[katsol]

Ответы и приветы!!!

Urtica, Спасибо-спасибо тебе!!! Вот блин, ну уже похоже все догадались про авторский замысел))) теперь остаётся только уповать на необычность подачи и расстановку приоритетов)))) А головокружительная история любви, конечно же ждёт, я без этого не могу как оказывается)))) Что бы ни начала писать, обязательно там будет про любовь и про магию))))

будет интересно понаблюдать, как прореагирует Дилен на рассказ о Мирославе

Ой, там этого будет чертовски мало и почти за скобками, просто и так дофигища всего будет в следующем отчёте, что если я все моменты подробно освещу, то мир потрясёт громкий храп читателей, которые не добрели даже до середины))))
Дилен да, он отцом не особо успел и побыть, потому что появлялся в жизни Мирослава, когда тот не особо соображал ещё. Да, они с Вереен друг друга не любили, но Дил помогал ей во время беременности. Вот самое первое их свидание на обзорной площадке с Феей, когда он убёг по каким-то таинственным делам, то именно к Вере с сыном он и поехал. А потом да, к сожалению, не успел ничего, запроторили его в другой мир.

Почему Полька и Мирослав переедут в новый город, смутно понятно. А Аль? Хотя догадываюсь - если перевозить их в возрасте подростков, то нужен кто-то постарше.

Не, Полька переедет, когда будет уже взрослой, замуж иначе же не выйдешь))) А Аль мне нужен потому, что у него обалденная генетика – глаза и волосы, не хочу их терять, а потом, глядя в седьмое поколение, хочу, может быть, из его детей сделать последователя(ницу) Фаньки)))) Сам он больше в Орландо пошёл, а мне страсть как не хватает кого-нибудь неистового и бурного)))
Спасибо, что Феечка понравилась!!! Я чертовски давно придумала канву истории на конкурс, жаль только, что там ограничение по тексту было, со слезами на глазах вытирала лишние строчки)))) А в свадебном платье она будет!!

И то, что там прис... Ладно, молчу-молчу. Мы же *благоразумные* фанаты.

)))) Фанаты настолько благоразумны, что я сама не поняла, что там за прис..)))))
Да, Дилен и Мирослав одно лицо, как под копирку))) я хотела ему брови папкины приставить, но решила оставить родные, они красившее)))) Глаза кстати по цвету у них одинаковые, просто освещение так упало.
Ой, я даже не замечала, что Вера глаза отводит постоянно))))) Сиреневые у неё глаза. Скрин искать лень (их у меня 14 тыщ штук)))) я помню почему-то момент, когда мне ей сиреневые глаза захотелось сделать)))

ни капельки не подозревая, какие дальше будут виражи... впрочем, как 90% персонажей, попавших под опеку более-менее трудолюбивых авторов. Если с персонажем совсем ничего не приключается, то либо это флафф, либо лень. =D Ну, или описание природы...

Это точно!!1 Ну да, если ничего не случается, то о чём читать-то?)))) Так что да))) Но после роли в династии их ждёт заслуженный отдых, во время которого они могут делать всё, что им заблагорассудится)))
Спасибо тебе!!

DrAU_RA, Дилен справа, а Мирослав слева, но да, запутаться немудрено))))

Mozilla, ага, ты совершенно права!! Да, Мир подросток не только на фотке, он и в игре ещё не вырос и да, он слева.

Отчёт 110. Это и правда конец

- Не поняла! Ты что тут делаешь? И зачем?
Открываю глаза, спросонку не могу сообразить ничего. Но нависающая Нафаня вовсе не намерена ждать пока я там приду в себя, и резким движением вытаскивает меня из-под одеяла.
- Я в шоке! Ты сняла этот дом, чтобы приходить сюда поспать? Или стоп, ты тут с любовником встречаешься, ждёшь, пока он придёт? Игры у вас такие? А на кой тогда с Гэри по всему дому целуешься? Вот так и знала, что двинулась ты без магии своей этой.

Я так безумно рада её видеть! Мою Нафаню, мою неистовую бурную подругу. Несмотря на её гневные вопли и размахивания руками, обнимаю, и, не справившись с эмоциями, принимаюсь всхлипывать. Она, конечно, неправильно интерпертирует мои слёзы.
- Не реви, разберёмся. Что, Дурлен вернулся, и ты из чувства вины изображаешь африканские страсти для мужа? Лет дофигища, а ума нету!

Смотрю на неё. Абсолютно не хочется врать, только правда слишком неподъёмная, чтобы быть высказанной. Посещает мысль, что то, что я собираюсь сделать — предательство.
- Фанечка, простииииии.
- Да я-то причём. Ты у Гэри... Стоп. Стоп-стоп-стоп! А где повязка? Ты же палец резанула с утра так, что кровь хлестала. Или магические способности опять вернулись?
- Они и не уходили, - поняла, что не могу и не хочу водить её за нос, - только пообещай, что Гэри не расскажешь.
- Когда я тебя сдавала?
- Это другое. Просто... если ты ему проговоришься, это его убьёт. Фань, на самом деле... - и я рассказала ей всё-всё, периодически прерывая исповедь на слёзы, но чувствуя облегчение с каждым новым словом, я даже сама полностью не осознавала, насколько сложно мне было тянуть всё это одной, самой принимать решения, не иметь возможности даже поделиться, пожаловаться, рассказать.
По мере того как я говорила, её лицо меняло выражения, гневные флюиды таяли, уступая место растерянности, а потом и сопереживанию.
- Ой, Афи-Афи, - сказала она, когда я, умолкнув, опустила глаза, - ну ты не можешь, чтобы чего-то не вычудить. Вот слов даже не найду... Знаешь, если бы ты мне раньше только заикнулась, я бы побила тебя только за одну мысль заменить себя копией, это же враньё самое настоящее, которое не прощают! Но, знаешь, я же его вижу и он действительно счастлив как никогда не был. Фей, а ведь нам уже почти пятьдесят. И... понимаешь, ты всегда нас держала, оберегала, помогала незримо. И то что Аль вообще родился — твоя заслуга, и маму с папой ты спасла, и то что никто не болел всё это время, так удобно, чувствуешь — простудился, пришёл, ты руками поводила и готово, я уже молчу про что-то посерьёзней. И то, что у меня получилось забеременеть, ты тоже в этом помогла? Ну а кто, врачи-то все крутили у виска и советовали на дату рождения посмотреть. И молодо так мы все выглядим тоже благодаря тебе. А ты, оказывается, всё это время была несчастна. Мы тут копошились каждый в своих каких-то проблемах, а тебе было плохо. Прости, что я не понимала тебя с твоей любовью, я всегда была за Гэри, видела своим долгом сохранить вашу семью, и почему-то для меня ваша семья оказалась важнее, чем ты. Прости, пожалуйста. Придумала такое вообще! Не просто собиралась уйти, а оставила вторую себя, позаботилась и об этом. Она действительно вот такая как ты, честно. Я… я совсем не знаю что говорю, я в шоке, трансе, но, наверное, если не пущу, отговорю тебя, то не прощу себе никогда. Чёрт, зачем я вообще нашла тебя? Хотя нет, так лучше, если бы я раскусила её позже, было бы только хуже.

Всхлипываю. Мы обе сидим с красными носами, щеками, глазами-щёлочками, но я так ей рада, так рада, что она меня не осуждает.
- А как же ты вообще что-то заподозрила?
- Да больно просто ты от потери магии этой своей оправилась. Я же помню, какая ты мрачная была, когда решила больше ею не заниматься. А тут: «Ой, я больше ничего не могу. Тра-ля-ля». И даже способов никаких не искала исправить как-то, не звонила никому, не плакала. Но я даже подумать не могла, что это не ты, я решила, что на тебя воздействовали как-то или, что в твоей жизни что-то такое произошло непонятное. Попросила мальчиков из отдела, там меня до сих пор помнят, они ноутбук твой взломали, просмотрела всё что смогла, но там в основном по анатомии куча книжек. Потом нашла банковские выписки, короче, разобралась и нашла эту съёмную квартиру и пришла сюда объяснений требовать. Ох, и главное оказалась права, ты действительно к любовнику собралась. Хотя к какому любовнику, теперь считай что мужу, если он, конечно, не завёл себе кого-то. Ой, слушай, это вы обвенчаетесь, заведёте ребенка, и они с моим малышом смогут пожениться!

Фанька неисправима. С нежностью смотрю на её загоревшиеся глаза, никакие иные миры не помеха её упорному желанию всех переженить. Сердце сжимается от будущей тоски по ней, но я отмахиваюсь, сейчас она здесь, сейчас-то мы вместе. Как всегда были.
- Нафка! Это же я – сестра Орландо, а не Гэри, так что замена одного на другого ничего не даст, наши дети всё равно будут родственниками.
- Тьфу ты! Точно. Никакого толку от этого твоего… Дилена, - она внезапно становится серьёзной и печально улыбаясь, берёт меня за руку, - Лети к нему, Афи, я так хочу, чтобы ты была счастлива. Блин, патетика какая-то лезет… сейчас опять разревусь.
Обнимаю её крепко-крепко.
- Не надо плакать, Наф. Ты же беременна, ты просто обязана родить здорового, красивого малыша, что ж я зря старалась? Полтонны заклинаний на тебя извела. Я люблю тебя, Нафаня.
Кто-то обещал не рыдать?
- И я люблю тебя Афей!

Она уехала. Мы проплакали и проговорили бесчисленное количество времени, я с болью просила её приглянуть за Полиной и Мирославом, она с жаром заверяла, что так и сделает, хотя обе мы прекрасно знали, что вообще мало кто способен на них повлиять.
Я боялась, подспудно оттягивала момент нашего расставания, последний день моей старой жизни, последнее воспоминание, но всё закончилось, с щемящей, тянущей душу тоской, с тонкой колющей болью, с истончённой от соли кожей, закончилось.
Она уехала, увозя с собой моё прошлое.
Поймала себя на мысли, что даже не жалею. Даже не думаю о том, чтобы повернуть всё вспять, малодушно попробовать вклиниться в бывшую жизнь. Это уже невозможно, я теперь слишком другая. Не загонишь обратно выпущенный над полем ветер.
Я готова.
Дороги назад нет, все мосты сожжены, все счета оплачены, все долги отданы, теперь настало время для того, к чему я так долго и упорно шла.
Я готова!
Долго думала над способом, огонь бы мне не подошёл, во-первых, от боли до смерти проходит много времени, во-вторых, это довольно неэстетично и, в-третьих, можно перенестись в тот мир и умереть там без оказанной помощи, а вдруг я в безлюдную местность какую-то упаду. Думала о воде, но опять же, борьба с телом сильно отвлечёт моё внимание, которое должно быть сосредоточено совсем на другом. Перебирала ещё множество других самых разных вариантов, но отметала каждый по тем ил иным причинам.
И вот довольно странный выбор пал на гильотину. Это позволит мне всё время оставаться в сознании. Руки, конечно же дрожали, когда устанавливала машину столь хитроумным способом, чтобы она пришла в движение от одного моего прикосновения. У меня будет всего лишь доля секунды…
Легла, сосредоточилась, настроилась. Дороги назад нет, места для страха нет, места для сомнений тоже. Я сделаю это, я должна это сделать, если не получится, то мне и так незачем больше жить.

Сейчас я это сделаю.
Сейчас.
Руки дрожат, дыхание прерывистое, часто-часто-часто колотится сердце и холодеет в животе. Глаза сами собой рождают слёзы. Я боюсь! Я очень боюсь, мне страшно, моё тело в ужасе, мозг в панике, у меня нет сил прекратить истерику, но ничего отменить нельзя. Я специально предусмотрела так, чтобы дорога была только одна — вперёд.
Даже если это «вперёд» означает вниз.
С чего я вообще взяла, что у меня получится? С какого перепугу решила опереться на столь ненадёжную штуку, как рассказ о единичном случае? Вереен гораздо опытнее меня, может, она как-то колдовала, просто не сказала об этом, а я, дура, решила, что этого достаточно.
И отложить невозможно, я знала, что испугаюсь, я специально всё устроила, зафиксировав руки намертво, чтобы не мочь выбраться самой.
Теперь нужно только слегка дёрнуть правой рукой шнур, чтобы установка пришла в движение. И лезвие, остро наточенное, поблёскивающее на солнце, отрежет мне голову, если я не смогу улететь.
От представленной картинки паника достигла небывалых высот.
Мне казалось, представлялось, что это будет проще, что я лягу, подготовлюсь, и осознанно, с открытыми глазами запущу механизм.
Какая же я бестолочь! Чтобы почувствовать смертельную опасность должно быть больно, а то что я задумала... я просто не успею, всего лишь ничтожная доля секунды пройдёт и я буду мертва.
Истерически дёргаюсь.
Случайно цепляю веревку.
Ненадёжно закреплённый нож устремляется вниз.
Не успею всё равно.
Чувствую, что рядом Смерть.
Смиренно приму.
Закрываю глаза.

Конец

Доля секунды.
Почему-то чувствую не резкий, тонкий, обжигающий всплеск боли, а невыносимую тяжесть чьей-то руки на шее. Не успеваю удивиться, слышу тихий, трескучий, надломленный голос Смерти.
- Это был плохой план, Афей, с огнём у тебя были бы хоть какие-нибудь шансы, а так ты и сама поняла, что ничего не получится. Так что я пришла по адресу. Но... Но ты мне не нужна, Фирт. Только мне ты и не нужна. Я тебя отпускаю, более того, покажу дорогу к тому, чего ты так хочешь. С двумя условиями — ты никому об этом не рассказываешь и больше таких глупостей не делаешь, ибо следующая наша встреча будет для тебя последней.
- Спа...
Ладонь сильнее сжимает горло
- Молчи. Это всё ни к чему. Отправляйся.
Будто бы сверху вижу повтор ситуации: я лежу, нож отрывается от хрупкой фиксации и падает вниз, свист и он разрезает внезапный порыв ветра — последнее, что осталось от меня в этом мире.
Попадаю в так хорошо знакомое пространство междумирья, последним штрихом до меня доносится едва различимая фраза Смерти: «Лети... птица».
Впереди клубящейся субстанцией струится указывающая дорожка настолько глубоко чёрного цвета, что кажется, поглощает любые световые отблески по пути.

Такой вот парадокс, смерть помогает мне вернуться к жизни.
Путь заканчивается, с удивлением вижу, что прилетела к знакомому миру, к миру, который уже видела однажды, один из двух, которые я нашла тогда, во время операции по спасению иномирного малыша. Тогда я настраивалась на чужую любовь, а увидела и свою.
Чёрная дорожка рассеивается в пространстве.
А я влетаю в новый мир.
Телесно влетаю, не только сознанием, иначе, почему бы так болела ушибленная пятая точка?



Я приехала.
Прилетела.
Сама себе не верю, ноги подкашиваются от осознания того, что у меня получилось, что я сделала это, добилась, справилась. Пусть не без помощи, но цель достигнута.
Я здесь.

Что же дальше?
Вопреки собственным представлениям не бегу тут же к его дому, местоположение которого настойчиво возникает перед внутренним взором. Просто стою и размышляю.
Меня посещала мысль о том, что я буду делать, если у него другая женщина, ведь прошло столько лет... во много раз больше, чем длились наши недолгие, но яркие отношения. Но я готова к этому. Тогда поселюсь где-нибудь неподалёку, изменю внешность до неузнаваемости (с родным цветом волос, правда, придётся расстаться) и просто буду смотреть на него хоть иногда. Да, представляю как это больно, но я столько лет прожила, не имея даже этого.
А ещё может так случиться, что он разлюбил меня. Ну мало ли, прошло время, всё подзабылось, да и это для меня было огромным, первым, всепоглощающим и единственным чувством, а для него всё могло быть иначе. В этом случае мой план не претерпит существенных изменений.
Но
Вдруг...
На этот случай я даже боюсь планировать, боюсь представлять, боюсь надеяться, чтобы не спугнуть хрупкую ткань мироздания из которой плетётся настоящее. Если всё так и будет, я точно знаю, что делать.
Откуда-то в курсе куда идти, чувствую, что нахожусь близко, очень-очень близко, будто бы невероятно усилившимся обонянием чую его энергетику. Почему-то уверена, что вот этот дом тот, в котором живёт он
Подхожу...
Останавливаюсь, закрыв глаза. Вот я и пришла, конец пути.
Даже не могу описать собственные чувства, это какой-то безумный коктейль из нетерпения, страха, исступления, желания, надежды, который перебивает, перекрывает, со свистом уносит наконец-то выпущенная мной на волю любовь.
Хочется, упав на колени целовать дверную ручку, только потому, что её касались его руки.
Хочется рассыпаться на миллиарды пылинок, чтобы ветер внёс их в его дом.
Хочется плакать, рыдать и смеяться одновременно, проводя пальцами по деревянной поверхности двери, за которой находится он.
Но я ничего такого не сделаю.
Вместо этого:
Стук.
Стук.
Стук...
Сердце остановилось.
Шаги. Резко рванувшаяся внутрь дверь.
Внутри всё подобралось, сжалось, испуганно скукожилось в немом ожидании.
Тишина.
Кусаю нижнюю губу с такой силой, что кажется, ещё секунда и зубы встретятся друг с другом. Мне безумно страшно, безумно невыносимо, я бросила всё, поставила всё на карту, осуществила миллион невозможностей и всё это может сейчас разбиться, если…
У него абсолютно неподвижное лицо, на котором яркой жизнью живут глаза. Такие глаза бывают только у детей, которым вдруг показали необыкновенно дорогой подарок в магазине и сказали, что он куплен. Огромная надежда, восторг перед чудом вместе с боязнью поверить.
Молча стоим, смотря друг на друга.
Потом он слегка наклоняется, заводит руки мне за спину, резко хватает, уволакивая внутрь, одновременно закрывая двери. Наконец, начинает дышать, наконец, мои лёгкие тоже приходят в движение, близость его тела, ощущение его дыхания, всплеск его энергетики остро, жгуче, быстро и неумолимо снова наполняют меня жизнью, расцвечивают мир красками и освещают будущее.
Наши поля соединяются в одно, наши душу касаются друг друга, нежно, осторожно, но так… так, будто бы сотканы из одной материи.
- Я испугался, что ты растаешь.
Закрываю глаза, но это не мешает солёным капелькам родиться и устремиться вниз по щекам. Дилен... Это он, это и правда он, я чувствую его, ощущаю, крепко держусь за него, я и правда с ним.

- У тебя другая причёска, я такой не видел, значит не смог бы придумать, - его голос еле доносится, приглушённый моими волосами, - это значит, что ты мне не чудишься. Хотя если я сошёл с ума, то лучше пусть так, гораздо хуже было бы сойти с ума и не видеть тебя при этом.
Его голос мягок, но тело дрожит, будто в лихорадке, руки так крепко сжимают меня, что почти причиняют боль, прячет свою голову за моей, чтобы не видела лица, но это не нужно, по прерывающемуся дыханию чувствую тщательно сдерживаемые приступы рыданий.
Киваю, не открывая глаз, проводя ладонями по его телу. Я чувствую тебя, милый. И руками и не только, его энергетика окутывает меня, заключает в объятья, раскручивает и распаляет. Я так ждала, только сейчас понимаю, что я не дышала раньше, что мне отчаянно не хватало воздуха, мои лёгкие в сдавленной грудной клетке отказывались принимать кислород не согретый ним.
Просто глажу его.
Просто люблю.
Просто счастлива.
Наконец, он тоже успокаивается, слегка ослабляет объятия, поворачивается ко мне, но в глубине глаз плещется тревога.
- Ты надолго?
Тепло улыбаясь, легко стираю пальцами мокрые дорожки с его щёк. Еле слышно шепчу:
- Очень.

[/url]

- Я даже надеяться себе не позволял. Запрещал ждать, не допускал мыслей, что это когда-нибудь может сбыться. Фея… та же Фея, будто бы этих пятидесяти семи лет просто не было.
- Сколько? Но… но ведь прошёл всего двадцать один год.
Да, слышала бы я себя сама «всего лишь двадцать один».
- В разных мирах время течёт по-разному.
Ещё крепче прижимаюсь к нему. Почти шестьдесят лет… а ведь ничего ещё не решено и не понятно, вдруг у него есть семья, теперь ситуация повторится с точностью до наоборот? Теперь я стану его любовницей? От ужаса заходится сердце, едва могу выдавить якобы непринуждённым голосом.
- А ты тут живёшь? А то как-то пустовато здесь и деревянное всё.
- Деревянное да, тут везде так, просто я давно уже держу себя в руках, поэтому самовозгораний и так нет, а с деревом приятнее существовать, чем с пластиком. А живу я тут недавно, буквально неделю как переехал, оставил бывший дом детям, они всё-таки выросли, семьи у них, свои малыши, поэтому особо не успел обжиться.
Сердце упало. Дети... значит, он женился, а она, может быть, сейчас уехала в отпуск, а потом вернётся и примется обставлять новое гнёздышко.
- Фей, что с тобой? Хотя да, понял. Пошли, кое-что покажу.
Тянет меня за руку, а я вовсю кручу головой ища подтверждения и ужасно боясь их увидеть. Что он хочет мне показать? Свадебные фотографии? Колыбельку младенца? Спящую в кровати жену?
Заходим в комнату, и я судорожно всплескиваю руками, издав нечто нечленораздельное, потому что вижу...

...........................................................................

поближе

Он обнимает меня сзади и чуть покачивает.
- Это мой алтарь. Нравится?
- Но... но где ты взял столько фотографий? И я не помню, чтобы ты вообще меня фотографировал?
- Это при помощи ментального проектора, нужно, сосредоточившись, нарисовать в голове настолько яркий и детальный образ, чтобы потом при помощи некой хитроумной штукендовины распечатать его на бумаге. Чтобы создать такой проектор и напечатать фотографии у меня ушло пятнадцать лет. Ну, после работы конечно. Потом я этот агрегат отдал в полицейский участок, у них там один паренёк талантливый работает со свидетелями, чтобы они могли правильно представлять для того, чтобы это можно было напечатать.
Восхищённо рассматриваю себя же
- Я вспоминал тебя разную: весёлую, грустную, растерянную, влюблённую, даже рассерженную как-то вспомнил. А вот здесь, в левом верхнем углу, ты в самый первый день, когда я тебя увидел, это когда Прокс к тебе клеился, ты так недовольно выглядела. Вот тут ты просила меня о помощи, когда мама заболела, а вот мы у меня дома, ты здесь такая счастливая.
Поворачиваюсь к нему, судорожно обнимаю, значит, он помнил, значит, не забыл меня, значит... но всё это не объясняет наличие детей.

– Не буду тебе врать, была у меня женщина. Прошло двадцать лет, с тех пор как я был здесь, и стало совсем уж тяжко одному, поэтому... поэтому вот. Но хватило меня на месяц, она пришла как-то, рассказала, что на работе у них маскарад и она нарядится феей. И я понял, что Фея у меня может быть только одна, что никто не сможет мне тебя заменить. В общем, я ей рассказал всё как есть и мы расстались, правда она ещё долго обзывала меня идиотом и распускала слухи, что я импотент, но мне это было даже на руку, меньше цеплялись какое-то время.
А потом я понял, что совсем от одиночества свихнусь и взял мальчика из детдома. Одиноким мужчинам без семьи, конечно, детей на усыновление никто не даст, но я же маг, поэтому всё у меня получилось. Специально выбрал такого постарше и не очень здорового, которого и так никто бы не взял в семью.

Потом ещё одного и ещё, в общем, сейчас у меня трое сыновей. Не то чтобы я избегал девочек, просто не знал, что с ними делать, они бы выросли, нужно было бы объяснять про... ну ты понимаешь, а они бы с мальчиками начали встречаться, а я только поубивать могу всех этих, которые на них бы зарились, ну, поэтому у меня сыновья. Выросли, женились, родили детей. Кроме младшего, он у нас почему-то получился убеждённым холостяком, но мы не теряем надежды его уговорить. Морально стало гораздо полегче, пока управлялся с детьми, сил на потосковать уже не оставалось, потом внуки пошли. Но вот понял, что там в доме я уже лишний, я им не так уже нужен, решил переехать сюда, плюс магией заниматься стало сложнее, столько народу сбивает.

Меня отпускает, только сейчас понимаю, насколько сильно боялась того, что он не один, что он забыл, что я ему не нужна… Дилен зарывается лицом в мои волосы.
- До сих пор не могу, боюсь поверить, что ты здесь. Ни на секунду не переставал любить, только надеяться себе запрещал. Люблю, люблю, люблю, люблю, - беспорядочно мечется губами по моему лицу, каждое касание принимается пульсировать.
Целую его в ответ, слёзы снова рождаются в глазах. Он вытирает их ладонью.
- Не плачь, я сделаю всё, чтобы ты никогда больше не плакала.
Мягко опускает на кровать и накрывает горячей обжигающей волной.
- Если что, не смейся, я сорок лет этого не делал.

Тянусь к нему губами, дрожа от нетерпения, открываюсь, вылетаю, отдаю всю себя, без остатка всю…
Огненный смерч мгновенно охватывает нас и возносит в небеса. Только сейчас понимаю насколько не жила до этого, насколько беден был мой мир, насколько стиснута была моя грудь, насколько тусклыми были краски. Чувствую, что для него всё было столь же серым, нерадостным, подёрнутым тоскливой пеленой безнадёжности. Чувствую, что ни он ни я до самого конца ещё не можем поверить в случившееся, чтобы не сойти с ума от внезапно вернувшейся полноты ощущений, Будто истощённые голодавшие, пытаемся проникаться нашим единением потихоньку, постепенно, осторожно, но спустя некоторое количество бешеных ударов сердца просто падаем друг в друга, чтобы слиться, раствориться, воскреснуть и быть, просто быть одним целым, которое лишь в физическом мире иллюзорно выглядит двумя личностями.
Да будет так.

Я стремилась к тебе, я тонула в мольбе, и, не веря судьбе, к тебе шла. Не пыталась забыть, не кричать, не любить, просто душу заполнила мгла. Я пыталась взлететь, сдвинуть сеть, бросить твердь, только ведь без тебя не смогла. Я готова сгореть и пройти даже смерть, чтобы в мир твой внестись как стрела.
Без тебя я не жил, просто не было сил, просто сер был мой мир как туман. Руки стёр я о цепь и мечтал умереть, свой бесславно закончив роман.
Сколько было потерь, сколько бились о дверь, но всё в прошлом теперь, ведь мы вместе. И теперь нам рассвет и теперь наш портрет нарисован пожаром небесным.