Чиновник городского социального департамента несколько минут объяснял мне с немного нервной улыбкой, что "они" очень рады моему возвращению в родной город. Он говорил так эмоционально и так старательно растягивал физиономию, что сомнений в очевиднейшем подвохе у меня не осталось с первых минут пребывания в Барнакл Бее. Наконец после нескольких настойчивых намеков на место моего будущего проживания, полагающегося как сироте, мистер Хэнингтон немного погрустнел и, для пущей достоверности глубоко вздохнув, проговорил:
- Понимаете ли, мисс Лейстроу…. Ваш дом… он… - переняв идею поиграть «в прятки», я состроила как можно более мечтательное выражение на лице (представляла в этот момент, как опущу на голову бессовестного вора и лентяя, сидящего перед мной, старинный чайник, находящийся как раз на расстоянии вытянутой руки).
- Хотите чаю? – мужчина средних лет, одетый с иголочки и явно не злоупотребляющий физическими нагрузками поспешил самолично наполнить мне чашку, надеясь уйти от разговора.
- Благодарю, мистер Хэнингтон. Так что с домом?
Просиявший было, мужчина, вновь нахмурил пышные брови и, нехотя, продолжил успевшую в одночасье надоесть тему.
- Говоря откровенно, Вашего дома еще нет…
Это что еще за новости? Дом сиротам положен по закону. Неужели этот паршивый бюрократ решил зажать мою, наверняка весьма скромную жилплощадь?
- Понимаете ли, дело в чем… Мы еще не успели возвести на участке, выделенном вам городским бюджетом, само здание. Однако мы постараемся справиться со строительными и отделочными работами как можно скорее.
- И где я буду жить все это время? – чай оказался достаточно качественным, терпким и непривычно горьковатым. Еще бы, в сиротских приютах качественный чай – почти фантастика.
Мистр Хэнингтон выразительно развел руками и поспешил продолжить.
- Я могу предложить Вам во время проведения работ остановиться в палаточном лагере. Там можно приготовить еду, удобно поесть. В небольшом здании на территории этого парка есть дамская комната с душем, так что условия там не так уж плохи. Спальный мешок и велосипед для свободного передвижения по городу мои люди доставят на ваш участок.
…
Поразительно. Вот сам бы он пошел ночевать вод сосной в спальном мешке? Очень глупый вопрос. Впрочем, как я понимаю, выбор у меня совсем небольшой. Идея с чайником показалась мне гораздо привлекательнее, но возможность уже безвозвратно утратилась – чайник служащий уволок обратно на кухню.
… Шикарнейшая же у меня перспектива на ближайших пару недель! Возвести небольшое здание с хорошей бригадой строителей действительно нетрудно и недолго, но быстрее упомянутого срока они вряд ли справятся. Они строители – не волшебники ведь.
Уже через несколько минут такси, взрезающее шумом двигателя утреннюю тишину, остановилось напротив достаточно большого, но, увы, совершенно пустого участка на окраине центрального района города.
В эту минуту, наполненную ярким блеском солнца и тишиной не проснувшегося города, улицы Барнакл Бея казались совсем пустынными.
Всю дорогу сюда меня не покидали смешанные чувства. Возвращение в это место неизбежно вызвало во мне целую вереницу воспоминаний, ощутимо колеблющих душевный покой и пробуждающих разные чувства. Это и смятение маленькой девочки, рано потерявшей родителей, и невольное, почти неуемное ликование от встречи с моим любимым местом на земле…
Как и было обещано, на участок почти сразу после моего приезда группа рабочих в фургоне с правительственными флагами привезла мой новый велосипед и серо-голубой сверток спального мешка. Кроме того, озадаченный мальчишка-почтальон успел аккуратно уложить на землю свежую, пахнущую типографской краской, газету.
Не богатые пожитки… все же это гораздо лучше, чем неаккуратно намазанные краской стены сиротского приюта, в котором делалось, разумеется, все возможное для благополучной жизни детей-бедняжек. По крайней мере, так виделось государственным чиновникам. На самом же деле жизнь детдомовского ребенка вовсе не хвастается радостными моментами, не говоря о реальном заботе и опеке. Впрочем, эта жизнь - еще и великолепная школа, в которой иные ломаются, кто-то ступает на неправильную дорожку воровства, кутежей и прочих совсем неправильных для человека занятий.
Не знаю, что подумал обо мне ранний прохожий, когда я, едва не сбив его, пронеслась мимо на своем новом велосипеде, издавая дикие, ликующие звуки.
Нет, ну как маленькая, ей богу! Впрочем. Не обнаружив в себе таких уж серьезных угрызений, я смирила свои порывы и покатила по набережной, поминутно оглядываясь по сторонам.
Увидев вывеску продуктового магазина, я спешилась, оставила велосипед на небольшой специальной парковке, тронула ручку входной двери.
Звякнул колокольчик, возвещая продавца о моем великом пришествии в его лавку. В помещении магазина оказалось намного прохладнее, чем на улице. Запах свежего хлеба и немытых с древних времен холодильных витрин защекотал в носу и, одновременно, вызвал бурную деятельность в моем желудке. Я-то до последнего надеялась, что сосущее ощущение вызвано съеденной вчера сомнительной колбасой, а не голодом. Звон колокольчика, разумеется, вовсе не был принят во внимание толстой теткой, безответственно развалившейся за прилавком и, похоже, спящей.
- Кхм, - мой кашель остался незамеченным. Что ж, я не тороплюсь. В конце концов, куда мне? Тут вот даже лавочка есть. И шнурок на ботинке как назло завязался в неподдающийся распутыванию узел.
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Сколько же можно дрыхнуть на рабочем месте! Закончив разборки с непослушными шнурками, я сердито кашлянула продавщице, которая, видимо, уже начинала приходить в себя и без моей помощи. Она подскочила на несколько сантиметров от стула и, осоловело повертев головой, удостоила вниманием мою надоедливую физиономию.
- Ну? – спросила она сердито, низким хрипловатым голосом.
Видимо большего многословия я не заслуживала.
- Три упаковки сосисок для гриля и пару красных яблок.
Сосиски обнаружились холодильнике, и толстуха, с трудом оторвав себя от такого удобного стула, раздраженно выложила их на стол выдачи. Яблоки же пришлось брать с прилавка в другом конце магазина. Шваркая ногами по кафельному полу, женщина кинула на старенькие, местами ржавые весы пару не самых крупных яблок, злобно пыхтя и сверля меня почти ненавидящими глазами.
- Двадцать четыре симолеона за сосиски и шесть – за яблоки. С Вас тридцать симолеонов.
Возвращая ей любезность, за яблоки, наверняка взвешенные неправильно, я выложила в деревянное блюдце, прибитое к столу выдачи, целую горсть мерзко звякнувших монет, и вышла. оставив в безмолвной, но почти ощутимой ярости пересчитывающую их торговку.
За порогом магазина солнце встретило меня, чуть поостывшую в стенах прохладного помещения, с удвоенной силой, вознамерившись, растопить к черту.
Если бы не дующий с моря почти непрерывно ветер - наверняка бы растаяла по дороге в палаточный лагерь, так и не добравшись до своего нового места жительства. К этому времени по дорогам города уже вовсю ездили машины, развозя утренних путников по их делам. Пронесся мимо меня и новенький, еще пахнущий масляной краской школьный автобус с кучкой галдящих, высовывающих в окна головы, детей.
Бррр! Школа! С тех пор, как прозвенел мой самый последний звонок в жизни, еще не прошло и месяца. Поэтому теперь, на секунду вспомнив это, несомненно, адское изобретение, недовольно, помимо воли сморщила нос. Несчастные дети! Учиться в такую дикую жару, когда хочется носиться по парку, прятаться в прохладных тенечках, отбрасываемых раскидистыми тополями и поглощать мороженое… Пора бы, наверное, уже и мне поглотить что-нибудь. Есть хочется.
Никогда не думала, что чиновники хоть иногда умеют говорить правду. Парк, он же палаточный лагерь, располагающийся на утесе слева от центрального пляжа, и впрямь оказался уютным.
Провести здесь пикник или уютно устроиться под раскидистым деревом с толстенной книжкой – действительно весьма неплохая идея. Мой пикник совершенно точно обещал затянуться надолго, хорошо хоть место не такое уж ужасное.
- Ну что? Да здравствует жизнь городского бомжа! – нервно посмеиваясь, изрекла я, присаживаясь возле кострового бака и нанизывая на подобранную на земле ветку сразу несколько сосисок.
Интересно даже, что у меня получиться, при учете полного отсутствия опыта в лоне кулинарии. Хотя… можно назвать кулинарным шедевром сосиску, поджаренную на тополиной ветке над костром?
Главное чтобы в парке не оказалось случайных свидетелей моего бурного, но, увы, необоснованного веселья. Сосиски дважды падали прямо в костер. Немыслимыми усилиями они сумели поджариться до хрустящей корочки скорее вопреки моим стараньям, результатами которых стала щедрая приправа из золы и кусочков древесного угля. Обжигаясь, поминутно дуя на обожженные руки, одну за одной я поглотила ароматные, пахнущие чесноком и дымом сосиски, и вспомнив о подобранной недавно газете, старательно вытерла о ни в чем неповинную прессу жирные пальцы, раскрасив страницы со свежими сплетнями россыпью маслянистых желтых пятен.
Кстати, денег в карманах осталось не так уж много. Совершенно очевидно, что их не хватит даже на несколько дней - на природе есть хочется гораздо чаще, а на отсутствие должного аппетита я вообще со времен жизни с родителями не могла пожаловаться. А вот, между прочим, требуется посудомойка в местную забегаловку.
Ну ка, посмотрим… с 15:00 до 21:00, два выходных, питание за счет компании, полный соц. пакет (ну да, а как же!), получение начальных навыков в области кулинарии, а так же карьерный рост по результатам успешной работы. Нет, поваром я стану очень вряд ли, но на первое время и эта вакансия вполне подойдет. В конце концов, это совсем неплохие для начала деньги, а большего мне все равно не заработать.
Дочитав объявление, я подняла осиротевшую без сосисок палку и упокоила в костре больше ненужную газету.
Брызнув трещащими искрами, потухший было костер с аппетитом сожрал подброшенную, увы, скудную пищу и окончательно спрятался меж краснеющих еще углей, оставив от себя лишь едкую струйку дыма, гуляющего на ветру.
Закусочной «Три веселых пирата» оказалось старое, уже много почивающее на центральном пляже города судно.
С тех пор, как мне пришлось покинуть этот город, корабль значительно похорошел, если не сказать – что был отстроен заново. Он блестел темным, буровато-красным лаком на абсолютно новых, тонко пахнущих досках, заменивших когда-то гнилые и трухлявые. А запах этого самого лака вытеснил вечную солено-рыбную вонь, которой отпугивал местных жителей бывший корабль-неудачник. Была построена целая деревянная мостовая с летними столиками и зазывающими здесь посидеть, огнями. Пираты, судя по вывеске, действительно успели немало развеселиться, прежде чем попасть на здоровенную вывеску, явно карикатурного типа.
Услышав, что я пришла устраиваться на вакантное место посудомойки, меня препроводили в одну из тесных внутренних палуб в самом низу судна, где не слыхать ни надоедливой музыки, ни голосов посетителей. Собеседование, если его можно таковым назвать, проводила светловолосая, молодая девушка. Поинтересовавшись у меня об отсутствии заразных заболеваний (так и хотелось ей рассказать о хроническом стригущем лишае!), посвятила меня в нехитрые обязанности моей будущей работы, из чего я поняла, что конкурса на эту, несомненно, почетную должность мне удалось избежать. Уборка служебных помещений, рабочих мест поваров, а так же, собственно, помывка посуды вряд ли могли заинтересовать кого-либо даже с учетом обещанного карьерного роста. Именно поэтому уже через десять минут я подписывала приказ о зачислении в штат.
- Завтра в 15:00, мисс Лейстроу! Желательно не опаздывать.
Да уж, как бы это мне не опоздать, при учете, что до этого времени я толком не представляю чем себя занять.
Люблю ходить пешком. Переставляешь себе ноги, не задумываясь, куда они, в конце концов, могут тебя принести. На этот раз мои конечности, противно проныв последнюю часть пути, привели меня в административный район города, главную его парковую аллею. Надо же, а вот это место совершенно не изменилось за много лет. Почти машинально, я свернула к качели и присела, давая ногам отдохнуть, погружаясь в совсем нежеланные воспоминания.
Этот парк совсем не изменился с тех пор, как чудовищное происшествие лишило меня родителей. Когда-то, веселым и беззаботным ребенком, ножки которого не доставали еще до мостовой, я могла часами качаться, слушая, как поскрипывает чуть поржавевшая цепь. Мама, уставшая от повседневных забот, ворча. но улыбаясь, приводила меня сюда каждый день…. Мама…
Я уже совсем не помню, какой она была. И папу, целыми днями пропадающего на работе, я не помню тем более. Их уже давно нет. Если говорить откровенно, то и меня, такой, какой я была в те годы уже не существует. Незачем ворошить прошлое!
Через пелену воспоминаний, которые, оказалось совсем не так легко отбросить, прокралась музыка, звучащая из фургона мороженого, вызывающая у детей восторг, и горькую зависть всех приютских детей.
- Таак! Что тут у нас?
Мороженщик с недоумением уставился на меня, почти наверняка ошибочно посчитав меня немного сумасшедшей, когда я с детской непосредственностью заглянула в окошко его фургона
- Клубничный рожок, мисс, - указывая на холодильник-прилавок разъяснил еще не старый, но уже в возрасте мужчина. – Крем-брюле в шоколаде, разноцветный фруктовый лед и сахарно-арбузное, фигурное мороженое.
Арбузный кролик! Эх, вот если бы у меня была возможность купить его, когда я жила в приюте. Все мои соседки лопнули бы от зависти. Правда, не такой уж он и вкусный, особенно за двадцать пять симолеонов, зато покрасоваться с таким лакомством даже среди домашней детворы всегда хотелось не только приютским детям.
- Арбузное, пожалуйста… - да… Бри, с твоими детскими причудами эдак тебе и до завтра денег не хватит!
Эх! Каков соблазн поддразнить гуляющих на площади ребятишек дорогим лакомством! Только из пеленок давно уже пора вылезать. Ну… хотя бы немножко. Однако счастливое расположение духа не осталось незамеченным прохожими при виде взрослой девицы, с выражением несказанного удовольствия поедающей мороженое.
Наконец, вытерев липкие руки (об себя естественно!), я подняла глаза и заметила, как клонится к закату солнце, еще не успевшее раскрасить небо.
«Мы с мамой часто встречали закат на пляже!»
Один, но очень сильный импульс заставил меня сорваться с места в бег. Несколько раз, чуть не налетев на проезжающие по дорогам машины, я пропустила мимо ушей отборную ругать в свой адрес. Бежать. Скорее. А то сядет солнце! Скорее!
Бешено стучало сердце. Ноги, будто потерявшие способность уставать уже несли меня по сыпучему, забивающемуся в кроссовки песку.
Вот оно…
Не знаю, сколько времени прошло. Пустота. Ни единой мысли… Только сердце, возмущенно гоняющее кровь, и пот, капающий с лица….
Не нужно бежать за воспоминаниями, Бри. Закат в бухте Барнакл Бея действительно не сравнить ни с чем. Но нужно идти вперед, только вперед!
Не отрывая глаз от залитого розовато-рыжим светом неба, я опустилась в шезлонг.
Я так боялась этих воспоминаний, возвращаясь назад. Этот город… он будто бы остановился на то время, пока я вынуждена была жить в приюте Хидден-спрингс. Каждая его улица, закаты и рассветы, дворы и парки… все они хранят воспоминания, настойчиво отгоняемые мной все эти годы…
Только вперед!
