[Rebellioni]

Вместо традиционного "От автора" - послесловие.
А перед прочтением всего одна просьба - слушайте, пожалуйста, саундтреки. Считайте, что они в отчете занимают место ничуть не меньшее, чем скриншоты.

Приятного прочтения!

-Джейк, Джейк… - чей-то тихий голос с тревогой зовет меня. Дрожащая рука прикасается к плечу. – Джейк…
Я с трудом открываю глаза. Необычайно тяжелые веки, казалось, совсем не хотят подниматься – словно мешки с цементом лежат сверху. Еле-еле сфокусировавшись на лице перед моими глазами, узнаю свою сестру. Красные, опухшие глаза и нос, влажные от слез щеки и дрожащий голос – Элли, которую еще никто никогда не видел.
- Ты так долго сидел без движения… Мне..М-мне страшно стало, - всхлипывает она. – Как ты...с-себя чувствуешь?

Как я себя чувствую?
Вот уже 4 с половиной часа я не могу различить грань между самым страшным кошмаром и реальностью.
Вот уже 4 с половиной часа пытаюсь открыть глаза и увидеть не больничный коридор, пропитанный удушающий запахом лекарств, а родной дом.
Вот уже 4 с половиной часа все мои мысли о разрывающей сердце сцене, которую я увидел у этого проклятого моста.
Вот уже 4 с половиной часа все, что я слышу от врачей, это лишь фраза «Мы делаем все, что в наших силах».
Вот уже 4 с половиной часа… Жизнь моего самого дорогого и любимого человека на грани, а я… А Я НИЧЕГО НЕ МОГУ СДЕЛАТЬ!
И как я должен себя чувствовать?

- Паршиво, - прохрипел я.
Элли не пытается скрыть свои слез. Непрекращающийся океан эмоций. Кажется, она плачет за нас двоих, не жалея себя.
Я превратился в камень. Не двигаюсь, забыл, как дышать. Сердце сжалось и перестало разгонять кровь по онемевшим конечностям. Одно неверное движение – и весь мир, который я так люблю, разрушится, как карточный домик от неосторожного дыхания.
Этот страх, парализовавший изнутри, не отпускает и держит своей железной хваткой мое горло, сдавливая все сильнее. И его кулак сожмется, если погаснет лампочка.
Одна лампа, один электрический источник света, дает нам больше надежды, чем любые заверения врачей.
Прошло 4 с половиной часа, и все, что не позволяет мне окончательно сойти с ума - горящая надпись «Не входить!» над дверью операционной.

Минуты тянутся бесконечно, стрелка часов, как будто насмехается над нами - ползет еле-еле, порой останавливаясь совсем. Вечность. Нескончаемый кошмар наяву.
Бесшумная фигура в белом халате медленно подходит к нам. Я подскакиваю, сдерживая желание наброситься на него, вытрясти любые другие слова, кроме ненавистной фразы . Безразличное лицо, холодное и беспристрастное – ни за что не поймешь, что именно он сейчас скажет: «Мне очень жаль» или «Ее состояние в норме».

- Мы сделали все, что в наших силах, - обычная, дежурная фраза. Элли вскрикивает, закрыв рот рукой; я уже мысленно прощаюсь с жизнью. – Ее состояние все еще очень нестабильно. Но угрозы для жизни матери и ребенка больше нет. Скоро она придет в себя и вы смо….
Дальше я не слышу, не слушаю, да и в принципе, не могу разобрать слов. Угрозы для жизни больше нет!
Угрозы для жизни нет!
Не переставая плакать, Элли обнимает меня, шепчет одними губами «Слава богу… Все хорошо…Слава богу!..».
А я, впервые, за эти 4 с половиной часа, вновь могу дышать.

***

- Алло, слушаю, - с улыбкой отвечает Лея на телефон. – Элли, милая, ты во сколько дома будешь, мне… Господи… ЧТО?! Нет, нет! Как, почему?.. Ты уже там?! А Джейк?! О боже… Мы с отцом сейчас приедем!
- Что-то случилось? Ты так громко говорила, я со второго этажа услышал…
- Да... Случилось, - закрыв лицо руками, сквозь слезы говорит Лея. – Софи… Попала под машину. Сейчас она в больнице, врачи сказали, что её жизнь вне опасности… Элли и Джейк уже там. Нужно к ним приехать, скорее… Алекс, пожалуйста, заведи машину… Я не смогу…

Для родителя нет ничего страшнее горя своих детей.
Кошмар, так давно забывшийся, стал реальностью.

***

Невыносимо.
Невыносимо больно.
Смотреть, как страдает любимый человек. И знать, совершенно точно понимать, что ничем не можешь помочь.
Понимать, что капельница и кислородная маска делают для неё гораздо больше, чем все его чувства вместе взятые.
Джейк присаживается на стул рядом с кроватью. Просто быть рядом, слушать размеренное дыхание и чувствовать еле уловимое тепло её нежной руки - и большего не нужно. Большее и представить нельзя.
В палату входит врач – вид встревоженный, совсем не сравнить с безразличной маской предыдущего.
- Когда она придет в себя?- набрасывается на него с вопросом Лея.
- Скорее всего, через пару часов. Наркоз был сильным, операция сложная. Что же… - Врач замялся. Оглядел всех присутствующих, глубоко вздохнул и продолжил:
- Вам нужно знать, что София и ее ребенок были чудом спасены. Множественные переломы, особенно сильно ноги пострадали – в ближайшие полгода ходить она точно не сможет.
Казалось, все чувствовали, что не может быть как в сказке. Что не может Софи на следующий же день вернуться домой, целой и невредимой, будто и не было ничего. Будто страшная авария на мосту – лишь жестокая выдумка.
Но кто запретит верить в невозможное?
- А как же ребенок? – с тревогой спросила Лея.
- Вот что удивительнее всего – совершенно здоров. Ни единого повреждения и слава матери! Она… Как бы страшно это не звучало, стала «живым щитом».
Джейк сжал руку Софи сильнее. Немая просьба, мольба – «Приходи в сознание скорее!». И не важно, сколько еще придется просидеть. Хоть целую вечность.

Он будет ждать, когда откроются эти голубые глаза и, наконец, прозвучит родной голос.

***

- Не устала? Ты проголодалась уже? Поедем обратно в палату?
- С тобой я чувствую себя маленькой девочкой! – дуется Софи. – Только пеленки мне не меняешь!
- Я так и обидеться могу.
-Прости! – смеется, делая милое лицо. – Просто.. .Меня никогда так сильно не опекали, вот и чувствую себя неловко. Ты ведь каждый день тут со мной. По 24 часа в сутки! Неужели не устал?
- Ни капельки.
- А вот неправда!
- Будешь спорить – устану. А пока я бодр, полон сил и энергии!
- Ха-ха-ха. Мистер Синяки-под-глазами, кто бы говорил! Если завтра снова ко мне примчишься ни свет ни заря – попрошу медсестер или Терренса отправить тебя домой высыпаться! Все ведь хорошо уже! Он сказал, что выпишут через неделю-две.

- Вредина!
- Сейчас покажу тебе, кто тут вредина!... – хитро прищуривается Софи. Поворачивает голову… И вдруг замирает, смотря куда-то вперед.
- Софи, что случилось?
- Ничего, все хорошо, - машет руками, неловко улыбаясь. – Можешь, пожалуйста, купить мне в автомате шоколадку? Мне нужно поговорить с доктором Терренсом насчет приема антибиотиков. И не волнуйся, ладно? Он меня отвезет в палату.
- Хорошо, куплю шоколадку. И, обещаю, не буду волноваться.

***

Я солгал.
Каждый день, с самого раннего утра до поздней ночи я лгу.
Каждый раз, когда Софи говорит мне, что все хорошо, что нет причин беспокойства, – я улыбаюсь и говорю, как же я рад.
И вру-вру-вру!
Потому что именно это беспокойство не дает мне спать по ночам. Не позволяет мне отпустить ее руку и поехать домой. Не позволяет даже думать о чем-то другом, кроме как о безумном, неконтролируемом страхе.
Страхе ее потерять.
Вот уже четвертая банка омерзительного кофе из автомата бесследно исчезает в моем желудке. Мама и сестра в один голос твердят, что так можно загреметь в больницу с язвой.
Но меня давно перестали волновать такие вещи. Гастрит? Язва? Да какая, к черту разница. С этим камнем на душе не сравнится ни одна физическая боль.
Но как бы меня не трясло от опасений, я держу себя в руках. Холодных, ледяных руках самообладания и мнимой уверенности. Потому что если не во мне, то в ком видеть Софи надежную поддержку и опору? Я ни за что не причиню ей боль. Поэтому никогда не открою эту омерзительную сторону тревоги и страха за её жизнь.
Обещанная шоколадка с резким стоком падает в отсек. Нужно идти к Софи. Позволенные 10 минут без нее прошли.
И я точно не смогу протянуть ни секунды больше.

***

Я солгала.
Каждый день, с самого раннего утра до поздней ночи я лгу.
Каждый раз, когда Джейк спрашивает меня о самочувствии, волнуется и переживает – я, улыбаюсь и говорю, что уверенно иду на поправку.
И вру-вру-вру!
Потому что с каждым днем мне становится только хуже. Врачи разводят руками – анализы в норме, переломы - срастаются. Не смотря на это, боль стала моим постоянным спутником. Я ее не замечаю, слишком привыкла.
Не могу сказать Джейку правду. О том, что меня вовсе не выписывают. О том, как нестабильно и опасно мое нынешнее состояние. И о том, какое решение я собираюсь принять.
Потому что больше всего на свете я боюсь начать сомневаться в правильности своих намерений. Из-за того, кого так люблю. Из-за того, кому так боюсь причинить страдания.

***

- Софи, вы хоть понимаете, как сильно рискуете?! – доктор Терренс теряет последние капли самообладания. Её уверенность, непоколебимость, в конце концов, твердость – выводит его из себя.
- Да, понимаю. Но у меня нет другого выбора.

- Выбор есть всегда! Вы можете ждать, когда придет срок и тогда…
- Я потеряю дочь?! Мое здоровье не будет под угрозой, а шанс, что она выживет 50 на 50?!
- Д-да, именно так…- доктор в смятении. Эта женщина в который раз выбивает почву у него из-под ног. Сильная внутренне настолько, что взрослый врач превращался в неопытного мальчишку-интерна.

- Нет. Никогда, - голос даже не дрожит.– Операция – единственное решение.
Доктор сдается. Он не в силах бороться с тем, что сильнее всего на свете - с материнской любовью.
- Хорошо, я найду свободные часы в операционной как можно быстрее…

- Спасибо, доктор, - Софи смотрит на него, ощущая подступающий к горлу ком. – Нет, не так… Спасибо, Терренс. За все, что вы сделали для меня. Я знала, что вы поймете.

Он кивает, растерянно смотря на Софи. И уходит молча, ни говоря ни слова. Как же неправильно это чувство! Желание спасти пациентку не только из врачебного долга…
А она остается одна в коридоре. Наедине с инвалидным креслом, неконтролируемыми слезами и сбивчивым дыханием.
И одним стенам известно об этом разговоре и о том, каких усилий стоили этой маленькой, но сильной женщине самообладание и решительность.
«Прости, Джейк…» - единственное, что Софи не скажет вслух.
Ведь она решила спасти дочь любой ценой.

Пусть даже эта цена – её собственная жизнь.

***

В эту ночь шел снег. Первый снег в этом году.
Крупные хлопья кружили и легко опускались на голую землю, там, за окном. Ей не спалось. Виной тут не ясная ночь, не тихий шепот ветра за стеклом, не ни на секунду не утихающая боль. Что-то глубже, что-то гораздо хуже обыкновенной боли терзало ее.
Страх.
Софи было страшно. Она никогда в жизни так не боялась. Никогда в жизни так сильно…
«Хочу посмотреть на снег»- думает она, с тоской смотря на окно. А снег все идет и идет – за ночь все землю покроет белый, как облако, ковер.
Он сидит рядом. Заснул, полулежа на кровати, все так же, не отпуская её руки. Софи проводит пальцами по волосам, убирая налезшие на глаза пряди. «Оброс» - с улыбкой думает она и легко целует в макушку.

Каждое движение – словно сотни иголок в тело. Но снег... Он так близко и так далеко одновременно. Нужно встать, нужно подняться!
Очередная вспышка боли сопровождается сдавленные стоном. Почти поднявшись с кровати, Софи вновь оказывается на ней. Сглатывая слезы, пробует еще раз. И еще, еще, еще…

Бесполезно. Ей не встать. Слишком тяжело, слишком далеко.

- Софи?..- поднял голову Джейк – на щеке след от одеяла, а вид, хоть и сонный, но уже обеспокоенный. – Что случилось? Что-нибудь принести? Позвать врача?
- Нет, все хорошо, просто не спится, - на этот раз улыбка дается ей в миллионы раз тяжелее. – Извини, что разбудила…
- Ничего страшного. Смотри, как красиво за окном…
- Как во время нашего свадебного путешествия… - говорят почти одновременно.
- Ты из-за снегопада проснулась?
- Да… Да.
- Хочешь, подойдем к окну? – он словно мысли её читает.

- Да! – ответ очевиден.

Аккуратно, шаг за шагом, помогает ей идти. Держит, ведет. Надежнее опоры не найти. И даже боль не так сильно ощущается, когда рядом любимый человек. Вот и заснеженное окно так близко - протяни руку и ощутишь колючий мороз стекла. И вихрь, вихрь, снежный танец!

Порою достаточно лишь ударить палец обо что-то, чтоб все скопившиеся эмоции полились из тебя потоком слез.
Потому что хуже всего - изображать спокойствие. Когда ты не можешь плакать, потому что сделаешь больно дорогим людям. Не можешь запустить в стену свой телефон, потому что за тебя будут волноваться родные. Не можешь кричать и выть от боли во весь голос, потому что тебя не поймут. Не можешь даже излить душу, потому что не стерпишь жалости. И всё, что тебе дозволено - поедать себя морально, изнутри.

Они оба это понимали. Чувствовали одно и то же.
И не могли больше молчать.
- Джейк, я… Мне очень страшно! – Софи прикоснулась ладонью к стеклу, и вздрогнула от холода. Слезы щипали глаза, и сдерживать их она больше не могла. – Я очень устала… И хочу домой… С тобой, с дочкой… С мамой, папой и сестрой… С нашей семьей!
Он взял её за руку. Слезы сами скатывались из глаз и блестели, как маленькие снежинки от света фонаря.
- Мы вместе вернемся домой. Вместе, обязательно!.. Ты знаешь… Мама… Мама приготовит твой любимый черничный пирог, помнишь, такой вкусный!.. А папа… Он сделал кроватку, представляешь?
- Вот здорово!…- улыбка сквозь боль и слезы.
- Целый день без перерыва работал… Все лучшее, говорит, - своей внучке. Еще Элли и Деймон… Ты знаешь, сколько детской одежды они купили? А пеленок? И твоя мама к нам переехала, ты ведь знаешь…
- Знаю… Мама так хочет, чтобы девочку звали Ребекка…Т-тебе нравится?
- Очень. Ребекка… Какое имя прекрасное… Ребекка Софи Клируотер, звучит, да?
Вместо ответа она улыбнулась. И заплакала, навзрыд, словно все слезы, что держала в себе этот месяц, стремительно вырвались наружу.
- Я тебя люблю, Джейк.
- Я тоже тебя люблю, Софи.

Волшебная ночь. Первый снег, искреннее признание, которое даже спустя время звучит как самое первое, и двое любящих друг друга людей. Которые, наконец, смогли открыть друг другу душу. Теперь им не было страшно – они обязательно вернутся домой.

Вместе.




***

-Джейк, да прекрати же! Пожалуйста!- стиснув зубы, умоляла Элли, пытаясь удержать рвавшегося из её захвата брата.
Он был в отчаянии. И одновременно сердцем и разумом владела ярость, безраздельная и беспомощная. Руки Элли хватали его за одежду, за плечи, той самой Элли, сила которой приносила победу команде.
Однако сейчас он еле сдерживал себя, чтобы не стряхнуть её с себя, как пушинку, мечтая убить Терренса на месте.
- Повтори... повтори, что ты сказал!..
Медбрат, стоявший прямо перед ним, на таком доступном и близком расстоянии, уставился обезумевшими глазами на обезумевшего Джейкоба.
- Я не мог ей отказать. Это была её просьба, как моей пациентки! Ты виноват в том, что не говорил с ней об этом. Это твоя вина!- отчеканил он, сжимая бледные кулаки так, что кожа на костяшках грозилась лопнуть.
-Терренс! – Деймон резко встал со стула, ненавидящим взглядом пронизывая его.
-Терренс... перестань, прошу тебя... – произнесла Элли, всхлипывая. Последние часы она плакала без остановки, не стесняясь никого, пока не появился медбрат и не обвинил Джейка в том, что...
...Софи вот-вот...
Это можно было прочитать в глазах у каждого, кто в этот ранний утренний час находился в приёмной больницы Бриджпорта - боязнь за неё. Нет, даже не боязнь, а панический страх, который сильные духом люди старались не показывать.
Не получалось.

Однако почему-то кроме сестры никто и не пытался остановить Джейкоба.
- Какого... чёрта... - он просто шипел. В голове его бешено пульсировали злоба, ужас и боль, и в страшном шуме разрывающегося сердца он не слышал просьбы успокаивающей его Элли. – Я верил тебе! Думал, что могу верить! Думал, что могу доверить её жизнь! А ты позволил этой операции состояться?!
Терренс поморщился, ведь новая волна страдания прошла через его тело.
- Она поступила так только из-за тебя и ребенка!- крикнул он. – Даже не думала о своей жизни! Ни секунды не колебалась! Я… Я не смог бы изменить ее решения!

И тут Элли слегка ослабила хватку, и одновременно Джейк ринулся вперёд и, схватив его за ворот халата, ударил всем весом в стену.
- ОНА... ЕЩЁ... НЕ МЕРТВА... - прорычал он. - ОНА... НЕ УМРЁТ!
Крупная дрожь пронзила тело: он верил, он отчаянно верил в свои слова... вот бы и Софи поверила... она ведь...

Пальцы, сжимающие хрупкую ткань, разомкнулись, и Терренс, даже не чувствуя боли и гула в голове, которая слишком сильно соприкоснулась с крепкой стеной, отшатнулся в сторону. Лоб и кулаки Клируотера легли на шершавую поверхность этой же стены, и он прошептал так тихо, что его услышали все:
- Она ведь обещала...

До самой смерти, наверное, его будет преследовать это страшное воспоминание – Софи, сгорбившаяся от боли и страха. Её холодные, тонкие пальцы в его ладони – совсем невесомые, но так крепко державшие его руку. Затем - её прикушенная губа и зажмурившиеся глаза - зажмурившиеся так, что выступили невольные слёзы.
Затем - её частый, сбивчивый шёпот: "Я ведь сильная... я ведь не могу так просто бросить тебя и доченьку, верно?.. Без меня вы... совсем пропадете... Вот почему я не уйду... честно-честно...". И самая прекрасная на свете улыбка

...
Элли закрыла лицо руками. Алекс отвёл взгляд и застыл. По щеке Леи прокатилась очередная слеза, исчезнувшая в складках её платья.
- Честно-честно... - вдруг повторил Джейкоб, и никто не понял смысла этих слов.

Через несколько минут в приёмную войдёт врач и скажет им, что Софи больше нет.
А ещё через миг – раздастся крик человека, чей мир только что исчез, рассыпался на миллионы мелких осколков.

Но это оставшееся время они всё ещё могут надеяться...

Постскриптум

Да, я это сделала.

Именно этот отчет я вынашивала в планах больше года. Именно этот сюжетный поворот появился в мыслях, как только Джейк стал подростком.
И я понятия не имела, насколько сильно привяжусь к Софи за это время... Понятия не имела, насколько тяжело мне дастся этот шаг.
Что этот самый отчет буду писать со слезами на глазах.

Но я решила, решила еще тогда, в первый раз увидев Софи. И поэтому не стала отступаться от задуманного - слишком многое в дальнейшем зависит от этого момента.

Поэтому, прошу, запомните Софи такой, какой она была - ангелом, с улыбкой на лице. Ангелом, научившим Джейка любить.