[BadTouch]

Вот и готов к публикации 6 отчет 4 поколения. Странно как-то, не верится даже, что я справилась с этим в такой короткий для себя срок. Но я хочу сказать, что у меня ничего бы не получилось без zeherit'ы, ее стараниями у меня на скринах Брайка танцует с мартини и оливками, а персонаж с последнего скриншота имеет возможность выcморкать нос Спасибо, Наташа, за позы! Ты мне очень помогла!
Спасибо всем, кто ждал нового отчета, мне очень приятно, что вы любите Кардье и цените то, что я делаю.
P.S. Отрывок, в котором повествуется о вечеринке, помечен рейтингом 16+ Пожалуйста, имейте это в виду!

Проводив родителей, я, малявки и Брайан уселись на кухне. Почему-то никто из нас не знал, чем заняться, и каждый думал о своем.
– Манош, – ты чего загрустила? Тебе, может, чаю налить? – спросила я сестру.

– Да как-то тоскливо без мамы с папой. А еще дождина зарядил, – грустно произнесла она, глядя в окно, – ненавижу осень!
– Так что насчет чаю? – спросила я, потрепав ее по голове, мою любимую младшую сестренку. Я почувствовала прилив нежности, какой-то безбрежной сестринской любви.
– Глупая, – сказала Мэрион, – они ж никуда не денутся. А пока можно ложиться во сколько хочешь! Такой шанс не часто выпадает.

– Эмммм, – попыталась вмешаться я, – меня вообще кто-нибудь слышит? Вы чай будете? – еще раз повторила я свой вопрос.
– И уроки можно не делать, а еще телевизор после десяти смотреть! – вставил Винс.
– Доктор, меня игнорируют, – пошутила я, вспомнив старый анекдот.
– Следующий! – подыграл мне Брай.
– Э, алё, народ! – разозлилась я. – Будете меня игнорить, спать отправитесь сейчас же!

Странно, но всю любовь как ветром сдуло.
На шум даже Фурия выползла из своего убежища. Она с интересом переводила свои зеленые глазища с одного говорившего на другого. Брайан тут же заверещал, что это животное его до инфаркта доведет.
– Вот только тебя еще здесь не хватало! – возмутился он, бросив презрительный взгляд на кошку. – Иди, я не хочу, чтобы мои брюки были в шерсти! – сказав это, он тут же принялся отряхивать свои штанины.
– Ну и ладно, – я уселась за стол с чашкой крепкого чая, – не хотите - как хотите. И кто бы говорил, Брай! У самого дома живет огроменная псина, или у нее шерсть какая-то эксклюзивная?
– О, господи, и зачем я только ввязался в эту авантюру? Все-таки, старуха Шапокляк была права. От добра добра не жди, – причитал он. – Своих переживаний и проблем хватает, так ведь нет же, подвизался в присмотрщики!

– Знаем мы о твоих переживаниях, горемычный, – улыбнулась я. – Кто на этот раз? Художник? Поэт? Жокей?
– А ну-ка, детишки, идите, поиграйте! – скомандовал Брайан, – завтра, так уж и быть, зайдем в Детский мир!
С дружным «ура» малышня вылетела из кухни, а через несколько секунд послышался отрывистый шлепок и писклявый голосок Мэрион «Чур ты вода!», затем ответное «Ты чего бьешься?» Я не смогла сдержать улыбку. Мне придется целую неделю присматривать за этими сорванцами. А за ними нужен глаз да глаз.
– Он, – тем временем продолжал Брайн, – нечто. Студент художественной академии. Подрабатывает натурщиком, – последнее слово Брай произнес, мечтательно зажмурив глаза.
– На молоденьких потянуло? – хохотнула я. – А взглянуть на это нечто можно?
– Мы познакомились на «Симбе», – пояснял Брай, набирая в браузере адрес сайта знакомств. Через минуту, он уже показывал мне его профиль. – Вот, знакомься, Иди. Кокто Вини.
– Он что, живет в Марселе? – удивилась я. – И откуда тебе знать, что фото настоящие?

– Общались в скайпе, милая, – улыбнулся Брай.
Брайан еще долго рассказывал мне о том, какой же Кокто умный, красивый и воспитанный молодой человек. Его послушать, так у этого натурщика были одни достоинства: он свободно говорил на симлише, знал немецкий и испанский, разбирался в искусстве и винах, обожал природу и был вегетарианцем. Глаза моего родственничка сверкали счастьем, искрились любовью. Ну, вот, еще на одного влюбленного в моей жизни стало больше.
– Ну а у тебя, дорогушечка, есть кавалер?
– Мы поругались, – ответила я. – Точнее, даже не поругались. Мне кажется, это гораздо хуже.
Признаться, сейчас я завидовала Браю, завидовала всем, кто любил слепо, страстно, целиком отдаваясь чувству.
Не знаю, почему мне никогда не хотелось воспевать положительные качества Марка. Я не рассказывала о своих отношениях маме, не вздыхала тихонько у себя в комнате, не ждала каждой новой встречи как первой. Может, я просто устроена иначе или не влюблялась в него вовсе? Мне нравилось с ним болтать, смеяться над его шутками и ходить вместе в кино. Внизу живота приятно щекотало, когда мы целовались или он вдруг брал меня за руку. Но было в наших отношениях что-то такое, что жутко меня раздражало. Марк был слишком заботлив, чересчур предупредителен и галантен.

Порой казалось, что еще чуть-чуть - и я не выдержу, нагрублю, попрошу замолчать или засунуть свою вежливость куда подальше. Сначала я игнорировала его звонки, просила домашних отвечать, что меня нет дома, а пропущенные вызовы на мобильном объясняла тем, что не слышала или была занята. Постепенно Марк стал замечать мою холодность, в которой я все не решалась признаться. Я знаю, что именно внимательность и забота и ценятся в отношениях, но в людях, которые тебе не дороги, эти качества только раздражают. Я ничего не могла с собой поделать, и мне хватило месяца, чтобы в этом разобраться.
– Тебе не холодно, зайчик?
– Нет.
– Может, проголодалась?
– Нет.
– Что-то не так?
– Все хорошо.
– Ты не в настроении?
– Да нет же. Просто хватит обо всем меня спрашивать. Перестань быть таким, – не выдержала я.
– Что с тобой, Иди?
Я не знала, как объяснить ему причину своего недовольства. За мной ухаживали и заботились, интересовались самочувствием и настроением. Но в этом-то и заключалась вся беда. Я раздражалась и ничего не могла с собой поделать.

– Не знаю, Марк. Мне не все равно, честное слово. Просто это сильнее меня.
– Ты о чем? – ошарашено спросил он.
– Ты перегибаешь палку, и я раздражаюсь.
– Да что же я сделал не так?
– Ты слишком правильный.
Конечно, он обиделся. И я прекрасно его понимала. К моменту разговора с Браем в наших отношениях царила какая-то неопределенность, я давно перестала ему звонить, а он, по-видимому, считая себя незаслуженно обиженным, ждал каких-то действий от меня.
Брайан недоумевал. «Ты сама не знаешь, чего хочешь», – говорил его осуждающий взгляд.
– Тебе надо развеяться, Эделайн, – заявил он, немного помолчав. – Устроить сумасшедшую вечеринку, пригласить всех, кого знаешь и даже больше. И если тебе не все равно, ты сразу это поймешь.
Мне стало смешно: только подумать, кого мама с папой оставили на хозяйстве. Брай должен был присматривать за нами, а в итоге насоветовал закатить вечеринку и даже обещал помочь с ее организацией. Ну что ж, я, кстати говоря, была не против. Кинуть клич оказалось делом не хитрым, главное, конечно, было все устроить. Выпивку Брай взял на себя, и за это ему огромное спасибо, во-первых, нам бы ее никто не продал, а, во-вторых, в этом толк он знал. С музыкой все устроилось само собой: Дилан подрабатывал ди-джеем в местном клубе, поэтому, заслышав о том, что мои предки смылись на отдых, сказал, что будет играть на вечерине сам. Ну, а что еще нужно для хорошего веселья? Музыка и выпивон у нас были, народ обещал подтянуться.

Марку я отправила смс. «Суббота, 19:00. У меня вечеринка. Если хочешь, приходи». Возможно, это звучало не слишком радушно, да и выглядело со стороны как-то паршивенько, но я решила, что не позвать его будет еще более подло. Конечно, то, что я устраиваю веселье, когда мы вроде как в ссоре, ему вряд ли понравилось, но так уж получилось. Шмакодявкам за молчание пришлось наобещать гору всяких подарков, телик и комп допоздна, маленькие вымогатели даже выпросили у меня сборник готовых домашних заданий за курс младшей и средней школы. Пришлось пойти на уступки, не могла же я поставить под угрозу срыва грандиозную тусу. Итак, на пару с Брайаном мы довольно быстро со всем справились, и вскоре дом был готов встретить гостей.
Внимание! 16+

Данная часть отчета не предназначения для чтения лицами не достигшими 16-ти летнего возраста

***
Пожалуй, нужно начать с того, что все мы напились. Черт подери, такого уматного веселья в моей жизни еще не было, тусовка на Хэллоуин просто отдыхает по сравнению с тем, что происходило на Рю де Стерлинг в отсутствие моих предков.

Но обо всем по порядку. Ближе к семи стал подтягиваться народ, кто-то даже принес с собой закуски и выпивку. Первые полчаса пипл всегда такой вежливый, чуть ли ни тарелки за собой моет, это потом мне пришлось вытаскивать чьи-то трусы из баночки с приправами, но я ни о чем не жалею. Мама, конечно, не одобрила бы, узнай, что творилось в ее спальне и кухне, но что поделать, оно того стоило. Хотя бы потому, что эта вечеринка помогла мне все расставить на свои места. Такие тусовки не повторяются, поэтому постараюсь запротоколировать все от и до. Хотя с «до» будет трудновато, потому что происходившее ближе к утру я плохо помню. Итак, одна девчонка даже караоке притащила, а когда над ней стали все ржать, заговорщически улыбнулась, прижав микрофоны и коробочки с дисками к себе, словно детей малых. Ее вид говорил лишь об одном: казалось, что она знала что-то такое, чего не знали мы. Будучи опытной тусовщицей, она, пожалуй, оказалась права: караоке стало гвоздем программы, как только у мусорного ведра, в которое больше не влезали пустые бутылки и пивные банки, пришлось поставить дополнительный мешок для стеклотары.

На первом месте в нашем хит-параде были Village People с их бессмертной YMCA, далее следовала Барбара Стрейзанд и, к великой радости Брая, «лапусик» Рики Мартин. Брай, забавно пританцовывая, с бокалом мартини в одной руке и с насаженными на шпажку оливками в другой, подпевал Livin' La Vida Loca и при этом казался самым счастливым человеком на всем белом свете.

Народ вообще подобрался чрезвычайно продуманный и запасливый: кто-то захватил кальян, но вскоре ароматный табак закончился, и у Коллинза «совершенно случайно», в чем он искренне нас заверил, завалялся пакет анаши. «Ну а что добру пропадать-то?» – удивился он. И, правда, возражать ему никто не стал. Генерал алкоголь уже изрядно ударил по шарам всей честной компании, и тусовка перекинулась на допинг покрепче, а наш наркобарон Коллинз пользовался огромной популярностью среди девчонок, флиртовал безбожно и был королем танцпола.

По углам обжимались, затягивались и закидывались, по дому носились в одном нижнем белье, на кроватях прыгали прямо в обуви (что они там еще делали, я даже знать не хочу), а кто-то так и вовсе заперся в туалете и никого туда не пускал. Хорошо, что мелкие, захватив с собой спальники, ночевали в этот день у одноклассников – двойняшек Реджинальд, а то бы мне пришлось потом многое объяснять.

Дилан, с трудом выговорив слово «перерыв», объявил-таки оный между своими сетами, и отправился подышать свежим воздухом на задний двор (хотя, я подозреваю, что он просто прослышал о занятом туалете), где обнаружил коробку с игрушками младших Митчелов, из которой и были извлечены маска инопланетянина и водяной пистолет. В это время Коллинз, забыв о всяких обещаниях, пугал народ рассказами о болотных ведьмах, а когда тусовка дошла до кондиции и заговорили о жизни на Марсе, он ответил, что все это брехня и ни в какой инопланетный разум он не верит. Обрывок этого весьма запутанного разговора и услышал возвращавшийся с «перерыва» Дилан. Подкравшись сзади и хлопнув Коллинза по плечу, он запищал, имитируя голос, каким, по его мнению, должны были разговаривать жители внеземных цивилизаций: «Я пришел к вам с миром, земляне!» Коллинз обернулся; увидев перед собой зеленую лупастую морду, он заорал, как потерпевший, и остаток вечера рассказывал всем о том, что его слова материальны и стоит ему о чем-то сказать или подумать, как это тут же сбывается.

Дилан же тем временем носился с пистолетиком по саду, обливая всех холодной водой, а когда находившаяся в Винсовом оружии жидкость закончилась, он не придумал ничего лучше, как залить туда пива.
– Приятель, я не дам тебе умереть, – говорил он лежавшему на полу челу все тем же писклявым голоском. – Ты так ослаб, что уже не можешь зарядиться самостоятельно, но ничего, – при этом он прищуривал один глаз, стараясь не промазать мимо рта, – марсиане своих не бросают! Открывай рот пошире!
***
Мы были пьяны; пьяны той потрясающей степенью опьянения, когда все люди кажутся братьями, а разговоры ведутся исключительно задушевные. Марк так и не пришел, но очень скоро меня перестало это волновать.
– Иди, посиди со мной, мне страшно! – обратился ко мне Коллинз. – Я растерян и совершенно сбит с толку!
Пододвинув поближе ящик с пивом, я уселась прямо на полу под лестницей, а Коллинз плюхнулся рядом со мной.

– Ну что там у тебя? – спросила я. – Ты уверовал в инопланетный разум?
Мы оба покатились со смеху.
– Да причем тут…– сказал он, принимая серьезный вид, от чего мне сделалось только смешней, – хотя, и это тоже. Но сейчас, – он звучно икнул, – не об этом. Ты ведь совсем меня не любишь!
– Ну как же не люблю! – я не согласилась. – Очень даже, – продолжила я, – но как друга, – уточнение было необходимо, ибо выражение лица Коллинза наталкивало на мысль о том, что такие опрометчивые слова могут до добра не довести.
– Ну-у-у во-о-о-т! – разочарованно протянул он. – Я так и думал. Слушай, Иди! Сделай одолжение, будь добррра! – он снова икнул. – Пппоцелуй меня! – Коллинз состроил такую козью морду, что я прыснула со смеху.
– Иди! – возмутился он, стараясь меня успокоить. – Ну, мне очень надо, – зашептал ботан, – чтобы хоть знать, какого это - поцелуй самой классной девушки на свете, – договаривая эти слова, он закрыл глаза и мечтательно заулыбался.
– И ты от меня отстанешь со своей любовью?
Коллинз, приоткрыв один глаз, решительно кивнул.
– Сто пудово?
Еще один кивок.

– Ну, иди сюда, – проговорила я, подползая к нему поближе. Не могу сказать, что мне было противно или неловко, тогда мне вообще казалось, что я поступаю самым что ни на есть правильным образом. Алкоголь раскрепощает и вселяет мнимую уверенность в том, что поступаешь правильно. Закрыв глаза, я прикоснулась к его губам, мягким и нежным, и, как выяснилось в дальнейшем, довольно неплохо целующимся (и когда наш ботан успел превратиться в знойного мачо?) Да, уж… Подумать только! Я целовалась с Коллинзом! Кошмар какой! Да еще и по доброй воле. На утро я, конечно, жалела о том, что натворила, но мы оба были пьяны, что хоть немного меня… нас оправдывает. Впрочем, сейчас мне что-то не очень хочется об этом вспоминать. Но дальше – хуже.
– Иди, – я услышала, как меня позвала Линди. Ногам стало холодно, а затем хлопнула входная дверь. – По-моему, он все видел.
– Кто? – спросила я, отрываясь от Коллинза. – Что видел?
– Марк, – кивнула она на дверь.
Коллинз сидел с довольной улыбкой, и как блаженный, пялился в пустоту. Веселье продолжалось, громко играла музыка.

Я вскочила на ноги и уже собиралась броситься Марку вслед, желая все объяснить, но Линди меня остановила.
– Лучше завтра, подружка, – заплетающимся языком сказала она, – на тттрезвую лучше будет!
В голове шумело, перед глазами плыло, но пришедшая мысль поражала своей внезапностью и, наверное, даже немного отрезвляла – а на фига что-то объяснять? Может, я и была в стельку, но только рыдать и биться в истерике мне совсем не хотелось. Сейчас, уже на трезвую голову, я все еще пытаюсь разобраться, нужен ли мне Марк. Ведь можно постараться и все еще исправить. Но зачем мучить и себя и его, если внутри ничего нет? Зачем что-то объяснять? Да, вот так внезапно все и прояснилось.

Ничего, кроме горечи и досады от того, что наши отношения так печально закончились, у меня нет. Помню, что представила, как буду видеть его в универе каждый день, и брезгливо поморщилась. Возможно, я все еще что-то значу для него. Но Брай был прав: все встало на свои места. И если несколько дней тому назад я еще сомневалась, то теперь знаю наверняка: я не люблю Марка. Тогда мне почему-то чертовски стало жаль себя: не путевая я все-таки; захотелось принять еще пару-тройку стаканов и обо все забыть. Кажется, потом кто-то участливо хлопнул меня по плечу и сунул очередную бутылку пива, что пришлось весьма кстати.

На следующий день у меня дико болела голова, и я решила спустить все на тормоза, просто плыть по течению. Но со временем во мне проснулась совесть, и я решила что-нибудь предпринять.

***
После вечеринки потянулась череда серых будней: учеба-дом-учеба, редкие вылазки в город. Гулять я предпочитала только в компании малышни и Брая – о встрече с Марком вне универа я даже думать не хотела. Веселиться настроения не было, и я вновь принялась за то, чему так давно не уделяла время. Я опять стала пропадать в подвале, часы на пролет проводя за книгами и снадобьями.

Я много думала над тем, как все получилось. Конечно, я поступила некрасиво: сначала ушла, непонятно в чем его обвинив, пропала, не дав никаких объяснений, а потом еще и повела себя как полная идиотка с Коллинзом, когда Марк, судя по всему, пришел для того, чтобы помириться. Но что сделано, того уж не воротишь. Я желала ему только добра и очень хотела, чтобы у этого человека все было хорошо. Так я дошла до мысли наколдовать ему новую любовь. После того, как я обнаружила у себя его носовой платок (а для обряда требовалась вещь «подопытного»), однажды то ли забытый, то ли случайно оброненный у меня в комнате, я решила действовать. Помню, как прикалывалась над ним, когда заметила этот платок. Он был такой нелепый, шелковый и в цветочек. Марк сказал, что этот платок ему подарила мама, мол, она вышивала его с такой любовью и нежностью, и он, чтобы ее не обидеть, таскает его с собой. Я назвала его тогда любящим сыном и хорошим мальчиком. Блин, от этих воспоминаний даже взгрустнулось как-то...но довольно об этом. Найти подходящее заклинанье не составило особого труда. У меня было не много опыта в подобных делах, лишь однажды я вылечила голубя, чем, собственно, и ограничивалась моя практика. Но я решила действовать, и твердость моих намерений отчасти можно было объяснить желанием снять с себя вину, которую я перед ним чувствовала. Фурия пристроилась рядышком и с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. Вдвоем мы довольно быстро справились с ритуалом, который сулил счастье в любви каждому в отношении кого выполнялся.

На следующее утро мне всего лишь оставалось вернуть платок Марку. Он с грустью посмотрел на меня и, сказав «спасибо», сложил его в карман. Не знаю, обретет ли он свою любовь, но я надеюсь, что это поможет ему скорее забыть обо мне.
***
Подходила к концу неделя нашей вольной жизни. Мама с папой вернулись загоревшими и счастливыми, смотреть на них было одно удовольствие. Мы с восхищением разглядывали чудесные фотографии, которые они с собой привезли, а я все думала, были ли бы мои родители так счастливы, узнай, чем занималась их дочурка, пока они наслаждались тропическим солнышком и шумом океанских волн. В Твинбрук пришла осень, но в нашем старом домике той ночью было по-настоящему жарко. Черт, мне в последнее время эта лестница даже сниться стала, но нужно отдать должное Коллинзу, он больше на глаза мне не попадался. Наверное, прознал о том, что у нас с Марком происходит и предпочел не встревать, а, может, и правда потерял ко мне интерес, заполучив желаемое.
«Как же все сложно», – думала я, сидя на лавке в парке. Дома не сиделось, и я решила выползти хоть свежим воздухом подышать.
– Вы не возражаете? – спросили меня. Я подняла голову и увидела темноволосого смуглого мужчину, намеревавшегося присесть рядом со мной. – Совсем я расклеился, – между тем продолжал он. Достав из кармана носовой платок и капли, он извинился и принялся вытирать свой нос.

Я просто в осадок выпала.
– Эт-т-то ваш платок? – с трудом выдавила я, увидев у мужчины знакомый кусок шелка в коричневый цветочек.
– Простите?