Мое появление на пороге больницы с бесчувственным телом жены на руках произвело настоящий фурор. Нас немедленно окружили люди в белых халатах, и я сам не заметил, как Лиллиан покинула мои объятия и оказалась на каталке. Пока вокруг нее суетились медики, я стоял чуть поодаль под прицелом десятков любопытных глаз и чувствовал себя ужасно глупо, словно диковинный зверек в зоопарке. До меня доносился сдавленный шепот: «Я же говорила, это он!»; «Тот самый Фрост?»; «Что же такое произошло?»; «Это его жена?»; «Боже, на нем лица нет… Бедняжка…»; «Да-да, вы только посмотрите…»
Когда Лиллиан увезли куда-то, ко мне подошла невысокая белокурая девушка в медицинском халате. Она выглядела совсем юной, но бэйджик на груди гордо гласил: «Джудит Брэкт, интерн».
Мисс Брэкт была явно смущена возложенной на нее миссией, ее голосок чуть подрагивал, когда она попросила меня пройти в кабинет доктора Купера. «Там вам будет удобнее», - извиняющимся тоном пояснила девушка. Я молча кивнул, гоня мысль о том, что «там мне будет удобнее» услышать, что доктор Купер уже ничем не может помочь Лиллиан.
Джудит жестом пригласила меня следовать за ней. Мы поднялись на лифте на второй этаж, затем пересекли безлюдный коридор. После шумной суеты в холле царившая здесь тишина казалась зловещей.
- Прошу вас, мистер Фрост, - произнесла моя провожатая, открывая дверь в кабинет, - здесь вас никто не побеспокоит.
Я шагнул в комнату. Глаза ослепил солнечный свет, щедро заливавший небольшое помещение сквозь три узких, расположенных в ряд окна. В сравнении с электрическим освещением коридоров он казался особенно ярким, невыносимо ярким. Хотелось зажмуриться, а лучше задернуть плотные черные шторы и спрятаться в темноте, но тут не было штор, даже жалюзи не было.
- Мистер Фрост, что с вами? Вы хорошо себя чувствуете?
Нет, просто отвратительно.
- Все в порядке, - ответил я, но, видимо, прозвучало не очень убедительно.
Девушка с тревогой всматривалась в мое лицо.
- Присядьте, - мягко произнесла мисс Брэкт, указав на стул для посетителей.
Я послушно опустился на сиденье.
- Оу, быть может, вам будет удобнее на диванчике? – спохватилась девушка. - Доктор, наверное, задержится.
Я отрицательно качнул головой. Меня вполне устраивал стул, вернее, мне было все равно.
- Быть может, кофе или чай? – неуверенно предложила Джудит.
- Спасибо, не нужно. Мисс Брэкт, вы можете спокойно заниматься своими делами. Поверьте, я хорошо себя чувствую, и, думаю, со мной ничего не случится до прихода доктора Купера, - я постарался улыбнуться как можно более жизнерадостно.
И все же интерн Брэкт смотрела на меня с сомнением. Господи, чего она ожидала? Что я грохнусь в обморок от волнения, или меня стукнет инфаркт? А может, так и происходило с нормальными любящими мужьями, потому за ними в обязательном порядке закрепляли «няньку»?
Я окинул взглядом комнату: аккуратно выкрашенные светло-серой краской стены, ровный ряд белесых шкафов, заполненных невзрачными картонными папками, пара стульев, диванчик, кулер и наконец, сверкающий белизной стол, стоявший прямо передо мной, – угнетающая, безжизненная атмосфера.
Казалось, в этом бело-сером унынии благополучный финал попросту невозможен, и с каждой минутой мои предчувствия становились все мрачнее. Ожидание затягивалось, грозясь превратиться в вечность.
Часы на стене мерно отсчитывали неторопливый ход секунд, их навязчивое тиканье стучало по моим натянутым нервам. А участливый, полный сострадания взгляд Джудит Брэкт раздражал все сильнее.
- Почему вы на меня так смотрите? - не удержался я от вопроса, мой голос прозвучал резко, даже грубо. Я тут же почувствовал досаду - не хватало еще сорваться на этого ребенка.
Девушка недоуменно хлопнула ресницами, ее щеки залились густым румянцем.
- Простите, - почти неслышно выдохнула она.
- Мисс Брэкт, пожалуйста, ответьте откровенно. Мне не стоит ждать от доктора хороших вестей? - спросил я прямо. Сердце мучительно сжалось при этих словах, а к горлу подступила тошнота. Нет, я не хотел даже думать о том, что Лиллиан может умереть сейчас, но в памяти снова возникло ее бледное лицо, сначала искаженное страданием, затем - застывшее, пугающе безразличное, безжизненное…
- О, мистер Фрост! - Джудит буквально взорвалась утешительной тирадой: - Поверьте! Вам не стоит так беспокоиться. Доктор Купер - замечательный специалист! Он сделает все, что в его силах! Он… - интерн Брэкт запнулась, наверное, не находя более убедительных аргументов, и торопливо добавила: - Все будет хорошо! Я в этом уверена!
Моей тревоги эта пылкая речь не уменьшила. Даже самый умелый специалист не способен справиться с неизбежным.
И снова в тишине кабинета раздавалось лишь докучливое «тик-так». В голове навязчиво кружились вопросы: если бы я не сорвался, если бы не наговорил Лиллиан грубостей, случилось бы то, что случилось? И неужели чувство вины – единственное, что меня угнетает в данный момент? Да и чувствовал ли я вину? Я не знаю… Скорее это были недоумение и стыд. Я просто не верил, что все это происходит с нами: что тихая, почти не заметная Лиллиан закатила скандал и выгоняла меня из дома, что я кричал на нее и сыпал угрозами вместо того, чтобы выслушать, попытаться понять. Но больше всего меня пугала та безжалостность, с которой я обрушился на нее, в своей ярости не замечая ни ее отчаянья, ни безмолвной мольбы. Неужели я был способен на подобную жестокость? Я не мог принять, осознать это. Пусть я сорвался не на пустом месте, и Лиллиан спровоцировала меня, но разве это достаточное оправдание?
Мои душевные терзания прервало долгожданное появление доктора Купера. Сперва за моей спиной раздался громкий щелчок замка, а следом за ним – гневный голос самого доктора:
- Мисс Брэкт, а вы что здесь делаете до сих пор? Вам нечем заняться? Или к знаменитым пациентам у вас особое отношение?
Девушка вздрогнула и в очередной раз залилась румянцем смущения. «Простите», - забормотала она, стремительно покидая свой пост. Так вот, оказывается, в чем была причина ее повышенного внимания.
Бенджамин Купер быстрым шагом пересек кабинет, небрежно швырнул на стол лист бумаги, похожий на бланк какого-то заявления, сделал торопливый шаг в сторону кулера с водой, но, видимо, передумав в последний момент, развернулся и грузно опустился на стул.
Он оказался весьма упитанным мужчиной с намечающейся лысиной, маленькими черными глазками, прятавшимися за стеклами очков, и усиками, придававшими его образу некоторую комичность. Вообще, доктор Купер мог бы выглядеть очень добродушно, если бы не раздражение, которое сквозило в каждом его движении и ясно читалось в выражении лица. Некоторое время он молчал, глядя куда-то в бок, словно пытаясь справиться с эмоциями.
Это ему не удалось, и когда он, наконец, начал говорить, в тоне его явственно слышалось возмущение.
- Я не знаю, что мне делать, мистер Фрост! – выпалил толстяк, нервно передернув плечами. – Я просто в тупике! Это не поддается никаким здравым объяснениям, никакой логике! Каким образом вы прикажете мне лечить ее, если вот, пожалуйста?! – доктор Купер резким движением пододвинул ко мне ту самую бумагу, что только что принес. – Вы видите, что это? – гневно поинтересовался он, но тут же сам ответил на свой вопрос: - Отказ от госпитализации!
Бенджамин бросил на меня многозначительный взгляд, определенно ожидая моей реакции, однако я был способен только во все глаза смотреть на документ, на котором отчетливо видел подпись собственной жены. Эти несколько букв и завитки, аккуратно выведенные на бумаге рукой миссис Фрост, сообщили мне главное – она жива! Все мрачные предчувствия тут же улетучились, захотелось шумно выдохнуть и покурить. Но драматическая пауза в выступлении доктора Купера бессмысленно затянулась. И осознав, наконец, что ответа на его громкое заявление у меня нет, Бенджамин продолжил сам уже более спокойным тоном:
- Мистер Фрост, я прекрасно понимаю, что вот эта бумажка, - мужчина вновь пренебрежительно указал на пресловутый отказ от госпитализации, приведший его в такое бешенство, - избавляет меня от всякой ответственности, но, черт возьми, я – врач! Мне не интересна вся эта бюрократия! Я знаю, что вашей жене можно было помочь, принимая своевременные меры. Да, ее болезнь неизлечима, но, используя современные методики, ее можно было бы держать на практически безобидных стадиях долгие годы! Вы понимаете? Годы!
Доктор Купер вперил в меня свой сверкающий взор, но я откровенно не понимал, о чем он говорит. Он же лишь разочаровано всплеснул руками.
- Я тысячи раз пытался вразумить вашу супругу. Я предупреждал, что ей непременно нужно регулярно приходить на прием, проходить курсы терапии. Я предупреждал, что ей ни в коем случае нельзя рожать! И разве я был неправ?
Я слушал толстяка в растерянности, понемногу начиная вникать в суть его эмоциональной речи, из которой явственно следовало одно – я слишком мало знал собственную жену.
- К чему привело ее отчаянное желание иметь ребенка? К тому, что я и предсказывал – изменившийся гормональный фон обострил и без того запущенное заболевание, в результате оно ударило по самой уязвимой системе организма миссис Фрост, по пищеварительной. Но и тогда все это можно было бы держать под контролем, регулировать процессы. Но! - доктор Купер развел руками. - Но! Но! Она отказывается лежать в больнице, отказывается приходить на прием, отказывается слушать мои рекомендации! Так чего вы теперь от меня хотите? Что я должен делать? И ведь она продолжает писать отказы! Я…
Эту тему пора было заканчивать. То, что Лиллиан давно и серьезно больна, было уже понятно, сообщать же собеседнику, что я впервые об этом слышу, у меня не было ни малейшего желания, а без того разговор терял всякий смысл.
- Доктор Купер, вы могли бы мне сказать, как чувствует себя Лиллиан сейчас? – прервал я его бесполезные стенания.
На мгновение на круглом лице Бенджамина Купера отразилось недоумение, затем он нахмурился, слегка пожал плечами, показывая всем видом, что раз мне это безразлично, то с чего бы ему убиваться, и холодно доложил:
- Миссис Фрост упала в обморок от истощения. Насколько я могу судить, уже не менее двух недель, а скорее даже более, она практически ничего не ела. Вернее, есть-то она ела, я думаю, но ее организм практически не способен усваивать пищу. Мы поставили ей несколько капельниц, то есть, в сущности, накормили ее внутривенно. Она пришла в себя и жаждет вернуться домой.
- И вы считаете это возможным?
- Я не имею никакого права удерживать в стационаре человека, который, находясь в ясном уме и трезвой памяти, собственноручно написал отказ от госпитализации. Миссис Фрост в состоянии покинуть больницу на собственных ногах. Стабильность же ее состояния я не гарантирую. Вернее, я гарантирую, что оно ухудшится без соответствующего лечения, - отчеканил Купер официальным тоном, в котором чувствовались обиженные нотки - доктора явно задело то, что я не оценил его участия к судьбе моей жены.
- Мистер Купер, поверьте, я вполне понимаю вас, - примиряюще произнес я. – Лиллиан порой бывает ужасно упрямой. Она довольно своеобразная женщина. Думаю, вы и сами это уже заметили, - мой собеседник устало вздохнул, а я продолжил: – Пожалуйста, забудьте пока об этой бумаге. Я хочу услышать ваше квалифицированное мнение. Благоразумно ли удовлетворить желание Лиллиан отправиться домой, или же цена этого каприза будет слишком высокой?
Мой тактический маневр возымел нужное действие. Эскулап оттаял, его взгляд смягчился.
- В общем-то, серьезных препятствий к тому, чтобы миссис Фрост лечилась амбулаторно нет. Тем более, если так ей комфортнее. Но при условии, что она будет лечиться, а не бездействовать, как ей это нравится делать. Иначе долго она не протянет. Да и регулярное парентеральное питание ей просто необходимо сейчас. И, конечно, нужно приложить все усилия для восстановления возможности нормально есть.
Я с готовностью кивнул. Далее доктор Купер воодушевленно начал посвящать меня в подробности последних методик лечения заболевания миссис Фрост, попутно набрасывая графики приема лекарств, посещений больницы, необходимых процедур. От всей этой информации у меня голова шла кругом, и все больше хотелось курить. Потому я вежливо отказался от предложения Бенджамина дожидаться Лиллиан в его кабинете и, тепло распрощавшись с ним, наконец покинул ставшее почти ненавистным помещение.
В коридоре мне вновь никто не встретился, там так же стояла мертвая тишина, настолько глухая, что звук шагов разносился эхом по всему этажу. Зато внизу в холле было людно, но стоило мне показаться из лифта, гул голосов стих, и любопытные взоры немедленно обратились в мою сторону. Какое все же неподходящее время для того, чтобы почувствовать себя популярным. И я снова шагал под аккомпанемент тихих перешептываний по вестибюлю больницы, опасаясь, что на улице меня уже поджидает толпа сочувствующих фанатов, но обошлось парочкой старушек, мирно сплетничавших на другой стороне улицы. Им не было до меня никакого дела, и это радовало.
Я поискал глазами какую-нибудь скамейку и с удивлением обнаружил на парковке свою рабочую машину. Джеки, видимо, заметила меня в тот же момент: дверь со стороны водителя стремительно распахнулась, и ее белокурая голова показалась над крышей автомобиля. Девушка помахала рукой, привлекая мое внимание.
- Что ты здесь делаешь? – вместо приветствия поинтересовался я, подойдя к машине.
- Вики меня прислала передать кое-какие вещи для миссис Фрост и забрать тебя. Первое я уже выполнила, - отрапортовала мисс Слинт, усаживаясь обратно на сиденье водителя.
Я слегка улыбнулся. Конечно, Вики - кто же еще мог все предусмотреть и обо всех позаботиться, обо всех, кроме Джеки.
- Извини, что мешаем отдыхать в выходной, - обратился я к девушке.
Она лишь пожала плечами. Порой мне казалось, что она вообще никогда не покидает эту машину и, доставив меня домой, так и сидит за рулем до того момента, пока не придет пора снова отправляться в путь, словно робот-перевозчик.
- Нам придется еще подождать, - сказал я, доставая сигарету и зажигалку.
Джеки кивнула и захлопнула дверцу машины, ни тени недовольства не мелькнуло на ее лице, как, в прочем, и радости, или хотя бы признаков нетерпения, усталости – странная женщина. Неужели она всегда так невозмутима? А может, в том и есть счастье – воспринимать все, как должное? Тогда не будет ни боли, ни разочарований, ни чувства вины…
Я щелкнул зажигалкой и затянулся, легкие наполнились ароматным, терпким дымом. Казалось, в нем растворялись печали и волнения этого безумного дня, но то была короткая иллюзия. К сожалению, спрятаться от проблем в никотиновом дурмане можно лишь на несколько мгновений, а потом ты делаешь выдох, бросаешь окурок в урну, и они предстают перед тобой вновь во всей ясности.
В душном унынии кабинета Купера мне успешно удалось изобразить уверенность и осведомленность, убедить сердобольного доктора в том, что я примерный супруг, и у меня все под контролем, а дальше? Я прекрасно понимал, чего хотел от меня Бенджамин, чего он добивался этим разговором, но я не мог представить, как я заставляю Лиллиан лечиться - строго отчитываю за беспечное отношение к собственному здоровью, за руку вожу в больницу, напоминаю о приеме лекарств. И не потому что мне было лень или все равно, скорее неловко - такие естественные для близких людей проявления заботы были абсолютно неуместными при том формате отношений, что сложился между нами, вернее, при полном отсутствии каких-либо отношений. Обычно мужчина и женщина, живя вместе, сближаются, узнают друг друга, становятся единым целым, мы же с каждым годом, месяцем, с каждым днем совместной жизни все больше и больше отдалялись друг от друга - в сущности, мы давно уже были чужими людьми, волею судеб вынужденными жить под одной крышей. Кто был виноват в этом? Да и имели ли смысл поиски виноватого в данной ситуации? Кто бы ни был им признан, что-то исправить могли только двое. Но ради чего?
- Миссис Фрост, - раздался у меня за спиной спокойный голос Джеки вслед за тихим шуршанием сползающего вниз стекла автомобильного окошка.
Я рассеянно посмотрел на сигарету, которая одиноко тлела, зажатая между пальцев, машинально стряхнул пепел и обернулся. Джеки не ошиблась, действительно, неспешно ступая по мощеной дорожке мимо пышно цветущих кустов голубых гортензий, шла Лиллиан. И чем ближе она подходила, тем больше замедляла шаг. Наконец, Лил остановилась в паре метров от автомобиля и подняла на меня смущенный взгляд.
Но стоило мне подойти, она вновь опустила голову, пряча лицо за волосами.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил я.
- Хорошо, - едва слышно выдохнула миссис Фрост, не отрывая взора от острых носков своих туфель.
- Ты уверена, что тебе дома будет лучше? Может, стоит продолжить лечение в стационаре? Доктор Купер считает, что этот вариант предпочтительнее, хотя амбулаторное лечение, в принципе, возможно, - продолжал я разговаривать с ее макушкой.
Лиллиан отрицательно покачала головой.
- Хорошо, - произнес я, открывая перед ней дверцу машины.
Мы ехали домой в полном молчании, глядя каждый в свое окно. Привычный вид улочек, залитых солнечным светом, зеленых лужаек возле уютных коттеджей отвлекал от тяжелых мыслей. Хотелось забыться, просто вычеркнуть из памяти все произошедшее и вернуться к обычному течению жизни - как всегда, трусливо сбежать от проблем. Все было бы так просто…
Машина плавно остановилась. Лиллиан стремительно покинула салон, так и не проронив ни слова. Я задумчиво наблюдал, как она все той же напряженной, скованной походкой идет к дому. Чего она ждала от меня сейчас? Участия, заботы или покоя?
Я повернулся к Джекки.
- Спасибо. Еще раз извини за беспокойство.
- Без проблем, - отрезала мисс Слинт и продолжила деловитым тоном: - Кевин у Эндрюсов. Вики было удобнее дома его покормить и все такое, я отвезла их перед тем, как ехать в больницу. Сейчас поедем за ним?
Я вновь посмотрел в окно, Лил уже скрылась в доме - идеальный момент для того, чтобы, наконец, поговорить откровенно.
- Нет, я сам съезжу позже. Спасибо, Джекки, можешь быть свободна, и не забудь, что завтра у тебя выходной.
Девушка удивленно приподняла бровь.
- А как же ты отправишься на работу, мистер Фрост?
- На такси, - отозвался я, выбираясь из машины.
Джекки слегка улыбнулась.
- Я заеду, как обычно, в семь. До завтра.
Автомобиль рванул с места на бешеной скорости – она всегда гоняла, если ехала в одиночестве.
Я шел к дому медленно, подсознательно (а может и сознательно) оттягивая момент встречи с женой, и невольно мне в голову пришла мысль, что мы с Лиллиан будто два осужденных ползем на свою Голгофу, обреченные...
В гостиной было тихо, я остановился у обеденного стола, не решаясь войти в спальню, где, по всей видимости, так же притаилась миссис Фрост.
Что означает эта игра в прятки? Быть может, она считала, что говорить больше не о чем? В конце концов, она вполне членораздельно сказала утром, чтобы я убирался и оставил их с Кевином в покое. Что еще тут добавить? Пожалуй, кроме моих извинений, больше нечего.
Взгляд бесцельно скользил по комнате: салатовые стены, веселенькая оранжево-желтая обивка стульев, детские игрушки, рассыпанные по ковру, теплые, лучистые тона - все здесь дышало мечтой о счастливом дружном семействе. Вот они - обманутые надежды и чаянья Лиллиан, не сбывшиеся по моей вине.
Дверь спальни бесшумно открылась. На пороге появилась миссис Фрост. Мертвенная бледность ее лица сменилась странным, неестественным румянцем, придававшим ей еще более болезненный вид.
- Где Кевин? - тихо спросила Лиллиан.
В ее взгляде притаился то ли страх, то ли смущение.
Ее загнанный вид вызывал во мне одновременно и жалость, и досаду - я ничего не мог с собой поделать: с одной стороны, я понимал, она слабее, она боится моих угроз, с другой – эти самые слабость и безволие отвращали.
- У Эндрюсов, - сдержанно ответил я и пояснил, чтобы ее успокоить: - Они приехали, когда ты упала в обморок. Я оставил Кевина с Вики.
- А зачем она забрала его?
Я пожал плечами.
- Ей удобнее управляться дома. Она покормила его, уложила спать.
- Это можно было сделать и здесь, - пробормотала Лиллиан.
- Тебе не стоит об этом беспокоиться, - нетерпеливо прервал я жену, - чуть позже я привезу его домой. Но сначала я хочу поговорить с тобой.
Лил вздрогнула и опустила глаза.
- Почему ты не сказала мне, что больна?
- Прости, - почти беззвучно выдохнула Лиллиан.
Лучше бы она набросилась на меня с упреками, выставила из дома, прокляла на веки вечные, чем это смиренное «прости». Неужели она действительно верила, что я способен забрать у нее сына и уйти прочь без оглядки? Потому она сейчас унижалась?
- За что простить?
- Я… - начала Лил, - я должна была тебе сказать, - запнулась и добавила: - наверное… Просто, я не думала, что это важно.
- Неважно? А доктор Купер считает, что это очень важно и опасно.
Она снова вздрогнула, будто испугавшись того, что дала неправильный ответ и торопливо пояснила:
- Нет, я не то имела в виду. Эта болезнь… Она не наследственная.
Я опешил, на мгновение потеряв дар речи. Насколько же бездушным и пустым человеком она меня считала.
- Лиллиан, ты – моя жена, - глухо произнес я.
Она потупилась и снова пролепетала:
- Прости…
Это было невыносимо!
- Лиллиан, не нужно извиняться. Я прекрасно понимаю, я никогда не был идеальным мужем, и те слова, что ты сказала утром, они….
- Пожалуйста, не надо, - воскликнула Лил, - не надо, говорить об этом! Я сожалею… - она запнулась и продолжила сбивчиво: - Я не знаю… Я не должна была говорить это…
- Успокойся, - мягко произнес я, - не бойся, я не собираюсь забирать у тебя Кевина и бросать на произвол судьбы. Мне стыдно за эти угрозы и грустно от того, что ты веришь в то, что я способен их воплотить, - ее губы дрогнули в попытке, наверное, одарить меня новым «прости», но я ее опередил: - и если ты еще раз попросишь у меня прощения, я точно никогда тебя не прощу.
По лицу Лиллиан пробежала улыбка.
- Послушай меня, я не хочу причинять тебе боль. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду, но Кевин…
- Я не хочу, - торопливо перебила меня миссис Фрост. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу, чтобы все было, как раньше.
Я растерянно смотрел на ее оживившееся вдруг лицо.
- Как раньше?
Миссис Фрост смутилась на мгновенье, но голос ее прозвучал твердо:
- Да.
- Тебя утомляет мое частое присутствие дома, активное вмешательство в воспитание сына, но ты не хочешь, чтобы я ушел совсем, - после короткого молчания озвучил я свои мысли, - так?
Ее безмолвный ответ был более чем утвердителен. На душе сразу стало легко. Вернуться к привычному течению жизни оказалось совсем не трудно, только формат «как раньше» меня не совсем устраивал.
- Лиллиан, я не откажусь от общения с сыном. Думаю, ты понимаешь, что это невозможно, - она кивнула, не сводя с меня напряженного взгляда. – В этом вопросе, как раньше не будет, но я обещаю меньше тебе докучать при одном условии – ты прекратишь игнорировать доктора Купера и займешься лечением. Я буду следить за этим.
Лиллиан еще раз кивнула.