Четырнадцатое февраля подходило к концу, небо темнело. Дэвид Айбергарт, ведущий репортер одной очень неплохой газеты, ехал за своей девушкой, чтобы отвести её на праздничный ужин. Абигейль была той самой "особенной" девушкой, которая рано или поздно появляется в жизни каждого молодого мужчины. Она была хороша собой, неглупа, а главное - была влюблена в Дэйва по уши и имела все шансы в ближайшем будущем помолвиться с ним.
Он постучался к ней в половине восьмого вечера, когда Абигейль, уже готовая к выходу, крутилась перед зеркалом, любуясь своим отражением.
- Ты почти опоздал. Журналисту нельзя быть таким непунктуальным.
- А учительнице нельзя быть такой соблазнительной. - ответил Дэйв, целуя её в шею, чуть повыше того места, где её украшала цепочка. - Подарок поклонника?
- Нет, семейная реликвия. Нравится?
- Выглядит богато, - усмехнулся Дэйв, - тут золота грамм на двести. Наверняка ковалось на случай войны, чтобы продать и купить побольше хлеба.
- Ты прав, - улыбнулась девушка, - папа говорил, что его сделали перед войной. Он им очень дорожит... Мы не опоздаем?
Они отправились в один из тех дорогих ресторанов, где посетитель выкладывает за ужин на двоих больше, чем посудомойка этого же заведения получает за полмесяца работы. Дэйв трезво оценивал свои финансовые возможности и понимал, что в этом году сможет пригласить Абигейль в этот ресторан всего два раза: в День Святого Валентина и в тот вечер, когда соберется сделать официальное предложение. Поэтому он старался сделать все так, чтобы этот ужин запомнился ей надолго.
Дэйв заметил, что Абигейль сегодня выглядит обворожительно, но люди смотрят не столько на неё, сколько на безвкусное украшение у неё на груди. Девушка чувствовала эти взгляды, смущалась и старалась не обращать на них внимания.
- Еще шампанского? - не дожидаясь ответа, наполнил её бокал до краев. - И все же, почему ты выбрала именно это украшение?
Абигейль смущенно прикрыла кулон ладонью.
- Понимаешь, это не просто драгоценность, это талисман. Он такой старый... И еще он всегда приносил мне удачу. Поэтому я и взяла его с собой.
Дэйв усмехнулся. В нем некстати проснулся скептически настроенный репортер.
- Все, что пролежало в шкафу женщины больше полугода, обрастает легендой.
- Ты неправ, - спокойно ответила Абигейль, - и это не мой кулон, а моего отца. Он очень неохотно расстается с ним, и мне пришлось постараться, чтобы его взять...
Тут она поняла, что проговорилась, и испуганно захлопнула рот.
- Ты одолжила это чудище у отца на один вечер? - Дэйв хотел спросить, зачем, но ответ сам пришел ему в голову. Важное событие. Конечно, она ждала чего-то особенного, раз не поленилась съездить к родителям и уломать батюшку отдать ей этот генератор кармы. И ему стало неловко, хотя он и не сделал ничего дурного, и неприятно, хотя она тоже ни в чем не провинилась. Просто он не планировал делать ей предложения до осени, а Абигейль почему-то решила, что это случится сегодня.
Остаток ужина прошел скучно. Съев десерт, оба поняли, что им никуда больше не хочется, и Дэйв предложил Абигейль отвезти её домой.
Несмотря на то, что конец вечера был испорчен, прощание у дверей дома Абигейль вышло бурным, и Дэйв, сжимая невесту в объятиях, случайно зацепился рукавом за застежку её ожерелья. Золотой крючок, который казался таким прочным, неожиданно хрустнул и погнулся.
- Боже! Отец меня прибьёт, - Абигейль пыталась впотьмах разглядеть поломку.
- Дай-ка сюда, - Дэйв осторожно расстегнул покореженный замочек и взял украшение в руки, - не так уж все и страшно. Я завтра отнесу его ювелиру, и он все починит.
- Спасибо, - Абигейль с благодарностью обняла его за шею, - если можно, забери его до выходных, мне нужно будет вернуть его папе... Пока, и спасибо за вечер.
То ли она так расстроилась из-за ожерелья, то ли все еще чувствовал себя неловко из-за того, что случилось на ужине, но Абигейль не пригласила Дэйва на чашечку кофе. "Ненавижу Валентинов День" - угрюмо подумал он, заводя машину.
Назавтра Дэйв отнес украшение ювелиру, которого ему посоветовал сослуживец. Ювелир оказался импозантным дедушкой с аккуратно подстриженными седыми усами, похожим на кондитера с упаковки взбитых сливок.
- Поломка небольшая, сэр, вам не о чем беспокоиться, я быстро это починю. Только вот.... Простите, вам не кажется, что эта вещь несколько...
- Безвкусна? - подсказал Дэйв. - Я бы хотел переплавить его во что-то более изящное, но моя невеста против. Оно ей дорого, как семейная ценность.
- Оно не только безвкусно, оно еще и сделано топорно, - ювелир внимательно рассматривал кулон, - но вот этот рубин - просто произведение искусства. Вы случайно не знаете, какой мастер его гранил?
- Нет, к сожалению.
-У каждого мастера свой стиль огранки, и легко можно сказать, кто именно обрабатывал тот или иной камень. Здесь мастерская обработка, но увы, я не знаю, кто бы это мог быть... Когда, говорите, его сделали?
- До войны, - Дэйв пожал плечами, - после войны. Во время.- Ювелир вздохнул.
- Вы разрешите мне сфотографировать его? Я бы хотел показать это своим коллегам. Возможно, кто-нибудь из них сможет узнать мастера.
Дэйв подумал, что нужно посоветоваться с хозяйкой ожерелья, но тут же решил, что не надо тревожить Абигейль по пустякам. Еще расстроится или обидится...
- Хорошо, фотографируйте.
- Я схожу за фотоаппаратом. А вы пока заполните вот эту квитанцию...
Сдав украшение в починку, Дэйв с чистой совестью забыл о нем до пятницы, когда его оторвал от дел телефонный звонок. Он схватил трубку одной рукой, потому что второй набирал на компьютере важный текст, и автоматически выпалил:
- Отдел новостей, представьтесь и говорите.
- Мистер Айбергарт? - проговорил голос в трубке.- Это из ювелирной мастерской. Простите, вы сами дали мне этот телефон, а ваш мобильный не отвечает...
- Вам не обязательно было звонить, - ответил Дэйв, постукивая карандашом по столешнице, - я бы и сам к вам зашел. Оно готово? Отлично, тогда я заберу его в пять, хорошо? До свидания.
- Подождите-подождите, - ювелир испугался, что его не выслушают, - я нашел мастера. Я вывесил фото вашей вещицы на сайте, и один молодой поляк написал, что узнает огранку. По его словам, так гранил камни его прадед, известный варшавский ювелир. Он прислал несколько фотографий работ прадеда, и я уверен, что он прав. Юноша говорит, этот рубин называется "Каруна", он пропал в первые месяцы войны, и о нем ничего не было известно до сих пор...
- Очень интересно, - теряя терпение, буркнул Дэйв, - но при чем здесь я?
- Поляк хочет увидеть хозяина камня. Я сказал, что не могу назвать клиента...
- Я продиктую вам свой е-мейл. Пускай он напишет мне письмо.
- Нет, вам придется ехать. Юноша хочет, чтобы вы поговорили с его дедом, точнее, дед хочет говорить с вами. А дед не выходит из дома и не пользуется компьютером.
Дэйв мысленно чертыхнулся, вежливо попрощался и пошел к главному редактору.
- Марк, - проникновенно сказал он, - ты отправишь меня в Польшу?
- А что ты там забыл? - пробубнил Марк, не отрываясь от своих бумаг.
- Как тебе: история рубина, который пропал в войну и нашелся только сейчас?
Марк поднял голову и усмехнулся.
- Парень, мы не "Ридерз Дайджест". Мы даем информацию, а не размазываем сопли. Съезди сам в Польшу на выходных. Если материал будет стоящий, я его возьму.
- И оплатишь мне командировку? - Я подумаю.
Дейв вздохнул и позвнил Абигейль:
- Здравствуй, милая! Да, конечно, скучал. Прости, но я на выходных буду занят... Да, работа. А у тебя ? А, дедушка приезжает... Значит, ты погостишь у родителей? Ну и славно. Да-да, починили, сегодня завезу. Все, зайчик, пока, целую.
...- Поверьте мне, они выродки. Нет человеческих слов, чтобы описать то, что они делали. И я говорю так не потому, что ненавижу их за смерть отца. Нет.
- Успокойтесь, пан Лески. - Дэйв чувствовал себя неловко. - Вспомните о своем сердце...Рассказывайте так, как будто это не имеет к вам никакого отношения.
Пан Лески дрожащими руками вынул носовой платочек и вытер глаза. Его внук, который пригласил Дэйва, с тревогой следил за стариком, держа в руках лекарство.
- Я не виню их за смерть отца. Фашисты взяли бы его и с их помощью, и без неё. Но на их счету много людей... Смерть этой семьи, например, я им не прощаю.
- Какой семьи?
- Вы не знаете, чей камень у вас? Это рубин "Каруна", мой отец огранил его незадолго до начала войны и вставил в красивое ожерелье. Ожерелье купил банкир, чтобы подарить жене в награду за рождение сына. До войны им владела его семья... Потом семьи не стало. Говорили, их убил их слуга, Рачек, и он же присвоил себе все их драгоценности. А его сын, чуть постарше меня, помогал отцу убивать. Кое-кто это видел, но все молчали. Рачеки служили фашистам, их боялись.
- Что было потом? - Дэйв порадовался, что не забыл включить диктофон.
- Потом пришли красные, и Рачеки пропали. Я надеялся, что их повесили, как собак, но когда внук показал мне ваш камень, я понял, что они выжили. Иначе как бы рубин попал в Америку и перешел в ваши руки?
Пан Лески положил на стол пожелтевшую фотокарточку.
- Вот Рачек и его сын. Эта карточка сохранилась чудом, я перекупил её у фотографа.
- Почему вы мне её показываете? - старик покачал головой.
- Вы не из их рода, иначе бы я не стал с вами разговаривать. Значит, у вас камень, который они считают своим, и они придут за ним. Отец сдох - придет сын, сын сдох - придет сын сына. Они убийцы, это у них в крови. А у вас - камень, и что страшнее, вы теперь знаете правду. Берегитесь.
Дэйву стало не по себе. Не потому, что он испугался. Он долго работал в криминальной хронике и хорошо научился сличать лица людей. Его невеста и строением черепа, и чертами лица походила на убийц, и от этого у него возникло неприятное чувство, которое не покинуло его, даже когда он сел в самолет.
Дэйв добрался домой поздним вечером, когда вокруг уже было темно. Свет в коридоре не горел - он не раз помянул крепким словом хулиганов, пока на ощупь вставлял ключ в замочную скважину. Войдя, он бросил на пол тяжелую сумку, автоматически включил голосовую почту и потянулся, чтобы включить свет.
- Не надо этого делать, Дэвид, - убедительно сказал кто-то у него за спиной. И он почувствовал, как ему в спину упирается дуло винтовки. Вероятно, Рачек решил пойти на дело с тем же оружием, с которым пробегал всю войну. Дэйв обернулся.
- Добрый вечер, мистер Джонс. Как Абигейль? А вашего отца я, увы, не знаю...
- Все ты знаешь, поганец, - процедил сквозь зубы лысый старик, похожий на Кащея Бессмертного. В нем сложно было узнать подростка со старой фотокарточки, но Дэйв понимал, что это он."Отец сдох - придет сын, сын сдох - придет сын сына".
- Отойди от телефона, сынок. Не надейся, что вызовешь полицию. Мы не дадим.
- Мы были холопами . Ты знаешь, что такое гнуть спину на пана, малец? Откуда тебе знать, ты вырос в сытой стране. А мы жили в грязи, как свиньи, а лупили нас, как собак... Ух,с каким удовольствием я вспорол его сытое брюхо!
И старик, брызжа слюной, в подробностях рассказал, как они с отцом убивали своего хозяина и измывались над его близкими. Еще он поведал о своих военных "подвигах" и вспомнил, как они с отцом перепрятывали сокровища банкира. Если бы отец Абигейль не держал Дэйва на мушке, тот мог бы и заскучать.
- А причем здесь я?
- Ты ездил в Польшу и разговаривал с ювелиром, - недобро прищурившись, сказал Рачек-Джонс, - и мы знаем, что ты еще никому не показывал запись того разговора.
- Молчи, дурень! - заорал старик. -Это ты виноват! Дал кулон девчонке, как дурак, а она ему показала! Если бы не ты, никто никогда бы не узнал!
Дэйв, улучив момент, бросился к дверям, но человек, которого он собирался назвать своим тестем, успел схватить его и повалить на землю. Дуло винтовки уперлось ему в затылок. Дэйв понял, что это конец, но вспомнил кое-что и громко засмеялся.
Он перепутал. Вместо кнопки "прослушать" он нажал кнопку "записать и разослать сообщение". И теперь все контакты его голосовой почты получат по сообщению с оцифрованным признанием убийцы.
К сожалению, этот смех был последним звуком, который он издал в этой жизни.
А теперь для тех, кто не осилил - короткая версия в картинках:
Мальчик однажды к девчонке зашел,
В шкафу у девчонки скелет он нашел.
Очень встревожились папа и дед,
Теперь у них в шкафчике - новый скелет.
