Айрин сидела закомпьютером и смотрела заботливо включенного нами Спанч Боба; Финеа орала на весь дом, как сумасшедшая. Голова разрывалась от количества звуков: ежесекундно Айрин прибавляла громкость, точно также, как и ее сестра. Наконец звук выключился, Сэнди встала на месте, лишь раскрыв рот.
- Мама, - сказала Айрин. – Ты ведь помнишь про мой День Рождения?
Такое забудешь. Если учесть, что тебе уже полгода промывают про это мозги.
Айрин вообще славная девочка. Смотрит мультики, бегает по лужайке с какими-то девочками, много гуляет, возится с Финеей, поливает цветы, иногда со скуки моет посуду, даже когда никто не просит. (Правда, посуду приходится перемывать потом, ну да какая разница.) Одним словом – милашка. В ее возрасте мои подружки были мне и подругами, и врагами, которых мне всегда хотелось обломать. Взять хотя бы Лею. Она ожидала от меня дорогого подарка на именины, созвала гостей, а я сослалась на плохое самочувствие и не пришла. И будто бы забыла про ее именины. И ничего не подарила. Даже не знаю, с улыбкой это вспоминать или нет.
В общем-то, праздник Айрин приблизился слишком быстро. Я даже не успела заметить, как она выросла *а выросла она в кимоно XD* Надо же, никогда не замечала в ней ни унции проявлений переходного возраста. Айрин всегда была Айрин: вечно улыбающийся, добрый, позитивный ребенок, усыпанный веснушками. Смотрит себе аниме, учит японский и болтает с отцом какими-то простейшими фразами. Так что бездушность рыжих полностью опровергнута.
Помимо основной мечты захватить мир, у Айрин есть еще одна: играть на гитаре. На ее репетиторов уходят тонны денег и одна бронзовая статуэтка, которую мы так и не нашли – ни на месте, ни где-либо еще (впрочем, дорога она была только папе). Дочь прошибала мозги всем и каждому, поэтому кроме пары риффов она особо ничего не может, но сейчас нашелся учитель, способный терпеть ее неусидчивость и инфантильность. Она оббегала кучи звукозаписывающих компаний и студий, где над ней просто посмеялись, но в конце концов до нее снизошли и дали работу настройщицы.
Следующее утро было слишком прекрасно, чтобы его не испортил Джек.
- ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЙ!!!!! – Визжал он на весь дом, пока все, кроме приболевших родителей, не откликнулись на его зов. – Я тут подумал, почему бы нам не смотаться в Японию? Я знаю одну отличную деревню, в которую я давно хотел съездить.
- Предоставляю слово детям, - пожала плечами я, стараясь держать улыбку хотя бы при них.
- О, отлично! – Запрыгала Айрин, держа за руку сестру. – Я так давно мечтала об этом! Настоящее аниме по настоящему телеку!
- Что ж, решено, - улыбнулся Джек. – Значит, едем в Японию.
Тринадцать часов полета и культурный шок: здесь все совсем по-другому. Личный вертолет доставил нас из аэропорта прямо к гостинице; коренные жители смотрели с недоверием («Не любят они иностранцев», - пожимал плечами рыжий), персонал в гостинице кланялся как только мог. Джек купил каждому из нас (кроме Финеи, на ее размер не нашлось) кимоно. Не знаю, как я его в итоге надела, полы путаются в ногах, деревянная обувь чертовски неудобна. Рыжий сыграл злую шутку, запахнув его как на покойнике, и только когда на меня смотрели, выпучив глаза, он в этом признался.
Такемицу поражала своей красотой в самое сердце. Япония не была похожа ни на одну страну, которую я в своей жизни видела (а видела я их немало): может, остальные города были и более современные, но эта деревня существовала в лучших японских традициях.
- Да, Джек, не зря ты нас сюда притащил, - мурлыкала я, растянувшись на кровати и разглядывая какую-то подвеску с непереводимыми для меня иероглифами. Дети жили в отдельном номере гостиницы, кажется, через один или через два.
- Мм, - холодно отозвался он. – А поблагодарить?
Я отложила подвеску. Кажется, я знаю, о чем он.
Следующим вечером мы вновь гуляли по историческим местам. Проклятье! Эти суеверия так и прут из каждого места. Кинь монетку @ будешь счастлив. Мне вдруг представился маленький человечек с лопатой, сгребающий каждую горку монеток в свой вагончик с золотом. Финея и Айрин едва ли не дрались за право кинуть драгоценную монету, в итоге, поджав губы, это сделала я.
Фин сидела на лавочке, уставшая, Айрин же поманил какой-то местный самурай в кусты. Отлично, не хватало еще. Выбежала она из кустов как ошпаренная, но с таким сияющим и счастливым лицом, что я испугалась, что ращу малолетнего извращенца. У нее было такое лицо, словно она узнала какую-то страшно интересную тайну, но никому не расскажет.
В общем-то, так оно и было. С тех пор Айрин стала просто вездесущей: с тем красавчиклом Аянамой было просто невозможно уединиться, не опасаясь того, что твоя родная дочь возникнет из воздуха и с криками накинется на тебя с предложением отправиться выпить чаю к старому шаману.
Так она, собственно говоря, и сделала.
Джек тоже пострадал от Айрин: едва ли не рыдая, он прибежал ко мне и начал всхлипывать, мол, он оплатил эротический массаж и вот уже все было готово, как прилетает милая дочь и кричит:
- ПААААААПАААААААААА!!!!! Дай мне денег на новое кимоно!
В общем, деньги блудному папаше вернули просто потому, что ему хватило мозгов не оставаться там под аккомпонемент хихикающих массажисток.
И Финеа не тратила время зря. Айрин принеслась ко мне со своим «Кеноном» (я уже всегда так радуюсь, когда она приходит на своих ногах, а не появляется из воздуха) и показала довольно милую фотографию, где Фин прыгает с доски в воду. Ну, правда, мелкую пришлось лечить от легкой простуды, но это неважно.
Айрин – единственное существо на всем белом свете, способное своим пуленепробиваемым позитивом разрушить ВСЕ мои планы. Стоило мне помечтать о вполне законном баловстве со вполне законным мужем, как врывается в сауну эта рыжая бестия и кричит: «Ух ты! Не ожидала вас тут увидеть!».
Забавное совпадение – попереться в одно и то же время в одно и то же место.
Все наслаждение от сауны превратилось в чтение нотаций о том, что Финни нельзя оставлять одну в гостинице. То-есть, по сути, можно, но когда у тебя испорчено все настроение и предвкушение, можно и побубнить.
Когда мы возвращались из Японии, отдохнувшие и вместе с этим уставшие от впечатлений, была глубокая ночь; снова нужно приспосабливаться к этим чертовым часовым поясам. Бесит.
Я почувствовала себя очень старой, когда сидела между детьми и обе положили свои тяжелые головы мне на плечи и уснули.
- Час от часу не легче, - вздохнул Джек, когда при выходе из такси увидел моего отца, среди, пусть и бесснежной, зимы (но при этом канадской зимы, КАНАДСКОЙ), абсолютно голого, играющего с водяным осьминогом. В этот момент мне очень захотелось ему врезать.
За это время он поседел сильнее, чем обычно. Наверное, этот совершенно жалкий вид и воздержал меня от рукоприкладства.
Мама снова закатила скандал о том, что я не слежу за своим отцом и что я слишком долго затаскивала его домой.
Я чувствовала себя опустошенной. Из меня будто все эмоции, кроме негативных, выело ложкой; я сказала семье, что еду на работу, срочный вызов, хотя на самом деле поперлась в зоопарк. Я не была там лет шестнадцать. В террариуме мне дали даже полапать бабочек.
И да. Я была опустошена. Даже когда меня в очередной раз повысили на моей проклятущей работе, я чувствовала себя так, будто так и должно быть.
Хотя в общем-то, так и должно быть. Ведь Мейзи Канберри всегда побеждает и бла-бла-бла. Я настолько к этому привыкла, что даже уволилась без того чувства удовлетворения, без своего любимого тона «а-я-ухожу-а-вы-все-идиоты-и-вообще-вы-меня-не-достойны».
Пару месяцев спустя я отправилась в клуб. «Готика» стара, как мир, но почему-то все еще актуальна; мой организм даже справился с максимальной скоростью этой вертушки. В студенческие годы мы называли эту хрень «тошниловка» или «круговорот блевотины». Я вспомнила это и про себя усмехнулась. Мое платье было, наверное, самым потрясающим платьем, которое я когда-либо покупала.
Ну не считая того, красного. И еще вон того. Ну и…
А, нет.
Я жадно ловила на себе взгляды. Как в подростковый возраст вернулась, честное слово. Ди-джей смотрел на меня с желанием, я делала вид, что не вижу; сегодня я была также идеальна, как прежде. Я сливалась со всем и выделялась одновременно. Я выглядела моложе молодых.
Коннор был славным. Он пообещал мне много путешествий и даже поверил про «кольцо, дорогое как память о покойном муже». Он искренне верил, что я уже десять лет, как вдова (молодая вдова!) и безмерно хотел утешить меня. Должна сказать, ему это удалось: хоть какое-то разнообразие. Несмотря на то, что он мужчина старше меня, хочется сказать про него что-то типа «милый парень». Его даже по-другому не назовешь, кроме как парнем. Наивный, простой.
Богатый.
Он влюбился в меня, я в него – нет.
Коннору я оставила поддельный номер; собственно говоря, даже имя я свое назвала не настоящее. Больно много чести. Он ушел, ибо надо было идти к ребенку, капризной девочки десяти лет. В общем-то, он «тоже» вдовец. Мы очень мило об этом поболтали. Я даже не разучилась пускать ложную слезу, которую он заботливо осушил своими губами.
Надеюсь, я его больше не увижу?
Самое смешное началось, когда вошел Он. На этот раз даже я не запомнила его имени, и даже не уверена, что он его называл; я искренне хохотала над тем, как он называл себя столетним графом, потомком каких-то там знатных людей.
И я не верила ему ровно до тех пор, пока он не обнажил клычки. Я глупо улыбалась, когда он кусал меня; все привыкли в «Готике» к таким зрелищам. Многие разбежались, конечно; ди-джей остался, испуганно глядя на оставшихся посетителей, в том числе и на нас.
Мы целовались и обнимались, ходили в одну кабинку туалета за известным делом. Все кончилось этим. Его злорадная ухмылка, улыбка хищника, не давала мне покою. В этот раз игрушкой оказалась я. Чувство слабости перед ним, перед Графом, не покидало меня, как не покидало и чувство силы перед Коннором.
Я стала бледна. Моя кожа, моя идеальная смуглая кожа выцвела, утеряла краски; мое сердце пульсировало как-то странно, отдаленно.
Я переоделась – и стала Графиней. Передо мной лежала долгая жизнь, и пусть я не отображалась в зеркале, я знала: я прекрасна.
Дорога к бесконечности, к бессмертию, была найдена. А осиновый кол в наши дни в сердце вставлять негуманно.
Как забавный талисман, Граф носил с собой зубчик чеснока; сначала я шикнула и пошатнулась от него, помня поверья про чеснок и вампиров, но он едва ли не всунул мне его в нос. Кажется, мой нюх обострился; чеснок ничего мне не сделал.
- Поторопись, Мейзи, - нежно улыбнулся он, все также хищно глядя мне в глаза. – Скоро рассвет, я не хочу, чтобы ты сгорела в первый же день.
Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье! Больше никакого солнца!
Я побежала в сторону проезжей части. Мне очень хотелось кинуться под колеса, проверить обретенную Бесконечность, но я решила не рисковать, несмотря на дозу алкоголя в крови. Я даже не сообразила посмотреть на время.
Глядя из окна такси, я видела, как он насмешливо улыбался.
Он поимел меня! Поимел!
Эта мысль не вылезала у меня из головы. От «Готики» до дома ехать час, а солнце даже не подумало восходить; Джек окинул меня с ног до головы мерзким взглядом и сказал, что мы еще поговорим на эту тему. Ха-ха! Поговорим! Отлови меня, сволочь.
Глядя с балкона на открывающийся вид в виде дурацких дешево отделанных домов и канадских лесов, я думала только о Графе. Плющ колыхался на ветру; платье приподымалось.
Я навсегда останусь благодарна ему за то, что он сделал.
Даже если я больше никогда его не увижу.
