[Ларисса]

16.запись

И опять я молчала довольно долго, за что прошу прощения! За это время утекло много воды, и наша жизнь была подобна бурному водовороту. Мне безумно хочется поведать вам о моем настоящем, чем я живу сейчас, рассказать о наших достижениях и переменах, похвастаться детьми и внуками. Но разве я имею право, нарушать ход событий? Я редко берусь за ведение хроники и, признаться честно, сегодня произошло то, что заставило меня, наконец, отнестись к этому делу более серьезно. Сегодня ко мне наведался Мефисто.



Да, представьте себе, я достигла уже того преклонного возраста, когда часы жизни отсчитывают последние минуты и в любой момент меня может не стать, и я так и не успею рассказать вам о своей жизни. Но, спасибо Конраду (ох, как же это было давно!) и его цветку смерти, который сегодня спас мне жизнь. Мне был дан еще один шанс — прожить последний отрезок жизни еще раз. Как это не странно, но сейчас я вновь бодра и полна сил и вдохновения. Я решила посвятить это время семье, моему мужу и написанию мемуаров или, вернее, ведению семейной хроники. В конце концов, мои дети уже давно выросли и пора бы передать дневник им, а нам, старикам, и честь знать. Но, так как речь в этой записи пойдет о произошедшем еще до рождения моего первенца, естественно никому, кроме меня, не удастся воскресить в памяти события тех дней.

***
И так, вернемся в то время, когда мы с Конрадом только вернулись из нашей совместной поездки в Шам ле Сим. Мои догадки подтвердились — я была беременна. И счастлива. Конрад сразу же переехал ко мне, и какое-то время мы жили в моем маленьком одноэтажном домике.



Почти сразу же я вышла в дикрет и теперь целые дни напролет проводила дома. Я много гуляла по окресностям со своим верным другом Торерро. Он к тому времени подрос. А вот Эро, наш верный котейка, покинул этот мир незадолго до моей поездки во Францию.



Он прожил очень долгую жизнь. Мир и покой его праху!

Ну, так вот, вернусь к нашим с Торерро прогулкам. Однажды мы проходили мимо старого особняка нашей семьи, где раньше проживала Марго со своей семье, пока они не переехали в Старлайт Шорз.



Я уже давно подумывала выкупить этот дом, вернее, мечтала об этом. Но меня опередили. Я была очень удивлена, увидев клубящийся из каминой трубы дым. Мы с Торерро обошли особняк и позвонили в домофон у железных ворот. Но никто на звонок не отозвался. Как я выяснила позже, участок с домом выкупил Паули. Ну, надо же! И все таки, я была рада за участь нашего поместья — оно перешло во владение Скрапа. Я не стала оспаривать права наследования. Мы с Паули имели равные права на него. Но просто так сложилось, что денег у меня к тому времени было не достаточно. Я с завистью поглядывала на серое каменое здание с зеленой крышей, мечтая, как мои дети бегали бы по этому двору, играя в песочнице, как бы я возилась в этом огромном и таком запущеном саду. Паули сад не волновал, я это видела. Растения давно не пропалывались, засохшие кусты не убирались с грядок. Поливалки работали не останавливаясь, и это, наверное, и спасало бедный сад от полного вымирания.
Конраду, видать, надоело слушать мои рассказы по поводу особняка, который я не успела выкупить, но в котором так желала бы жить. Он понял это по своему — что мне хотелось переехать в дом побольше. Конрад купил старый особняк, в котором когда-то жил Лиам, первый муж Маргариты Скрап. Конечно же, перед тем, как привести хозяйку, то есть, меня, в новый дом, комнаты подверглись капитальному ремонту. И вот я уже сижу в удобной кресло-качалке у огня камина в гостиной.



Мне здесь очень нравилось, безусловно, но я чувствовала себя будто гостьей. Здесь я не приложила руку ни к чему. Не выбирала обоев и мебель, не покупала посуду, занавески. Даже постельное белье Конрад выбирал сам. Меня это смущало, но я оправдывала его поступки желанием освободить меня от лишних переживаний и нагрузок, оберегать и лелеять мать его будущего ребенка. Но еще больше меня смущало то, откуда у Конрада столько денег. Если я задавала ему подобные вопросы, он лишь отмахивался, мол, это теперь не моя забота. Он — мужчина в доме и его дело обеспечивать меня и наших будущих детей. Конечно, с одной стороны это было похвально, но с другой — меня обижало подобное отношение. Больше всего мне не понравилось его замечание, что я не должна более работать и должна уволиться из органов. Тогда мы первый раз повздорили. Но долго обижаться и злиться я не могла. Да, и Конрад, вроде как, согласился дать мне время подумать.



Другая бы на моем месте, наверное, была от счастья на седьмом небе. Меня окружили роскошью, любовью и заботой.



Такой заботой и предупредительностью, что мне порой становилось тошно. И скучно. На все мои просьбы, устроить вечеринку, пригласить друзей и знакомых, Конрад реагировал негативно. Друзей у него, как я поняла позже, не было.
Но иногда я все таки приглашала подруг. Но только, когда Конрада не было дома.





Девчонкам я много не рассказывала о том, что творилось у меня в душе. Не хотелось портить внешнюю видимость сказки, в которой я теперь жила. А ведь они мне завидовали, наперебой расхваливая моего будущего мужа.
Да, именно будущего мужа. Однажды вечером Конрад пришел домой с букетом красных роз.



А после долгой и слащавой речи, в которой восхвалялись все мои достоинства и описывалась наше безоблачное и счастливое бедущее (ну, какая женщина не разомлеет от подобных слов?), он сделал мне предложение руки сердца, надев на палец обручальное кольцо.





В тот момент, все это мне казалось правильным. Я носила его ребенка, у меня было все, что душа пожелает, и я чувствовала себя любимой и защищеной. Словно, за каменой стеной.



Смущали, конечно, его некоторые странности. Но у кого их не бывает?
Одной из таких странностей, стала, например, его мания относительно магии. Он колдовал не переставая, усовершенствуя, как он говорил, предметы, чтобы мне было комфортнее, чтобы ничего, не приведи святые угодники, не случилось. Заклинания сыпались из него, словно из рога изобилия, превращая наш дом в своего рода магическую неприсутпную крепость.



В доме было заколдовано все, начиная от камина, плиты и посудомоечной машины, и кончая посудой, чтобы не билась, и дверьми и оконными рамами, от грабителей и хулиганов.
Поначалу меня все это завораживало, но постепенно начало пугать. Иногда я заставала Конрада среди ночи бормочащим очередное заклинание, например, у дверей шкафа и мне становилось не по себе.



Иногда мне казалось, что это переходит все границы. Как бы меня не восхищали способности моего будущего мужа, смотреть спокойно на его маниакальное поведение я не могла. Все мои попытки с ним поговорить не приводили ни к чему хорошему. Он лишь огрызался, напоминая мне, что я с самого начала знала, с кем связалась, что он ведьмак и отступаться от дарованой ему силы не собирается. С горящим взглядом он принимался рассказывать мне о том, что наш еще неродившийся ребенок — избраный, и, благодаря ему, он, Конрад, тоже преумножит свою силу. А наш сын, и подавно, станег великим магом и будет обладать невероятной силой, равной, быть может, лишь силе мага зазеркалья.
Червячок сомнений копошился где-то внутри. Хорошо ли это? Для моего ребенка, для нас? Но потом, в объятиях Конрада, приласканая и успокоеная им, я на время забывала о своих сомнениях.
Тем временем настал день нашей свадьбы. Я настояла на более или менее нормальной свадьбе с подвенечной аркой, гостями, свадебным тортом, музыкой и танцами. В конце-концов, после некоторых прериканий Конрад все таки согласился, пошел мне на уступку, посчитав, что спорить с беременной женщиной, которая вот-вот должна родить, глупо.

И вот мы, в назначеный день и час, стоя под аркой у нашего дома, под восторженые возгласы гостей обменялись кольцами и поклялись друг другу в верности и любви.







Тогда ,в тот момент я искренне надеялась, что мы будем счастливы. Да, я именно надеялась, а не верила в то, что счастлива. Я надеялась, что не совершила ошибку и что никогда не пожалею об этом дне и этой минуте. Согласитесь, ведь не такие мысли должны посещать новобрачную в такой счастливый и запоминающийся день.
Я попыталась откинуть все сомнения и насладиться вечером, веселясь в компании гостей.
Как полагается, сразу после церемонии бракосочетания мы разрезали свадебный торт, за которым тут же выстроилась длинющая очередь.











Позже мы немного потанцевали. Вспомнили даже старинный танец — сламбаду.







Вам, может, будет интересно, как сложились отношения Паули и Кристины, раз уж я показала последнюю фотку, где Паули себе чуть шею не свернул, наблюдаяя, как Кристи отплясывает в кустах сламбаду. Признаться честно, я ждала, что в один прекрасный день Кристи позвонит мне и объявит об их помолвке или хотя бы скажет, что они начали встречаться. Но этого так и не последовало. По одной весьма щекотливой причине. Я находилась в недоумении и то и дело доставала подругу с расспросами. И Кристина (это произошло некоторое время спустя) все таки мне призналась, в чем дело. А дело было в ней. Не то, чтобы Паули не хотел закрутить с ней роман, он даже пригласил ее на свидание. Но Кристина всего лишь прикалывалась с ним, морочила голову, проверяла мою реакцию, стану ли я ревновать. Этот экзамен я сдала... скажем так, на четверку. Где-то в глубине души все же было завидно, что Паули пытается за ней ухаживать, а мне этого испытать не посчастливилось. Но окончательно я вздохнула от облегчения ( вот такая вот я, собака на сене), когда Кристина мне призналась, что не питает к мужскому полу абсолютно никакого интереса и отдает предпочтение женщинам. Хех, оказалось, что моя дорогая подруженька - лесбиянка. Такого поворота я, конечно, не ожидала. Это был шок.
Но вернусь назад, в день нашей с Конрадом свадьбы. В самый разгар вечеринки произошло несчастье. Среди всеобщего веселья вдруг раздался пронзительный крик Кристины. Я обернулась и застыла, зажав рот рукой. Паули, схватившись за горло, хвалал ртом воздух. Его тело преобретало пепельный отенок и стало рассыпаться на глазах. «Что это? Что происходит? Почему? Зачем? Только не Паули!» – разом пронеслось в моей голове. Меня словно сковало холодом. Паули, мой милый Паули! Неужели это действительно происходит на моих глазах? Я с трудом верила в происходящее.



Но это действительно, происходило. Все сбежались к тому месту, где только что стоял Паули. Но от вампира осталась лишь горстка пепла. Раздался раскат грома и появился Мефисто, чтобы забрать душу вампира в мир иной.



После нескольких слов, произнесенных Мефисто, на земле появилась полупрозрачная душа Паули, скрюченая в позе эмбриона.



Ох, как же больно мне было на него смотреть! Хотелось закричать, но крик застрял в горле, и я лишь с ужасом продолжала наблюдать за этой трагедией. Мефисто заставил его подняться. И, повинуясь приказу, душа Паули, поднявшись с пола, подплыла к фигуре Жнеца.



Внутрене я вся сжалась, приготовившись к тому, что сейчас Мефисто последний раз взмахнет своей косой, заставив Паули навсегда раствориться в воздухе.
Но по какой-то, ведомой лишь одному Мефисто причине, Жнец сжалился над несчастным, сказав, что не станет омрачать такой счастливый день. Я не верила своим ушам и глазам...



Тело Паули снова обрело форму, и Мефисто сообщил, что дарует ему жизнь и не станет забирать с собой, посоветовав на последок не злоупотреблять человеческой пищей и помнить, чем питаются вампиры.
Так значит, Паули чуть не отправился на тот свет от голода? Ох, какая же я дура! Не позаботилась о пакетах с кровью. От осознания своей вины в произошедшем у меня вдруг отошли воды и начались схватки. Я схватилась за живот.



Мне так хотелось кинуться на шею Паули, сжать его в объятиях, вымолить прощения за свою неосмотрительность, дать ему свою вену... Словом, сделать хоть что-то для него. Но вместо этого, я вынуждена была отправиться в больницу, рожать нашего с Конрадом сына. Я злилась на себя и на всех вокруг, в том числе и на сына, который так невовремя запросился на свет. О Конраде я совершенно забыла. И вспомнила только, когда все закончилось и аккушерка, принимавшая у меня роды, вручила мне маленький пищащий комочек в голубой пеленке и позвала в палату моего взволнованого мужа.



Так появился на свет мой первенец, мой Леннарт, который связывал меня отныне с Конрадом на вечно. И какие бы перепетии не устраивала мне судьба, куда бы она меня не занесла, с кем бы я не была, с ним, с Конрадом, меня всегда будет связывать мой сын.