[Cromachy]

Ответка

Лилиьет, ня, спасибо))

Сообщение от Лилиьет

Кстати, мне Майа с новым скином даже нравится. Разнообразие радует глаз.

мурк)) На самом деле, скинтон-то у нее прежний, просто у нас дефолт на злых ведьм такой)) И с этим дефолтом ей ходить всю оставшуюся до конца челленджа жизнь))
Амадей действительно очень хороший, и мы его нежно любим. Даже жаль было с ним расставаться))

Это началось незаметно для тех, кто никогда не сталкивался в жизни
с войной – или хотя бы вооруженными стычками. Началось с шепотков
на улице, тревожных взглядов, убыстрившихся шагов.
Затем стали появляться они. Изможденные женщины со стальным
блеском в глазах и дети, вздрагивающие от каждого шороха. Марсиане.



А затем я встретила старого друга.
Модо с момента нашей последней встречи – а было это много лет
назад – не постарел ни на день. Мышь-рокер с Марса. Странно,
как я раньше не догадалась…
Тогда мы едва не перегрызли друг другу глотки, сегодня же экс-лидер
группы даже улыбнулся мне. Слегка. На моей памяти, это было у него
наисильнейшим проявлением радости.
- Не ждал увидеть тебя, - просто сказал он. – Если ты не занята,
давай это отметим.
Стоило согласиться хотя бы в благодарность за то, что о моей
внешности старый друг ни звуком не обмолвился.

В ближайшей забегаловке мы были почти единственными посетителями
– неудивительно для столь раннего часа. Приятно – нет лишних ушей,
никто не помешает.



Чуть понизив голос – «на всякий случай» – Модо подтвердил
мои подозрения. На Марсе началась война… и Дэсса любезно
предоставила беженцам земли и дома.
- Прямо так и предоставила, в обход мэра?
Марсианин закатил глаза:
- Все эти обычно-человеческие порядки здесь чисто декоративны,
и мэр – фигура весьма условная. На самом деле, все решает
Триумвират – главы светлого, темного и нейтрального блоков.
В данном случае, Светлейшая и Пророк «за», Мортициан воздержался
– что почти равно единогласному решению.
- Иными словами, они готовы, если в том будет необходимость,
ввязаться в войну на стороне Марса?
- Собственно, уже ввязались – почти вся наша семья и еще кое-кто
из земляков уходит на фронт.
- Почти вся?
- Мой сын остается, - он говорит совсем невесело. – Этот дурень,
дай ему волю, первым бы на линию огня побежал… повезло, что он
родился в Светлых землях. И что нашлась девушка, которая от него
залетела и под венец затащила – по нашим законам, нельзя
без крайней необходимости принимать в войска иностранных
волонтеров, у которых будут либо уже есть дети…
- Молодец, девочка.
- Вся в мать, - старый друг чуть усмехается. – Джиззин До’Урден –
это ж того светлого подарок, которого ты нам предпочла?
Джиззин… вот это да. В детстве она была самым настоящим
мальчишкой, затем превратилась в странно-бесполое существо…
не ожидала, что она станет истинной женщиной. Телефонных звонков
раз в неделю оказалось слишком мало, чтобы увидеть и оценить эту
метаморфозу.




***
У меня дома ничего не менялось. В детской становилось все теснее –
росли старшие, на радость Серпентине, появились на свет Розабель
и Вероника.
- Ну наконец-то, - смеется старшая, - а то в этом мужском царстве
мне дико скучно.
Она действительно очень привязана к младшим сестрам, особенно
к Розабель – часами с ней возится, готова не спать, не есть и в школу
не ходить, только бы не разлучаться со своей «любимой игрушкой».



Порой, глядя, как Серпентина подолгу наряжает и причесывает
малышку, можно и впрямь подумать, что это не ребенок, а кукла –
Розабель боготворит старшую сестру и готова сидеть неподвижно
сколько угодно, главное, чтобы Тина была рядом. В такие моменты
она действительно очень похожа на куклу.
- Что ты сделала с ребенком? Сделала бы то же самое с Вероникой…
- ворчит порой Танэль.



С младшими он предпочитает общаться, когда те хоть говорить
научатся, и редкие минуты, проведенные с новорожденной сестрой,
искренне полагает каторгой. Конечно, ему интереснее проводить
время за книгой или у мольберта.



Или хотя бы у чертежной доски – когда она не занята Амадеем.



Ну, еще иногда его можно увидеть с Серпентиной или Ансельмом,
но это большая редкость – у них с Тиной у каждого свои заботы,
а Ансельм… Ансельм или спит



– или шушукается о чем-то с Лотаром.



Как правило, всегда об одном – какую бы еще измыслить шалость.
У них разделение труда – младший подает идею, вместе доводят до
ума, а старший потом воплощает в жизнь. Если вести об очередном
подвиге доходят до нас, то и получают герои по ушам одинаково –
и от обоих родителей.





Я была счастлива. Куча детей, шум и гам в доме, нередко
сменяющийся обманчивой тишиной, рядом верный друг, который
не предаст, что бы ни случилось, – таким оказалось мое счастье.
И с каким удовольствием я прожила бы так десятки и сотни лет…
Если бы не война.
Да, она разгоралась где-то далеко – но отблески этого зарева были
видны и на нашем небе. Мы боялись, что этот пожар захватит и нас –
и плевать бы на себя, но дети…

Несколько часов серьезной неспешной беседы на втором этаже –
ночью, чтобы уж точно никому в голову не пришло зайти. Холод стоял
зверский, я, пожалуй, впала бы в спячку, если бы не обжигающе-
горячие руки Амадея.



Как-то удачно мы вспомнили о его наследстве. Дом на станции,
которой война не коснется, далеко отсюда… Он увезет детей туда,
и можно будет не бояться…
Я смела надеяться, что это не навсегда, что когда-нибудь,
когда все успокоится, он вернется. Может быть.

Болтология.

1. Бедная никуда не влезшая техничка


2. Имена этому улью давались в честь героев Амадея Гофмана: Ансельм, Серпентина, Вероника - герои сказки "Золотой горшочек", Натанаэль, Лотар - из сказки "Песочный человек", Розабель - сокращение от Розабельверде, феи из сказки "Крошка Цахес по прозвищу Циннобер".