4. запись
Это были очень тяжелые дни, наполненые ожиданием, надеждой и отчаянием. Я была на грани срыва. И не знаю, что меня удерживало от падения в пропасть и что помогло не сойти с ума. Так плохо мне кажется, не было даже тогда, когда я узнала о падении самолета Луиса.
Хихам, пришедший забрать меня, сказал, что планы меняются. На улице бушевала снежная буря. Погода словно сошла с ума. В результате, аэропорт закрыли. Ни один самолет не покидал и не приземлялся в это время в Бриджпорте. Так что наш первоначальный план развалился. Родерик решил укрыть нас в его загородном коттедже в горах.
Я очень хотела поехать на кладбище, в склеп, где сейчас находился Луис. Но меня отговорили. Вместо этого Хихам отвез меня к зданию павильона, где этим вечером должна была проходить генеральная репетиция перед завтрашним концертом. Мы договорились, что я, изменив внешность, постараюсь незамеченой улизнуть после репетиции и уеду на заранее оставленой для меня машине за город. Хихам ободряюще улыбнулся мне на прощание и уехал, оставив стоять у двирей павильона.
Все это было как в каком-то криминальном фильме. Мне не нравились все эти осторожности, переодевания и, вообще, все эти перемены. Но главное — это безопасность Луиса. Главное – то, что он жив. А карьера... Черт с ней! Я понимала, что, скорее всего, на карьере мне придется поставить жирный крест.
И так, сразу же после репетиции, изменив свою внешность до неузноваемости и незамеченая никем, я покинула здание повильона. Теперь у меня были темные волосы и короткая стрижка. Я была сильно накрашена, так, что не узнала в зеркале саму себя. Образ деловой бизнес-леди довершал строгий жакет, черные брюки и сапоги на высокой шпильке. Перед выходом я коротко кивнула портье. Он меня не узнал и, посмотрев поверх очков, лишь произнес: «До свидания, мисс! Приятного вам вечера!»
Как и было оговорено, я взяла оставленую мне машину и села за руль.
Задав в навигатор адрес, я, последовав его указаниям, выехала на окружную трассу. Она вела меня через мост, по которому мы сюда приехали, мимо поселка, где располагались виллы влиятельных мира сего, дальше за город, в лес, в горы. Я ехала очень долго, несколько раз заплутала. Со стороны Хихама было очень предусмотрительно дать мне джипп. Здесь, в заснеженой горной местности, где дороги никто не чистит, я могла запросто увязнуть и простоять невесть сколько. Я все же то и дело с опаской поглядывала на уровень топлива в баке и на навигатор. Но все прошло как нельзя лучше. Я благополучно добралась до пункта назначения. Когда дорога передо мной вдруг закончилась, прервавшись выросшим словно из под земли ограждением с табличкой «Посторонним проезд воспрещен» и навигатор оповестил о том, что я там, где мне и нужно, я в недоумении огляделась. Вокруг был темный лес и ничего, кроме снега. Снег не переставал сыпать, и теперь все деревья стояли укутаные в пушистые белые покрывала, создавая в темноте причудливые образы. Покидать безопасное пространство салона было страшно, но, тем не менее, желание скорее увидеть Луиса гнало меня вперед. Я заглушила машину и вылезла наружу. Холод мгновенно пробрался под мой коротенький драповый жакет.
Дрожа от холода и страха, я обогнула ограждение и пошла вперед. В лесу было тихо и слышался лишь хруст снега под моими сапогами. Когда глаза привыкли к темноте, мое внимание привлекли следы покрышек на снегу. Они были уже еле видны, остались лишь небольшие углубления, которые тянулись дальше в лес. Здесь определенно кто-то недавно проезжал. Этому открытию я очень обрадовалась, сразу почувствовав себя уверенее. Пройдя метров двести, за огромной мохнатой елью я, наконец, увидела цель своего путешествия. Среди могучих деревьев светился огнями в окнах маленький охотничий домик.
У крыльца стоял припаркованый джипп, точно такой же, как и мой.
После первого же стука мне открыли. Здесь были Пьер, Хихам и еще один мужчина, которого я не знала.
Хихам молча взял меня за руку и повел наверх. Я знала, что меня там ожидает, вернее, кто.
– Готова? – спросил мой проводник.
– Да, – оветила я, чувствуя, как подгибаются колени.
Еще раз взглянув в мое побелевшее лицо, Хихам отворил дверь.
Луис лежал на кровати. Глаза закрыты, поза тела полностью расслаблена, одна рука на груди, другая – вдоль тела. В глаза бросился бледный цвет его кожи. Он выглядел скорее мертвым, чем спящим. Меня охватил неконтролируемый ужас, словно я увидела покойника. Он мертв! Меня обманули! Как они могли?!Я не могла заставить себя сделать шаг в комнату. Хватая ртом воздух и не понимая, как дышать, я беспомощно повернулась к Хихаму.
Я готовила себя к этой встрече весь день, но оказалась совершенно к ней не готова. Моя иллюзия, что в этот момент я вновь обрету любимого, лопнула, словно мыльный пузырь. Мне казалось, что я заново переживаю его смерть. Все мои кошмары, в которых я присутствовала на похоронах Луиса и видела его лежащим в гробу, ожили. Слезы застилали глаза, и мозг все твердил: «Он мертв. Мертв. Мертв.»
– Эй, все в порядке! Он всего лишь спит, – начал меня успокаивать Хихам. – Приглядись внимательно, он дышит.
Когда я, наконец, осознала, что Хихам прав, я молча высвободилась из его рук и, обойдя кровать, присела рядом с Луисом. Осторожно, трясущимися руками я взяла его руку в свою. Она была теплой. И это ощущение прорвало во мне плотину. Я окончательно осознала, что он жив и здесь, рядом со мной. Он — больше не сон, которым я грезила весь последний год.
Я долго плакала, склонившись головой на грудь Луиса. Постепенно звук его бьющегося сердца меня успокоил. В комнате никого, кроме нас, не было. Хихам деликатно удалился, оставив меня наедине со своим горем... или, может, будет точнее сказать, вновь обретеным счастьем.
Спускаться вниз и говорить сейчас о чем-то с ребятами мне не хотелось. Мне, вообще, не хотелось выходить сейчас отсюда. Я боялась, что, если выйду за дверь, то, вернувшись, уже не обнаружу Луиса в кровати. Я боялась, что он вновь исчезнет. Поэтому я, скинув верхнюю одежду и выключив свет, просто легла рядом с ним, теснее прижавшись к его плечу. Я успела лишь натянуть на нас обоих одеяло и, прошептав «спокойной ночи», провалилась в сон.
Меня разбудил запах свежесвареного кофе, наполнивший спальню. Я не сразу поняла, где нахожусь. Сквозь жалюзи, опущеные на окна, просачивался дневной свет. Я открыла глаза и сладко потянулась, пробормотав: «Доброе утро, любимый!» На какой-то миг я совершенно забыла, что была катастрофа, что был год слез и страданий и был вчерашний вечер, когда я вновь обрела Луиса. Сейчас я вновь была в доме своих родителей в Старлайте, в то последнее утро перед нашей столь долгой разлукой. Но вдруг воспоминания разом вернулись и все встало вновь на свои места. Я поднялась на локте, вглядываясь в лицо лежащего рядом мужчины, ища возможные перемены. Но все было по-прежнему. Чуда за ночь не произошло. В какой-то момент мне показалось, что вот легонько затрепетали его веки, но оказалось, что это всего лишь слезы, застлавшие мой взор.
Я еще какое-то время продолжила так лежать, опустив голову ему на грудь, вслушиваясь в стук его сердца, стараясь себя убедить, что он живой. Да, живой! И вот он, рядом, в моих объятиях. И он обязательно очнется. Обязательно!
– Я так тебя люблю! – прошептала я ему на ухо.
Мной вдруг овладело чувство безграничной радости. Я широко улыбнулась, гладя ладонью шершавую щеку Луиса. Мой желудок громко заурчал. Я вспомнила, что ела последний раз прошлым утром, и то, в связи с тем, что я узнала, мне кусок в горло не лез. Так что можно сказать, что нормально ела я двое суток назад. Я села на кровати. Голова моментально начала кружиться. Сказалась моя голодовка. На прикроватной тумбе я обнаружила чажку кофе и на тарелке булочку с сыром. Кто-то успел позаботиться об этом. Я с удовольствием съела все до последней крошки, сразу почувствовав себя немного лучше.
День прошел без каких либо происшествий. Я успела осмотреть
дом
, ведь вчера мне было не до этого. Он включал в себя две спальни на верху, ванную и небольшой корридор, внизу же почти все пространство занимала очень уютная гостиная и совместная с ней такая же вместительная кухня. Двери кухни выходили во внутрений двор, огороженый высоким забором, укрывавшим находящихся внутри от постороннего взгляда. Он снова напомнил мне о нашем положении затворников и беглецов.
Пьер после обеда уехал, после того, как ему сообщили о том, что полиция поймала того вампира, сбежавшему после покушения на Луиса. И мы с Хихамом остались вдвоем. Он, как мог, старался меня подбодрить и отвлечь рассказами о своем детстве. Признаюсь честно, сначала меня не сильно интересовали детали, на которых я все равно не могла заставить себя сконцентрироваться. Но кое что я все таки уловила. Хихам вырос вместе с Луисом. Он был сыном поварихи, работавшей в доме его отца. Так что всех их, Луиса, Хихама и Наполеана связывало прежде всего прошлое. Они выросли вместе и хорошо знали друг друга с ранних лет.
Далее разговор преобрел совершенно неожиданый поворот. Я поинтересовалась, как Хихам стал вампиром. На что он ответил, что его обратил Луис.
– Как это случилось? – спросила я.
– Обстоятельства... – Хихам ненадолго замолчал, будто собираясь с мыслями. – Наполеану исполнилось тогда восемнадцать, и он только прошел свою трансформацию. Голод молодого вампира порой сложно контролировать. Конечно, можно всегда найти донора. И это было широко распространено. Отец Наполеана и Луиса был вампиром. И в нашем доме никто никогда их не боялся. И все всегда случалось по обоюдному согласию. А после трансформации Наполеана все пошло кувырком. Он не спрашивал, хотел ли кто-то становиться его донором или нет. Он просто приказывал и принуждал, используя внушение. Я тогда был подростком... – Хихам вдруг надолго замолчал, уносясь в своих воспоминаниях куда-то далеко в прошлое. Вряд ли то время было для него радостным.
Я все ждала продолжение рассказа, но Хихам хранил молчание, хмуро глядя в пустоту перед собой. Что-то подсказывало мне, что Наполеан был жесток по отношению к нему.
– Мне очень жаль, - тихо проговорила я.
Хихам будто не слышал моих слов и лишь продолжил:
– Насилие продолжалось вплоть до моего дня рождения, – Хихам поднял голову и посмотрел на меня.
Я с ужасом смотрела на сидевшего напротив мужчину. Постепенно до меня начало доходить, о каком насилии идет речь. Это было мерзко, чудовищно, просто отвратительно! Я не знала, что сказать. Хихам, видя выражение ужаса на моем лице, поспешил как-то разрядить обстановку. Улыбнувшись и стряхивая с себя наваждение, он сказал:
– Не бери в голову! Все в прошлом. Прости, не хотел тебя грузить еще больше!
– Мне очень, очень жаль!.. А Луис... Ты сказал, что он... обратил тебя? Получается, он тоже родился вампиром, – это было, наверное, очень жестоко с моей стороны, но все, что касалось Луиса, меня очень интересовало. Мне хотелось знать, как же так получилось, что Луис обратил Хихама.
– Да. Дело в том, что быть вампиром в то время считалось своего рода привилегией. Вампиры никогда не были рабами. Луис знал о том, что происходило все это время, о бесчинствах и распутной жизни своего сводного старшего брата. И, пройдя свою трансформацию, первым, что он сделал — предложил мне обращение, дав шанс на свободу. И я согласился, так как понимал, что Наполеан никогда бы не пошел на такой шаг. После всех этих событий обстановка в доме стала просто невыносимой, и мы с Луисом уехали.
– Как ты, вообще, не убил Наполеана после всего, что он тебе причинил?! – я была поражена рассказом.
– Я любил его, – тихо проговорил Хихам. – Сам не понимал, как могло такое случиться. Я любил и одновременно ненавидел его. Но Наполеан никогда бы не признал наше с ним равенство. Решение стать вампиром далось мне нелегко. Это освободило меня и одновременно лишило возможности быть его донором, быть с ним.
Это заявление повергло меня в еще больший шок. Я молча смотрела на Хихама.
– Осуждаешь меня? – с грустной улыбкой спросил он.
– Прости! Я действительно не понимаю этого... И ты все еще... любишь его?
– Нет! Что ты! Эти чувства были внушеными. Мне было его жаль. Никем непонятый, нелюбимый даже родным отцом. Этим я оправдывал его безмерную ревность и ненависть по отношению к Луису, его ожесточенность по отношению ко всем. Он так и не нашел своего счастья в жизни. Позже по воле отца, он женился на девушке из богатой аристократичной семьи. Это был брак по расчету. Для семейства Руссо это был шанс снова встать на ноги, разбогатеть, а для юной Мадлен — шанс стать снова здоровой. До свадьбы она была очень болезненой, хрупкой девушкой и по просьбе и настоянию ее отца Наполеан должен был обратить ее в вампира, чтобы спасти ей жизнь. Семейная жизнь, как можно предположить, у них не заладилась. Мадлен не нравилось быть вампиром. И развращенность Наполеана тоже усугубляла ситуацию. Много лет ему все таки удавалось удерживать ее возле себя. Между Луисом и Наполеаном отношения к тому времени более или менее наладились. Они даже стали немного общаться. Луис занимался музыкой, выстроил свою компанию. Наполеан же был напарником Алисона. Они вместе руководили концерном Родерика.
Но вот на сцене снова появляется Мадлен. Сначала с ее идеей снова стать человеком. Это было странным желанием, но никто, даже Наполеан этому не припятствовал. Кажется, ему это было лишь наруку. С этого момента жизнь Мадлен превратилась в настоящий кошмар. Она страдала. И Луис знал, кто тому виной и не мог оставаться безучастным. Они с братом очень сильно повздорили. Да, и было из-за чего. Мадлен по брачному договору при разводе претендовала на все свое имущество, доставшееся ей от отца. Это было Наполеану совсем не по нраву. Он не дал Мадлен развода. Вот уже в который раз Луис вмешивается в его жизнь. Он вновь затаил на него обиду. Мадлен жила какое-то время у Луиса. Между ними ничего не было. Они были только друзьями. Потом Мадлен решилась родить ребенка. Не знаю, кто был отцом. Но беременность окончательно подорвала ее здоровье. Она умерла при родах. Луис оформил опекунство над девочкой на себя и ростил ее как дочь.
Этой ночью я почти не сомкнула глаз. Я то и дело принималась за свой дневник, но слова не хотели складываться в предложения. Мной словно овладел ступор. Я смотрела в тетрадный лист вот уже минут пятнадцать и грызла кончик ручки.
В комнате было тихо, лишь слышалось тиканье будильника на прикроватной тумбочке. Даже ветер за окном стих, но снег не переставал идти. Луис все так же лежал неподвижный и безучастный ко всему. Здесь ли его душа? Знает ли он, как я тоскую и как мне тяжело сейчас, как плохо без него? Милый, очнись, прошу тебя!
Как мне, вообще, себя вести в этой ситуации? Нужно ли разговаривать с ним? Слышит ли он меня? Говорят, что находящиеся в коме люди нас слышат. Или нам просто хочется, чтобы это было так? Я перетащила ноутбук со стола на кровать и принялась читать вслух последние новости.
Мне это все казалось таким глупым, словно я говорю вслух сама с собой. Спустя десять секунд в комнату ворвался Хихам. Он подумал, что Луис очнулся.
Но, оценив ситуацию и извинившись, снова ушел к себе. Я истерично захохотала и снова расплакалась.
Затем я оставила эту затею и, устроившись поудобнее, включила телевизор. Я бесцельно переключала каналы, пока не нашла какой-то старый фильм. Но сконцентрировать свое внимание на сюжете мне не удавалось. Мои мысли все кружились вокруг рассказа Хихама. Неужели того факта, что Луис постоянно вмешивался в жизнь брата, было для последнего достаточно, чтобы ненавидеть его до такой степени, что он решился на братоубийство?
Мне не хотелось в это верить.
За окном уже начало светать, когда я наконец уснула на груди у Луиса. Я проспала почти до обеда.
Я медленно пробуждалась ото сна, чувствуя, что то, на чем лежала моя голова, вдруг слегка пошевелилось. А потом кто-то кашлянул у меня над ухом.
Я соскочила, еще не до конца поняв, что произошло, и заспаным взглядом уставилась на Луиса. Он, приподнявшись на локте, непонимающе оглядывался по сторонам.
Мое сердце сделало кувырок и ухнуло куда-то в область желудка.
– Луис! – я не знала, плакать мне или смеяться от счастья. – Ты вернулся! – я протянула к нему руки, чтобы обнять. – Как ты себя чувствуешь, милый?
В этот момент, глядя на его серьезное и озадаченое лицо, я поняла, что что-то не так. Он внимательно разглядывал меня, но я не видела радости в его взгляде. Этот взгляд не выражал узнавания. Хмурясь, он, наконец, спросил:
– Вы кто?