Когда дыхание Эсти стало похожим на дыхание обыкновенной спящей девушки, я по наивности своей подумал, что этим дело и закончится. М-да, мог бы уже и привыкнуть к тому, что любые допущения в этом мире не работают и любые планы можно смело выбрасывать на помойку. Эх, а я ещё сомневался по поводу того стоит ли лечь спать на той же кровати, где лежит она или это как-то некомильфо и по мере её пробуждения могу чем-нибудь и по физиономии огрести.
Терзаться сомнениями довелось мне недолго, уже на исходе второй минуты она пошевелилась и, не открывая глаз, перевернулась на живот. Это было довольно неплохим положением, потому что из-за остолбеневшего состояния я не смог быстро среагировать, когда из её распахнутого рта вдруг стала изливаться вода. Сначала чистая и прозрачная, но с каждой секундой жидкость становилась всё мутнее и мутнее, я моментом вышел из ступора и, легко подхватив её на руки, унёс в ванную. Едва ли мной двигала забота о сухости постели, скорее, я интуитивно почувствовал, что там мне будет легче помочь ей не захлебнуться.
Как-то странно, по мере того как вода, которая беспрепятственно лилась из неё, становилась всё темнее и насыщеннее, её тело набирало вес, хотя, казалось, должно было бы наоборот и когда стала исходить непонятная субстанция почти совсем чёрного цвета я не удержал свою гостью и уронил прямо на дно ванной.
Её одежда тут же пришла в негодность, потому что маслянистая, будто бы смешанная с землёй взвесь мгновенно заполонила пространство ванны, безжалостно впитываясь и портя ткань. С великим трудом приподнял Эстины плечи, чтобы не дать ей утонуть в этом нечто. Пот лился градом, такое впечатление, что не отличающаяся избытком плоти девушка вдруг стала весить не менее пяти центнеров.
Наконец, извержение прекратилось так же внезапно, как и началось, и я получил несколько минут, чтобы вздохнуть, вытащить её резко облегчённое тело из ванной, которая была уже на четверть наполнена чем-то вязким из-за консистенции не могшим всосаться через слив.
После того как я осторожно перевернул её и перенёс её над краем ванной, она стала кричать. Громко, звонко и как-то безутешно, если можно применить такой эпитет к воплям.
Мне стало совсем жутко. В первый раз и совершенно не к месту я вдруг почувствовал иссушающее одиночество, настигшее меня в этом мире. Месте, где по большому счёту нет ни одного близкого мне человека, к которому я мог бы беспрепятственно обратиться в критической ситуации. Даже ни одной службы, ни одной инстанции не было, где я смог бы получить консультацию.
Она кричала и кричала. Крик так же изливался из её гортани, как и десятком минут назад вода. Самым противоествественным было то, что её лицо абсолютно ничего не выражало. Мягкие, расслабленные мышцы, ресницы спокойно покоятся на щеках, только видно, что напряжено горло. Если бы лицо было искажено гримасой боли, если бы было заметно, что она страдает, это было бы понятней, а так у меня возникло стойкое ощущение, что я держу на руках целлулоидную куклу с заклинившим по каким-то причинам механизмом.
Она кричала тонко, на одной ноте на одном дыхании не менее десяти минут, каждая секунда из которых острой ножовкой взрезала мои внутренности и неприятно вибрировала где-то в глубине черепа.
А потом тембр резко сменился низким, почти мужским басом, от которого всё внутреннее пространство принялось дрожать какой-то ненатуральной дрожью.
Я вынес девушку в комнату, молясь про себя, чтобы ни Дижон, ни его пассия не вызвали полицию, если она, конечно, тут есть. Эстилана умолкла, затем открыла глаза, обнажив голубоватые окружности белков, пронизанные тонкой сеткой розоватых капилляров, радужка была не видна совсем. А потом она стала резко выгибаться так, что я не смог удержать на руках её беснующееся тело, упала на пол и принялась беззвучно там извиваться.
И вот. Внезапно замерев и как-то уже по-человечески вздохнув, она вдруг странно обмякла и я почувствовал…
Почему-то проваливаюсь в светящееся искрящееся нечто, где вижу её лежащее тело и… много-много тел, которые почти уплыли, но держатся на серебристом канатике, которые уже практически порвался.
Секунда и он порван без «практически».
Не понимаю, что делаю, но точно знаю, что нельзя этого допустить, бросаюсь, хватаю оба конца, расплетшейся нити в обе руки и крепко сжимаю.
Скользко, та часть нити, которая прикреплена к улетающим, вибрирует, бьётся, вырывается, другая часть каната холодна и безжизненна.
Понимаю, что Эсти только что умерла.
Стоит ли разжать ладонь? Это не моё дело, не моя игра, правил которой я всё равно не знаю. Вправе ли обратить то, что свершилось? Не карается ли это какими-то невообразимыми законами? Да и могу ли я это сделать?
Могу.
Иногда, когда в этом мире мне даются краткие секунды передышки, и я задумываюсь об этом, то прихожу в ужас от того, что помимо осознания совершаю какие-то вещи, сути которых не понимаю, но имею чёткую уверенность и отлаженность действий.
Вот и сейчас я вдруг отринув нелепые душевные метания (ну какой вопрос в том, стоит ли спасать жизнь, если ты можешь её спасти?), осторожно приближаю руки друг к другу, соединяя две части нити вместе. Теснее и теснее, пока мои кулаки не становятся плотно прижатыми, потом резко перехватываю одной ладонью так, чтобы разорванное место оказалось внутри.
Через моё тело проходит какая-то сила, соединяющая, сращивающая, связывающая воедино…
Открываю глаза. Она дышит. У меня совсем нет сил, особенно на мысли. Шатаясь подхожу к ней, раздеваю и собрав остатки мужества в кулак поднимаю и переношу на кровать.
Стягиваю с себя испачканную одежду и падаю рядом.
Не до церемоний.
Проваливаюсь в сон прежде чем глаза полностью закрываются.
Проснулся я от странного ощущения, какого-то давнего полузабытого чувства спокойствия и умиротворённости хотя пока приходил в сознание отчётливо вспомнил события предыдущей ночи. А пару секунд спустя с удивлением понял, что оказывается на моём левом плече покоится голова Эсти, а я обнимаю её, спящую, левой рукой.
Наверное, во сне она прижалась ко мне и это неудивительно после того, что было, только вот я не тот Трин, который ей нужен.
А мне всё равно почему-то было приятно и как-то правильно что ли, когда-то, много-много лет назад, когда я был отчаянным первокурсником у меня была большая любовь и девушка, засыпавшая положив мне руку на грудь, и это делало меня настолько счастливым. Внутри заныло от ощущения, что я что-то безвозвратно потерял и я малодушно выскользнул из-под одеяла, с сожалением оставляя тёплый уют согретого пространства, пнул ногой грязную одежду на полу и, поковырявшись в шкафу, отыскал иное облачение, мысленно наказав себе выяснить, какие тут способы стирки.
На кухне сидел печальный Дижон, горестно подперев рукой щёку, и задумчиво созерцал столешницу.
- Привет!
Я же несмотря на насыщенную ночь был свеж, на удивление бодр и местами весел, возможно, так положительно сказывалось освобождение от тьмы, которая всё же незримо давила меня до этого.
Сосед вяло пробормотал нечто ответно-приветственное, а потом, вдруг вскинув голову, с надеждой на меня воззрился.
- Трих, слышь, ну как ты это делаешь? Я же всё как ты мне говорил, у тебя получается, а у меня ни в какую. Ну вроде бы и понравился уже, а в последний момент хрясь по морде и уходят. Вот эта, вчерашняя, ну не на тренажёры же смотреть она ко мне пришла, а всё равно не выходит.
- А-а... что я тебе там говорил, напомни, пожалуйста, - ох если бы я мог рассказать тебе, Диж, что сам в женщинах не особо разбираюсь, а мой мнимый успех у них и вовсе чёрной магией вызван. По поводу Трина-настоящего вообще ничего сказать не могу.
- Ну... ты же сам меня учил, что нужно сразу же выключить свет и наброситься на неё резко, типа они того, силу любят и всё такое, только не признаются. А они убегают сразу. Может, я не так что-то делаю? Иногда рычать забываю, например. У тебя же это как-то работает!
Очень сильно сжимаю челюсти, пытаясь ничем не выдать искренний хохот так и рвущийся наружу. Да-а, если б в темноте этот мордоворот на меня с рычанием накинулся я бы тоже сбежал. Похоже, Трину ни к чему были конкуренты на территории или же у него такие плоские шутки были в ходу.
- Э-эм.. Диж, понимаешь, этот способ уже не работает, привыкли они уже к нему, неинтересно, поэтому не используй его больше.
- А какой работает? Что теперь делать?
Ох, если б я и сам знал. Выдать что ли банальщину, типа "будь самим собой"?
- А ты делай то, что им самим нравится.
- Да как же узнать, что им нравится-то?
- Спроси, - пожал плечами я и, достав из холодильника вчерашние спагетти, приготовленные Анвин, быстро смылся назад в комнату.
Холодные макароны, конечно, не бог весть что, но есть хотелось зверски. Могу даже рычать при этом, - усмехнулся мысленно.
Только я одолел половину лежащего на тарелке, как раздался слабый стон и моя подопечная, лежащая под одеялом, зашевелилась. Я отложил тарелку в сторону и повернулся к ней. Одеяло откинуто, Эсти осторожно сползает с кровати, поворачивается, и я вижу её беспредельно удивлённые глаза.
- Я что же, не умерла? А почему?
Как ни странно, но выглядела она разочарованно.
- Ты не рада, что ли?
- Я... я рассчитывала, что умру, только один из десяти может выжить после отречения. Что же мне теперь делать?
Тут настал мой черёд хлопать глазами от недоумения. Честно говоря, не сталкивался никогда со спасёнными от смерти, но в подавляющем большинстве подобных ситуаций освещённых в литературе или кинематографе, вырванный из лап костлявой, непременно должен бурно радоваться или сдержанно благодарить, но уж никак не печалиться по этому поводу. Отчего я, изрядно обескураженный, не придумал ничего лучшего, кроме как буркнуть:
- Ну, извини.
- А почему на мне только бельё? - плачущим голосом говорит она, но цепляется ногой за груду собственной изгаженной одежды, - Что это? В чём это? Мне теперь даже уйти не в чем, да и некуда.
Она начинает шмыгать носом. Нелепая какая-то ситуация.
- Эс, но ты же жила где-то до этого?
Уже вовсю всхлипывает.
- Я жила у девушек, которые к тебе приходили по очереди, только теперь заклинания, которые я наложила рассыпались и они меня прибьют, если увидят, я так всё запланировала, что в последнюю ночь приду к Трину, завершу, что начала, а потом умру, я даже не думала, что могу выжить. Почему я осталась жива, зачем? Я же больше не могу ничего и никому не нужна и у меня ничего не-е-е-ет.
Инстинктивно подхожу и обнимаю её дрожащую, растерянную и от этого невыносимо хрупкую фигурку. Моментально начинаю ощущать себя невероятно сильным и почти всемогущим.
- Эсти, но жить это ведь гораздо лучше, чем умереть, всё решаемо, всё как-нибудь наладится. Хочешь, поживи пока у меня, я сам тут мало что понимаю и ничего не умею, будем разбираться вместе.
Она рыдает почти взахлёб, а потом чувствую, что её тело в моих руках обмякает, плач стихает и глаза наполовину закрываются. Наверное, она ещё слишком слаба, для таких бурных эмоций. Кладу её на кровать, она совсем затихает и закрывает глаза.
Растерянно ещё минуту смотрю на неё спящую, почему-то чувствую ответственность, хотя это странно, она меня чуть не угробила. Но всё равно, понимаю, что совершенно не злюсь на эту девушку, которую судьба, насмехаясь, тоже поставила в сложные условия. Выходит, будем выбираться из них вместе.
Тут слышу непонятный но отдалённо знакомый настойчивый звук и до меня не сразу доходит, что это мобильник возвещает, что кто-то жаждет пообщаться. Выскакиваю из комнаты, чтобы не разбудить Эс.
- Джон, здорово! Как ты там? Новые девушки не приходили? Это Крон, если не узнал. Какие у тебя новости?
Довольно странно слышать своё прошлое имя, оказывается за неполных четыре дня я уже успел от него отвыкнуть.
- Да так, пришла та, которая наслала на меня тьму, я каким-то образом почувствовал всю её жизнь, после чего она тьму из меня забрала, заснула, а потом умерла. Но я её как-то всё же спас, теперь она спит, периодически просыпаясь и плача, что жить вовсе и не хочет. А так ничего нового.