Общежития, колледжи, развеселая студенческая жизнь – одна из вечных и постоянных тем для множества современных сериалов, комедий и мелодрам. Сколько всего было таких фильмов снято сложно сказать (а если вспомнить мое равнодушие к кино и сериалам вообще удивительно, откуда я про это знаю), но в одном я уверенна – там нет ни одного правдивого кадра. Ранние подъемы, например… мы должны сидеть в аудитории как минимум в девять часов утра. А до этого времени необходимо успеть проснуться, привести себя в божеский вид дабы не напугать перекошенной после сна физиономией народ, позавтракать – потому что повар в корпусе столовой готовит еще хуже, чем вечно все переперчивающая Стефани, до нормального кафе нужно еще доехать, а освобождают нас после трех, разобрать, где чьи доклады, конспекты и учебники и, собственно, добраться до университета. Будильник установлен на шесть утра, но даже этого времени нам, трем девушкам в распоряжении которых только одна ванная, было недостаточно и почти каждый день одна из нас поднималась задолго до сигнала, извещающего о подъеме. Сегодня этой одной была я. Проснулась час назад, скачала кое-какой материал, поболтала с кем-то в чате и последние двадцать минут вкушала заслуженный отдых в ванной, наслаждаясь горячей водой, пушистой пеной и тишиной.
Несмотря на все новые и новые неудобства, перечеркнутые необходимостью уехать из родного города планы и собственный характер, учиться в ГСУ мне с каждым днем нравилось все больше и больше. Может, насчет прямо таки каждого дня я и преувеличила, но…во-первых погода и климат – Рочестер всегда отличался холодными снежными зимами, дождливой и переменчивой осенью и весной и жарким летом, не уступающим в иные годы популярным тропическим курортам…и если против лета я не имею ничего, то в более холодные времена года я обычно проклинала того идиота, из-за которого в школе недопустимо было появиться в теплом свитере – только тонкая шелковая блузка, на совсем крайний случай – хлопковая рубашка. Тоже белая. Здесь было мягче, хотя ни Бернадетт, ни Стефани не желали этого признавать. Во-вторых, публика. Хоть здесь и шагу не могли ступить без бюрократической волокиты, правила были едины для всех, и так называемые «блатные» быстро отсеивались, что лично меня не могло не радовать. Да, да, помимо врожденной вредности, я еще и ужасно злопамятна, и отлично помню, как мы начинали свой путь в средней школе. Учебное заведение было частным и небольшим, все друг у друга на виду и знакомы по крайней мере, понаслышке – это совсем замкнутые особи. Таких было немного, а кое-кто уже слышал про социальные лестницы и лифты, по которым некие сестры-двойняшки довольно резко скатились бы вниз, если бы их мать не сумела победить на выборах мэра Рочестера, и был не прочь немножко их подтолкнуть. Про то, что началось на следующий день, после того как мама поздно ночью вернулась с банкета домой, разбудив всех возмущенным возгласом: «Значит, так здесь встречают нового мэра?» и говорить не надо – и так все ясно. Ну, и, конечно, студгородок…впрочем, об этом еще будет время рассказать.
Однако, время моего удовольствия заканчивалось – вода остывала, пена оседала и испарялась, а из-за двери уже доносилась противная трель и недовольное ворчание просыпающейся Бернадетт…не дай Бог сестра опять запустит в будильник подушкой. Накинув махровый халат и сунув ноги в тапочки, я поспешила в общую спальню и замерла на пороге, ибо глазам моим предстала Бернадетт, возмущенная и суровая, стоявшая посреди комнаты, потрясая затихающим будильником и заверявшая, что убьет того, кто перевел стрелки на без десяти шесть. И суд оправдает ее по всем статьям. Откуда у нее эти познания? Это же я у нас ботан.
- Да ладно тебе, - примирительно говорила зевающая Стефани, - ты же вечно ноешь «Ну еще десять минут!», так что лови момент…
Слова кузины – чистая правда. Поднять Бернадетт с первого раза даже с помощью пушек, криков и угрозы холодного душа было чем-то из области фантастики, поэтому я и взирала на проснувшуюся, бодрую и возмущавшуюся сестру с долей удивления.
- Ах, лови момент…- сощурила глаза сестрица, бросив будильник на подушку и явно приготовившись перейти от слов к действиям.
- Вообще-то у нас Рендл на первой лекции, - напомнила я о делах насущных и проскользнула на кухню. От греха подальше.
Боб Рендл – юрист, уже четыре года попутно с практикой преподающий в нашем университете историю права и адвокатуру, требовательный преподаватель и ярый шовинист – женщины и юриспруденция в его сознании несовместимые понятия, так что девушкам, имеющим несчастье попасть в те группы, которые ведет он приходиться порой непросто. Очень непросто – Стефани уже два раза отлучали от занятий за неуважительное отношение к преподавателю, Бернадетт три раза чуть не устроила истерику после детального разбора докладов и допроса во время семинара, четыре одногрупницы перешли в более спокойные группы, я же записалась на курсы единоборств и выпускаю пар там. Фани, немного подумав, увязалась вслед за мной, правда, не пожелав при этом начать с группой для начинающих. Глупо имея за плечами только волейбол, танцы и плавание, но Стефани не переубедишь. Не то что бы у меня был такой большой опыт – нет, ни соревнований с громкими статьями в спортивных газетах и журналах, ни коллекции грамот, медалей и кубков всех мастей, ни даже уличных драк – тех, что у парней обычно до первой крови – за мной никогда не числилось. Однако, у меня были уроки бокса и самообороны, на которые когда-то самолично записал нас с Бернадетт отец.
В распоряжении кузины же было только врожденное упрямство и привычка не сдавать позиций. Впрочем, этого было достаточно, что бы всех достать – и тренера, поначалу поддерживающего такой энтузиазм, и Сабрину, постоянного партнера Стефани на спаррингах, и, собственно, меня, вынужденную дожидаться, когда они закончат что бы вместе поехать домой, по пути забрав Бернадетт из бильярдной, библиотеки или курсов латинского (правда, в последнее время сестра подумывает уйти на французский). Довольной всем была только Стефани, снова и снова оказывавшаяся на матах, с заломанной за спину рукой или прижатая коленом, и снова и снова вскакивающая на ноги, встающая в стойку и восклицающая:
- Давай! Еще раз!
В такие моменты мне кажется, что Дейл был не так уж и неправ, когда говорил об упрямстве Фани и ее привычке делать все по своему и строго наперекор добрым советам. Но кузине об этом знать совсем не обязательно, ибо с каждым занятием у нее получается все лучше и лучше.
Завтрак – горка тостов со сгущенным молоком и по маленькой чашечке черного кофе без сахара на бра…сестру. Сборы – толкучка у ванной, шкафа, зеркала, причем одновременно – сначала красимся в спальне, после поправляем волосы у зеркала на выхода, а потом, в машине, вырываем друг у друга маленькое карманное зеркальце, проверяя не растеклась ли тушь и не забыли ли мы накрасить второй глаз в спешке. Университет – толпы снующих студентов, кто-то не отрывается от книги, повторяя либо пытаясь выучить нужный материал, кто-то радостно здоровается с приятелями и просто болтает, кто-то несется по коридорам, в последний момент узнав о том, что лекция будет в другом месте. Проходящий мимо Джеймс окликает нас:
- Возле клуба в восемь! – говорит он вместо приветствия, - и не опаздывайте, ждать не будем.
Едва успев кивнуть, мы несемся дальше за потоком студентов и чудом оказываемся у нужной аудитории не опоздав. При всех недостатках профессора Рендла нельзя не признать по крайней мере одного его достоинства – он профессионал своего дела. Ну и еще тому, кто выдержал его характер и сумел соответствовать хотя бы половине его требований не страшно будет в этом университете уже ничего…если верить словам Джеймса.
А словам своего кузена я как-то всегда была склонна доверять, даже после того, как вскрылась вся правда о съемном доме – очень просторном, нас бы даже не сразу заметили там – и о соседях кузена. Двое из них – Джи-Джи и Сэм - играли в одной из студенческих групп и дом был для них не столько местом жительства, сколько репетиционной базой. Репетиции нередко перерастали в импровизированные вечеринки, против которых остальные соседи не имели ничего. Джеймс с детства привык к постоянному шуму и гаму, а Элмер, третий сосед кузена, просто сам любитель потусить. Хотя с недавних пор, если верить сплетням, ему это просто необходимо, дабы отвлечься от мыслей о бывшей пассии, бросившей его ради богача, пижона и красавчика…что б я еще раз увязалась за Бернадетт и Стефани, не уточнив перед этим куда они собираются идти. Лучше застрять на очередной репетиции друзей Джеймса, которую, как всегда испортит деревянная игра клавишника и посредственный вокал Сэма. Как барабанщик он намного лучше. Но веселиться эти парни умеют – почти три года опыта, как-никак. И опытом этим они делятся весьма охотно.
Но постоянно гнаться за лаврами кузена и компании было невозможно, да и последствия подобная гонка для первокурсниц имела бы весьма неприятные, так что периодически приходилось едва ли не ночевать между библиотечными полками, занырнув в дебри старых учебников и конспектов. Учебный процесс никто не запускал надолго – слишком привыкли мы быть в числе отличников и не собирались сейчас кому-то сдавать уже полюбившиеся за годы в школе места. Что же касается вожделенной для многих свободы, имеющей обыкновение давать по голове дорвавшимся студентам, так ее и дома не особо ограничивали. Родители в старшей школе в вопросах воспитания чаще всего руководствовались принципом «чем бы дитя не тешилось, лишь бы ни во что не вляпалось», да и вообще, не были они никогда любителями почитать длинные нудные нотации. С мамой всегда можно было договориться в случае чего. Вот только как правило все эти «обоюдные компромиссы» очень часто и незаметно быстро сводились к полному согласию с маминой точкой зрения. Иногда я понимаю, почему ее не любят конкуренты. Впрочем, на то они и конкуренты…
- Семинар, как обычно, проведет профессор Дарвин, - закончила лекцию мисс Годфри, - можете быть свободны. Старосту группы прошу ко мне.
Большинство одногрупников поспешило смыться из аудитории сразу же после слов «можете быть свободны». Я сунула тетрадь в сумку, к остальным конспектам, закинула ее на плечо и направилась к преподавательскому столу. Да, в ГСУ много студентов, но неужели больше чем за полгода нас так тяжело запомнить? Хотя бы самых заметных. Про старост я и вовсе молчу…впрочем, это не мои проблемы.
- Хотели поговорить со мной, профессор? – изобразив интерес спрашиваю я.
- Мисс Муратти? Ах, да, конечно! – профессор деловито подхватила меня под локоток, уводя в сторону от потока студентов и из аудитории, где уже должна была начаться очередная лекция, - видите ли, мисс, наш университет с давних времен старался быть не только местом получения знаний, но и центром общественной жизни…
Пришлось сделать над собой усилие, то бы не зевнуть. Еще одна лекция, причем не имевшая никакого отношения к учебе. Почему нельзя сразу перейти к сути?
-…в общем, по социальной программе студенты ГСУ могут устроиться на лето в одно из государственных заведений штата, - покорно отвечала я потом на расспросы сестер, - больницы, летние лагеря, городской либо районный суд, адвокатура…местная бесплатная, разумеется. Работа, плюс участие в общественной программе, рекомендации и все такое.
Мы ехали домой. В любой другой день наша компания прослонялась бы по кампусу до вечера, но на сегодня планы были совсем другими, так что…где-то с середины меня уже никто не слушал – предсказуемо, впрочем, ибо Стефани, сидевшая сейчас за рулем любила покататься с ветерком и нарушая правила. Зато до нашего домика мы добирались за полчаса, вот только загонять авто в гараж пришлось нам с Бернадетт, так как Стефани выскочила из машины едва ли не на ходу и поспешила скрыться за дверями дома, предварительно объявив всем, что бы никто не занимал ванную. Ну не зараза ли?
- Да ладно, так даже удобнее, - оптимистично говорила Бернадетт. Впрочем, для нее, главного шеф-повара нынешнего дня и вправду было гораздо удобнее. Нам оставалось только заниматься своими делами и «предвкушать» очередной разгрузочный день - правильное и здоровое питание один из тех бзиков сестры, которые я никогда не поддерживала и поддерживать по своей воле не стану. Саму Бернадетт это нисколько не волнует и на все просьбы приготовить что-то другое она неизменно отвечает:
- Если что-то не нравиться – готовь сама!
Восемь часов. Самое начало вечера, а по пятницам они обыкновенно очень долгие. Половина студентов сейчас запихивают в дальние ящики все свои конспекты, курсовые, учебники, уходят из библиотек и разбредаются по барам, дискотекам, бильярдным и боулингам, а мы подъезжаем к одному из местных популярных клубов, двери которого сегодня открываются только для избранных. И лишь благодаря родству с Джеймсом мы порой попадаем в их число, как и сегодня, например. Народу пока что совсем немного – вечеринка только-только началась – но для полноценного студенческого веселья все уже готово, музыка набатом стучала по ушам, в углу сцены парни настраивали инструменты, бармены деловито хозяйничали за стойкой, звеня стаканами и разливая напитки, а в холле слышны смех и голоса. Нет, что-то в тех фильмах про особенности студенческого быта правдой все-таки является. Нужно только хотя бы иногда забывать о вредной привычке контролировать свои эмоции и сумасшедшие желания и жизнь, и без того отнюдь не серая и скучная, заиграет еще более ярким красками. А для чего еще даны нам годы бесшабашного студенчества?
