Раньше я никогда не любил тишины. Не столько потому, что для человека, большую часть сознательной жизни проведшего на территории большого города, где эта самая тишина просто невозможна, сколько потому, что сама по себе тишина никогда не означала для меня ничего хорошего. Но все это в прошлом, и сегодня я поднимаюсь намного раньше своих домашних, и тишина спящего дома отнюдь не кажется мне неприятной, страшной или гнетущей. Тихий скрип паркета под ногами, плеск воды из крана в ванной, мерное гудение компьютера и треск клавиатуры в кабинете, гулкое завывание ветра, слышное даже за закрытыми окнами – только эти звуки раздаются в доме в половине пятого утра. Даже телевизора, своего рода «лучшего друга» многих мужчин, я не включаю никогда – что нового расскажут все эти телеведущие человеку, который и поставляет им всю эту информацию?
Работа, дети, деньги, жена, работа жены…именно вокруг этих вещей и крутиться сейчас моя жизнь, в которой нередки и всякие непредвиденные вещи вроде походов в бар с Ллойдом Льюисом или попыток привести, наконец, в порядок, уже довольно давно стоящий в гараже остов автомобиля – старое ржавое корыто, которое ну никак не хочет последовать примеру сказочной тыквы и превратиться наконец в нормальную машину.
- Замерз? – спрашивает меня Глория, когда я, вернувшись в дом, стягиваю с себя пропахшую машинным маслом и бензином старую куртку, - возьми кофе, я как раз на двоих сварила.
- Спасибо, - благодарно улыбаюсь я в ответ…точнее, пытаюсь улыбнуться, но задеревеневшие губы не горят желанием подчиниться. Сколько же на улице сейчас градусов?
Кофе – крепкий, горячий и очень вкусный. Да, готовка не самая сильная сторона Лори, однако напитки у нее всегда выходят выше всяких похвал. Делая глоток за глотком, изредка сжимая чашку в ладонях, пытаясь согреться, мы тихо обсуждаем планы на сегодняшний день, пока наверху с тихим стуком не закрывается дверь детской.
- На завтрак – омлет или кашу? – повысив голос, кричит Глория.
- А можно оладушек, мам? – еле-еле сдерживая зевоту, спрашивает Бернадетт, показываясь на лестнице и потирая еще сонные глаза.
- Можно, - скрепя сердце, обреченно отвечает Лори, тихой ненавистью ненавидящая готовить блины, оладьи и лепешки. Тишина в этом доме доживает свои последние мгновения. Громко хлопает дверь, Беатрис вылетает из детской и с задорным воплем «Посторонись!» скатывается по перилам на первый этаж. Контрольный выстрел. День настал.
Бернадетт и Беатрис. Не умеют сидеть на одном месте, но если они сами не захотят этого – ты не сдвинешь их с места. Обожают упрямиться и капризничать, но тому, кто близко и хорошо знает сестер не будет сложно их в чем-то переубедить. Поразительно похожие и настолько же разные. Наши дочери и просто самые лучшие девочки на этом свете. С рождения гораздо больше похожие на меня, а не на Лори, но, чем старше они становились, тем больше я понимал – на характерах двойняшек гены дорогой жены отыгрались, так отыгрались. Взять хотя бы Бернадетт, ту самую Бернадетт, которую в бытность младенцем почти все называли «копией папы» и «Сандро в юбке». За исключением цвета волос, глаз, кожи и слишком выраженных скул в дочери больше не было ничего моего. Последовательная и аккуратная, дружелюбная и открытая, малышка Бетт была копией своей бабушки. Той, которая с маминой стороны. Очень милая женщина, настоящая леди, в свои годы пытавшаяся сделать такой же и мою нынешнюю жену. Не вышло. И слава Богу.
Общительная, милая, вежливая, всегда готовая помочь, Бернадетт отчасти оказалась не готова ко многим реалиям школьной жизни. В первый год учебы я чуть ли не каждый месяц заявлялся в школу…нет, не для того, что бы закатить скандал родителям хулигана, а для того, что бы ответить на претензии этих самых родителей из-за разбитого носа чада или испорченного из-за удара по голове портфеля – Беатрис в отличие от сестры к смене тепличных условий собственного дома на не всегда дружелюбную школу привыкла быстрее сестры. Лучшая ученица класса…да и вообще всей младшей параллели, объект любви преподавателей и зависти учеников, девочка, которой по статусу полагалось закапываться в книги и сидеть тихо, подобно мышке, не раздумывая вырывала топор войны, когда кто-то доводил ее сестренку до слез. И папе снова и снова приходилось выслушивать истеричную миссис Фрост или миссис Трем о тяжелых травмах – физических и моральных – нанесенных ее несчастному сыну. Пока дочка вдруг с самым невинным видом не вспоминала про то, как этот «несчастный мальчик» носился по коридору, перепрятывая домашнее задание ее сестры.
- Пап, а когда вы переведете нас с Бетт в школу Джеймса, Стефани и Тины? – неизменно спрашивает после таких встреч с преподавателями дочь.
- В следующем году, милая, - отвечаю я.
- Поскорее бы уже этот следующий год настал, - вздыхает она и я не могу с ней не согласиться. «В следующем году» - как много надежд возложено на этот год. Хотя бы возможность перевестись наконец в частную школу, в которой уже учатся мои племянники и Тина Льюис – одноклассница и подруга Джеймса. Не то что бы эти двое так уж и страдали без наших девочек в своей школе – скорее переживали из-за Фани, не нашедшей там близких подруг. Встречи девчонок на выходных были всегда наполнены радостью и рассказами о том, как скучно учиться в крутой школе Стефани и что и в государственной тоже бывает очень здорово – это Бернадетт так считает, на что Беа предпочитает помалкивать.
Отдать детей обучаться в частном, а не государственном заведении – это была именно наша с Глорией идея фикс. Идея, в правильности которой мы постарались убедить всех наших знакомых – тех что с детьми – и Ллойда и Китти, которые при более близком рассмотрении и не имели ничего против, и Алису и моего брата – с Алисой пришлось повозиться – она была убеждена, что в частных заведениях учатся одни…кто именно, мы так и не узнали, потому что из парка по соседству вернулись дети, а таких слов при них Лис не употребляет, так что нам оставалось только гадать. Но вскоре и эта крепость пала. Но, как всегда, по старому и всем известному закону, именно наша семья и не прошла отбора. Виной всему был…сгоревший омар. Никогда не готовил ничего подобного, но всем было известно, что директор – вегетарианец и поборник здорового питания, так что все мое фирменное – запеченное мясо, бифштексы, отбивные с соусом, жаркое – на предстоявшем ужине не котировалось. Зато приветствовались креветки, крабы, кальмары и морская рыба.
Итак, час «икс», все занимаются предопределенными планом делами – девочки изображают великих гроссмейстеров за недавно купленной шахматной доской – на них настояла Бернадетт, обожающая эту игру, Глория заговаривает зубы директору, а я…
- Твою…какого…вот же…
- Сандро! – в кухню вбегает возмущенная Глория, - какого ты…ох, е…!
- Бери девочек – и живо на улицу! – скомандовал я, пытаясь вспомнить, куда я дел огнетушитель. Хорошо, что у Лори хватило мозгов не выполнить мои инструкции в точности, а вызвать пожарных. Все остались живы и целы, сгорел только омар, мне даже удалось по-быстрому запечь рыбу в фольге. Казалось, ужин был спасен и я уже мысленно нахваливал себя, успевшего сделать все, как вдруг директор заявляет:
- Спасибо за ужин. Но к сожалению, я не думаю, что мы сможем вас принять.
На этой ноте господин директор поспешил удалиться, а я сидел и гадал из-за чего именно этот напыщенный хмырь нам отказал – из-за нецензурной брани, невыветрившегося запаха гари или из-за того, что в пылу пожара о спасении его персоны никто не вспомнил?
Так и получилось, что в то время, пока все окрестные родители относительно спокойно готовили своих чад «в первый раз, в первый класс», мы с Глорией, как сайгаки, носились по всему городу выискивая более-менее подходящее учебное заведение для своих дочерей. Временно, конечно, потому что сразу же пообещали и себе, и девочкам, и друг другу, что в следующий раз (перед следующим набором учеников) мы уж точно не завалим ужин. Обещали – и сделали. Недавний вечер (не с директором, правда – наученный горьким опытом мистер Гренфилд прислал к нам своего заместителя) прошел на уровне, все необходимые договора и приказы заполнены и подписаны, а в шкафу у девочек с недавних пор появилась новенькая школьная форма с вышитой эмблемой учебного заведения на нагрудном кармане строгого пиджака. Осталось только найти в себе силы и наконец-то объяснить дочерям, что бегать, прыгать, играть в футбол и скатываться по перилам в этой одежде все-таки не стоит…
Начала нового учебного года Беатрис и Бернадетт ждут с нетерпением, которым отличаются все дети, которым еще не успела надоесть школа и бесконечная зубрежка. Сложно представить, что когда-то и я был таким же…или не был? Кажется, что как раз я всегда слегка недолюбливал школу и относился к ней скорее как к неизбежному злу, а не как к месту, куда бы хотелось вернуться и по которому я скучаю. А впрочем, не все ли равно?