“Великие, за что мне эта игра?”
Саша лежала на полу, глядя в потолок, облаченная в прекрасное платье. В темных глазах отражается бесконечная скука. Всё это началось, наверное, несколько дней назад, а может, месяц…она не знала, не могла ориентироваться во временных рамках.
Тогда, когда это началось, Саша очнулась здесь с невероятной головной болью. Последнее, что она помнила, - сильные объятия, что сжимали её, и невероятное желание уничтожить того, кто это делал. Потом была тьма.
И вот она просыпается, прикладывает руку в голове, и запястье пронзает режущая боль. Сфокусировав взгляд, она видит, что обе руки покрывает запекшаяся кровь. Очевидно, следы остались от кандалов. Но, удивительно, слабости или недостатка сил она не ощущала. Немного концентрации, и она смогла вызвать огонь. Это обстоятельство удивило и даже осчастливило её. Она так давно не чувствовала единение со стихией. Однако радость закончилась сразу, как она услышала ненавистный голос.
- Ты наконец-то очнулась, дорогая. – Реакция мгновенная: девушка вскакивает и посылает в говорящего молниеносный шар, ведь, как она думала, её руки развязаны.
Как она думала… Шар оттолкнулся от прутьев и ударил бы её саму, если бы она не успела пригнуться. Молнии угодили прямо в маленький резной столик, полностью его разрушив. – Оууу, как вы, однако, агрессивны, сударыня. Однако советую не поддаваться вашим порывам и эмоциям, а сначала осмотреться. – Герцог разводит руками и улыбается. Чему? Это известно только ему.
Но вот Саша решает оглянуться вокруг и видит, где находится – клетка. И самое что смешное, настолько пафосное и пошлое - вся из золота. Здесь стоит зеркало и, натыкаясь на него взглядом, она видит, во что одета.
Платье очень подходило к окружающей обстановке, практически полностью создавая впечатление золотого покрова, вдобавок золотые украшения, за исключением ее собственного креста. Видимо, у него хватило совести не снимать его.
Волосы убрали в красивую причёску, а на лицо нанесён довольно яркий макияж, но так же, как весь наряд, под стать клетке.
Жар птицу посадили в золотую клетку…
– Как вам ваш новый наряд? Мне кажется, намного лучше того, что на вас было надето. – Уверенный голос раздражал прямо до дрожи в коленках, но сделать сейчас ничего нельзя, поэтому, по всей вероятности, придётся играть в его игру под названием “Вежливость”.
- Слишком яркий и вульгарный, мне не по нутру. – Саша складывает руки, но всё также смотрит в зеркало.
- Как жаль, а я столько времени потратил на создание этого поистине шедевра, а вам не нравится. – Скажи Саше, что Великие стоят у неё сейчас за спиной, изображая клоунов, она бы меньше удивилась, чем услышав комментарий герцога.
- Вы создали это платье? Вы решили посмеяться надо мной, да?
- А что же вы думаете, я такой уж ужасный, что только и делаю, что придумываю планы по уничтожению ваших друзей? Поверьте, всё это противостояние, которое длится столь долгое время, весьма сильно печалит меня. – Глубокий вздох и долгий выдох. – Между тем, когда у меня появляется свободное время, я иногда позволяю побаловать себя набросками, которые впоследствие превращаются в то, что покрывает вашу кожу. Признаться откровенно, я люблю женщин, только не в том плане, в котором принято считать. Я люблю именно сам род женский: насколько невероятны вы, безумно красивы, а главное, за маленький блеск в этих невероятных глазах мужчины готовы совершать невозможные поступки. Поэтому, на мой взгляд, и выглядеть женщина должна соответствующе. Хотя каждое моё творение предназначается для особенной женщины, например то, что на вас сейчас, было создано около полугода назад, и я так долго искал ту, на котором оно заиграет, начнёт смотреться. Когда два дня назад мне показали, как вы в нём выглядите, я был несказанно счастлив, что, наконец, появилась та, для которой я создавал этот шедевр. – Говорит ровно, но очень чувственно, блики играют в глазах, даже удивительно, не так Саша представляла себе Герцога.
Но все же это не исправит сотворенного им с Миром Стихий.
- Всегда пожалуйста. Может, кстати, вы мне объясните, что за насмешка в виде золотой клетки? Из которой, как понимаю, я никак не смогу выбраться, ведь на неё наложена зеркальная защита, которой не могли противостоять даже Великие. Это магия Хранителя Стихий, не так ли?
- Меня радуют ваши познания! Вы правы, на клетке зеркальная защита, и даже нам с вами, тем, кто властвует над всеми элементами, не под силу вырваться из неё. – Он улыбается, а Саша решает повернуться к нему лицом.
- Вы не ответили мне, зачем нужно было делать золотую клетку? Я что же теперь, птичка и должна петь по желанию хозяина? Если так, то вы поймали не ту крылатую, ибо петь для вас я не буду даже под страхом смерти! – Он смеётся, видно, вся эта ситуация его забавляет.
- Ну что вы, я не собираюсь заставлять столь прекрасную крылатую петь. Вы созданы для того, чтобы на вас смотреть. А насчёт золота, знаете, мне кажется, будет полным неуважением к самому себе, если после поимки жар-птицы посадить её в обыкновенную клетку. Нет, для королевской птицы - королевская клетка. – В комнату входят, и улыбка Герцога вмиг спадает, он становится холоден, спокоен и жесток. Тот, кто вошел, подходит и протягивает ему письмо. Беглый взгляд по строкам, и вот он снова обращается к Саше. – Простите, сударыня, что вынужден прервать наш столь увлекательный диалог, но у меня неотложные дела. Поэтому встретимся чуть позже. – Он идёт в сторону выхода.
- Знаете, вы меня не сильно огорчите, даже скорее обрадуете, если не вернётесь сюда. – Она смотрит на него со всей ненавистью, на которую способна. А он поворачивается к ней, не скрывая саркастической улыбки. Тот, кто стоял с ним рядом в этот момент, очень напоминал пресмыкающееся, было видно, как он боится своего господина и готов раствориться в атмосфере. Но страшно было только ему, Саша же гордо смотрит в сторону своего пленителя, показывая, что она нисколько не страшится его.
- Но я вернусь, даже вопреки вашим желаниям. И очень скоро вы будете радоваться моему появлению, это я вам обещаю. – Он удаляется, а Саша не выдерживает и швыряет огненный шар в одно из кресел. Оно быстро вспыхивает и через некоторое время от него остаётся только пепел. Саша садится на ковры, на которых до этого лежала без сознания, в голову приходит мысль, что лучше бы она и вовсе никогда не очнулась… От полного бессилия и тотального превосходства Герцога хочется плакать, но нет, она не станет.
Жалеть себя - это последнее, что она может сейчас сделать. И разрушать окружающие её вещи тоже не выход, он ждёт этого. А значит, нужно делать то, чего он не ждёт. Он хочет поиграть? Значит, будем играть. Вежливость, светские или философские разговоры? Хорошо, он получит их. Если он не собирается убивать, соответственно, единственное, что Саша сейчас могла сохранить - это свою гордость. И она её сохранит во что бы то ни стало.
Герцог пришёл на следующий день. Оглядев клетку, он сильно удивился.
- Я думал, вы разгромите куда больше предметов вашего интерьера, но вижу, что только одно из кресел пострадало. Стол я не считаю, ведь он попал под горячую руку нечаянно, на его месте должен был быть я. – Вновь улыбается, но будто неискренне, хотя Великие его знают, когда он улыбается искренне, а когда нет. Саша лежит на спине и даже не поворачивает к нему голову.
- Я не настолько вспыльчива, как вам кажется, а кресло пострадало по причине того, что мне хотелось проверить, не утратила ли я ту силу, какой обладала. – Он проходит к дивану, стоящему около клетки и заинтересованно сморит на свою птичку.
- И как проверка?
- Подтвердила, что я также же сильна, как и раньше. – Он хлопает в ладоши и в комнату входят несколько людей. Одни несут резной столик, вторые кресло, а третьи, по всей вероятности, ритуальники, они легко узнаются. С их помощью мебель встает на свои места, точнее, на места, где стояли уничтоженные двойники. Гости с большой поспешностью покидают комнату: похоже, находиться в обществе Герцога больше положенного времени им не хочется, а может, этого не хочется ему. Как только они с Сашей остаются одни, он берёт один из свитков и начинает читать, не обращая на свою пленницу внимания. А вот её начинает потихоньку раздражать эта тишина. Но она так же молчит, как и он. Так продолжается крайне долго, наверное, несколько часов, ни один из них не нарушает молчания. Потом он уходит, так и не удостоив Сашу разговором. Не сказать, что её это разочаровало, только вот эта тишина уж очень сильно давила на мозг. В последующем он навещал свою птицу под настроение. Иногда они вели долгие, всегда крайне вежливые беседы-поединки, а иногда он просто молчал, а она лежала на коврах. Герцог пару раз пытался уговорить её переместиться на диван, но безуспешно. Хотя однажды он даже сдал свои позиции.
- Вам так нравится унижаться передо мной, лежа буквально около моих ног, сударыня? – он стоял около Клетки и смотрел на неё сверху вниз, чтобы она точно прочувствовала всю унизительность этой ситуации. Но ей не привыкать, Герцог всегда смотрел на неё сверху вниз, неважно, стояла она или сидела. Его Святейшество всегда было выше неё.
- Я же птица, пойманная в клетку, по-моему, более унизительное и придумать сложно, поэтому уж позвольте мне хотя бы на территории, в своей клетке распоряжаться своей свободой, как мне угодно. – Стандартный ответ, обычно после этого он только ухмылялся, и они начинали говорить о другом, но сегодня у него, похоже, было прескверное настроение. Он всё время смотрел на часы и был явно раздражён, и вдруг неожиданно начал с ней разговор по поводу её местонахождения в клетке. Это было странно. Ведь обычно, когда он был в дурном настроении, он просто молча проводил время в её обществе и уходил. Но не сегодня.
- И всё же я бы хотел вас попросить более не ложиться на ковры, вам не подобает.
- Премного благодарна за указание, что мне подобает, а что нет, но все же аспект моей клеточной свободы не будет пересмотрен даже по вашей просьбе. – Он подходит к клетке впритык, его глаза сощурены и из них струится сила, сила, которую следует бояться, но Саша не собирается, она так же спокойно смотрит в потолок.
- Мне придётся настоять, сударыня – С явной угрозой чуть ли не шипит Герцог.
Саша вздрогнула – её пленитель сдает свои позиции, он открыто угрожает ей, и, более того, даже настаивает, но не подкрепляет свои слова ничем более. “Ваше Святейшество, да это самый большой комплимент, который когда-либо делали мне мужчины!”
Но на этой мысли Саша спохватилась: “Но я не куплюсь. Ты смотришь мне в глаза, ты хочешь, чтобы я подчинилась, угрожая своей силой, но в итоге я знаю, что ты не хочешь мне вредить, думаешь, испугаюсь и уступлю. А я ведь такая же, как и ты. Каменная. Ледяная. Сильная.”
Да, теперь она с гордостью могла говорить, что она сильная. Ведь именно Герцог сделал её способной обороняться. Он стал ей учителем, но не гуру. Он был её самым главным врагом на поле боя, он же стал достойным и интересным противником в этой комнате. И главное, что этот самый великий парадокс жизни знали как Он, так и Она.
Он смог показать и научить Сашу той силе, о которой она и не догадывалась до этого. Удивительно, но это была не внешняя сила, что управляла стихиями, а внутренняя. Способность управлять своими чувствами и эмоциями, быть холодной и равнодушной в любых ситуациях, всегда анализировать всё, что говоришь, а главное, всё, что говорят. Раньше, что бы ни сказал Герцог, она бы просто отвергла это и не стала бы вникать, ведь это были его слова. Но он смог дать ей понять, что это огромная слабость, а сила заключается в том, чтобы учиться у того, кого ты больше всего ненавидишь. И она была прилежной ученицей.
- Ну, раз вы настаиваете, то, видно, мне придётся рассмотреть ваше прошение, но не ждите, что оно будет одобрено. – Он начинает злиться ещё больше, но в этот момент входит опять незнакомое для Саши лицо. Пришедший запыхался и явно был на взводе. Герцог быстро вышел из комнаты, взволнованный и крайне эмоциональный. Саша не понимала, что происходит. Встав с пола, она решила немного пройтись, тело уже устало лежать.
Да, и такое, оказывается, бывает. Немного пройдясь, она опять натыкается на это зеркало. Ещё один непредвзятый взгляд, и в очередной раз она подмечает, что у Герцога неплохой вкус. Эта мысль противным эхом откликалась в её голове. Но все же нужно оставаться беспристрастной. Проходит определённое количество времени, хотя Саше кажется, что проходит слишком много, ведь ей неимоверно скучно. Но вот Он возвращается, тёмный и удручённый. В нем не просто колышутся волны недовольства, нет. Герцог источает невероятную ярость. Таким она его видела впервые, поэтому просто не смогла удержаться от ироничного вопроса.
- Что, проблемы на военном фронте или всё же на личном? – Он резко переводит взгляд на неё и она еле удерживается от того, чтобы отскочить в сторону. Он, не говоря ни слова, быстрым шагом направляется к входу в клетку и заходит на её территорию. Впервые за время, проведенное здесь, Саше становиться страшно. Сейчас она, право, не знает, что от него можно ожидать.
- Давно меня мучил вопрос, что ты будешь делать, окажись в возможности меня атаковать. Похоже, время пришло это проверить. – Он спокойно и постепенно надвигается на нее, а Саша отходит к стене. Но вот он подходит, а ей отступать больше не куда. Теперь расстояние между ними насчитывает несколько сантиметров. Он плавно берёт её за руку и кладёт себе на левую сторону своей груди, и теперь она может ощущать, как часто бьётся его сердце, что-то случилось… Чтобы он, тот, кто всегда держит свои эмоции?.. Саше даже не хотелось узнавать, что. – Ну что же ты, давай. Достаточно всего лишь немного сконцентрироваться и ударить меня, чтобы остановить это столь тебе ненавистное сердце, которое, как ты полагаешь, и так мёртво и не способно на эмоции. – Тихий насмешливый голос пробивал насквозь, вызывая дрожь. За время заключения Саша поняла, что медленно тлеющее пламя куда опаснее неожиданно вспыхнувшего пожара, когда дело касается эмоций. Но два раза просить её не нужно было, она в момент послала в сторону сердца своего противника молнию, но реакция у него была не чета её. Сию секундный блок, и вот он уже держит её за шею, слегка приподнимая над землёй. – Вот уж не ожидал, что ты это сделаешь. Я-то думал, что мы подружились. – Издевательская улыбка прорезает его лицо.
- Глупо было полагать, я тебя ненавижу всё так же, как и раньше. – Очень отрывисто произносит Саша, рука на горле сильно сдавливает голосовые связки, воздуха хватает, но его недостаточно для плавной речи..
- Как жаль.… А знаешь, чтобы убить тебя сейчас, мне не надо даже прибегать к Стихиям, достаточно только чуть сильнее сжать руку, и ты задохнешься. – Для наглядности он действительно пережимает Саше горло так, что она не в состоянии сделать вдох, но через несколько секунд резко отпускает.
И вот она стоит на своих ногах и тяжело дышит, глотая столь желанный кислород. Правда, она в итоге не заметила, что неосознанно схватилась за плечо Герцога, чтобы устоять на ногах. А он стоит, как статуя, будто погружённый в себя. – И за что ты меня так ненавидишь?
Этот вопрос вмиг приводит Сашу в чувство. И как у него хватило наглости спросить её об этом, ведь он разрушил её жизнь и жизнь многих в мире! И он ещё спрашивает?!
- Как ты смеешь задавать этот вопрос? Ты что, хочешь услышать, что из-за тебя я не знала родителей, ведь они погибли, когда мне ещё не было года, что ты лишил меня счастливого детства, или что ты убил главного человека в моей жизни, который заменил мне всех, или то, что из-за тебя я осталась одна из своей четвёрки. Хотя тебе, наверное, не понять, каково это - терять кого-то из своей четверки, что за пустота образовывается в душе. Да как можно спрашивать, за что я тебя ненавижу!
Он приближает своё лицо к ее, теперь в его глазах проявляется глубокая скрытая грусть. И вот тихий шёпот произносит самые ошеломляющие слова, которые могла бы услышать Саша от него.
- Позволь открыть тебе тайну: Михаил был моей Землёй… - Сашу будто передергивает током. Она не хотела верить в то, что он сказал, но не могла не поверить, ведь, в сущности, Герцог никогда не врал ей. И вот он отходит от неё и выходит из клетки, а дальше и из комнаты. Саша же тихо оседает на пол. В голове только одна мысль: Как такое может быть… Невозможно…
С того случая она уже очень долго не видела Герцога. А ведь теперь у неё появилось так много вопросов к нему, и ужас заключался в том, что она стала ждать его шагов. Но он не приходил, и она лежала на коврах и скучала. Скучала до тех пор, пока дверь не отворилась вновь…
