[Седая]

Отчет 4.18

Я никогда не была сильна в чтении людей по эмоциям, жестам и взглядам. Могу лишь предположить, что когда у ребенка отобрали игрушку и он насупился – значит, обиделся. И то, я не стала бы давать такой абсолютный гарант, потому как детские эмоции хоть и живые, но могут подразумевать самые разные настроения.
Насколько же сложно научиться читать эмоции киллера, который учился скрывать их много лет? И – судя по тому, что до сих пор жив – успешно?
Меня всегда окружали безэмоциональные люди. Мать, долгое время не обращавшая на меня никакого внимания, Дориан, который сам по себе не позволяет лезть в душу, отстраненные сестры, которые в лучших семейных традициях остаются для меня личностями, покрытыми завесой непонимания. Тэйлор. Пирс. Мейнард. Даже Ирена и Франческа, будучи в моей жизни элементами комедии, по сути, никогда не говорили со мной по душам. Чтобы я чувствовала, что с ними происходит, ведь наверняка и Ирене было сложно разлюбить Кенита, и Франческе - не иметь счастья быть постоянно, глубоко влюбленной. Хейн постоянно затыкался, прогибаясь под меня, не желая терять. Мишель еще слишком мал. Мои же эмоции были достоянием общественности, что не могло меня не раздражать. Я хотела делиться, но каждый раз встречаясь со стенами, чувствовала себя одиноко.
Мне было страшно в этой клетке, когда твой хозяин знает о тебе все, а ты элементарно не можешь прочесть, злиться он или нет.

Взгляд Мейнарда в тот момент был именно таким. Я не могла и предположить, о чем думает этот страшный человек. По спине побежали мурашки.
- Не руби с плеча, Мерс, - наконец изрек он. Кажется, прошла целая вечность. – Ты хорошо подумала?
- Да, - острить в роде «более чем» или «ну а ты как думаешь», как я заранее планировала, не вышло. Потому что страшно.
- Может, выпьем? – он встал, а я, парализованная злыми зелеными глазами, ошарашено сделала шаг назад.
- Нет, - ни на что не соглашаться. Я пришла с одной целью, с ней же и уйду.
- Но я хотел бы поговорить, почему ты так внезапно, - мне показалось, или это слово он выделил ядом? – Решила уйти со сцены. А за бокальчиком говорить проще.
- Нет, - снова повторила я, пятясь назад. Плохо. Все очень плохо.
- Ну, на нет и суда нет. Может, расскажешь о причинах тогда просто так? – сказал он, делая еще два шага в мою сторону.
- Я хочу больше времени проводить с семьей, - надтреснутый голос совершенно не походил на мой настоящий. Мей слишком приблизился, и я уже не могла убежать.
- Ну, почему бы тогда не попросить сделать график мягче? – улыбнулся он, когда за спиной вместо спасительного дверного проема я почувствовала стену.
- Потому что мы уже пробовали – не вышло…
- А знаешь, ты права, - близко. Черт. Специально навис, чтобы надавить. – Но я так не хочу тебя терять, дорогая падчерица. Что же мне делать?

С трудом сдерживаю «Понять, простить и отпустить». Шуточки неуместны.
- Дай мне шанс, Мерс, - что за гребанный интимный голос! Извращенец! Мои щеки вспыхнули моментально, стоило ему лишь наклониться к уху. – Я попробую всеми силами вернуть тебя. Не получится – отпущу. Как тебе?
Я разве могла сделать что-то еще, кроме как безучастно кивнуть? Он диктует правила.
- Поверь мне, Мерс, я не собираюсь заманивать тебя в какую-то ловушку, - он отпрянул, явно довольный моей безвольностью. Я выдохнула и с ужасом осознала, что этот человек может сделать все, что угодно. – Мне это невыгодно. Взгляни, - он резко прошел до стола, взял какие-то бумаги и протянул мне. Сомневаясь, я все-таки взяла их и прочла.
- Вашингтон. Очень габаритный концерт. Через месяц. После него еще будешь пару месяцев сидеть дома. Отдыхать. Устраивает?
- Что ты задумал? – я знаю, что меня обводят вокруг пальца. Знаю, что что-то не так. Но это не тот случай, когда предупрежден, значит, вооружен.
- Удержать тебя в этом бизнесе, - его тон перестал быть издевательским и стал холодным, деловым. – Мерс, что бы ты там себе не думала, ты мне нужнее, чем я тебе. Мы оба это понимаем, верно? Что странного?
- То есть, никаких подвохов? – с сомнением я посмотрела на него. Признаться, не вижу в этом ничего предрассудительного. Все до чертиков логично.

- То есть, никаких подвохов, - улыбнулся Мей, отвернувшись от меня. – Признаться, мне было немного обидно, что ты так крупно… залетела со свадьбой и беременностью, ведь деньги должны работать. Но я понял ошибку, что теперь ты жена и мать, и я не смею требовать с тебя большего. У моего внука должна быть полноценная семья.
- Что-что, простите? – вырвалось из меня быстрее, чем я успела подумать своими тормознутыми мозгами.
- Я все еще муж твоей матери, - отмахнулся Мей.

Я вышла оттуда, все еще пребывая в шоке. Он не просто отпустил меня, он еще и решил сыграть на моих условиях. И эта его реплика про внука… никогда не думала, что могу считать его дедушкой (сто раз ха-ха-ха) Мишелю.
Сев в свою машину, почувствовала необычайный прилив свободы. Концерт раз в три месяца – это ерунда. Но это и хорошо – буду поддерживать популярность и отдыхать от суровых семейных будней, ведь сейчас у Шеля такой период, что за ним глаз да глаз нужен, мы и так уже не спим практически.
Надо поговорить с Хейном. Все-таки, с разводом я погорячилась. Он нужен мне и Мишелю, и этого достаточно, чтобы продолжать сражаться за нашу семью.
Заведя мотор и отъехав на приличное расстояние, я, разумеется, не могла слышать телефонный разговор в квартире Мейнарда.

- Да. Нет, это лишнее. Да. Ты знаешь, что с ней делать, - проговорил Мей и отключился, довольно потягиваясь. После случайной смерти Юна от пули в висок главным в конторе стал он. И теперь бывшие коллеги стали его подчиненными. И он мог больше не марать руки, чтобы проучить несносную девицу, возомнившую себя самостоятельной и достаточно сильной для того, чтобы диктовать ему условия.
- А все-таки, смогла. Пришла же ведь, и ушла живой. Нет, что-то в ней есть, - улыбнулся Мей своим мыслям и повернулся на кресле, предаваясь воспоминаниям. Брюнет не знал, почему Мерс носила линзы, но был искренне ей за это благодарен – смотреть каждый раз в Арьины глаза он бы просто не вынес.

Дома были только Лайла и Мишель. Последний спал, и я не стала его будить, а вечно паршивое настроение сестры меня мало беспокоило – сегодняшний день слишком хорошо начался, чтобы позволить его испортить мелким семейным склокам. С Лайлой надо бы поговорить, но она упорно от меня отгораживается, стучаться же в закрытые двери себе дороже. С другой стороны, не будь Хейн настолько упертым, не быть сейчас моему семейному счастью. Да, он был чересчур осторожен, но ведь однажды это привело нас к логическому продолжению знакомства парня с девушкой.
- О, звезда вернулась, - выплюнула Лай мне в лицо. Она, конечно, моя сестра и все такое, но порой меня тянуло устроить ей головомойку. И лишь то, что Лайла явно меня сильнее и опытнее в вопросах драк, отрезвляло и тормозило.
- Лай, перестань, а, - выдохнула я. Порой мне казалось, что в Лайле сокрыта Мелисса. И от этого было неприятно. Сколько страданий я принесла собственной семье…
- Ах, ну да, конечно. У тебя же хрупкий внутренний мир, как я могу его задевать, - Лайла картинно закатила глаза, демонстрируя наигранное разочарование. – Это же я одна такая неправильная, выходящая за рамки приличия счастливой семьи, верно?! – перешла она на крик.

- Лайла, успокойся, ты не никакая неправильная, ты часть нас, как ты этого до сих пор не поймешь?! Никто не против тебя, все тебе рады! – я и сама завожусь с пол оборота, и не заметила момента, когда сорвалась на крик.
- Да никто даже толком не поинтересовался, каково мне было в интернате, каково мне сейчас на работе, все такие счастливые, заняты своим делом, одна я неприкаянная, никому не нужная… - ее голос стал тихим, от чего сердце невольно сжалось в досаде. Неужели мы так забылись в собственных проблемах и собственном счастье, что не заметили отчаянно бьющуюся головой о стены Лайлу?
- Лай, ну что ты, - я попыталась приободрить сестру, похлопав по плечу, но она резким движением откинула мою руку в сторону.
- Не надо меня жалеть! Никогда! Я сама со всем справлюсь!
Я собиралась ей ответить, но непривычную тишину особняка прервал резкий крик Мишеля. Он услышал, что мы ругаемся, и проснулся? Моей первой мыслью было рвануть к нему и успокоить, но у меня тут другой хнычущий ребенок стоит…
- Идем, - я схватила Лайлу за руку и поволокла на второй этаж. Она удивилась и не оказала сопротивления, начала вырываться только когда поняла, что я веду ее в детскую.
- Какого черта ты делаешь?! – проверещала сестра, пока я упорно тащила ее на звук детского плача. Хочет, чтобы мы продемонстрировали свою любовь? Пожалуйста.
- Мишеленька, - я нагнулась над манежем, сын счастливо взвизгнул, уже ожидая, что я возьму его на ручки. – Смотри, кого я привела. Помнишь тетю Лайлу?

Мишель удивленно перевел взгляд с меня на нее. Еще раз недоверчиво посмотрел на меня.
- Шель, Лайла очень хочет подержать тебя. Можно? – я потрепала его по волосам. Сын все еще был удивлен, но кивнул.
- Не буду я его на руки брать, - взвизгнула шокированная сестра.
- Но Мишель уже ждет, ты же не будешь разочаровывать маленького милого племянника?
Мы с сестрами похожи. Нам нужен толчок, нам нужен кто-то, кто покажет нам мир со стороны, которую мы совершенно не хотим принимать. Тот, кто поможет адаптироваться. Для Лайлы я хочу стать этим человеком.
Сестра неуверенно посмотрела на Мишеля. Тот, в свою очередь, изучал очередную тетушку (раньше-то «тятя» только с Альмой ассоциировалась). Лайла неуверенно протянула руки к Мишелю, он сначала немного испугался, но потом счастливо улыбнулся, пролепетав «тя-тя».
- Чего это он улыбается? – спросила Лайла у меня, уже увереннее сажая его на руки. Погладила по макушке, сама не заметила, как улыбнулась ему в ответ.

- Ты ему нравишься, - ответила я. – А я доверила тебе самое дорогое, что у меня есть. И буду очень счастлива, если у Мишеля будет две тетушки.
Сестра посмотрела на меня. Кажется, ее разрывают противоречия, но в тоже время она выглядит удивительно умиротворенной и счастливой.
- Мерс, получается, что детские обиды… - начала она.
- Давно уже не актуальны, - отозвалась я. – Я не прошу тебя полюбить Альму и стать хиппи, раздающей всем лучи добра. Я не прошу тебя простить родителей, это тяжело, и нужно справиться с этим самостоятельно. И совершенно не хочу, чтобы ты изменилась – ты замечательна такой, какая ты есть. Но просто прими, что мы не враги, ладно?
- Я попробую, - отозвалась Лай, отдавая мне Мишеля. Он радостно вцепился в мои волосы и начал что-то лепетать на своем детском языке.
- Даже странно, что у него такая на меня реакция, - я улыбнулась и прижала сына к себе. Надо будет покормить его, а еще помыть.
- Ты же мать. А мать всегда самое дорогое, - сказала Лайла, выходя из детской и аккуратно запирая за собой дверь.
Думаю, каждая из нас вынесла какой-то урок из этого тяжелого дня.

Всю следующую неделю я никак не могла пересечься с Хейном для «а поговорить». В некотором плане виной этому был Мишель, который, моментально почувствовав, что мамочка свободна, решил пользоваться этим на полную катушку, не уставая бегать и играть со мной ни на миг. Такая подвижность меня даже смутила – я, взрослый человек, устаю после такой беготни днем, а Мишель и ночью не перестает беситься, медленно сводя с ума нашу горничную – стоит только несчастной девушке убрать все игрушки на свое место и отвернуться, как дитятко сразу их раскидывает по положенным местам.

Мои уговоры не безобразничать на него не действуют – знает ведь, что я не могу его ругать, только пожурить, и то очень мягко. Не хватает сильной руки отца, но и сам Хейн, появляясь дома после очередного повышения редко, не хотел тратить отведенное время на ругань. Я понимала, что сын растет избалованным неряхой, но как-то откладывала это на потом. Ровно до тех пор, пока это не заметила бабушка.
- Мерс, господи, что ты делаешь! Ты же портишь ребенка, - возмутилась мама, заметив, что вместо того, чтобы заставить Мишеля убрать разбросанные игрушки, сама начала их поднимать. – Он напортачил, и ему их убирать, разве нет?
- Но мне же несложно…
- Тебе – нет, а когда он вырастет? Ты подумала, что в таком случае ты привьешь ему мысль, что за ним всегда уберет мама? – Ария распсиховалась не на шутку, я даже удивилась, откуда такое рвение. – Мерс, пойми – навык ответственности за свои поступки нужно прививать уже сейчас.
- Но как я могу ругать его!
- Ты не должна его ругать. Объясни, что он не прав. Не поймет – еще раз объясни. Если и после этого не запомнит – напомни в третий раз. Пятый раз, десятый. Не ругай его, объясни, покажи, ты же мама, в конце концов!

После маминой тирады я действительно посмотрела на сына как на существо, будущее которого зависит от моих действий сейчас. Он не станет однажды «добрым и хорошим человеком», его надо воспитывать, его надо направлять, чтобы однажды это дало свои результаты.
После двух тяжелых дней упрашиваний, объяснений, Мишель сам убрал ранее взятую погремушку, положив в сундучок с игрушками. Горничная выдохнула – ее перестали терроризировать и не тратился на уборку нашего немаленького особняка целый день.
Потом я, посидев на сайтах для молодых родителей, выяснила, что годовалого уже можно начинать учить говорить, потихоньку, создавая словарный запас, показывая предметы и называя их. Для этого мы пошли гулять в центральный парк, где наверняка многое покажется дитятку интересным. На всякий случай, если вдруг Мишель атмосферой парка не проникнется, пришлось взять несколько игрушек и книг. Хейн с нами не поехал, поскольку у него очередное дежурство. Дурацкие совпадения – то я не могу вырваться, то он открывает какую-то новую суперфиговину, без которой лет через двадцать мы не сможем обходиться. Хейн извинялся, говоря, что даже я пожертвовала работой, чтобы как можно больше времени проводить с сыном, но пообещал, что через недельку станет посвободнее и обязательно куда-нибудь нас свозит. И возьмет фотоаппарат.
Но пока мы приехали в центральный парк на обычном такси (не знаю, полагается ли звезде во время тайм-аута лимузин, но я не хотела привлекать лишнее внимание шикарной тачкой), вышли… и я внезапно вспомнила, что большая (если не абсолютная) часть общественности совершенно не в курсе, что у меня выходные, и я все так же воспринимаюсь известной певицей, популярной исполнительницей и всем как-то очень без разницы, что я вышла с сыном погулять.
Однако, вид маленького ребенка на моих руках немало удивил многих зевак. Я была уверена, что после громкой свадьбы наличию у меня сына никто не удивится, но оказалась не права. Сразу стало сыпаться множество ненужных вопросов, «а откуда это чудесное дитя», «а зачем вы сюда с ним приехали», «а правда, что вы больше не выступаете» (это-то они с чего взяли?). Отдых провалился, Мишель перепугался внимания такого количества людей, и мы решили возвращаться домой. А мне так хотелось, чтобы сын хоть немного побыл на природе (природа Бриджпорта – явление очень странное и относительное, но все сыну не целыми днями дома сидеть).

Дома я рассказала о неудачном выезде Хейну. Разговор получился странным – наверно потому, что мы никогда не говорили о нас, о нашей семье, ребенке в таком спокойном ключе. Просто делиться, рассказывая, что случилось, просто получая поддержку и любовь от своего мужа, я так радовалась, что Хейн терпеливый и не послал меня с моими истериками куда подальше. Ведь мы без него никуда.
- Не переживай, то место, куда я хочу вас отвести, недоступно надоедливым репортерам и твоей работе, - улыбнулся муж.

Для поездки была выбрана яркая, солнечная суббота. Мишель, которому уже давно все твердили о семейном выгуле с родителями, проснулся рано и уже требовал себя везти. Пока мы с Хейном выбрались из тепленького одеялка и доползли до манежа в детской, там вовсю хлопотала мама.
- Мишель уже хочет ехать, а вы все еще спите, что за бардак, да, внучок? – Ария подмигнула нам, а Шель со всей значимостью кивнул. – Завтрак на столе, одежда чистая и поглаженная, за ним я пока пригляжу, идите, собирайтесь.
- Спасибо, миссис Менсон, - отозвался Хейн, за что получил тычок в бок.
- Либо Ария, либо мама, либо бабушка, я же тебя учила, зятек, - весело рассмеялась мама.

Погода стояла знойная и приятная, так что как только мы увидели фонтан, сразу с визгом побежали к нему. Такой красоты Шель еще ни разу не видел, так что смотрел как завороженный.
- Эспланада? Почему именно сюда? – спросила я у мужа, пытавшегося удержать юркого сына от купания в фонтане в лучших традициях ВДВ.
- Здесь красиво и тихо. Местные ботаники приезжают по будням, а остальным жителям Бриджа бары и клубы подавай. Всегда мечтал тут побывать.
- А я была, в школе, с друзьями гуляли, - отозвалась я, пока Хейн старался удержать ерзающего Мишу на руках. – Пусти его, он походить хочет.
Мишель весело проверещал «умямя» и, спустившись, с умным видом попытался сделать шажок и упал.
- Давай лапку, зайчик, - я протянула сыну руку, он с радостью за нее схватился и потопал увереннее. Хейн шел сзади.

Потом Миша нашел яркую бабочку и побежал гоняться за ней. Падал, но снова вставал и бежал, до следующего падения. Пока он был в поле зрения, мы решили присесть.
- Ты к нам надолго? – спросил Хейн. Я ему так ничего и не сказала. Не за чем…
- Навсегда, - улыбнулась я. – Прости, за все. Теперь все будет лучше. На концерты все еще буду ездить, но редко. Я воспитаю Мишеля, буду твоей женой… все будет хорошо.
- Мне даже неловко, насколько у меня самостоятельная жена, - Хейн подсел ближе и приобнял меня. – Точно все в порядке? Не нужна помощь?
- Нет, - не за чем ему знать. – И я не самостоятельная, за мной, как и за Мишелем, надо приглядывать. Будешь?
- С удовольствием, - поцеловал меня в макушку Хейн.
Хорошо, тепло и свободно. Почему я бежала от этого?
Прибежал Мишель в расстроенных чувствах – бабочка улетела, но увидев счастливых родителей, улыбнулся сам.

+2 фото с прогулки

После этой прогулки я думала, что все правда будет легко и прекрасно.
Зря.

- Ну что, давай учиться читать, Мишенька, - я крепко прижала сына к себе, он радостно засмеялся, выбирая книгу с полок. Его любимыми были Сказка о Большом Медвежонке и Тридцать Три Загадки, но я предварительно их убрала, чтобы сын узнавал что-то новое. Звонок мобильного с дивана, куда я кинула его около получаса назад, пронзил детскую резкой трелью. Никогда не замечала, что у него такой неприятный звонок.
Я посадила Мишеля на пол, вручила любимого тигра и взяла трубку. Неизвестный номер?
- Да?
- Мерс? – голос Ирены? Кажется, она взволнована.
- Ну, я, насколько я могу судить, - я улыбнулась, тепло смотря на любимого сына. За прошедшее время я ни разу не пожалела о своем решении все время тратить на семью.
- Мерс, у тебя все хорошо? Ты вообще как? – да что с ней такое, голос странно-напуганный.
- Да все отлично, а должно быть по-другому? – не нравится мне это. – Выкладывай.
- Ты не знаешь, - голос на том конце стал глухим, как будто Ирену огрели дубинкой. – Ты ничего не знаешь.

- Ир, да скажи уже толком, что случилось?! – Мишель почувствовал перемену моего настроения и уставился на меня.
- Мерс, ты только сядь, ладно? Позови Хейна, маму… блин, почему я должна тебе говорить?!
- Ир, быстро расскажи мне, в чем дело!
- Франческа… она…