- Мисс Ксавьер, вам не нужна помощь? – Я находилась в школьной лаборатории и проверяла последнюю лабораторную работу по химии своего класса. Это была, скажем, моя плата за освобождение от того, чтобы выполнять ее самой. В химии я неплохо соображала, а что вы хотели? Отец - подпольный химик-изобретатель. Впрочем, меня никогда это сильно не напрягало до этого времени, пока моим постоянным гостем во время проверки не стал кареглазый блондин с изрядно завышенной самооценкой.
- Мистер Джонс, я прекрасно справлюсь без вашей помощи. – Ричард разглядывал одну из колб, в которой кружились химикаты. До этого столь спокойное лицо озарила улыбка, и он повернул голову ко мне.
- Позвольте поинтересоваться, вы обойдётесь без помощи в принципе или вам не нужна именно моя помощь? – Его голос был твёрдым, глубоким и очень сухим, признаться, мне он очень не нравился. Всё время казалось, что он что-то не договаривает, и потом, когда он говорил, всегда чувствовалась его бесконечная самоуверенность и убежденность в своей правоте, в своей позиции, в своём положении. Поначалу это раздражало, хотелось побить, потом забавляло обламывать его, когда он думал, что я буду поддерживать с ним разговор, но в итоге это мне просто наскучило. Теперь иногда мы перебрасывались парой слов, однако разговорами это было трудно назвать, скорее взаимными упрёками и оскорблениями в культурной форме. Хотя нет, вру, упрёки и оскорбления были только с моей стороны, он же всегда держал вид крайне дружелюбного одноклассника.
- Признаться, помощь мне действительно не нужна, но, если бы такое и случилось, будь вы последним человеком на земле, я бы вашу помощь не приняла. – Ричард поставил колбу на стол и, облокотившись, внимательно стал смотреть на меня. Знаете, вот было в его внешности что-то располагающее, выдавали его только глаза, в которых читались поддельная искренность и доброта.
- Я ведь вам не нравлюсь, Мисс Ксавьер, не так ли? – Я прервала проверку и взглянула на него. Он все еще улыбался, а я удивлялась. Мы уже учились вместе три месяца, и всё это время моё явно недоброжелательное отношение к нему было более чем очевидно даже нашим преподавателям.
- Мистер Джонс, я поздравляю вас с потрясающе быстрым наблюдением. Теперь я понимаю, ко всему прочему, что вы самый настоящий или жираф или тормоз. – Ричард запрокинул голову и громко засмеялся. Похоже, его это забавляло.
- Предпочту определение медленного газа. И раз уж сегодня вы соизволили сказать мне больше чем 10 слов, то позвольте всё-таки поинтересоваться в причине столь негативного отношения ко мне. Неужели из-за того недоразумения, что произошло в первый день? И если так, то, право, вы ко мне несправедливы. Я признаю, что Андерсон и Виктор повели себя не лучшим образом. Но будьте милосердны, я же не обязан отвечать за их поступки. - Опять этот тон высокомерного превосходства. И, главное, он уверен, что всё, что он мне сказал - истина до самого последнего слова. Хотя я и смирилась с подобным поведением, но меня до сих пор рефлекторно передёргивает, будто призывает как следует ему навалять. Но нет, если позволить себе распускать руки, это значит признать своё бессилие и поражение.
- Знаете, дорогой Ричард, я, наверное, покажусь весьма странной, но в данном случае предпочитаю следовать старой поговорке: “Скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты.” Например, мои друзья никогда бы позволили себе такого поведения.
- Вы с вашими подругами слегка из других семей. Поэтому не лучшее сравнение.
- Я так не считаю. Мои родители, может, не настолько богаты, но достаточно влиятельные люди. Экспертиз моей мамы, насколько мне известно, даже отец вашего Виктора побаивается, а ваш папочка очень стремится назвать хотя бы своим хорошим знакомым моего отца. Всё-таки он как-никак глава международного специального отдела Симляндии. Вот только ваш предок у моего не вызывает положительных эмоций. Так же, как и вы у меня.
- Хорошо, признаю, относительно ваших родителей погорячился, но у ваших подруг не столь влиятельные и серьёзные родители. Ну, например, ваша Керолайн - дочь певички, не спорю, очень популярной, но не более. Её отчим - бывший музыкант, хотя сейчас уже неплохой журналист. Дальше. Джоан - дочь знаменитого повара и домохозяйки, тоже, знаете ли, не вершина элиты. Ну и, наконец, Беатрис, чудесная Беатрис, дочь начальника полиции, в прошлом - знаменитого певца, музыканта и композитора, а также художницы, но уже в прошедшем времени, ибо после рождения дочери она забросила свою творческую деятельность. Они, конечно, в какой-то степени элита, но весьма среднего уровня. А вот я и мои, как вы говорите, друзья, относимся к верхушке, так что я был бы поосторожнее в таких скорых сравнениях вашей четвёрки и моей. – Самодовольная, эгоистичная и столь ненавистная для меня ухмылка на его лице. Он смотрел на меня и наслаждался всем тем, что сейчас сказал. Считал, что открыл бедной девочке глаза.
- Знаете, я считаю, что неважно, кто ваши родители. Если вы хороший человек и хотите таким оставаться, не имеет значения, в какой семье вы родились. Ну а если степень вашей морали оставляет желать лучшего, то вся эта тирада по поводу элиты не более чем грошовое оправдание жалких и низких поступков. – Он опять смеётся, ничего, пускай веселится, ещё посмотрим, за кем у нас будет последнее слово.
- Боже, от этой фразы так и веет невероятным детским максимализмом.
- Совершенно верно. – Он начинает хмуриться, конечно, это же не то, что он хотел услышать. Он ожидал, что я начну отрицать и доказывать, что он неправ и совсем не знает меня. Хотя так оно и есть, он меня не знает, но я уже успела узнать его. Он относится к ряду людей, которым если ответить на их заявление, к примеру “ты дура”, согласием, “да, дура”, то они не поймут, что им делать, ведь они ожидают отрицания и взаимного оскорбления по принципу “сам дурак”. Так и происходит с Ричардом, он сейчас просто не знает, что делать и говорить.
- Простите, что верно? – Я уже закончила с лабораторными, поэтому беру сумку и с улыбкой победителя смотрю на него: этот раунд явно за мной.
- Верно то, что я максималистка и настоящий ребёнок. И знаете, что самое приятное? То, что я никогда не стремилась этого скрыть. – Пока он пытается переварить то, что я сказала, я спокойно обхожу его и выхожу из кабинета. Догонять он меня не будет. Поэтому не спеша иду по коридорам.
Сегодня я планирую навестить мистера Люлиума. Когда-то он был клавишным в группе “Восход”, теперь же он - один из самых знаменитых музыкальных продюсеров, и, вдобавок, один из знаменитых затворников. Он вообще странный, но мне очень нравится. Говорят, что было время, и он был очень весёлым и общительным, но я таким его никогда не видела. Я помню его уже замкнутым человеком, который всё своё время проводит за самым прекрасным музыкальным инструментом. Инструментом, который покорил меня своим звучанием, ещё в те времена, когда я приходила маленькой к дяде Стиву, а он писал музыку, играя на рояле. Хотя, когда я пошла в школу, то стала забывать о музыке. Но когда нам с девчонками было 10 лет, мы вместе с нашими семьями пошли в гости к мистеру Люлиуму - поздравить его с дебютом его первых подопечных. По этому поводу в его доме была устроена вечеринка, вот только сам продюсер буквально через полчаса, как встретил нас, ушёл в свою студию. Мне тогда стало интересно, почему? И я прокралась за ним.
Он играл мелодию. Я стояла и просто погрузилась в эту атмосферу. До того я никогда не слышала, чтобы рояль так звучал, даже дядя Стив играл не так: его рояль звучал по-другому - светло, красиво, романтично и так одухотворённо, будто мелодия не о нашей жизни. А у Мистера Лилюума она была другой: печально красивой, обволакивающей, глубокой, и перед глазами будто вставали образы. Хоть и грустной, но такой… настоящей.
- Закрой дверь и садись рядом, Красная Роза. – Дежавю. Сейчас я опять стою, оперевшись о косяк, и слушаю, как он играет. И прямо как пять лет назад, он опять приглашает меня пройти в студию, и вновь называет меня Красной Розой. С того случая я стала частым гостем в этом доме, и мистер Люлиум всё это время учил меня играть на рояле, который я полюбила всем сердцем и уже жизни себе не представляла без этого чарующего волшебства.
- Я не хотела отвлекать, мистер Люлиум, вы играли очень красивую мелодию. – Я сижу около рояля и смотрю на него, он улыбается, но его улыбки не похожи на те, которые я вижу на лицах других людей. У него она, если можно так сказать, мудрая. Он ничего не говорит, продолжая играть. – Знаете, я безумно влюблена в вас.
- Не в меня, а в мою музыку, это большая разница, Роза.
- А почему вы не допускаете, что я влюблена и в музыку, и в вас? – Он слегка посмеивается.
- Потому что в пятнадцать лет мы часто заблуждаемся, и простую симпатию к своему педагогу принимаем за настоящую любовь. – Его голос всё такой же, как и обычно, он не смеётся надо мной и не поучает, но мне всё равно немного обидно, я ведь правда люблю его, хотя, наверное, не так как, женщина мужчину, но люблю. Видно, он понял, о чём я думаю, поэтому продолжил. – Но, даже если это не заблуждение, то подумай хорошенько, какое будущее может быть у нас с тобой? Когда ты станешь взрослой женщиной, я уже буду дряхлым стариком, который вряд ли сможет вызывать что-либо, кроме жалости.
- А как же знаменитая поговорка “Любви все возрасты покорны”? – Я улыбаюсь, а он внимательно смотрит на меня и изгибает бровь. Похоже, отвечать на мой детский вопрос он не намерен. Поэтому я кладу подбородок на руки, положив их на рояль, и продолжаю слушать. – Мистер Люлиум.
- Да?
- А почему вы называет меня Красной Розой? – Теперь уже он удивляется, и даже ошибается в мелодии.
- Странный вопрос, наверное, он сродни вопросу, почему твой отец называет твою матушку Белой Лилией.
- Ну, у мамы волосы белые.
- Дело не в этом. Белых цветов много на свете, та же белая роза. Но Орора Ксавьер - настоящая белая лилия. Белая, как символ доброты и милосердия, а цветок Лилия, как символ совершенства, неповторимости и величественности. Когда женщину называют тем или иным цветком - это кое-что большее, чем просто её внешность. Ты ещё молода, но придёт время, и ты поймёшь, что я имею в виду.
- Если то, что вы говорите, правда, то мне кажется, быть красной розой обидно, ведь их пруд пруди. – Мистер Лилиум снова начинает посмеиваться. Видимо, я правда ещё слишком молода, чтобы понимать какие-то тонкости этих взрослых отношений и комплиментов.
- Настоящих красных роз не так много, как ты думаешь, просто молодые люди, когда не знают, какой комплимент сказать девушке, называют её красной розой, в сущности не понимая, что это за цветок, и насколько он непростой, и насколько на самом деле завораживающий. – Мелодия вдруг сменилась, а лицо Мистера Люлиума стало мечтательным и очень печальным. Как будто он что-то вспомнил.
- А вы что, любили Красную Розу?
- Почему любил, я и сейчас люблю. Встретив такой цветок, его невозможно забыть, и любой мужчина, которому выпало счастье и беда уколоться об неё, обречён на жизнь, полную любви к ней, и, в большинстве своём, безответной.
- А почему безответной?
- Потому что, на удивление, этот цветок очень верный, хотя они редко бывают счастливы, поскольку влюбляются всегда не в тех.
- Почему не в тех? Если они любят кого-то, а не тех, кто любит их, это же не значит, что они не те.
- Скажем так, красные розы обычно влюбляются в тех, кто не умеет сохранить их, и предпочитает просто сорвать и ждать, когда они увянут. А вот те, которые хотят сохранить их, совсем не трогают сердца этих цветков. Будто они желают этой своей скорой гибели. В одно словаре очень давно я прочитал, что Красная Роза имеет значение -страдание от любви. – Я никогда не слышала, чтобы Мистер Люлиум так говорил, хотя кое-чего я и не понимала сейчас, но, когда придёт время, я вспомню, что он мне сказал и пойму..
- А что вы сейчас играете? Ни когда прежде не слышала.
- Это мелодия песни “Красная Роза”. И, судя по твоему взгляду, мне, видимо, придётся спеть её, но после ты закончишь на сегодня докучать мне вопросами и пойдёшь домой. Хорошо? – Я с радостью кивнула, конечно, ведь не каждый день можно услышать, как поёт Мистер Люлиум. Что, в общем-то, было крайне удручающим фактом, поскольку мне очень нравился его голос.
- Ты представляешь, Молния, он сначала говорит, что любовь между мной и им невозможна, а потом поёт такую красивую песню про красную розу. Ну и как мне его понимать? – Я и Молния лежали на траве в лесу возле Сансета. Мы часто заезжали сюда и валялись, глядя на то, как красиво солнце пробивается сквозь листву, слушая, как умиротворённо и спокойно живёт лес в своей ежедневной, такой сложной и в тоже время простой суете. Здесь мне было спокойно и легко, а Молния была чудесным спутником. А подумать было о чём, ведь приближался мой шестнадцатый день рождения. Буквально через несколько дней у нас дома будет вечеринка, а я стану чуть более взрослой, хотя внутренне я не чувствовала никакой разницы в себе.
Говорят, в шестнадцать уже нужно хотя бы представлять и задумываться, кем ты хочешь стать и какого будущего ты желаешь. А я всё ещё не знала. Меня не торопили и не подталкивали, но мне самой было как-то не по себе оттого, что я не знаю, чего хочу в будущем. Конечно, мы с Молнией всегда могли бы начать заниматься профессионально конным спортом, я любила верховую езду, но не настолько, чтобы посвятить этому свою жизнь. Правда, денег на жизнь зарабатывать мне не придётся благодаря моему папе, который уже скупил несколько предприятий в Сансете, которые ежемесячно приносили нехилый доход. Но мне всё равно хотелось стать кем-то, не просто дочерью знаменитой четы Ксавьеров, а именно Китти Ксавьер, чтобы моё имя тоже что-то значило.
День подходил к концу, и вот я уже сидела в своей комнате, читая очередную заказанную книгу о восточном императоре.
Но вот стук в дверь, это мама.
- Котёнок, ты не занята? – Моя мама, такая красивая, и такая необыкновенная. Ну, скажите, кто мог бы подумать, что вот эта потрясающе женственная, аккуратная и столь аристократическая женщина - главный эксперт-криминалист Сансет-Вели, а также не последний член экспертного совета Симляндии? А если копнуть поглубже, то узнается, что она ещё и ко всему в придачу патологоанатом с очень большим стажем. Я помню, как она меня подвезла до школы и наши Бриджпортовские павлины её увидели. Сказать, что у них отвисла челюсть - это ничего не сказать, она у них вообще по-моему отпала и уже собралась за угол школы заворачивать. Я даже помню, они меня спросили, кто это, ведь они знали, кем работает моя мама, а вот как она выглядит, не имели понятия. Я тогда с гордостью ответила, что это Орора Ксавьер, жена Чарльза Ксавьера, главный криминолог Сансет-Вели а по совместительству ещё и моя любимая мама.
- Нет, не занята, мамочка, а что-то случилось?
- Ну, что ты, ничего не случилось. Просто у кого-то на днях очень важный день. Шестнадцатилетние, и вот я пришла поинтересоваться, нет ли у именинницы каких-нибудь пожеланий? – Пожеланий на подарок. Да, вопрос интересный, пожелания-то были, только вот вряд ли они понравятся моим родителям, хотя они никогда мне ничего не запрещали, но я всегда знала, что есть вещи, которые они мне не разрешат, или есть такие желания, которые их огорчат. Но, может, всё-таки рискнуть, вдруг я заблуждаюсь?
- Пожелания есть. А вы как мне собираетесь дарить подарок, один от родителей или два от мамы и папы? – Мамочка начинает улыбаться, так улыбаться, как умеет только она, Орора Ксавьер.
- Ну, до этого мы с папой дарили тебе два подарка, от меня и от него. Думаю, не стоит нарушать традицию.
- Папа тут недавно жаловался, что ему надоело каждое утро вместо приветствия слышать, чтобы он довёз меня до школы. Поэтому, если можно, то пускай он мне подарит мотоцикл? – Мама сильно удивилась, она явно не поняла моей просьбы.
- А почему мотоцикл, а не машину?
- Потому что машины мне не нравятся, а мотоцикл - это то, что мне по нутру. Но если ты против, то давай я попрошу что-нибудь другое.
- Нет, я не против, только за руль своего мотоцикла ты сядешь не раньше того, как принесёшь и покажешь мне права, которые ни я, ни отец тебе покупать не будем. – В такие моменты голос мамы, который всегда лучился добротой и мягкостью, становился твёрдым и весьма суровым. Хотя я редко когда нарывалась на начальника-маму, для меня она всегда была просто мамой. Но когда дело касается моей безопасности, то здесь компромиссов не бывает, впрочем, как и у папы.
- Хорошо, я сама бы не села за него без прав. Ты что, мама, мне моя жизнь ещё дорога, и я не дура-экстрималка, чтобы рисковать своей шеей.
- Хорошо, с подарком от папы мы разобрались, а что ты от меня хочешь получить? Я сомневаюсь, что какие-нибудь украшения, ты же их не носишь.
- Нет, не украшения. – Я замялась, но всё-таки набрала воздуха в лёгкие и продолжила, была не была, как говорится. – А можно мне подарить поездку в Китай к нам на дачу на время каникул?
- Котёнок, я не знаю, как у нас с папой будет с работой, так что обещать не могу.
- Я вообще-то хотела поехать в Китай, но одна. – Я посмотрела извиняющимися глазами. Мама усмехнулась, но в глазах её я увидела огорчение. То, чего я так сильно боялась. Поэтому подхожу к ней, обнимаю крепко-крепко, и кто меня вообще тянул за язык. – Мамочка, прости, забудь, что я сказала, ладно, не нужна мне эта поездка. Только не огорчайся, хорошо?
- Да нет, котёнок, если хочешь поехать, то ладно, поезжай, я не отношусь к категории матерей, которые думают, что детям всю жизнь будет семь лет. Я прекрасно понимаю, что ты растёшь, и уже хочешь немного свободы, мне же тоже было когда-то шестнадцать. Но не проси меня не огорчаться, поскольку мне всё равно будет грустно, ведь ты взрослеешь, а значит, очень скоро я перестану быть столь нужной.
- Мамочка, несмотря ни на что, ты и папа будете всегда для меня самыми важными и нужными людьми в моей жизни! Это никогда не изменится, даю слово! – Мама, улыбаясь, заправила мне за ухо локон. Такой любимый и родной жест, мне кажется, я его помню из самого раннего детства. А руки и глаза мамы, самые тёплые и самые родные, нет ничего дороже в этой жизни, кроме счастья любить своих родителей и быть ими любимой.
- Я очень люблю тебя, котёнок. И, раз уж ты хочешь, в Китай поедешь, кого из девчонок возьмёшь?
- Ээээ, никого. Ну ты сама подумай, у Бетти уже всё расписано на каникулы, она собирается, как обычно, провести всё время за своим станком. Керри не терпит ничего восточного, а уж тем более Китая. Ну, с Джо имело бы смысл ехать, например, во Францию или Италию, туда, где есть куча бутиков и красивых мужчин. А страна спокойствия и умиротворения не для неё, и вообще не для моих подруг.
- То есть ты хочешь поехать совсем одна? – я кивнула, и смущённо посмотрела на маму, а она же, как улыбалась, так и продолжала улыбаться. – Ну, хочешь, значит, поедешь, но при одном условии. Я позвоню Мистеру и Миссис Ванг, чтобы они немного за тобой присмотрели. Договорились? – Я засияла, конечно, не каждый день тебя мама отпускает на дачу в чужую страну и к тому же совсем одну.
- Конечно, я вообще буду очень рада видеть чету Ванг. А как же папа, он вряд ли разрешит?
- Ну, насчёт папы не беспокойся, с ним я смогу договориться, в конце концов, это мой подарок не так ли? – Мама встала, а я снова начала её обнимать, ну вот скажите, у кого ещё такая замечательная мама? Боже неужели я поеду в Китай, неужели я опять смогу увидеть терракотовую армию? Даже не верится. У меня на эту поездку было уже очень много задумок. Мой взгляд упал на каменную плиту, что была покрыта древнекитайскими письменами и стояла в моей комнате, папа подарил мне эту поистине редкость на моё тринадцатилетние.
Здесь рассказывалась об одной очень интересной легенде о великом императоре. На этом камне времён правления Цинь Шихуан-ди говорилось, что император смог покорить себе все пять элементов: огонь, воду, землю, дерево и металл. Его сила становилась всё могущественнее, и уже была сродни силе древних богов и создателей мира. Но он был рождён смертным, и никто, кроме всевышних, не мог этого изменить. Он потратил много лет своей жизни, чтобы найти способ стать бессмертным, и как гласила легенда, нашёл его… А дальше плита заканчивалась, это был единственный экземпляр уцелевшего обломка стены, что была разрушена более 1500 лет назад. К сожалению, продолжения так никто и не знает, а в официальные источники вся эта, как говорят историки, волшебная чушь, не была занесена. Но я верю в её правдивость, не знаю, почему, просто верю.
День праздника подошёл крайне быстро, и по этому поводу была устроена большая вечеринка в стиле нашей четвёрки, хотя и без алкогольной выпивки, но зато с танцами в латино. Мама мне вручила конверт, в котором были билеты до Китая. А папа таки подарил мне мотоцикл, правда, ключи от него положил себе в карман и сказал, что выменяю я их только на права. Но самый неожиданный подарок меня ждал впереди, когда приехали Дядя Стив и бывшая группа “Восход”. Вместе с ними приехала огромная грузовая машина, а из неё грузчики стали выгружать… Рояль. Представляете, настоящий, большой, чёрный и прекрасный рояль. Я остолбенела от этого зрелища, а когда очнулась, уже хотела поблагодарить дядю Стива.
- Нет, юная леди, благодарить тебе нужно не меня, а Френка, это он сказал, что учит тебя играть, и предложил подарить тебе на шестнадцать лет этот инструмент. – Мистер Люлиум стоял рядом и улыбался мне, а у меня на глазах выступали слёзы, слёзы настоящего счастья, я подошла и изо всех сил обняла его, и произнесла одно слово “Спасибо”, на что он в ответ обнял меня, нагнулся к самому уху и прошептал “С днём рождения, Красная Роза.”
Нужно ли говорить, что это был самый счастливый день, который я могла бы пожелать? Теперь я с нетерпением ждала, когда закончатся школьные будни, и наступят столь долгожданные каникулы, и я смогу поехать в Китай… В страну великих тайн и загадок…
Бонус. Подсмотрено: Кстати, так, между словом, вы представляете, какую сцену я тут обнаружила, как-то походя по коридорам? В общем, иду я тут недавно и вижу впереди знакомую белую шевелюру, значит, бегу за ней, и только хочу завернуть за угол, как уже вижу мою дорогую Бетти и нашего новенького Лео, которые никак не могли разойтись в коридоре. Знаете, из разряда «ты отходишь влево, и он тоже, ты вправо, и он тоже». В итоге они вдруг оба начали смущенно смеяться.
- Простите, Беатрис, насколько я помню. Я, похоже весьма неуклюж. – А голос у этого Лео был крайне приятный, впрочем, он вообще из всей этой компанией был самым приятным. А вот Бетти вдруг, по всей видимости, очень удивлённо на него посмотрела, поскольку он стал чувствовать себя ещё более неловко. – Простите, мисс, я что-то не то сказал?
- Нет, просто меня только Мистер Ксавьер называет Беатрис, очень непривычно, ведь все другие зовут меня просто Бетти. – Лицо нашего одноклассника стало весьма заинтересованным, а взгляд спокойным, каким мы привыкли его видеть.
- Бетти слишком просто для такой, как вы, ведь не зря ваши родители дали вам имя Беатрис. И, если вы не против, то я последую примеру Мистера Ксавьера, и буду обращаться к вам полным именем.
- Конечно, как вам угодно. А вы Лео, или это сокращение от имени Леонард?
- Нет, меня зовут Лео, это моё полное имя. Но, впрочем, если хотите, можете звать меня меланхоликом. – Бетти, по всей видимости, покраснела, поскольку потупила взгляд и начала лихорадочно заправлять локон за ухо. А вот меланхолик стоял спокойный, как удав. Вообще его это состояние всегда вводило меня в ступор, создается впечатление, что вместо чая по утрам ему подают тормозную жидкость.
- Вообще-то это прозвище придумали мои подруги, я их в этом плане не одобряю, но они меня редко слушаются. – Брови красавчика взметнулись вверх и он расплылся в улыбке. Слава богу, хоть какая то эмоция.
- Значит, и здесь мне уже дали это прозвище. В какую школу мы не переведёмся, одноклассники всегда называют меня меланхоликом. Признаться, вы первая, кто не поддерживает эту тенденцию. Мне очень приятно это услышать, Беатрис. – Пауза. Мдаа, в мире есть мало вещей, менее приятных, чем такие паузы.. Видно, что каждый из них не хочет расходиться, а разговор уже не клеится. – Кстати, я, наверное, должен попросить у вас прощения за то, что случилось в первый день. Конечно, я не прошу простить Андерсона и Виктора, но прошу простить меня, что не осадил их, когда они так грубо разговаривали с вами. Но за вашей спиной была такая сила в виде вашей подруги, что я подумал, что моё вмешательство не требуется, а ребята получат хороший урок.
- Да, принц не плохо их проучила.
- Принц? – Его это явно удивляло.
- Да, Китти - наш принц. Когда мы были маленькими, мы всё время наряжались в принцесс, а вот Китти всегда брала костюм принца, и играла тоже всегда принца. С тех пор для нас она благородный принц, который всегда придёт на помощь, чтобы защитить нас. Хотя ,наверное, это звучит глупо.
- Нисколько не глупо, а очень интересно. Вообще ваша подруга Китти Ксавьер занимательная личность. Такая неординарная. Ей безумно не подходит её имя.
- А какое, по-вашему, у неё должно быть имя, Жанна, как у Жанны Д’Арк? – Они оба засмеялись, нашли повод! Не ожидала я от тебя такого, Бетти. Но если Лео хороший парень, я рада буду отношениям между ними. А по-моему, Лео действительно милый, хотя и тормоз. Да, и ничто в мире меня не заставит меня его называть иначе. Он тормоз. Но хороший тормоз.
- Звучит отлично, вот только бы революцию или войну не устроила ваша подружка.
- Не бойтесь, она на самом деле очень мирная. – Лео хотел что-то ответить, но его телефон зазвонил. Он взял трубку и сказал, что скоро будет. Я не видела лица Бетти, но, ручаюсь, что она была огорчена.
- Простите, мне нужно идти, отец устраивает званный обед, и я обязательно должен быть там. Признаться, безумно туда не хочется. Был очень рад познакомиться, Беатрис, надеюсь, мы ещё сможем пообщаться. – Он взял руку Бетти, и, прямо как во времена 19 века, поцеловал её. Будь я на месте Бетти, я бы смутилась и не поняла его, но ей, похоже, понравился его жест.
- Взаимно, Лео. Желаю удачи на обеде с вашим отцом. – Лео откланялся и ушёл, а Бетти осталась смотреть ему вслед, и тут я подкралась сзади и напугала её.
– Ксавьер, что за шутки?!
- Это ты мне лучше скажи, что это были за любезничанья с одним из врагов? – Бетти начала злиться.
- Это ты с Джонсом воюешь, между прочим. И вообще, подсматривать за подругой - это низко! – Я улыбалась и приобняла её.
- Ну, прости, я же радуюсь, что тебе кто-то понравился, тем более этот Лео, по всей вероятности, не полный придурок, несмотря на то, что и имеет таких дружков. А по поводу подсматривания: не думаю, что тебе бы понравилось, если бы я выскочила, когда вы с ним болтали. Что, я не права? – Бетти смутилась и даже покраснела.
- Права. А тебе правда Лео нравится?
- Ну так, 50 на 50. Я его ещё плохо знаю, но, по крайней мере, негативных эмоций он у меня не вызывает. Но ведь главное, чтобы он тебе нравился, не так ли? – Белокурая принцесса одарила меня солнечной улыбкой и кинулась обнимать в ответ.
- Китти, ты только Керри и Джо не говори, хорошо? А то они начнут прикалываться, а мне бы этого не хотелось.
- Не волнуйся, буду нема, как отключённый за неуплату мобильник. – Вот так я стала свидетелем первой заинтересованности моей белокурой подруги противоположным полом. Правда, после этой встречи я не видела никаких перемен в отношениях между ними, как раньше не замечали друг друга, так и не замечают. Но, может, время всё исправит. Кто знает…