Они ушли. Крон забрал заплаканную дочь, и уехал домой, а я остался один на один с ночью. Каким же глупцом я был, когда выпихивал их из дома, гордо заявляя, что справлюсь сам, хотя Анви предлагала дождаться рассвета или Дижона и только потом уезжать. Но нет же, я казался себе героем, собирался лечь спать и встретить утро свежим и готовым к бою, теперь дрожу, лёжа под одеялом подтягивая колени к подбородку.
Я никогда не боялся убийц, преступников и маньяков, они словно бы обитали в некоем другом измерении и проникали в мой мир исключительно посредством картинок в сюжетах новостей. Я никогда не боялся летать самолётами, ездить в поездах, водить машину, все истории об авариях, катастрофах и несчастных случаях также были для меня всего лишь информацией набранной равнодушными пикселями на экране компьютера или проговариваемой дикторским голосом из различных средств массовой информации. Да, гипотетически я понимал, что это плохо, но считал, что так произошло с людьми, которым не повезло, и никак не относил к ним себя.

Но я совершенно не был готов к тому, что мне действительно придётся бояться за собственную жизнь, причём бояться чего-то, что я даже толком не могу представить и понять. На этот раз я нутром чувствовал, что шутки кончились, что в любую секунду может прийти по мою душу нечто, чему я совершенно не знаю что противопоставить. Какое-то заклинание, пущенное в Крона показало, что я что-то могу, но стоит ли на это рассчитывать, если я даже не знаю что это и как им пользоваться. Возможно, стоит пойти попробовать почитать эти пресловутые магические книжки, но сама мысль о том, чтобы вылезти из-под одеяла, открыть двери, подняться по лестнице… Нет, нет, нет, утром, - малодушно уговаривал себя я, - сейчас нужно заснуть и всё будет в порядке.
Заснуть это было бы хорошо, да только страшно даже закрыть глаза. Как защититься от тьмы, которая уже внутри тебя самого?
Доведя себя почти до истерики, до панического колотящегося сердца, я практически был рад, когда услышал не стук пульсаций в собственных висках, а звук соприкосновения ладони с дверью.
Осторожно подхожу, инстинктивно оглядываю комнату в поисках какого-нибудь тяжёлого предмета, будто бы это могло помочь. Делаю вдох, и внутренне подобравшись, распахиваю дверь.
- Трин! Здорово братуха, ты не спишь ещё?
Выдыхаю, всего лишь мой сосед.
- Слышь, я вот чего. В качалке такую деваху нашёл – мастер спорта, не поверишь, ну я её повёл в ресторан, туда-сюда, а потом пригласил тренажеры поглядеть. А тут вспомнил, что у меня того. Короче, давно. Ну, у тебя есть?
С трудом пытаюсь переключиться, и понять чего он хочет, но мне это определённо не удаётся. Диж вздыхает.
- Ну, средства защиты. От этих… ну, чтобы не было… ну, ты понял?
Боже, дошло. Конечно, у такого типа как Трин этого добра должно быть навалом, только где ж их искать?
- Э-э, прости, я спросонку туго соображаю, где-то были, конечно, только не могу сориентироваться где.
- Ну ты даёшь. Да в тумбочке ты их всегда держишь, не хочешь давать, не надо, - почти обиделся сосед.
- Нет-нет, что ты, вот держи, - действительно в тумбочке обнаружился изрядный запас искомого, который на радостях протянул Дижону весь.
- Спасиб, друг ты меня спас! Да все-то не давай, мне столько не надо, да и тебе похоже сегодня тоже понадобятся, вот не понимаю, почему на тебя так бабы ведутся. Ну, всё, спасиб, я пошёл.
И пока я ещё не успел сложить в голове с чего он взял, что мне сегодня понадобится, фигура Дижона удалилась, открыв моему взгляду очередную гостью.
- Мистер Лиллин, - томно начала она, но только мне уже было не до экивоков с реверансами. Хмуро буркнув: «Проходи», - я сделал шаг в сторону, пропуская девушку в комнату.
- Чего ты хочешь? – спросил напрямую, прикрыв за ней двери.
- Тебя, - она подошла ближе, я инстинктивно сделал шаг назад.
- Мне нужно поговорить с той, кто тебя послал.
- Зачем? – надутые губки, подрагивающие ресницы – святая невинность да и только.
- Нужно, - пытаюсь придать голосу твердость, да только удаётся плохо. По позвоночнику холодной змейкой пробежало ощущение опасности.
- Говори, - она отошла назад, сложила ладони вместе и закрыла глаза. Воздух вокруг её лица поплыл, я испытал непредолимое желание моргнуть, а когда, не удержавшись, всё же опустил ресницы, после увидел, что лицо гостьи неуловимо изменилось и стало другим.
- Что дар речи потерял? – криво усмехнулась она. – Не ожидал меня увидеть снова, да? Сегодня я решила посетить тебя сама. В память о былом. В последний раз. Раз уж полуночницей ты не соблазнился, да и девочкам уже надоело ходить к тебе как на работу, поэтому я собралась завершить всё одним махом.
- Я… я не знаю тебя, - глупая отговорка, согласен. Страх загнанный вглубь снова стал подниматься на поверхность, заставляя потеть ладони и липкой струйкой щекотать шею.
- Ты меня не помнишь? Не помишь?! То есть пустить чью-то жизнь под откос для тебя это проходное дело не стоящее внимания? Мразь!! – вдруг взвизгнула она, а я с ужасом понял, что полностью обездвижен, что моё тело обратилось каменным истуканом, не реагирующим на мышечные импульсы, только глаза от ужаса норовили выскочить из глазниц.
- Мразь!! Скотина! Похабный кобель! Сейчас ты поймёшь, сейчас оценишь, сейчас сполна получишь расплату за всё, за всех! За всех наивных обманутых тобой дур, которые поверили, впустили, открылись, а ты… Я же говорила тебе, что по нашим законам должна принадлежать одному мужчине всю жизнь!! Я говорила, а ты согласился, ты же согласился!!
Тело оживает, но только для того чтобы сполна почувствовать поднимающееся изнутри до боли знакомое ощущение перехватывающей горло тьмы.
Вот и всё.
А мне понравился этот мир, жаль, что всё так закончится…
Тьма жжёт, поглощает, сжирает остатки воздуха в лёгких, неуклонно замедляет пока ещё трепыхающееся сердце, скоро моя плоть поглотится ничто и исчезнет с лица земли.
Как бороться с тем что внутри тебя самого? Осталось только смириться и упасть. На дно. До конца. Навечно упасть.
Но я не хочу! Чёрт возьми, не хочу!
Из глубины моей сути снова поднимается клокочущая, непреодолимая ярость. Рывком дёргаюсь, и тело уже подвластное мне приходит в движение, липкий морок нехотя отступает, задеревенелые мышцы взрываются болью, но слушаются.
Гнев моментом уходит, как и появился, унося с собой остатки страха, вместо этого…
Совершенно неожиданно для себя беру её ладони в свои и подношу к губам. Она удивлённо смотрит на мои закрытые глаза, я чувствую это кожей век. Не знаю зачем этот неуместный жест, я просто…
Просто чувствую её. В доли секунды я понимаю, ощущаю, чувствую и проживаю с ней всё.
Холод, мертвенный холод стылого дома, пьяная мать в луже собственных испражнений, постоянно отсутствующий отец.
- Не хотите ли продать девочку?
- За сколько? СКОЛЬКО? Забирайте, да поживее, где деньги?
Боль. Разлука. Всё равно любила их, не постоянно ведь было так, иногда гуляли вместе, мама смеялась, папа, улыбаясь, ерошил волосы и покупал леденцы.
- Теперь твой дом здесь, вырастешь – станешь одной из нас, послушницей Аброна.
Привыкала долго, но получилось, они стали семьёй.
Школа.
- Да она из этих, ты с ней даже не говори, потом сразу же жениться придётся, - гогот, пацаны удаляются, а один из них, рыжий, так дорог…
Посвящение. Осторожно использовать силу, чтить законы, выполнять упражнения. Строгость закаляет дух, да, да… только так хочется, чтобы кто-то просто улыбнулся и обнял.
…
- Трин, ты что тут делаешь?
- О, ты же… мм…
- Эсти. Мы в одной школе учились, - учащённо бьющееся сердце, глаза смотрят вниз.
- Давай пойдём в какое-то другое место, тут как-то странно.
…
- Трин, ты же понял, что я говорила?
- М-м… да, да, конечно, понял.
- И ты согласен?
- Э-э… ну да.
- Я так рада, знаешь, я люблю тебя ещё со школы, я…
Жаркие губы прерывают дальнейшие признания, какой же он замечательный, какое же счастье осознавать, что больше никогда не будешь одна.
…
В ушах стучат слова, очень много слов, но чаще всего две фразы:
«Ты что с ума сошла, я никогда вообще не женюсь, не говоря уже, чтобы жениться на тебе! Мало ли что я говорил, ты что не видела, что я был пьян?»
И
«Эстилана, отныне ты покидаешь наш дом как ослушавшаяся закона»
Холод. Снова мертвенный холод.
Пока отречение полностью не вступило в силу нужно использовать то, что осталось от способностей, чтобы отомстить.
Только эта мысль хоть чуть-чуть согревает.
Слёзы больше не держатся внутри, я всё чувствую, всё. Я… страдаю вместе с тобой, мне так же больно и холодно, как и тебе.
Руки раскрываются и ложатся на её дрожащее, плачущее тело.
Хватит ли тепла моего сердца, чтобы согреть тебя, Эсти?
- Что ты сделал? Куда ты влез, почему мне так плохо?
Обнимаю, осторожно качаю в ладонях. Мне больно также как и тебе, могу ли как-то утолить твою боль?
Осознание приходит сразу, будто бы внутри загорается яркая лампочка. Открываю сердце каким-то вовсе не метафорическим способом, открываю так, будто бы это реально. Оттуда струится что-то золотистое и волнами окутывает мою подопечную.
Она успокаивается. Больше судорожно не дрожат плечи, дыхание становится ровнее..
Отстраняюсь, смотрю ей в глаза, в заплаканные глаза одинокой, растерянной, никому не нужной девочки.
Её взгляд затуманивается, и ресницы наполовину опускаются.
- Трин, почему ты так со мной поступил?
- Эсти, я не Трин, он сбежал из своего тела, когда понял, что ты с ним хочешь сделать и отправил в это тело меня.
Медленно кивает, с трудом произносит слова, будто бы это вдруг стало ужасно сложным.
- Ты говоришь правду. Я почувствовала что-то не то, но я слишком мало его знала. А ты психомаг, да?
- Кто?
Вижу, что она едва держится на ногах от усталости, конечно, про психомага это чертовски интересно, но вполне потерпит до завтра.
- У тебя уже глаза закрываются, давай ляжешь, поспишь, а завтра поговорим, хорошо?
- Это не потому что я устала, - её губы едва шевелятся, рождая тихий голос, - просто скоро отречение завершится полностью и я окончательно потеряю способности.
Не знаю, что бы это значило, кладу её на кровать.
- Подожди, я забыла. Пока ещё что-то могу…
Она резким движением хватает воздух в миллиметре от моей груди и быстро тянет в сторону. Удивлённо наблюдаю, как оттуда лентой вырываются клубы иссиня-чёрной пыли и потихоньку рассеиваются в пространстве.
- Теперь ты свободен от тьмы, - говорит она и проваливается в забытье.