[Aisgil]

Тьма изнутри

Выше любви стоит другое чувство — удовлетворенная месть
Георг Эберс

Для человека нет большей муки, как хотеть отомстить и не мочь отомстить
Николай Васильевич Гоголь

— Твоя душа чернее смоли,— бесплотный незнакомец отнюдь не огорошил странным изречением. Проклятая, к которой он обращался, знала, зачем явился Падальщик. Так или иначе, у обрыва реки на исходе дня подобные заявления звучали весьма горько.
— Хорошо, что она вообще пока есть,— ответила хрупкая с виду Чернавка, задумчиво разглядывая траву у своих ног.
— Тьма поглощает живое. Проклятье не приводит тебя в замешательство?
— А разве должно? Я не страшусь забвения,— девушка не поднимала взора, неприятно смотреть в провал капюшона, где нет ни глаз, ни рта, ни лица в целом. Воображение пыталось дорисовать лик, но тщетно — под темными драными одеждами не скрывалось ничего, кроме угольной пыли.
— Если бы тебя одолевали треволнения, я бы с радостью завладел гиблой частью,— бесплотное существо поправило плащ, распахнувшийся от сильного порыва ветра. Несмотря на дурную погоду и незваного собеседника, над обрывом всегда особенно уютно накануне ночи, когда кровавое солнце отправляется в закат.
— Велика потеха пожирать других?— спокойно спросила Чернавка с волосами цвета сажи в тон ее горелой души.
— Ты осквернена и движешься по краю пропасти, простолюдинка! Мне по силам уберечь тебя,— бесплотный проигнорировал язвительные интонации девушки. Со стороны они смотрелись весьма колоритно — оба затянуты в черное, ее локоны треплет вечерний бриз, а из-под его плаща вырываются клубы гари. Под одеждами странник тлел.

— Я не столь глупа, чтобы свалиться с обрыва,— отмахнулась Чернавка.
— Шутить изволишь. Коли образумишься, призови меня здесь. Помни, не угодить даже в ад, ежели не избавиться от тьмы внутри. Душа сгорит прежде, чем угаснет тело.
Бесплотный исчез, оставив после себя лишь горстку пепла. Через мгновение ветер сдул следы Падальщика вниз, к реке, и понес дальше по свету, искать новых проклятых. Девушка сняла перчатки и посмотрела на выступающие вены, потихоньку начинающих тлеть. По самым скромным подсчетам после восхода солнца крови уже не останется, ее полностью заменит раскаленная лава. Лишь короткая летняя ночь оставалась в распоряжении Чернавки на осуществление задуманного — проклятая семья молила об отмщении. В живых не осталось никого, кроме нее: и стар, и млад сгорели изнутри, медленно и мучительно. Последняя из рода старалась держаться изо всех сил, приходилось каждый час пить сок ледяных ягод — эта хитрость лишь едва сдерживала внутреннюю тьму.
Когда солнце скрылось за горизонтом, и на небо выплыли огромные полные луны, девушка бесшумно подобралась к замку предателя. Обезвредила стражника поцелуем — во внутренней тьме есть своя прелесть, лава вырывается наружу и убивает тех, к кому прикасаются проклятые. Чернавки — весьма недолговечные, но идеальные убийцы.
Пока в теле постового не угасла жизнь, пробралась вместе с ним через защитный купол перед стенами. Совсем юного и по-своему красивого стражника было жаль, но ради отмщения родных, особенно, когда балансируешь на грани смерти, совершишь даже невозможное. Адские гончие за массивными дверьми не обратили внимания на девушку, входящую в главный зал, приняв ее за свою. Чтож, в какой-то мере они действительно похожи — внутри ничего кроме гари, дыма и огня — поистине дьявольские создания. Несколько минут блужданий в темных коридорах для прислуги, несколько капель своей крови для духов-привратников — универсальный ключ от всех дверей — и последняя из рода на заветном третьем этаже. Где-то здесь покои выжившего из ума Красного Волшебника, и именно тут пробираться к цели сложней всего: повсюду магические сирены, способные разбудить даже мертвецов, да несметное количество ловушек, один неверный шаг и от незваного гостя останется лишь грязь на отполированном полу. Но у Чернавки имелась пара козырей в рукаве, без которых она бы не решилась проливать кровь за своих близких. Зелье сладкого мха позволило различить незримые нити заклятий и пройти, не повредив ни одну из небрежных паутин мага. Могущественный старик самоуверенно полагал, что в его владения нелегко вторгнуться, и последней из рода это только играло на руку.
Спустя мучительных полчаса все преграды были преодолены, осталась лишь финальная, заслон Пламени. Но его нужно обходить стороной живым, а не Чернавкам, истинным исчадиям Огня. Маг многого не учел, и в силу рано настигнувшего его слабоумия считал пламя своей стихией. За дверьми в покои старика девушку ожидала странная неожиданность — щит Льда.
— Думала, я столь же наивен, как ты, адское отродье? — проскрипел маг, с удовольствием наблюдая, как тают искры в глазах девушки. Холод не сковывал, а лишь возвращал человечность. Когда пелена тьмы до основания рассеялась в душе последней из рода, лед исчез.

— Ты предал своих подданых,— выкрикнула Чернавка,— проклял целые деревни служивших верой и правдой! Знаешь ли ты, как тяжко вынимать нож из спины?!
— Увы, предательство — неотъемлемая часть почерка подлинного тирана,— прохохотал старик,— я тщился соответствовать многовековым традициям.
— Ты достоин лишь презрения, и заплатишь за свои гнусные деяния,— спокойно произнесла девушка и метнула нож в волшебника. Клинок упал в пяти ладонях от седой головы, слабо сверкнув в лунном свете.
— Невежливо обращаться к мудрому старцу на «ты»,— ответил тот как ни в чем не бывало,— я проклинаю тебя тьмой. Вновь.
Девушка знала о слабости мага к беседам, и, пока он занят собственными речами, в безмала идеальной защите проявляется прореха. Особенно во время проклятья. Особенно, когда проклинают во второй раз.
Щелчок пальцами и кропотливо сплетенное ранее заклятье опутало тирана, сковывая его руки и ноги. Тончайшие нити паутины сомкнулись на его шее и медленно разрезали тело. Вместо крови из волшебника полилась лава, тонкими струйками обжигая все вокруг.
— Не таись. Я знаю, что ты за портьерой,— произнесла Чернавка.

— Еще не поздно, отдай мне черноту своей души, давай поможем друг другу,— бесплотный странник не сдавался, как заведенный прося все того же, что и прежде.— Ты очистишься, а я продолжу существовать. Яд повторной тьмы убьет тебя вдвое быстрей.
— Отчего ты цепляешься за подобие жизни? Не противно быть жалким падальщиком, питаться тлеющими душами? Из-за тебя никто не попадает ни в ад, ни в рай. Неполные души не нужны ни чертям, ни ангелам.
— Мне мил свет полных Лун,— грустно ответил тот.
— Ну уж нет, я отправлюсь за ним к дьяволу,— Чернавка кивнула на умирающего старика и подобрала с ковра свой клинок, капли лавы обожгли тонкие пальцы.— И там продолжу мстить. До встречи в аду, Огненный волшебник.
Последняя из рода поднесла лезвие к своей груди и поразила сердце без колебаний.


***

Она предпочла жизни вечное отмщение. И до скончания времен в царстве дьявола эти двое боролись друг с другом, потешая своим упорством и неугасаемой ненавистью обитателей ада.