Говорят, что жизнь — словно зебра — состоит из белых и черных полос. Вот только для меня явно забыли добавить светлых оттенков. Стоило выкарабкаться из одних неприятностей, как тут же на мою бедную голову обрушивалась новая волна проблем. Я, Андрей Владимирович Григорьев, хронический неудачник. Если что-то хорошее со мной все-таки происходило, то очень редко и быстро заканчивалось. Блеклые моменты счастья на фоне постоянных неудач выглядели, как жалкие подачки нищему от богачки-судьбы, чтобы тот окончательно не умер с голоду. Кому-то на небесах явно нравилось издеваться надо мной.
За один месяц потерял машину, работу и любимую девушку. Железного коня угнали, а ведь я за него даже не успел выплатить кредит. Усталые полицейские с добрыми глазами, принимая заявление, посоветовали ни на что не надеяться, а страховка из-за неправильно оформленных документов пролетела мимо, как лист фанеры над славным городом Парижем. С работы уволили, видите ли, в мире финансовый кризис, в фирме решили сократить штат, и в моих услугах они больше не нуждались. За неуплату коммунальных услуг бдительное ЖКХ отключило в квартире электричество и воду. Вот вам и конец света — трагедия в масштабе одного человека. Как апофеоз всех бед, ушла невеста. Женщине, с которой я намеревался связать судьбу, нарожать детей и встретить старость, лузер был не нужен.
Так накануне Нового года я остался один, в темноте и долгах. И в то время, когда все человечество пребывало в предпраздничной эйфории, я предавался унынию и придумывал безболезненный способ добровольного ухода из жизни. Ничего такого делать, конечно, не собирался, но мысли о самоуничтожении навязчиво лезли в голову. Я сидел на кухне перед зажженной свечой, подъедал из холодильника скоропортящиеся продукты и вспоминал времена, когда еще был счастлив, полон надежд, и все мечты сбывались. На фоне картин прошлого нынешнее состояние казалось еще более удручающим и беспросветным. Становилось все жальче и жальче себя несчастного.
[
Лет десять назад между мной и младшей сестрой состоялся разговор, ничего особо примечательного, но я почему-то запомнил его.
— О чем ты мечтаешь? — спросила Валерия.
— Проспать целые сутки, — устало вздохнул или зевнул я в ответ.
— Это несерьезно.
— Хочу собственную квартиру в Москве.
— А еще?
— Машину.
Лера фыркнула, и я на всякий случай уточнил доверительным тоном: «иномарку». Можно подумать, что семилетняя девочка умела исполнять желания. Но она не унималась:
— И все?
— Работу хорошую, чтобы получать три-четыре тысячи баксов в месяц, — выпалил на одном дыхании.
— Как скучно.
Похоже, я не произвел на нее впечатления. Детям подобные фантазии кажутся приземленными и банальными. Ну не тянут они в понимании ребенка на Мечту всей жизни. Старших братьев им трудно понять. В этом возрасте маленькие девочки грезят о розовых единорогах, лихо скачущих по многоцветным радугам, пряничных домиках с мармеладной начинкой, миленьких котятах и щенятах, которых так и хочется слегка придушить в объятиях, исключительно в порыве самых нежных и искренних чувств. И даже немного печально, что со временем все пройдет, детство кончится и жестокая реальность развеет по ветру воздушные замки, построенные в воображении. Я же собирался приложить все усилия, чтобы это случилось как можно позже, потому что самому пришлось повзрослеть слишком быстро. Каким наивным дураком я был тогда.
— А знаешь, чего я хочу? — Валерия сжала рукав моей рубашки и посмотрела в глаза, как заглянула в самую душу. — Чтобы папа не умирал.
Мы рано лишились отца. Однажды ночью он вышел на лестничную клетку и повесился на перилах. Лера еще прибывала в счастливом возрасте неведенья и не могла осознать полноты утраты, она только и умела, что агукать, ползать на четвереньках и какать в подгузники. Я же спустя много лет не мог вспомнить ни себя, тогда еще одиннадцатилетнего пацана, ни отца. Вместо его образа, голоса и пережитых мной эмоций возникала лишь непроницаемая завеса черноты. Ужасно, что я забыл родного человека, но даже профессиональные психологи не смогли мне помочь. Сохранилось лишь горькое, как хинин, чувство вины, разъедающее солеными слезами глаза. Но и оно со временем притупилось и спряталось, словно выжидая подходящего момента для триумфального возвращения. Я неудачник, которого отец лишил счастливого отрочества.
Думы о детстве, когда приходилось вытирать сопли и менять памперсы младшей сестре вместо того, чтобы бегать во дворе с другими мальчишками, еще больше омрачили безрадостное настроение. Захотелось куда-нибудь выйти. Я обзвонил друзей, чтобы напроситься к ним в гости, но у всех оказались более важные дела. Набрал номер мамы… Зря. Она стала просить денег — Лерочке надо оплатить следующий семестр в институте, купить подарки преподавателям, чтобы сдать сессию, а еще сестричка хотела новый айфон. Вот так, вынь и положь. Мои проблемы никого не волновали. Я обязан помогать семье. Это мой долг. Звучало как аутотренинг, направленный на уничтожение собственной личности. Внушал сам себе, а шея болела все сильнее и сильнее, на ней удобно устроилось и свесило ножки слишком много седаков.
Начало казаться, что стены квартиры стали давить, не хватало воздуха, а тьма за пределами маленького островка света свечи сделалась еще гуще и зловещей. Еще немного и я, как истеричная баба, начну рвать на голове волосы и рыдать в голос. Быстро оделся и вышел из квартиры, морозный воздух немного освежил и привел мысли в порядок. Все не так плохо, как виделось в начале, в кармане есть несколько смятых купюр. Их хватит на бутылку, чтобы напиться и забыться. Хотя скорее всего, я отравлюсь неликвидом и проведу праздники в обнимку с унитазом — самым верным товарищем, но только пока есть холодная вода.
В любимый минимаркет я так и не попал, на его месте оказался магазин игрушек. Еще вчера здесь продавали продукты, а сегодня уже плюшевых мишек. Конечно, куклы людям нужнее, чем хлеб, молоко и дешевое бухло. Развернуться бы и уйти, но я стоял, как идиот, перед витриной и разглядывал представленный на ней товар. А посмотреть было на что: нарядные фарфоровые куклы в старинных платьях, домики с крошечной мебелью и прочая ерунда, от которой приходит в восторг мелюзга. Но заинтересовала меня заводная карусель, рядом с остальными игрушками она выглядела старой, словно сменила уже не одного владельца. Лошадки по кругу, над ними цветной купол, а сбоку маленький ключик, если повернуть его, то миниатюрные скакуны начнут двигаться под незатейливую мелодию. Я знал это, потому что в детстве у меня была такая же. Точнее, она стояла высоко на буфете, чтобы я не мог дотянуться и сломать. Родители заранее предполагали, что обязательно испорчу семейную реликвию, поэтому запрещали трогать ее. Никто не помнил, как карусель попала в дом, но считалось, что дед принес с войны в качестве трофея из самого Берлина. Отец иногда доставал игрушку и заводил, а я лишь наблюдал со стороны.
— Вам что-то понравилось? — мне помешали предаваться ностальгии.
Мужчина на пороге магазина разглядывал меня с интересом и едва заметной ироничной усмешкой. Странный тип, высокий и нескладный, длинные руки дергались как у марионетки, которой пытался управлять неумелый кукловод. Слишком мрачно одет для продавца игрушек и говорил с явным немецким акцентом.
— Присмотрели подарок ребенку? — не отставал он. — Зайдите внутрь, взгляните поближе.
И я послушался, пошел, словно покорный бычок на веревочке, а наглый торгаш нетерпеливо подталкивал меня в спину. Интересно, он со всеми клиентами бесцеремонно обращался? Но поздно было возражать, продавец уже достал с витрины карусель и поставил на прилавок.
— Поверните ключик.
Как под гипнозом я подчинился. Внутри игрушки заработали скрытые механизмы, заиграла знакомая до слез музыка, и лошадки начали медленно вращаться.
— Какая прелесть, — мужчина восторженно хлопал в ладоши, но я уже не слышал и не видел его.
Та самая карусель из детства, и хвост у одного из коней отколот! Я вспомнил все. Как мог забыть такое? Пригласил в гости девочку, которая очень нравилась, и, желая произвести на нее впечатление, достал с буфета запретную вещь. Для этого понадобился стул, и пришлось встать на цыпочки, но я дотянулся, кончиками пальцев подвинул к краю и, конечно же, уронил. Она не разбилась, только бедная коняшка лишилась хвоста. Поставил игрушку на стол и завел ее. Мы с гостьей улыбались, но праздник длился не долго — в комнату ворвался отец, лицо испуганное, в глазах страх и испарина на лбу. Он накричал на меня и выпорол в присутствии подруги. Я рыдал и орал, что ненавижу его, хочу, чтобы он умер. А маленькие лошади все бегали и бегали по кругу.
А ночью его не стало.
— О чем ты мечтаешь?
Очнулся, когда заходил в подъезд, подмышкой чертова карусель, куртка нараспашку и шапку где-то потерял. Даже думать не хотел, как удалось заполучить игрушку, вряд ли бы мне хватило денег. Решил отдать ее в магазин на следующий день.
В кармане настойчиво зазвонил мобильник. Я ответил — бывший начальник просил возвратиться на работу, сулил прибавку и новый кабинет, говорил, что погорячился, уволив меня. Я пообещал подумать, тайно ликуя в душе. Жизнь-то начинала налаживаться!
Дома ждал еще один приятный сюрприз — в ярком электрическом свете празднично накрытый стол и Валя, моя девушка. Мы обнимались и целовались, она просила прощения и клялась, что никогда больше не бросит и впереди нас ждет только хорошее, доброе и светлое.
Уже поздней ночью, засыпая на моем плече, Валюша вспомнила, что звонили из полиции: скоро я получу машину обратно. А я-то уже не верил в чудеса. Выходит, правда, что мечты сбываются.
Разбудила меня карусель. Она издавала жуткие звуки, крутилась против часовой стрелки, и все коники двигались задом наперед.
— Кажется, я сломала ее, повернула ключик не в ту сторону, — пролепетала Валя.
— Какого черта ты к ней вообще полезла? — заорал я.
Любимая плакала, а я кричал и не мог остановиться, оскорблял и говорил гадости, еле сдерживался, чтобы не ударить. В итоге собрал ее вещи и выкинул за дверь, туда же выставил хозяйку. Психовать прекратил только под утро, когда остановилась карусель, и стихла издаваемая ей какофония. Только тогда осознал, что натворил, и бросился искать Валюшу. Ее не оказалось ни на лестничной клетке, ни во дворе, и к соседке она не заходила. Бегал по улицам и звал любимую. Возле минимаркета я, наконец, остановился — накануне вечером здесь находился магазин игрушек, а теперь опять продуктовый. Что за чертовщина? Не верил глазам, это разум затеял странную игру. Но сколько бы ни пялился на здание, я видел все те же витрины, заклеенные объявлениями о скидках и акциях, подвыпивших алкашей у входа, клянчащих у покупателей десяточку в честь праздника, шелудивую псину, ожидавшую подачки. Все как всегда.
Вернулся домой. Продолжая носиться по району, словно безумный, Валюшу не найти. Набирал номер девушки, слушал, как чужой равнодушный голос сообщал «абонент вне зоны доступа». Дозвонился до ее матери с попытки десятой…
Валя умерла. Сбила машина, когда девушка переходила дорогу возле дома. Ночью, одна, зимой — я видел как наяву и ненавидел себя больше всех на свете. Это не скрывшийся с места аварии водитель убил ее, а я. Только я во всем виноват. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь.
Открыл окно и влез на подоконник, в последний раз осмотрел комнату: на столе карусель, а рядом маленький ключик. Повинуясь внезапному порыву, спустился на пол и завел игрушку. Теперь она вращалась как надо, по часовой стрелке, и музыка звучала спокойная и красивая.
— О чем ты мечтаешь?
— А знаешь, чего я хочу? — Валерия сжала рукав моей рубашки и заглянула не в глаза, а в самую душу. — Чтобы папа не умирал.
— Я тоже. Я хочу этого больше всего на свете.
Ночью разбудил странный звук, кто-то ходил по квартире. Может, это чудище или воры забрались? Мало ли что привидится в одиннадцать лет. Я прислушался: точно, шаги и скрип входной двери. Стало страшно.
— Папа? — тихо позвал я, встал с кровати, вышел из комнаты и прокрался по коридору.
Отец стоял на лестничной площадке и держал в руках ремень.
— Иди спать, поздно уже, — устало ответил он.
— Нет, не поздно, — я подошел к нему, обнял и заплакал. — Прости меня папочка, пожалуйста, прости. Я тебя очень-очень люблю и не хотел говорить тех плохих слов. Прости. Только не умирай, прошу тебя. Я хочу, чтобы ты всегда был с нами.
Отец вздохнул, вдел ремень в брюки и похлопал по плечу:
— Пойдем, я расскажу тебе сказку на ночь.
— О чем?
— Про сбычу мечт.
Конец