировала все мои попытки прощупать её сознание. И теперь я знаю, почему Преподобная отправила вместе со мной Ленни. Это была страховка. То, что мне угрожала опасность из-за предательства, я действительно не знала и не исключаю, что это задание могло стать для меня последним. Но мне кажется, что Преподобная опасалась не только за мою жизнь, но и за жизнь этой девочки. Ведь был момент, когда я её едва не порешила, и Ленни встала между нами, не дав мне этого сделать.
- В девочке что-то тёмное? - озабоченно спросила Хелена.
Колодаи отрицательно мотнула головой.
- Нет! В том-то и дело, что это нечто очень чистое и светлое. Ты можешь что-то предположить?
- Когда я увидела её впервые, у меня возникло ощущение исходящей от неё доброты и тепла, но ты сама была в тот день в шатре императора и прекрасно помнишь разнос, что он нам устроил. Кроме того, рядом была Ленни, женщина-вулкан. Её эмоции бывают порой столь сильны и необузданны, что затмевают собой всё на свете, и тогда я их буквально кожей ощущаю. Ясное дело, что тогда моя голова была занята иными мыслями, чем желание познакомиться с этой девочкой поближе.
Хелена умолкла, немного подумала и добавила:
- Занятно. Сейчас я попыталась представить её и вдруг почувствовала... Не понимаю... Словно бы тепло вот тут, - она приложила ладонь к груди. - Ощущение счастья и доброты, причём не к ней самой, всё исходит от неё. Да, ты права, похоже, это очень необычная девочка. Жаль, что я не уделила ей побольше внимания..
- То есть ты подтверждаешь, что у этой девочки светлая энергетика?
- Причём очень мощная. Я такое ощущаю впервые. Только одно воспоминание о ней приносит радость и тепло, и это с учётом того, что я видела её всего ничего. Потрясающе!
- Когда я с ней разговаривала сегодня ночью, со мной произошло что-то очень странное, - в раздумье произнесла Колодаи.
Хелена внимательно посмотрела на ехавшую рядом подругу.
- Мне было жаль.
- Жаль чего?
- Я не могу вот так сразу всё объяснить… Это было подобно некоему взрыву эмоций. Я одновременно испытывала и счастье, и горе, мне хотелось от души смеяться от переполнившей меня радости и рыдать от любви и жалости ко всему миру, - Колодаи пристально взглянула на Хелену и, увидев в её глазах лишь понимание и озабоченность, наконец-то решилась произнести то, что хотела сказать. - Я словно почувствовала близкое присутствие богини.
- По сути дела, проявив сочувствие и сострадание по отношению к этой девочке, ты приоткрыла свою душу, - понимающе кивнула Хелена. - Теперь я, кажется, догадываюсь, каким образом Преподобная смогла почувствовать её. И если я правильно понимаю, эта девочка нужна не Преподобной, она нужна Сидонии. Место Ангела... - Хелена на миг задумалась. - Какое интересное название деревни!
* * * * * * *
- Вот ведь дерьмо какое! – в сердцах выпалила Ленор. – Выходит, не зря мы тогда подумали, что странный это коридорчик!
- Да, староста Нона Аину был той ещё сволочью, - соглашаясь с ней, кивнула Хелена.
Она и Колодаи всё же смогли управиться за день. Вернулись они в Маргот-Таш поздно вечером, причём обе выглядели крайне взволнованными и потрясёнными.
Из-за их задержки ужин пришлось отложить на более поздний час.
Правда, Колодаи не удалось сдержать данного ею обещания. Сразу по возвращении в Маргот-Таш Хелена в ответ на все расспросы сгоравшей от нетерпения Ленор заявила, что пока они с Колодаи не переоденутся и не приведут себя в порядок, никаких разговоров быть не должно.
Теперь же, когда все, кроме Липси, собрались за большим столом в гостиной, Хелена сама начала рассказ обо всем, что им удалось узнать. А узнали они действительно немало.
- Ясное дело, что опрашивали мы только пожилых жителей деревни. Правда, отвечали они на все наши вопросы крайне уклончиво, и поначалу нам приходилось больше читать их потаённые мысли, чем слушать ту ерунду, что они несли, - говорила Хелена, с аппетитом расправляясь с сочным ростбифом из оленины.
Сидя на почётном месте во главе стола, Преподобная молча слушала, скрестив на груди руки и хмуря брови.
Лилит и Ленор, которые из уважения к сиятельной гостье и по причине отсутствия слуг взяли на себя обязанности по сервировке стола, тоже с неподдельным интересом слушали всё, что рассказывали Хелена и Колодаи.
- Дядя нашей Липси - а он действительно её родной дядя - был той ещё скотиной, - продолжила Хелена.
- Его безграничная преданность ныне покойному королю Боккажу была столь велика, что попутно с обязанностями деревенского головы он возглавлял нечто вроде местной тайной охранки, - подхватила её рассказ Колодаи. - Очень удобно: староста всегда в курсе настроений народа, всё знает, всё слышит. Один что-то не то сказал, другой возмутился и позволил себе слишком резко выразиться по поводу власти короля и его чиновников - а он тут, всегда рядышком, и уже на заметочку берёт вольнодумца. Ежели надо, пригласит к себе вечерком чаёк попить, а у него очень интересный кабинетик, очень интересный. Вроде дверь-то одна, но есть и второй, потайной ход, и там, тихонечко стоя в коридорчике, вольнодумца уже поджидает пара-тройка мордоворотов. Зашёл в кабинетик такой вот приглашённый да уже никогда и не вышел, и нет его, словно и не было.
- Вот ведь дерьмо какое! - зло выпалила Ленор. – Выходит, не зря мы тогда подумали, что странный это коридорчик!
- Да, староста Нона Аину был той ещё сволочью, - соглашаясь с ней, кивнула головой Хелена. - А теперь я попрошу Аурминд сходить за девочкой и пригласить её спуститься сюда и принять участие в нашем ужине.
Когда Аурминд привела в гостиную изрядно смущённую Липси, Преподобная Мать, до этого с невозмутимым видом слушавшая рассказ Хелены и Колодаи, буквально впилась в девочку внимательным, изучающим взглядом.
- Присаживайся, милая, расслабься, тут все свои, - придерживая девушку за худенькие плечи, Аурминд подвела её к столу и усадила напротив Колодаи.
- Я обещала тебе, что постараюсь разузнать о твоих родителях. Сегодня мы были в твоей деревне и кое-что узнали, - тихо произнесла Колодаи, пристально глядя в расширившиеся глаза девушки. - Ты много чего перенесла в своей жизни и как никто другой заслуживаешь того, чтобы знать всю правду, как бы она ни была горька.
Стоявшая возле Липси, Аурминд обменялась с Колодаи стремительными взглядами и осталась там, опустив руки на плечи девушки и чувствуя, как та напряжена.
- Ты помнишь старые развалины, те, что находятся неподалёку от деревни? - продолжила Колодаи.
Липси слабо кивнула. Ещё бы ей не знать это место! Сколько там было пролито ею слёз, когда, измученная издевательствами сверстников, она пряталась в заросших бурьяном и высоченной крапивой руинах старого дома.
- Помню, - едва слышно произнесла Липси.
- Это твой дом. В нём вы жили до того как... - Колодаи запнулась. - В общем, всё по порядку. Твоего отца очень уважали, и не только в вашей деревне, но и во всей округе - в отличие от его старшего братца, твоего дяди, который ещё в молодости завербовался на службу к королю Боккажу и неизвестно где пропадал много лет.
Твой отец держал отличное хозяйство. У него была ферма, ему принадлежал тот самый постоялый двор, что до недавнего времени стоял возле главной площади в вашей деревне, и ещё старый родовой дом, тот, в котором до недавнего времени жили твой дядя и ты. Имея отличную ферму, твой отец решил заняться производством сукна из овечьей шерсти, и дела его пошли совсем здорово. Возле Мелиолана он построил суконные мастерские, куда свозилась шерсть поначалу с вашей фермы, а потом и со всех окрестных. В общем, твой отец был крепким хозяином и, судя по всему, очень славным сидом. Кое-кто до сих пор помнит, какие гулянки он устраивал для всех жителей округи в праздники солнцестояния и на Рождество. Твой же дядя после нескольких лет службы и полученного ранения вернулся в родную деревню мрачным и озлобленным.
Твой отец был рад, что его старший брат вернулся живым и здоровым, и тут же уступил ему старый, но крепкий и ухоженный дом. Сверх того предложил ещё постоялый двор и даже ферму. Твой дядя не отказался и охотно принял всё. Некоторое время они жили душа в душу, но старший брат всё же безмерно завидовал младшему, удачливому и деловитому.
А когда твой отец после очередной поездки в Мелиолан вернулся в деревню с молодой, очень красивой женщиной, к тому же, как все местные посчитали, принадлежащей к знатному роду (ведь с ней была пожилая кухарка), то старшего братца от зависти чуть не хватил родимчик. Тут мы не поняли одну деталь, и, кажется, это никому точно не известно. Одни говорили, что твой отец привёз эту женщину уже беременной тобою, с приличным животиком. Другие утверждали, что она забеременела позже, прожив какое-то время с твоим отцом. Но не в этом суть. Дело в том, что твоя мать принадлежала к народу идишей, и многим это сильно не понравилось. Ведь чуть не все женщины в округе рвались выйти замуж за твоего отца – ещё бы, такой жених! Красавец-бородач, высокий, сильный, голубоглазый блондин, да к тому же отличный хозяин.
Колодаи умолкла.
- Наверно, все местные красотки буквально из трусов повыскакивали от желания заполучить такого мужа, - сухо усмехнулась Ленор. – Какой же для них был жестокий облом! И кто их обломал? Какая-то дамочка из идишей!
Соглашаясь с ней, Колодаи и Хелена кивнули.
- Так в этих краях зародились злость и зависть, - задумчиво произнесла Преподобная и, взглянув на Липси, добавила: - Ты родилась в роковой и знаменательный день, тот самый день, когда солдаты барона Нан-Марог осквернили святилище Праматери и предали мученической смерти находившихся там сестёр.
Изумлённые взгляды всех присутствовавших за столом обратились в её сторону.
- В тот день, когда ты родилась, свершалось самое жестокое зло за всю историю Сидонии, - ровным голосом продолжила Преподобная. - В тот день я чувствовала нестерпимую боль и горе. Тем не менее, я знала, что родилась ты.
- Я?! - изумлённо вскинув брови, почти выкрикнула Липси.
Аурминд слегка сжала плечи девушки, призывая её успокоиться.
Преподобная мягко улыбнулась и качнула головой.
- Тебя нельзя было не почувствовать. Но давай сначала дослушаем Колодаи.
Бошар-ассасин благодарно кивнула.
- К этому времени твой дядя уже был избран деревенским старостой, - продолжила она свой прерванный рассказ. - Причём самое интересное, что сначала эту должность все прочили твоему отцу, но к тому времени зло уже пустило свои корни и начало разрушительную работу, да и без вмешательства старшего братца тут дело не обошлось.
Может, между братьями состоялся какой-то разговор, может, это были интриги, мы не стали выяснять подробности, ведь нас интересовало только самое основное, да и времени было буквально в обрез. Тем более, как я сказала ранее, селяне не шибко-то и рвались поведать нам всю правду. По большей части всё, что я сейчас рассказываю, Хелена буквально вытянула из их сознания. Селян можно понять, во всей этой истории они сыграли крайне неприглядную роль и в большинстве своём прекрасно понимают, что вмешайся тогда во всё происходящее хотя бы словом, всё могло закончиться иначе. Они помнят всё, но молчат, почти все молчат… Эх! - Колодаи безнадёжно махнула рукой. - В общем, твой отец перед старейшинами деревни отказался от предлагаемой ему должности в пользу своего старшего брата. Уже тогда многие были уверены, что тот откровенно завидует ему, но то ли твой отец не мог допустить такого со стороны брата, то ли просто по доверчивости не замечал этого, точно не известно, одни домыслы.
Дальше начали происходить странные события. О них нам поведал один старичок. Может, ты с ним знакома - его дом с зелеными ставнями, стоит у самой околицы, прямо у выезда из деревни.
- Это Бабун! Я знаю его, очень тихий и добрый старик, - кивнула головой Липси и, вспомнив что-то, улыбнулась доброй улыбкой.
- Да, Бабун, сын Марола, - подтвердила Хелена.
- Вот что он нам поведал, - продолжила Колодаи. - Твои родители продолжали жить как ни в чём не бывало. Они очень любили друг друга и, словно ослеплённые этой любовью, не замечали, что петля зла сжимается вокруг их тихого семейного мирка. Эта петля затягивалась руками твоего дядюшки. Зависть жрала его изнутри, он люто ненавидел вашу семью. Удачливый брат, его раскрасавица жена и ты, очаровательная глазастая куколка-дочка. А что у него? Ничего, абсолютно ничего!
Всё, чем он владеет, дано ему младшим братом. Вместо любящей красавицы-жены у него дебелая рыхлая бабища, на которой он женился только потому, что её родители давали за перезрелой потасканной дочкой приданое в виде большого выпаса, стада коров да сулили отписать ему в завещании свой дом. Надо добавить, что твоя тётушка свои молодые годы провела на юге Андалана, в Хассине. Жила она там у своей тётки и, судя по всему, вела довольно вольную жизнь. Наверно, та была несказанно рада, когда племянница наконец-то вздумала вернуться к себе домой, где и вышла замуж за твоего дядюшку.
Видимо, потребление масгира, к коему прибегают многие подобные ей девки, не прошло даром – это сказалось на её ребёнке, она родила мужу умственно отсталого сына.
Рассказ Колодаи продолжила Хелена.
- Когда зло окончательно сожрало старшего брата, он начал действовать более решительно. Однажды твои родители отправились по каким-то неотложным делам в Мелиолан, а тебя оставили на попечении своей служанки.
- Самитель… - прошептала Липси.
- Что случилось в Мелиолане, узнать во всех подробностях нам так и не удалось. Это и понятно, ибо селяне знают о случившемся лишь по дошедшим до них слухам. Факт, что твоих родителей схватили жандармы. В те дни уже вовсю шла война с империей, и жандармы получили распоряжение осматривать все въезжающие в город телеги. Если верить слухам, обыскав повозку твоих родителей, они обнаружили тайник, а в нем - припрятанное оружие в изрядном количестве и некое письмо. Законы андаланского королевства не запрещают жителям иметь оружие и применять для самообороны, но тут его оказалось слишком много для собственной защиты, - Хелена замолчала.
Ей было больно смотреть на вдруг поникшую Липси, девушка словно увяла.
В комнате повисла гнетущая тишина. Не зная, продолжать рассказ или отложить это на потом, Хелена вопросительно взглянула на мужа. Предел всем её сомнениям, положила сама Липси. Девушка подобралась, выпрямилась и взглянула на Хелену.
- Дальше! - неожиданно твёрдым, звенящим голосом произнесла она. - Что было дальше?
Присутствующие молча переглянулись.
- Их обоих казнили на центральной площади Мелиолана, обвинив в пособничестве тайным агентам империи, - вместо Хелены очень тихо ответила Колодаи, внутренне содрогнувшись от увиденного в глазах Липси выражения бесконечной тоски и горя.
- Она всё знала... Она всё знала и никогда не рассказывала мне этого... Она всё знала... - раскачиваясь из стороны в сторону, прошептала девушка. - Почему? Почему?!
- Кто знал? - незаметно смахнув слезу, спросила Аурминд.
- Самитель… Она всё знала, но умерла, так ничего мне и не рассказав... Говорила, что не знает... а сама... знала...
- Бабун сказал, что по округе ползли слухи, будто именно старший брат подбросил твоим родителям и оружие, и записку. Когда всё это произошло, служанка подожгла ваш дом, чтобы он не достался брату твоего отца, и пыталась бежать в земли империи, прихватив тебя, но жандармы и слуги твоего дядюшки настигли вас почти на самой границе Андалана. По словам Бабуна, женщину привезли назад в деревню полумертвую, настолько избитую, что на ней не было живого места. Жандармы бросили её на главной площади, и две селянки принесли её в дом Бабуна. Вместе они всё же выходил бедняжку, но, увы, после всего случившегося она начала слепнуть. Одна из этих добрых женщин взяла тебя в свой дом и даже хотела удочерить, но твой дядюшка воспротивился этому, и она была вынуждена вернуть тебя. После всего случившегося она навсегда уехала из вашей деревни, и я её могу понять - вдова с несколькими малолетними детьми...
- Вот ведь каков, гнида! Надо было выпустить кишки этой мрази в ту же ночь! - воскликнула Ленор.
Не в силах сдерживать ярость, она резко поднялась со стула и возбуждённо заходила по комнате из угла в угол.
- Насколько же скверна способна сожрать того, кто поддался ей! - потрясённо произнесла Лилит. - Ведь именно эта ненависть не позволила ему просто дать вам уйти. Он специально оставил тебя при себе, чтобы, глумясь над тобой, дочерью своего погибшего брата, и после его смерти продолжать мстить ему за свою ничтожность. Это настолько мерзко и чудовищно!
- В итоге он получил сполна, - бросив взгляд на Лилит, тихо сказал Муилькор. - Скверна забрала свою добычу. Ведь в итоге старосту деревни повесили те, кому он верно служил. Он подстроил ложное обвинение своего брата и его жены – и в итоге сам был повешен за то, чего никогда не делал. Как аукнется...
- Прости меня, милая, за этот страшный рассказ. Я сдержала своё обещание, теперь ты знаешь всё, - глядя прямо в глаза девушки, дрогнувшим голосом произнесла Колодаи. - Осталось только одно - назвать имена твоих достойных родителей. Их звали Дорейн и Лансия.
При упоминании имени матери Липси вздрогнула.
- Прошлой ночью ты называла мне это имя, - подавленно прошептала она.
Колодаи склонила голову.
- Да, но тогда я только предполагала, что Лансия и твоя мама - это одна и та же женщина. Теперь я уверено называю имя твоей матери - Лансия. Это та самая девушка, которую когда-то спас орк Сэпхэм. Та самая, некогда отвергнутая им, которую он потом столько лет искал. Та самая женщина, что в итоге нашла свою любовь и свою смерть в Андалане. Милая моя, конечно, для тебя это слабое утешение, но о судьбе Лансии чистосердечно будут скорбеть и Сэпхэм, и его старая мать, ибо они оба очень хорошо её знали.
- От себя обещаю, что в ближайшие дни ты встретишься с Сэпхэмом, и он расскажет тебе всё о твоей маме, ибо он единственный, кто знал её на протяжении нескольких лет. Он поведает тебе, какой она была, - уверенным тоном пообещал Муилькор. - С сегодняшнего дня ты состоишь при императрицах, живёшь в императорском дворце, и отныне все твои беды и скитания закончились раз и навсегда, - говоря это, Муилькор обращался скорее даже не к Липси, а к Преподобной.
По лёгкой улыбке, скользнувшей по губам Первожрицы, он смекнул, что та прекрасно его понимает.
- Сестрёнка, - обратился он к Аурминд, - проводи девочку в её комнату и побудь с ней. Ей необходимо успокоиться. Необходимо, чтобы кто-то поддержал её сейчас. А нам нужно поговорить с Преподобной.
Первожрица слабо качнула головой, но на удивление всех присутствующих это был не знак согласия.
- Боюсь, что сейчас вы нужны мне все, - произнесла она своим чарующим низким голосом. - Пожалуй, к словам брата моего Муилькора, я добавлю одно: девушка вольна жить там, где она сама пожелает, - она тут же подняла руку, призывая всех присутствующих к тишине, ибо заметила, как нахмурил брови и уже открыл было рот, чтобы ей ответить, Муилькор. - Послушайте теперь меня. Я уже говорила, что почувствовала рождение этого ребёнка. В течение многих лет я прилагала все возможные усилия для того, чтобы состоялась наша сегодняшняя беседа. Постепенно, шаг за шагом я вела вас всех, чтобы вы смогли встретить её. Милое дитя, - Преподобная поднялась и приблизилась к растерянной и потрясённой Липси.
Не зная как реагировать на всё происходящее, девушка не нашла ничего лучше как стремительно подняться со своего стула и присесть перед Преподобной в неуклюжем реверансе. Холодея и трепеща от благоговейного ужаса, она видела перед собой лишь величественную богиню.
Взяв Липси за плечи, Преподобная пристально заглянула ей в глаза, и к своему изумлению девушка увидела в её взгляде лишь любовь и сочувствие. Но было и ещё что-то, чего Липси не смогла сразу понять.
- Когда среди вакханалии зла и порока вдруг возникает кристальное сияние абсолютной чистоты и добра, это не может укрыться от глаз. Отныне и навсегда Сидония обрела долгожданный мир и покой. Именно это было нашей первостепенной целью. Сегодня я уверенно, без сомнения могу сказать, что в Сидонию вернулось добро. Добро в образе этого кристально чистого душой и сердцем ребёнка, - произнося эти слова, Преподобная обращалась одновременно и к самой Липси, и ко всем присутствующим. - Милая, загляни в свою душу, и ты поймешь, что не одна. Родившись в роковой день, ты стала вместилищем чистоты и непорочности душ погибших сестёр. С тобою сама Дану!
И тут произошло нечто, до самой глубины души потрясшее всех, кто в этот поздний час находился в гостиной дома деревенского головы Маргот-Таша.
Преподобная Мать склонила голову и опустилась на колено перед окаменевшей от испуга и растерянности Липси.
В комнате повисла такая гробовая тишина, что был отчётливо слышен лёгкий шорох платья Преподобной. Если бы не Аурминд, вовремя обхватившая Липси за талию, девушка наверняка упала бы в обморок.
- Ты послана нам самой Дану, чтобы нести Сидонии добро и чистоту, - подняв взгляд на девушку, произнесла Преподобная. - Дитя, ты сама не понимаешь, кем являешься на самом деле! Чтобы быть ангелом, вовсе не обязательно сознавать это. Сама того не ведая, ты несёшь добро и радость всем, чья душа открыта для этого.
Взяв ладонь Липси, Преподобная приложила её к своим губам.
Колодаи и Хелена переглянулись, обменявшись понимающими взглядами, Ленор, широко распахнув свои небесно-голубые глаза, потрясённо взирала на всё происходящее, Муилькор и Лилит, уподобившись статуям, замерли в изумлении.
Шурша юбками, Преподобная поднялась с колен и запечатлела на лбу бледной как мел Липси поцелуй. В глазах Первожрицы блестели слёзы счастья.
- Наконец-то я встретилась с тобой, милое дитя. Как же я долго шла к тебе, как же долго и трудно я к тебе шла, - качая головой, прошептала она.
Обведя присутствующих укоризненным взглядом, Преподобная горько усмехнулась.
- Вы все думали, что я приехала сюда, чтобы забрать этого ребёнка, обрекая её на неволю пути избранничества?! Как же вы заблуждались! Она не избранная! Она с благословения Дану уже родилась ангелом, чтобы исходящая через неё любовь Праматери могла коснуться каждого из жителей этого мира и наконец-то привести к окончательному равновесию баланс сил добра и зла. Сколько лишений и обид претерпела эта девочка, ибо те, кто причинял ей боль, давно перестали быть сидами. Они закрыли свои сердца равнодушием, и тьма поселилась в их гнилых душонках. Зло не так страшно, с ним можно и должно бороться. Куда страшнее равнодушие, ибо только равнодушие и есть человеческая погань, истинная скверна. Вы ошибались, уверовав в то, что я использую вас, преследуя какие-то свои корыстные цели. Но я ликовала, видя, как искренне и чистосердечно вы помогаете друг другу в трудную минуту. Мы вместе делали одно дело. Любая мать стремится направлять своих детей по верной дороге, особенно если она знает этот верный путь, и я направляла вас, рискуя, что мои действия будут неверно истолкованы. Но я не виню вас в этом, ибо вы, каждый по-своему, желали только одного - мира в Сидонии. И когда наконец-то вы встретились с ангелом, каждый из вас распахнул свою душу, ибо принял беды этой девочки близко к сердцу, каждый желал ей только добра. И сегодня я говорю вам, что вы все изменились.
Милость Праматери коснулась вас, и вы стали теми, кого Сидония навеки приняла в свои объятия, сделав частью этого мира! Вы сиды! Сиды от корней волос и до кончиков пальцев, вы сиды! Нет более Алекса, есть император Сидонии Муилькор. Нет более Милы, но есть карающая десница Колодаи! - Преподобная повернулась в сторону императриц и поочерёдно посмотрела на Ленор, Хелену и Лилит.
- А вы! Матери-императрицы, неразлучные кумушки! Вот кого я всегда хотела бы видеть прежними, так это вас! Безбашенную, жадную до жизни, отчаянную авантюристку Ленор, рассудительную и несокрушимую духом Хелену и тебя, милая моя, мудрая и справедливая мать-императрица Лилит! Я бесконечно вам благодарна за то, что вы есть. Я очень люблю вас всех! - Преподобная вновь взглянула на потрясённую Липси и улыбнулась. - Ну а ты? Хватит называть себя словом, обозначающим ласковое обращение к ребёнку! - с доброй улыбкой произнесла она. - С сегодняшнего дня считай меня своей крёстной матерью, ибо в память о славной женщине, подарившей Сидонии ангела, пред ликом свидетелей нарекаю тебя Лансией! Отныне ты Лансия! - по принятому в Сидонии древнему эльфийскому обычаю наречения, Преподобная трижды громко произнесла это имя, целуя девушку в лоб и щёки.
- Мне очень не нравится твоё настроение. Ты словно прощаешься с нами, - нахмурила брови Ленор.
- Дальше Сидонии я всё равно уйти не смогу, да и куда я от вас денусь? Вот они меня и под землёй найдут, а ты собственноручно за космы вытащишь, - улыбнулась Белагестель, кивая в сторону Хелены и Лилит.
- Что ты удумала? - спросила Хелена.
- Зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь ответ?
- Да я-то знаю, и многие догадываются, но...
- Молчи! Я должна это сделать! - предостерегающе вскинув руку, Белагестель заставила Хелену замолчать. - Сегодня я обязана сказать вам ещё кое-что. - Первожрица перевела взгляд на Аурминд. - Подойди ко мне.
Женщина приблизилась.
- Когда-то я прошла через очищение священным пламенем Праматери и стала Преподобной. Теперь моё время истекает, ибо в Книге Бытия сказано: "Да пребудет свет её пред ликом Истинной. Огнём и железом прольётся великая скорбь её о потерянных душах детей своих, пламенем очистит от скверны путь пред поступью Истинной. Пред величием той, в ком единый дух и мужа, и брата, и дочери. Мать первого, изведавшая холод небытия и огонь жизни, во веки вечные живя по закону истины за гранью непостижимого, да разожжёт очаг мудрости своей, и возрадуется мир, и придёт ангел света, и восстанут те, что были утрачены..."
- Вот за что тебя обожаю, так за способность высокопарно выражаться! - не выдержала Ленор.
Муилькор нахмурился:
- Ленни!
- Да что - Ленни? Ну сказала бы проще, мы бы и так всё поняли! А то "грядёт", да "воссияет", да ещё "мужа, брата и сестры"!
- Ленни!
- Ну что?!
- Возжги и воскури! - Хелена взяла со стола кисет Ленор и, привстав, бросила ей.
Поймав кисет и продолжая что-то бормотать себе под нос, Ленор достала трубку.
Первожрица улыбнулась.
- Ленни, ты жутко вредная баба!
- Я знаю!
Белагестель взяла за руку стоящую возле неё Аурминд.
- Сидонии нужна истинная Преподобная Мать, и она давно находится среди нас. Сейчас я говорю о той, что познала суть двух миров, мира жизни и мира смерти. Сейчас я говорю о той, что, сама не ведая того, жила по законам Праматери задолго до Исхода! Сейчас я говорю о тебе, сестра императора и императрицы, ибо в тебе живёт часть их духа. Первая и единственная королева Пророчества, мать первого из вернувшихся в Сидонию королей, носительница тысячелетней мудрости хранительниц домашнего очага! Это ты, Аурминд! Ты была и есть истинная Преподобная мать, Великая Первожрица Сидонии!
Время жестокой смуты ушло, и в обагрённую кровью первой битвы Изумрудную долину навсегда вернулись единороги. В праздник летнего солнцестояния, украшенные лозами хмеля, они будут катать на своих спинах юных эльфийских дев. В Везинской чаще вновь появились поселения фей и фавнов. В лесистых предгорьях Сумеречных гор егери видели кентавров. Всё это добрые знаки, указывающие на то, что наступает новая эпоха - эпоха света и процветания. Пришло твоё время, Аурминд, Преподобная Мать Сидонии! -
Белагестель умолкла, испытующе глядя в глаза Аурминд. - И самое интересное, ты знаешь, что это именно так. Ты знала это и раньше.
Щёки женщины окрасились румянцем, и она смущённо отвела взгляд – Преподобная Мать, воплощение надежд Сидонии, в которую вернулись мир, добро и любовь, Преподобная Мать, пришедшая на смену той, что сумела, проведя этот мир через горнило войны и кровопролития, очистить его от скверны и зла.
* * * * * *